Город, в котором каждую ночь исчезает один звук

  И снова Родион Карлович проснулся с тем же ощущением: прошла ночь,
и исчез ещё один звук. Который был ему дорог.
  Родион Карлович был человеком преклонного возраста и с любопытством
всматривался в темноту в ожидании чего-то интересного. Прислушивался
к каждому незначительному звуку, и вот однажды он начал замечать, что
звуков становилось меньше.
  В очередной раз, дождавшись темноты, он вышел на крыльцо своего дома
в ожидании того, что будет похищен очередной звук. Пока прислушивался
ко всему, что мог расслышать, он незаметно провалился в воспоминания.
  Вспоминались былые дни, они, словно короткометражки, сменяли одна другую
в его мыслях. Первый поход, первые обиды, первые победы, первый поцелуй,
первое свидание. То, как он долгими часами стоял в ожидании рождения своего
первого ребенка под окнами роддома. Много неповторимых моментов мелькало перед его глазами.
  Однажды он рыбачил ранним утром. Рядом, в небольшой чаще, распевал свою
трель соловей. Он так увлечённо вслушивался в пение соловья, что не заметил поклёвки.
И вдруг он вернулся в реальность с пониманием, что он давно не
слышал этого пения. Это его огорчило.
  Еще не было достаточно темно, и он решил навести себе горячего чая,
взять небольшой плед, так как начал понимать, что на улице сегодня
гораздо свежее, чем обычно.
 Сделав себе чая и укрывшись пледом, он сел на сделанную им еще в далеком
прошлом лавочку. Его вновь накатили приятные воспоминания, и он с грустью
начал прислушиваться ко всему, что возможно было расслышать.
  Город был богат на звуки. Он слышал проезжающие автомобили, журчание
небольшого фонтана на площади, совсем недалеко от его дома. Местами раздавался
смех или громкое восклицание. Иногда даже бывало и песни под гитару распевала гуляющая молодежь.
Но его интересовали другие звуки. Которых больше нет.
  Например: каждый вечер распевал совою песню сверчок, который жил где-то
совсем рядом, в травке или даже под крыльцом. Его пение доносилось каждый раз
с разных сторон. Иногда он слышал, как скреблись мыши, которые по
наступлению темноты выходили на поиски пищи.
  Не редко, видимо потому, что совсем недалеко была лесополоса, он слышал филина.
Который залетал дальше, чем положено, в поисках пищи. А может и в поисках приключений,
разве это можно узнать наверняка. Так же он давно не слышал
хлопков крыльев летучих мышей. Их иногда даже можно было заметить, если смотреть
в сторону заката солнца, так как эта часть неба была еще светлой и на фоне
светлого неба всегда были видны темные пятнышки, это и были летучие мыши.
Их невозможно спутать с птицами, так как их полеты были похожи на беспорядочные
метания в пространстве. При этом они редко взлетали высоко.
  Хоть она была и невероятно надоедливой, но больше нет постоянно лающей собаки,
которая была у соседей. На кого она надрывалась каждый раз? Непонятно, но надоедало это изрядно.
  Дверная петля на калитке тоже больше не скрипит. Пришел ее срок, и она вышла
из строя окончательно.
  Его захлестнула волна теплых воспоминаний, и он вспоминал её, самого дорогого
в своей жизни человека. Это была его любимая женщина, близкий и родной
ему человек.
Он с улыбкой и теплотой в груди погрузился в воспоминания о ней, то, чего
ему больше не услышать.
  Так как она трудилась допоздна, то готовкой по большей части занималась
уже поздним вечером. Закрывая глаза, он вспоминал стук ножа по разделочной
доске. Она стучала им так громко, что иногда это даже злило его. Но он
относился к этому с пониманием, ведь она это делала не из вредности, а
по необходимости. Вечером – потому что работала допоздна, громко – потому
что делала это быстро и на опыте.
  Лязг посуды он тоже вспоминал с теплотой на сердце. Но что придавало всем
этим звукам нотки родства, так это её бормотание во время приготовления.
Она каждый раз что-то проговаривала, и это бормотание в воспоминаниях согревало
его душу. Конечно, он любил свою жену, но она ушла раньше него. Он это принял,
хоть и было тяжело.
  Еще иногда прибегали внуки, и они создавали столько шума, что выделить определенные
звуки из этого было практически невозможно. Их тоже нет, они
 переехали в другой город и теперь практически не навещали Родиона Карловича.
А он помнит их звонкий смех. Было ли ему обидно или грустно оттого, что они
редко к нему заглядывали? Конечно же, нет. Он понимал, что новые времена
диктуют новые правила жизни. Они все же навещали его, но реже, чем ему хотелось,
а приехать к ним самостоятельно он не имел возможности.
  Хриплый и басистый голос, словно по часам. С момента наступления темноты
 раздавался у его порога с восклицанием: «Приветствую Вас, Родион Карлович!»
Так шутливо и с уважением по вечерам навещал его лучший друг, который жил
неподалеку и вечерами приходил, чтобы поделиться прожитым днем и
поинтересоваться делами своего друга. Его звали Филипп Максимович, они были
знакомы со школьной скамьи и знали друг про друга всё и делились всем.
  Он больше не услышит этот басистый и хриплый голос, его больше нет.

  Каждую ночь Родион Карлович воспринимал уже как приближение конца его жизненного пути.
Он понимал, что настанет та ночь, которая заберет и его.
  Он прожил свою жизнь достойно и был готов уйти. Это зависело не от него, и
он каждый вечер выходил на крыльцо, чтобы почтить память очередного звука,
который больше никогда не услышит. Это были вечера памяти, так он их себе и
представлял.  У него не было незаконченных дел. Он достиг всего, чего хотел
в этой жизни. И теперь с нетерпеньем и грустью он выходил на крыльцо
в ожидании, что пропадет еще один звук.