16-20 гл. Кристалл Ориона в Крыму

Фэнтези                Виртуальная игра      

16. ХОЗЯЕВА «45 ГОДА»
– Так ты говорил: дворец украшен изнутри с изысканной роскошью? –усмехнулся Павлик. – Пока я вижу только стиль Шинель. Не от француженки Коко Шанель, а от солдатской шинели.
– Это зона Сталина – что ты хотел!
– А хотел я попасть в изысканную роскошь. Кстати, какое красивое слово ЗОНА, особенно для дворца!
– Сталину-то вообще зачем дворец был? Он же ночевал в бункере, – улыбнулся Мишка.

– С ума сойти – в твоём распоряжении целый дворец!..
– И не один!
– А ты ночуешь в бывшем винном погребе, переделанным в бункер!
– Во дворце он работал. Представь себе вождя пролетариата, который бы жил в роскошной княжеской гостиной!..
– В погребе, конечно, логичнее.

– Сталинский кабинет – ещё не весь дворец. А некоторые комнаты его зоны вполне элегантно выглядят, например столовая, где Сталин давал обед Рузвельту и Черчиллю. Да и красота внутренней архитектурной отделки никуда не делась. А теперь вспомните Париж, – сказал Мишка. – Парижские коммунары сожгли королевский дворец Тюильри, что красовался рядом с Лувром. Его до сих пор не восстановили. Это лучше?
– Я вот тут пианино вижу, вождь на нём указы писал? – ушёл от ответа Павлик. 

– Это – зона Молотова.
– А, значит, Вячеслав Михайлович на нём свой коктейль заваривал?
– «Коктейль для Молотова» – так финны называли бутылки с зажигательной смесью, которые сбрасывали на советские танки, когда с нами воевали. Но слово «для» как-то затерялось в эпохе. Между прочим, Павлик, автомат говорит, что родная фамилия Молотова была Скрябин.
– Как Скрябин? Родственник композитора?! – изумился Павлик.

– Только не русского знаменитого Александра Николаевича.  Был хороший советский композитор  Николай Михайлович Скрябин (псевдоним Нолинский) – родной брат Молотова. И сам Вячеслав Михайлович любил в минуты отдыха помузицировать.
– И чем ему своя фамилия не понравилась?
– У страны Советов на гербе были серп и молот. Фамилия от молота – наверное, это было круто по тем временам! – улыбнулся Егор.

– Есть во дворце и зона Юсупова, так что можем заглянуть и в его жизнь. Точнее, в то, что от неё осталось. Тем более, что на его скромной могилке в Сент Женевьев де Буа под Парижем мы уже были, – заметил Мишка.
– Скромной, с оттенком  нищеты, так точнее будет, – добавил Павлик. – Меня тронул букетик незабудок на его могиле – кто-то ведь на чужбине посадил. Но когда я прочитал, что под одним крестом, в одной могилке лежит князь Юсупов и его две прекраснейшие дамы: жена и мать, я еще не знал, что это были богатейшие люди Европы. Мне просто было жаль всех, кто там лежит. Я почему-то чувствовал себя виноватым.

– Не надо комплекса вины. Это была их эпоха. Они сами, каждый по своему, её творили. А то, что мало осталось изысканной роскоши в одном из Юсуповских русских дворцов, ты у гитлеровцев спроси. Они ж тащили всё с оккупированных земель, тем более из дворцов! Что не могли вывезти, уничтожали. После войны вернули только малую часть.
– А ведь точно! Я это как-то выпустил из вида, – Павлик сразу стал серьёзным.

– Событиям – 70 да 100 лет! Кто вообще из нашего брата знает, как это было?! Самое время вспомнить, что Сталин именно в Юсуповском дворце продумывал, как руководить послевоенной Европой. Он ведь здесь жил во время Ялтинской конференции 1945 года, – заметил Егор.
– Пусть нам автомат об этом расскажет. Для начала он говорит, что во Второй Мировой войне приняли участие 62 государства планеты из 73, существовавших на тот момент. Но только три страны-победительницы: СССР, США и Англия решали в Ялте судьбу послевоенного мира.

– То-есть, судьба Европы, которая сегодня подпрыгивает против нас, и в том числе из-за Крыма, находилась в наших руках, и мы могли по-своему распорядиться  её историей?
– С учётом мнения Англии и США.
– Круто!
– Причём, у нас был приоритет в расстановке войск – наши стояли под Берлином, а английские и американские – ещё только на границе рейха.

– Тогда понятно, почему Сталин, человек жёсткой дисциплины, позволил себе опоздать на первое заседание «великой тройки» – он показал, кто в доме хозяин!
– Для начала Сталин добился, чтобы конференция проходила именно на нашей территории. Он хотел, чтобы  Черчилль и Рузвельт своими глазами увидели, что сделала Германия с Россией. И они увидели.
«Я видел примеры безжалостного и бессмысленного яростного разрушения,– рассказывал в  Вашингтоне Рузвельт. – Ялта не имела никакого военного значения и никаких оборонительных сооружений… Мало что осталось от Ялты, за исключением руин и опустошения».

– Они ещё не видели, как выглядел до их приезда Ливадийский дворец, где проходила конференция. Полюбуйтесь, – Мишка протянул друзьям фотографию, которую выдал автомат. –  Голые стены! Немцы вывезли не только мебель, предметы роскоши, картины. Они украли даже ткань, которой были обтянуты стены, сняли медные дверные ручки, шпингалеты. Так выглядели все крымские дворцы – конференцию проводить было негде.
– А сегодня эта нация учит Россию жить! Они, вроде как за свободу и демократию, а мы – так, рядом постоять! – возмутился Павлик.
– По приказу Сталина со всей России срочно повезли в Крым мебель, ткани, картины, столовые сервизы, предметы роскоши, еду и напитки. Даже разрушенная, Россия должна была встретить президентов западных держав с достойным гостеприимством.

– Это ведь в Ялте решился вопрос, что часть Германии будет под нашим влиянием, остальная территория, где потом возникло ФРГ – другое государство? – задал вопрос Павлик.
– По крайней мере, это не личная наша затея. Англия вообще хотела расчленить Германию на три независимых государства. Кто ещё что помнит о Ялтинской конференции? – спросил Мишка.
– Там был решён вопрос о создании Организации Объединённых Наций – ООН.  Сталин железной рукой провёл в число её учредителей, кроме СССР, Украинскую и Белорусскую ССР, чтобы усилить свою позицию – ведь им в ООН противостоял весь западный мир, – вспомнил Егор.

– Поэтому начальники Сегодняшней Украины гордо именуют себя учредителями ООН, – усмехнулся Павлик. – Но забывают сказать спасибо за это товарищу Сталину.
– Черчилль и Рузвельт предложили Сталину, чтобы Восточная Европа была под влиянием СССР, а Западная Европа и Средиземноморье – Англии и США, – прочитал в автомате Мишка.
– Так появились страны соцлагеря, – продолжил мысль Егор. – И все претензии по своим границам они стали предъявлять к нам и никогда – к Черчиллю с Рузвельтом.

– А вот ещё интересно: американцы внесли проект декларации о согласовании политики трёх держав: США, Англии и СССР в разрешении политических и экономических проблем освобождённой Европы.
– Круто! Хороший был у нас авторитет в конце войны! И куда же мы подевались из числа этих трёх держав, решающих проблемы освобождённой Европы? – мрачно спросил Егор.
– В автомате ответа на этот вопрос нет, а сам я не знаю, – пожал плечами Мишка.

17. ПАНТИКАПЕЙ
– Продолжим лучше знакомиться с дворцами, – предложил Егор.
– Я согласен смотреть на них и без роскоши интерьеров – просто дворцы, просто наша история, – согласился Павлик.
– А вот тебе, Павлик, и кусочек твоей любимой Франции, чтобы ты отвлёкся от мрачных мыслей! – воскликнул Егор, когда они подошли к Массандровскому дворцу.
– Нереальный дворец! Сказочный! – согласился Павлик.

– Таким его и задумывал князь Семён Воронцов, сын уже известного нам Михаила Воронцова, – подтвердил Мишка, заглядывая в рекламный буклет. – Французский зодчий Этьен Бушар хотел создать королевский дворец времён Людовика XIII. В 1889 году хозяином замка становится император Александр III. Русский зодчий Максимилиан Месмахер придаёт дворцу ещё более сказочный вид.
– Мне сам Александр III напоминает сказочного русского богатыря, – сказал Павлик. – Один его рост чего стоит – 193 сантиметра! И я помню историю с крушением поезда.
– А я не знаю, – признался Егор.

– Царский поезд попал в аварию. Из 15 вагонов уцелело 5. Были погибшие, раненые. Царская семья уцелела, но все они были в разрушенном вагоне: пол провалился, стены сплющены, стальной каркас  крыши мог раздавить людей. Император, как настоящий русский богатырь, на своих плечах держал крышу вагона, пока спасали его семью и гостей.
– Как все крупные люди, Александр III отличался мирным характером, – заметил Мишка. – При нём Россия не участвовала ни в одной войне. Придя к власти, он сказал: «Я буду заниматься внутренними проблемами своей страны».

– Побольше бы таких императоров! – высказал общее мнение Егор.
– А вот и я! – засверкал лампочками робот Гоша, – совсем как новенький!
– Игра продолжается! – раздался  голос Максима, усиленный мощными динамиками. – Надевайте шлемы – и в путь!
– Но мы только начали знакомиться с русскими дворцами! – запротестовал Егор.
– В Крыму их великое множество!  Вслед за императорами дворцы, замки, виллы, особняки стали строить русские аристократы. Все, у кого имелись для этого средства. Это вы можете посмотреть в обычном путешествии, а сейчас игра ждёт вас! – прогрохотал Максим.

Едва мальчики надели электронные шлемы, как их втянуло в чёрную воронку, закружило и выбросило … прямо на арену, где шёл бой гладиаторов. Мощные накачанные мужики в доспехах яростно бились мечами.
– Гоша, мы так не договаривались! Где это мы? – прошептал Павлик.
– Здесь точно нет Черчилля, – усмехнулся Мишка.
– И США ещё в помине не было, – подтвердил Егор.
– Гоша, я думал, бои гладиаторов – забава Древнего Рима. Мы что в Рим попали? – удивился Егор.
– Это римляне в Крым попали около двух тысяч лет назад.

– На соревнование приехали? – поразился Павлик.
– Жить они сюда приехали. Лет этак на триста.
В схватке на арене у одного из гладиаторов был выбит меч. Дарует ли ему жизнь главный римлянин?  Однако он не с той ноги в то утро встал, а может, заметил страх в глазах обречённого, только опустил Большой начальник большой палец руки вниз. Публика его поддержала. Гладиатор был убит. Зрители возликовали! Они кидали на арену монеты и драгоценности победителю.

Чьё-то увесистое колье ударило по виртуальной машине мальчиков, и она растворилась в пространстве. Были счастливы все, кроме Павлика, Мишки, Егора и убитого гладиатора. А робот вообще радоваться не умел. Вдруг несколько стражников с оружием грозно направились  в сторону мальчиков.
– Гоша, по-моему, мы им не нравимся, – заметил Мишка.
– А они вам?
– А тебе?
– Я – робот, у меня нет эмоций.
Стражники приближались.
Гоша отчаянно засверкал лампочками.

– Только ты не растворись, – попросил его Павлик.
Стражник взмахнул мечом, но робот мгновенно перерезал меч длинным острым лучом. И тут в небе появился летающий робот Мотти, протянул к мальчикам щупальцы и втянул их в себя. Стражники онемели от изумления. А зрители ничего не заметили – так были заняты кровожадным зрелищем на арене.
– И откуда мы так красиво удираем? – поинтересовался Мишка, когда они отбыли на безопасное расстояние.

– Это Пантикапей в начале нашей эры. Пра-пра-предок современной Керчи. Городом в это время правили римляне, – ответил робот.
Медленно проплывая над Чёрным морем, называлось оно в ту пору Понт Евскинский, мальчики вскоре увидели на холме город с величественным белокаменным храмом на вершине в честь Бога искусств Аполлона и богатыми дворцами на склонах.
– Это снова Пантикапей – та же Керчь только ещё раньше – несколько веков до нашей эры, – пояснил робот Гоша. – Заложили его древние греки, и слыл он одним из самых богатых и развитых городов на берегах Чёрного моря. Да и в мире был известен.

– У них тоже какие-то соревнования идут, – заметил Павлик, увидев скопление народа.
– Идут состязания на лучшее чтение стихов.
– Нормально! И это всё до нашей эры! Кругом древние народы, а тут стихи читают! – восхитился Мишка.
– Что-то мне интуиция подсказывает, что недолго греки здесь свои стихи читали, – заметил Егор.
– Ты прав, Егор: Крым – это история беспрерывных войн. Сегодня стихи читают, завтра воевать идут. В чьих руках ни побывала та же Керчь, и как только она ни называлась: Чарша – у хазар, Корчев – у русских, Восперо – у генуэзцев, Черзетти – у турок. Наконец в 1774 году по Кючук-Кайнарджийскому миру турки признали, что «Керчь … остаётся в полное, вечное и непрекословное владение Российской империи».

– И?.. – не поверил Мишка.
– И через 80 лет турки – Османская империя, Англия и Франция объединились  против России. Началась Крымская война.
– Так я и думал! – нахмурился Павлик.
– Англичане откровенно грабили Крым. В Керчи сперва варварски разграбили музей, потом стали незаконно вести археологические раскопки, даже после того, как военные действия закончились, и был подписан мирный договор.
– Они даже своего министра подключили, – вступил в разговор робот Гоша, – и тот издал приказ о раскопках, «…передаче в Англию мраморных скульптур и ценных реликвий, которые уцелели после разрушения Керчи и достойны размещения в Британском музее». Керченские древние артефакты, действительно, украсили Британский музей.

– Ну, это вообще беспредел! – воскликнул Павлик.
Дворец Воронцова только не тронули, – сказал Мишка.
– Из любви к искусству? – уточнил Павлик
– Из любви к своему военно-морскому министру – он родной племянник Воронцова.
– А что граф Воронцов?
– Он пытался быть миротворцем в этой войне. «Одна надежда на Бога и на Вас, всемилостивейший государь, что до такого явного разрыва между нами и западными державами Вы не допустите», – писал он Николаю I.

– Русский император мог предотвратить войну? – спросил Павлик.
– В ней каждая страна-участница была виновата, – пояснил робот. – Все имели свои интересы и амбиции. Россия тоже.  Война началась. Сын Воронцова сражался за Россию в Севастополе. Был ранен. Кстати, твои любимые французы, Павлик, тоже вели незаконные раскопки под Херсонесом.

– Только Францию не троньте! – нахмурился Павлик. – И что сказала на это цивилизованная Европа?
– Культурная Европа заходилась от ярости к Российской империи – так ловко поставила её на уши европейская пропаганда. Ты бы видел, Павлик, что рисовал о России крупнейший мастер политической карикатуры Оноре Домье! Извини – француз! Да ты не переживай – это ещё не вся Франция!
– А я думал, только советскую Россию Европа стала в штыки встречать, –поразился Павлик.

– Европа – м-а-а-ленькая, а Россия – О!О!Огромная. Вот и весь ответ, – нахмурился Мишка.
– Точно! Маленькие всегда больших боятся. Так, на всякий случай, – вздохнул маленький Павлик.
К берегу из ниоткуда подошла лодка. Мальчики вошли в неё, не сделав ни шага, и медленно поплыли.

17. ГОРОД УХОДИТ ПОД ВОДУ   
Лодка медленно шла на юг вдоль берегов Боспора Киммерийского. Так назывался Керченский пролив в древности. У входа в море она пристала к берегу и растворилась в пространстве.
– Мы находимся недалеко от античного городка Акра, – сверяясь с картой, сказал робот Гоша. – Будете там искать энергию кристалла?
– Да!
– Могу предложить вам новую, ещё никем не проверенную функцию: мы будем перебирать время по векам. Вы сможете обследовать местность за тысячелетия.

Идея мальчикам понравилась, и они отправились в древнюю Акру, за 4 века до нашей эры. Городок был обнесён мощными оборонительными стенами. Башни возведены на  огромных деревянных балках, сложенных в форме клети. Такого устройства башен мальчики ещё не видели. С помощью Гоши они оказались в самом городе. Улочки оказались узенькими, но прямыми. Город как будто был расчерчен на квадратики. В центре храм на небольшой площади, у воды – порт.
– Я чувствую любую энергию извне, – признался  робот. – Здесь нет той, что мы ищем.
И он стал пролистывать время, век за веком.

Гоша, кажется, дошёл до начала первого тысячелетия нашей эры, как вдруг
Акра стала быстро погружаться в море.
– Гоша, ты что наделал? – закричал Павлик.
– Это не я! Это земная кора опускается.
– Что?!!
– Или повышается уровень моря.
– Придумай что-нибудь! – Мальчики уже по пояс стояли в воде.

– Роботы не могут переделать историю. Но вы не волнуйтесь: затонувший город Акра, а значит и вас найдут через несколько веков.
– Умеешь ты успокоить, Гоша!
В это время в небе появился уже знакомый мальчикам летающий робот.
– Мотя! – радостно закричали они.
Робот выпустил щупальца.
– Лети к нам!
Однако летающий робот втянул в себя щупальца и стал быстро удаляться.
– Что это было?! – возмутился Мишка.
                *****
– Ты зачем это делаешь? Они же все погибнут! И кто нам будет искать энергию кристалла? – спросил Боб у Ярика.
– Это не я. Игра временами выходит из-под контроля, и тогда идёт по своим законам.
– Не понял! – удивился Стив.
– А что тут непонятного? В неё вложено столько мозгов, в том числе и электронных! Почему бы ей самой не начать управлять своими действиями? Это не совсем игра – она  имитирует все события, времена, исторических персонажей. И делает это по своему усмотрению. Вы когда-нибудь видели нечто подобное?
–  Нет.
– То-то же!
                *****
Вода была ему уже по грудь, а Павлику достигала шеи. Робот Гоша тоже стоял в воде и беспрерывно нажимал свои кнопки.
– Быстро снимайте электронные шлемы, – раздался по динамику громовой голос Максима, видимо, робот всё же дожал нужную кнопку.
Мальчики сдёрнули с себя шлемы – и оказались в начале игры.
– Пока Гоша сушит свои микросхемы, можно попить чай и посмотреть документальный фильм, – предложил Максим.
– О чём?
– Вам понравится.

Чай оказался ароматным, с травами, а фильм назывался – «Археологи в шоке! Найден неизвестный город в Чёрном море!» Фильм  начался, и мальчики узнали место, где едва не утонули. Было это, правда, 2000 лет назад, а фильм – про наши дни. Утонувший в море античный городок Акра искали в разные столетия – безрезультатно. Потом и вообще стали сомневаться, что он существовал.
Город помог обнаружить мальчик Алёша Куликов – он стал находить древние монеты на песчаной косе, отделяющий Керченский пролив от солёного Янышского озера. Алёша передал монеты в музей. Первая же экспедиция обнаружила на дне пролива затонувший город. 2000 лет вода его хранила.

Сейчас Акру изучают сотрудники Эрмитажа и Черноморского центра подводных исследований. Потом её откроют для туристов.
– Классно! – восхитился Егор. – По-моему, такого туристического маршрута в мире ещё нет!
– А мы там уже побывали! – улыбнулся Павлик.
Фильм шёл дальше и рассказывал о подводном пещерном городе близ посёлка Штормовое. Но оказалось, что и это ещё не главная сенсация.
– Всё дно Чёрного моря покрыто  техногенными объектами, – сказал диктор за кадром.

– Какими объектами? – переспросил Павлик.
– Сделанными руками человека, – пояснил Егор.
– На фото со спутника видны дороги, очертания домов, целые кварталы, –продолжал рассказывать диктор. 
– Как это? – поразился Павлик.
– Не знаю. Я не видел, – развёл руками Егор.

И как будто отвечая на вопрос Павлика, с экрана учёные разных стран стали рассказывать о своих научных гипотезах. Они сходились в одном: когда-то давным-давно Чёрное море было небольшим пресноводным озером. По его берегам селились люди. 7500 лет назад произошла катастрофа: воды солёного Мирового океана через Средиземное море, проливы Босфор и Дарданеллы хлынули в Чёрное море. И теперь прежнюю береговую линию и предметы человеческой деятельности находят на глубине от 70 до 100 метров. Предполагают, что на дно моря ушло 150 тысяч квадратных километров суши вместе с прибрежными поселениями.

– Вместе с людьми? – ужаснулся Павлик.
– Слушай, что тебе с экрана говорят, – улыбнулся Мишка.
А там одни учёные говорили, что наводнение произошло во времена, когда заканчивался ледниковый период – таяли льды. Но вода прибывала медленно, и можно было удрать. Другие – что всё случилось внезапно: в Атлантический океан ударил астероид диаметром в 10 километров. Два огромных осколка попали в Срединно-Атлантический хребет, пробили земную кору. Вырвалась раскалённая магма. Началась вулканическая деятельность вдоль всего хребта. Земля оказалась в парилке. Поднялись огромные волны высотой больше 100 метров. Тогда-то и погибла легендарная Атлантида. Некоторые считают даже, что именно Атлантида лежит на дне Чёрного моря.

– Ты в это веришь? – спросил у Мишки Павлик.
– Сомневаюсь, что дома под водой могут быть видны, даже со спутника. За столько веков, если там что и есть, всё водорослями затянуто. С Крымом связано столько преданий и легенд, что фантазия автора фильма уже никому не повредит.
– А вот  утонувший городок Акру мы сами видели! – заключил Егор.

18. ГЕНИЙ  МОРСКОЙ СТИХИИ
– Наденьте электронные очки! – раздался в динамике голос Максима. – Теперь вы видите позолоченную дверь – откройте её!
– О! здесь выставка картин! – обрадовался Павлик.
Весь зал был увешан картинами Айвазовского: «9 вал», «Чёрное море», «Радуга», «Волна»…
– Море как живое! И нигде не повторяется! Как это можно?! – воскликнул Павлик. – При  этом Айвазовский не рисовал его с натуры, он создавал море  в воображении.
– По его словам, он вообще не рисовал море, а только состояние души, – заметил Мишка.

Всё нарисованное как бы застыло в полёте, вырвавшись из рам. Стоило нажать жёлтую кнопочку – и картина приходила в движение, а диктор рассказывал обо всём, что на ней происходило.
– Круче, чем в Брюссельской мини-Европе! – восхитился Егор.
– В нашей галерее не только картины, но и судьбы великих людей России, чьё творчество связано с Крымом. Крым дарил им вдохновение, свою особую энергетику, – сказал Максим.
– Энергетику! – хлопнул в ладоши Павлик. – Точно! И идёт она от кристалла Ориона!
– Скажешь тоже! В Крыму очень красиво, отсюда и вдохновение, – возразил Егор.

– А в России мало красивых мест? – упорствовал Павлик. – Айвазовский за свою жизнь нарисовал 6000 картин! Если на каждую мы отведём всего лишь 10 дней – получится 60000. Разделите на количество дней в году – получится больше 160 лет непрерывной работы! Может человек с такой скоростью рисовать?
– Так он в мире, похоже, один такой. Он гений!
– Максим, а что там за серенькая дверца сбоку? – перевёл разговор на другую тему Мишка.

– За этой дверцей находится самая загадочная мистическая картина Айвазовского. Он её никому не показывал, она пролежала в запасниках больше сотни лет. Вы увидите эту работу, но не сейчас.
– Ха! Портрет Дориана Грэя? – улыбнулся Егор. – Сделка с дьяволом? Вот тебе и вдохновение!
– Только не про Айвазовского! – запротестовал Павлик.
– А ты откуда знаешь? Посмотри на его картины – волны настолько объёмны, что кажется, сделаны по самой современной технологии в 3D. И это полтора  века назад! К тому же сам говоришь: человеку не под силу столько нарисовать.

– Морской этюд у нас дома видел? Это Айвазовский. Не копия. Сам художник подарил моему пра-пра-деду. Была у Ивана Константиновича милая привычка одаривать своими рисунками друзей, гостей и просто людей, которым хотел сделать приятное. От этого деда и знают в нашей семье, насколько Айвазовский был добросердечным человеком. Так что насчёт сделок с дьяволом – извини, – горячился Павлик.
–  Да пошутил я, – засмеялся Егор и нажал  жёлтую кнопочку.
Похоже, возможности современных виртуальных игр бесконечны.

– Внимание! Перед вами Феодосия – начало XIX века, – раздался голос диктора. – Это маленький приморский городок.
И точно – выросли небольшие белые дома, древняя генуэзская крепость. Мальчик лет восьми на белых стенах рисует углём море, шторм, корабли. Стены чистят, а рисунки появляются вновь и вновь.
– Ну, и как это может понравиться местному градоначальнику? – спросил диктор и сам себе ответил, – а ему понравилось! Александр Иванович Казначеев помог мальчику из обедневшей семьи получить образование на уровне гимназии. Потом по распоряжению императора его приняли за казённый счёт в Императорскую Академию художеств Санкт-Петербурга, на 6 лет послали в командировку за границу.

Так начиналась биография почётного члена Академии художеств России, Амстердама, Рима, Флоренции и Штутгарта – Ивана Константиновича Айвазовского.  Мальчик из крымской Феодосии стал всемирно знаменитым. Он ошеломил Италию картиной «Хаос. Сотворение мира». Его морские пейзажи вызвали в Риме массу подражателей. Потом он покорил Париж и вернулся в родную Феодосию. 

Построил себе дом, здание для музея древностей и вообще стал негласным отцом города: открыл школу искусств, картинную галерею, от своего источника за 25 километров проложил водопровод, потому что город задыхался без воды. Благодаря ему построили порт, железную дорогу.
В 1844 году Иван Константинович Айвазовский становится живописцем Главного морского штаба России.

И вот уже в зале не видно картин – только море, Феодосия и Айвазовский – ему сегодня 30 лет. И вдруг из-за горизонта белыми птицами выплывают парусные суда. Впереди легендарный парусник «Двенадцать апостолов» – по тем временам самый оснащённый корабль российского флота. На борту прославленные флотоводцы России – командующий Черноморским флотом адмирал Лазарев, рядом адмирал Корнилов. Играет музыка. Моряки приветствуют юбиляра – своего любимого живописца.

– Не пройдёт и 10 лет, как все красавцы парусники лягут на дно в Севастопольской бухте, чтобы защитить город от нашествия вражеских кораблей. И тотчас в комнате началось сражение. Это стали оживать картины Айвазовского: «Наваринский бой», «Синопский бой», «Чесменский бой» – «Осада Севастополя», «Взятие Севастополя» – героические страницы Черноморского русского флота.

Айвазовский долгое время находился в осаждённом Севастополе, устроил выставку своих работ, поддерживал воинов, делал зарисовки. С большой неохотой он покинул героически сражавшийся город только после специального приказа Корнилова, который опасался за жизнь художника.
«Каждая победа наших войск на суше или на море, радует меня как русского в душе и дает мысль как художнику изобразить её на полотне», – писал Иван Константинович.

– И что там за серенькой дверцей? – вдруг вспомнил Егор.
Дверь распахнулась, и мальчики увидели мрачное полотно «На смерть Александра III». По словам художника, он хотел нарисовать торжество жизни над смертью, но в готовой картине увидел… гибель династии Романовых. Шёл 1894 год. До революции в России оставалось ещё больше 20 лет.
                ****
– У нас дома есть Айвазовский, подлинник. Отец за него целое состояние отдал. Нравится мне эта картина, но я как-то и не думал, насколько это великий художник, – раздумчиво произнёс Стив.
– Значит, моя игра тебе на пользу. То ли ещё будет, – усмехнулся Ярик.

19. АЛЫЕ ПАРУСА ФЕОДОСИИ
– Смотрите! – закричал Павлик, – там, за горизонтом показались алые паруса!
– Ты можешь видеть, что делается за горизонтом? – улыбнулся Егор.
– Это не я, – помахал головой Павлик. – Видели: на каждой картине Айвазовского обязательно есть линия горизонта – то-есть, в реальности бушует море, а за горизонтом – мир покоя и тишины. Страна, где исполняются мечты – Гринландия, придуманная Александром Грином, по-моему, тоже находится именно там.

– Фантазёр ты, Павлик, как и твой писатель Грин, – снова улыбнулся Егор.
– Он не мой, он – мировая величина. Нет у него ни предшественников, ни последователей, он один такой. А когда человек один, ему всегда холодно, – поёжился Павлик. – Наверное, поэтому у него на фотографиях такое грустное лицо.
– Ему и жилось невесело: его мало печатали – мир фантазий не всех интересует, – вступил в разговор Мишка.
– Грин обижался, когда его романы называли фантастикой. Он утверждал, что на равных правах существуют два мира: реальности и мечты. И себя считал переводчиком между этими мирами.
– Мистика это, Павлик, – покачал головой Егор.

– Главной мистикой в своих романах Грин считал то, что очень сильные и добрые мечты людей обязательно сбываются! Сама судьба привела его поселиться в Феодосии, ведь этот город в переводе означает «Божий дар».
Вдруг алые паруса показались из-за горизонта. Они стремительно приближались, и вскоре небольшая старинная шхуна взяла мальчиков на борт. Это произошло как-то само собой.

Вдруг по морю прошла лёгкая зыбь, и оно как будто закипело. По всему побережью завыли собаки, сбиваясь в стаи. Море вздрогнуло и забушевало. Сильнейший грохот раздался с суши – там стали падать крыши, лопаться стёкла, разваливаться дома. Огромные волны кидали, как игрушку, их ветхое судёнышко. Столбы огня встали над морем.
– Похоже, нам предстоит узнать, что такое «Девятый вал»! – произнёс Егор.
– А, может, кто-то рулит кристаллом Ориона? – округлил глаза Павлик.
– Надо рубить мачты! – твёрдо сказал Мишка.
–  И погубить алые паруса, которые пришли к нам из сказочного мира Грина?! – воскликнул Павлик.

Мощная волна подняла судёнышко  на гребень и швырнула на голые скалы. Они не разбились только потому, что попали в провал между острыми зубцами застывшей лавы.
– Я вспомнил это место – это вход в царство Аида!
– На алых парусах Грина влететь в царство мёртвых!?. – договорить Егор не успел. В небе показался летающий робот Мотти. Он выпустил щупальца и втянул мальчиков к себе в кабину. Море сразу успокоилось, и на нём плавно покачивалось небольшое судно с алыми парусами.
– И что это было!? – спросил Павлик.
– А я знаю? – пожал плечами Егор.
– Наверное, землетрясение, – предположил Мишка.

– А, может, это летающий непредсказуемый робот Мотти пробует свою силу? Что вообще может проснуться в Мотиной голове, если он неуправляем?
– Тем более, что у него и не голова вовсе, а набор схем, которые не чувствуют ничего, кроме силы тока от батарей?
Мотти высадил их на берег и исчез.
– Я понял, куда мы попали, – оглядываясь, сказал Павлик. – Это царство Волошина – Коктебель!
– А кто это? – спросил Егор.

– Если коротко: Грин придумал страну, где один человек творит чудо для другого. А Волошин такую страну создал реально.  Подробнее пусть нам расскажет наш потаённый ведущий. – И Павлик нажал жёлтую кнопочку.
– По молодости Максимилиан Волошин искал себя. Лет восемнадцать, с заездами в Россию, путешествовал по Европе, особенно по душе ему пришлась Франция. «Семь пудов мужской красоты», как он себя называл, ходил по Парижу в бархатных штанах до колен, накидке с капюшоном и в  плюшевом цилиндре. Много повидавшие на своём веку французы вздрагивали.

Он слушал лекции в Парижской Сорбонне, познакомился с крупнейшими деятелями культуры, много делал для сближения французского и русского искусства.
– Павлик, не ты один любишь Францию, – кинул реплику Егор.
– Какими учениями он только ни увлекался, – продолжал диктор. –  Побывал и масоном, и социалистом, и буддистом, изучал магию, оккультизм. А когда увлекся антропософией – она  изучает пробуждение в человеке скрытых духовных сил, отправился в Швейцарию строить Всемирный дом для представителей этой науки. Строили его и расписывали художники из 70 стран!

Потом приехал в Коктебель и создал свою реальность. Максимилиан Волошин стал много рисовать, писать стихи и, по словам философа Константина Кедрова, превратил Коктебель – место, считавшееся у древних греков началом ада,  в рай для русских писателей Серебряного века.
В суровой окраине Крыма, где скалы – голые, жара – несносная, в его доме было тепло и радостно, а двери распахнуты для творческих людей. Здесь побывали Валерий Брюсов, Андрей Белый, Максим Горький, Алексей Толстой, Николай Гумилев, Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Михаил Булгаков, Корней Чуковский и многие другие писатели, художники, артисты, учёные.

С разрешения властей он превращает свой дом в Коктебеле в бесплатный Дом творчества.
– Сейчас мы войдём в этот дом. Предупреждаю: там есть тайник.
– Тайник? – обрадовался Павлик. – Какой?
– Большой! – усмехнулся диктор-невидимка. – На то он и тайник, чтобы быть в тайне. Может, вам его удастся разыскать?
                *****
– Классная игра! – воскликнул Стив. – Я про этого Волошина и не знал ничего. А он – крутой мужик!
– Да мы вообще не знаем историю своей страны, – откликнулся Боб.

20. «ЗОВИТЕ МЕНЯ ПРОСТО – ЗЕВС!»
Дом Волошина показался мальчикам несколько странным. Он чем-то напоминал дерево, к которому привиты разные фрукты: яблоки, груши, персики, а вот тут, вроде, даже арбуз.
– Дом постоянно достраивали. Он был невероятно популярен: в 1928 году, к примеру, в гостях у Волошина побывало 600 человек! – пояснил диктор-невидимка. – Никого не волновало, как дом выглядит снаружи. Зато внутри, по словам поэта Андрея Белого, это был один из культурнейших центров не только России, но и Европы. Гости чтили устав этого дома: любить людей и вносить свой вклад в интеллектуальную жизнь.

Едва мальчики поднялись по высокому крыльцу, раздался крик:
–  Женщина тонет!
Все, кто был в доме, стали искать спасательный круг, а Мишка помчался к морю. Егор и Павлик последовали за ним.
– Мальчики, стойте! – закричал им весёлый человек с гривой седых волос, стянутых цветной лентой, с посохом в руке и в своеобразном одеянии. Его белая рубаха ниже колен напоминала древних греков и славян времён Ильи Муромца.
Мишка оглянулся.

– Вернитесь! Она уже утонула!
Мишка на бегу стал сбрасывать с себя одежду и побежал ещё быстрее.
– Парни, хорош бегать! Это розыгрыш!
– Наш человек! – похлопал Мишку по плечу весёлый человек с посохом, – быстро бегаешь! А это ничего, что уже почти зима, и у нас никто не купается? В этом доме всех гостей встречают розыгрышем, – улыбнулся  он.
– Вы – Максимилиан Волошин? – восхищённо спросил Павлик.
– Зовите меня просто – Зевс.
– Покровитель грома, молний и всего мира? – уточнил Егор.
– Да, – скромно согласился хозяин дома.

– Это, правда, что вы можете зажечь траву взглядом?
– Как нечего делать. – «Зевс» воздел руки к небу, и трава загорелась.
Егор кинулся к ведру с водой.
– Не суетись. – «Зевс» сосредоточился – и огонь погас.
– А ещё говорят, что вы доите дельфина, как корову, лечите людей наложением рук, предсказываете землетрясения, а ещё…

– Все небылицы, которые обо мне говорят – абсолютная правда, – рассмеялся «Зевс» и… растворился в пространстве.
Ему на смену вышла женщина тоже в белом прикиде до колен.
– Пра, – представилась она.
– В смысле? – уточнил Егор.
– Праматерь всего сущего здесь, в Коктебеле, и матерь Максимилиана –  сокращённо – Пра. Хороший у меня вырос сынок! – ласково добавила она, – даже скала – та, что справа от дома сама по себе создала его портрет.
Мальчики выглянули в окно. Точно! Край скалы своим очертанием напоминал профиль Волошина.

– А всё почему? Я ему сказала в детстве: сынок, делай всё, что хочешь, но не ешь много – и так толстоват и никогда не будь похожим на других.
– Это точно! – согласились Мишка, Павлик и Егор.
– В школе он меня успехами не баловал, зато потом учился всю жизнь, – гордо произнесла Пра, – у японцев – тонкой миниатюре, у французов – глубине чувств, у немцев – культуре мысли, у России – особому возвышенному строю души.
– И стал крупнейшим эрудитом своего времени, – согласился с ней профессор Московского литинститута Владимир Смирнов, который вдруг заговорил вместо ведущего, скрытого за жёлтой кнопочкой.

– И при этом никогда не терял чувства юмора, – добавил Мишка.
– Точно, – засмеялась Пра. – Именно в этом доме родилась главная мистификация ХХ века – Черубина де Габриак.
– Как это? – уточнил Егор.
– Жила-была бедная некрасивая девушка Лиза Дмитриева, которая писала стихи. Ну, разве могли они заинтересовать сноба Сергея Маковского, редактора столичного журнала «Апполон», который даже на работу ходил в парадном фраке. А тут автор совсем не блещет красотой. И тогда Максимилиан придумал девушке имя Черубина де Габриак, написал от её имени несколько изысканных писем Маковскому.

Успех был ошеломляющий – в Черубину заочно влюбился весь чопорный Санкт-Петербург и лично Маковский. Её стихи пошли нарасхват, – засмеялась Пра и исчезла.
– Волошин и его Коктебель – явление уникальное в русской культуре, – заговорил невидимый ведущий. – Представьте – в стране революция, в нескольких километрах идёт гражданская война. Волошин мог уехать от этого снова в Европу. Он – поэт, философ, мастер сонета и акварели, художник, переводчик с французского, литературный и художественный критик, мемуарист… Зачем ему рисковать своей жизнью?

«Когда мать больна, дети не имеют права её покидать», – сказал Максимилиан и остался. Так и появился посреди кровавой бойни «Коктебель Волошина», где умудрялись жить по своим законам.
Многие из гостей этого дома будут вырваны из жизни жестокой рукой революции. Но это будет потом. А в Коктебеле им светло и весело.
Нельзя сказать, чтобы революция обошла стороной и поэта Волошина. По молодости он был замечен в студенческих волнениях и даже арестован. В тюрьме от нечего делать Максимилиан распевал песни на стихи собственного сочинения. Жандармы, слегка обалдевшие от этого пения, выпустили революционера на свободу и посоветовали матери побыстрее его женить.

В горячие революционные годы Волошину даже предлагали стать национальным поэтом Украины. Но он уклонился от такой великой чести. «В Киеве я оказался случайно, чтобы родиться, но украинскую культуру в себе не ношу», – пояснил он.
В годы гражданской войны Максимилиан Александрович прятал в своём доме красных – от белых, а белых – от красных. В том и в другом случае ему грозила смерть за укрывательство. Но он был выше страха. Он говорил:

– Я отношусь ко всем партиям с глубоким снисхождением как к отдельным видам коллективного безумия. Человек мне важнее его убеждений.
– Он нескольких поэтов от расстрела спас, – тихонько произнёс Егор.
– Кстати, мама ему дала имя от слова «максимум», – сказал Павлик. – Да, – вспомнил он, – а где тайник?
– Ищите.
Мальчики облазили весь дом. Чего здесь только не было! Огромная библиотека, в том числе целый зал литературы на французском языке, издания с автографами выдающихся людей культуры; сотни живописных работ самого автора и его гостей; различные фигурки, статуэтки. Сейчас ведь здесь Дом-музей Волошина, и насчитывает он 60 000 экспонатов. Но следов тайника нигде не было видно.

– Всё очень просто, – рассмеялся ведущий-невидимка. – Нормальные люди где устраивают тайник? В подполье. Ну, а Максимилиан Волошин – на потолке. Вон там, у потолка, снимаются две панели – там и прятал хозяин дома беглецов от революции.
                ***
– Если верить тебе, Ярик, в этом доме, – просто кладезь скрытой духовной энергии! – заметил Стив.
– А ты не верь. В атомную энергию тоже не верили, пока в ХХ веке не создали атомную бомбу.
– Надеюсь, у тебя не такие стратегические планы?
– Надейся.