Первая часть. Испепеляющий зной. Глава 11

У стариков бывают очень цепкие пальцы. Именно об этом подумал Леонид Палыч, когда его на ходу, в длинном коридоре с зелёной дорожкой вдоль дверей гримёрок, схватил за рукав ветеран театра Вениамин Пузиков.
— Постой-ка, Палыч, — старческим высоким голосом возвестил он, тряхнув усами. — Чёрт знает, что творится. Горячая вода еле тёплая, так ведь ещё и жёлтая, как будто по трубам сухое белое пустили. Ладно бы действительно «Ркацители» или «Совиньон», так ведь вонючая, как… тут вариантов много. А вот ты мне скажи, может, знаешь причину, почему летом такая проблема — просто принять душ?
За время этого животрепещущего спича Лопатыч предпринял пару попыток вырваться, но бесполезно. Пузиков держал рукав бригадира, как последний не разыгранный билет в рай.
Только сейчас Лопатыч заметил на шее старика-Вениамина белое скрученное полотенце. И тут же стало понятно, что ветеран сцены не то, чтобы неожиданно впал в маразм, а попросту неудачно сходил в душ.
— Вениамин Мартемьянович, — зашипел на старика Лопатыч, — зачем вам этот грёбанный душ? Ведь не пахнете уже, наверняка. Что там мыть-то?
Пузиков ошалело уставился на бригадира, явно удивлённый таким ответом, но хватку не ослабил. Наоборот, начал трясти руку Лопатыча.
— Может, и не пахну, сам проверить не могу. Так что теперь прикажешь, вековым мхом покрываться?
— А ну-ка, отпустите мою руку! — выкрикнул Лопатыч, заполняя эхом второй этаж театра. Только в этот момент, неожиданно потеряв дар речи, Пузиков отцепил пальцы, высвобождая рукав спецовки. Спокойным голосом бригадир добавил: — Вы меня задерживаете, уважаемый Вениамин Мартемьянович. Спасибо.
И тут же поспешил на вахту театра. Спустившись и подойдя к окошку, Лопатыч спросил:
— Наитин был?
— Уже вышел, — кивнула Марина Харитоновна.
— А тот, что ему деньги принёс?
— Раньше вышел. Сказал, что снаружи подождёт.
— Пройдоха, вероятно, какой-нибудь. Пойду-ка я, Наитина подстрахую, на всякий случай, — и Лопатыч направился к выходу.
Вахтёрша только успела кинуть вдогонку:
— Мотоциклист, скорее всего. Бородатый и в кожаной куртке…
Да Лопатыч и так догадывался, как выглядит этот незваный гость.
Выскочив в тень под козырёк, готовый к неожиданной встрече лицом к лицу или к любому непредсказуемому развитию событий, максимально мобилизовавшись, Лопатыч понял, что опоздал. Опоздал ровно на то время, которое потратил на разговор с Пузиковым, плюс на дорогу до вахты.
Лопатыч кинул взгляд в одну сторону, затем в другую. Глаз выхватил далёкую тень двух силуэтов, повернувших от фонтана театрального парка на поперечную, правую аллею. И больше никого. Чуть вдалеке, за живой изгородью подстриженного кустарника, по улице бежали автомобили, куда-то спешили немногочисленные прохожие. Наитина и Семёна среди них не было.
Ну, не вокруг же театра теперь бежать, в самом деле. Упустил. Не смог застать врасплох. Жаль.
Сердце потихоньку успокаивалось. Мысли от лихорадочных молний переходили к равномерному потоку. Возможно, даже к лучшему, что не застал гостя. Если Семён пытается выстроить новые мосты, ищет союзника, то, может, ему до поры лучше ничего не знать? Закончится время Наитина и он тоже уйдёт проторенной дорожкой Юрика. Муругана сумеет выжать все способности, использует ресурс человека на все сто. А тех, кто не захочет быть нужным и полезным, ждёт банальная утилизация.
Лопатыч вернулся в театр.
— Гуляют где-то, — бросил он, проходя мимо вахты и, завернув за угол, остановился возле стенда с расписанием репетиций.
Решил подождать здесь. Долго они беседовать точно не будут.
Нужно расспросить Феликса о его встрече с Семёном и оценить реакцию. А потом уже доложить Муругане. Сегодня вечером Феликс с ней познакомится. И сколько останется жить Наитину после этой личной встречи — неизвестно.
<¤¤¤>
Когда Семён находился достаточно далеко от здания театра, с лёгкой досадой подумал, что остался без связи и не может оперативно доложить Баоху об итоге разговора. Феликс согласился стать следующим информатором. План по проникновению в Улитку можно считать запущенным. С согласием Феликса появилась надежда на возвращение status quo на Земле, перемещение стрелки весов в пользу человечества.
И если план действительно запущен, то необходимо подключать всю Армию Улитки, готовую примчаться в любой час на подмогу на двухколёсных боевых конях.
Надо бы срочно обзавестись сотовым. Но между Семёном и Баоху существовал уговор — телефоны в салонах не покупать. Баоху выдаст новый, отследить который будет намного сложнее, чем обычный. По крайней мере, потратить на это намного больше времени.
А потом Баоху выдаст ещё один новый, и ещё один, и ещё. Этих телефонов у него было заготовлено, как он сам выражался, хоть чёрной дырой ешь. И Семён, вспомнив эти слова, слегка улыбнулся. Хоть Баоху и не человек, а с чувством юмора у него всё в порядке.
Скоро, совсем скоро и Баоху, и тем более Феликсу, тому, кто отправится в самое пекло (в самом прямом смысле этого слова), понадобится усиленная защита. И Семён верил, что такую защиту он и его армия могут предоставить.
Зайдя в кафе, увидел приветливые лица девушек за стойкой и решил перекусить. Обеденное время в самом разгаре. И организм об этом недвусмысленно подсказывал.
Ну, и хорошо. Сначала обед, а потом уж со счастливым желудком отправится к Баоху. Расскажет о состоявшемся разговоре с Феликсом. И о том, что, наконец-то, можно включаться по полной в реализацию плана.
<¤¤¤>
Марина Харитоновна что-то крикнула через стекло, но он толком не разобрал. Что-то про бригадира. Проходя мимо вахты и через рамку детектора, Феликс был глубоко погружён в собственные мысли. В голове промелькнула догадка: «Искал меня, наверное».
И как это нередко бывает, только подумал о человеке, а он — вот, прямо перед тобой.
Повернув за угол, Феликс слегка вздрогнул, увидев Лопатыча. Тот стоял возле расписания репетиций и якобы тщательно его изучал.
Вдруг резко обернулся к Феликсу и удивлённо сказал:
— О, Феликс! А я тебя искал.
— Зачем? — тут же вырвался нелепый вопрос. Понятно, зачем его разыскивал бригадир. Совсем не для того, чтобы предупредить о заканчивающейся репетиции.
— По громкой связи услышал, что к тебе какой-то тип пришёл, — округлив глаза, начал вещать Лопатыч, — вот я и решил подойти на вахту, подстраховать, так сказать. Всё в порядке?
— Всё отлично, — натянуто улыбнулся Феликс.
— Кошелёк вернул?
— Кошелёк? Ах, да, кошелёк. — Феликс похлопал себя по пустому брючному карману, понимая, как глупо это выглядит со стороны. — Вернул кошелёк. Спасибо, Леонид Палыч.
Лопатыч изобразил на лице крайнее удивление.
— Ну ты подумай, какие благородные люди в наше время находятся. Я бы познакомился с этим человеком, честное слово. Редко встретишь таких в нашем городе. Как хоть его зовут?
Тут Феликс по-настоящему напрягся. Бригадир затеял с ним игру, больше напоминающую словесные кошки-мышки.
— А я как-то и не спросил, а он как-то и не представился.
— То есть вы с ним беседовали почти полчаса, а так и не познакомились? — Лопатыч очень хитро смотрел на Феликса.
— Так он театрал оказался, — Феликс понял, наконец, что нужно врать по полной, не удерживая себя в берегах разумного. — Уж как он нашим театром восхищался. О спектаклях спрашивал, когда узнал, что я рабочий сцены. Какие постановки с репертуара будут снимать, какие только готовятся войти в новый сезон. Я ему, конечно, о нашем новом спектакле рассказал, который сейчас репетируем. Если бы видели, Леонид Палыч, как заворожённо он слушал, с каким вниманием. Рот от восхищения раскрыл, как ребёнок и ловил каждое слово.
Хмыкнув, Лопатыч покачал головой:
— Удивительно, а мне Марина Харитоновна сказала, что он больше на байкера похож, чем на театрала. Борода, кожаная куртка с заклёпками.
— Ну, Леонид Палыч, театралы разные бывают, вам ли не знать. В жизни ещё не то можно увидеть. Чудеса на виражах, — зачем-то вспомнил название старинного диснеевского мультфильма. Хотя, в данном случае оно очень даже подходило.
— Театрал на мотоцикле? — Лопатыч буравил взглядом Феликса.
— Точно. Только мотоцикла я его не видел. Это, наверное, потому что к зданию нашего театра просто так не подъедешь. А где он его оставил, я не знаю. Честно.
Лопатыч выдержал небольшую паузу, взвешивая объяснение Феликса. И наконец, не скрывая ехидной улыбки, сказал:
— Вот, смотрю я на тебя, Наитин, и не могу понять, то ли ты молодой такой и чересчур доверчивый, то ли слишком хитрый, но не понимаешь, до чего тебя подобные знакомства довести могут.
— Вы о чём, Леонид Палыч?
— Всё о том же, Феликс. Смотри, не ту сторону выберешь, жалеть поздно будет.
— О чём жалеть? — Феликс безукоризненно исполнял роль невинного агнца.
— Ладно, — махнул рукой Лопатыч, — дело твоё. Я тебе не отец и не наставник.
И зашагал прочь. Феликс кинул взгляд на настенные электрические часы, висевшие над расписанием и громко спросил:
— Леонид Палыч, репетиция заканчивается. Вы на сцену?
— На сцену, — буркнул бригадир так, чтобы услышал Феликс.
— Погодите, я с вами.
Нагоняя Лопатыча, Феликс вытащил подаренный Семёном брелок-фонарик и нажал на кнопку. И в ту же секунду увидел, как шея бригадира начала переливаться разноцветными искорками. Словно мерцание свежевыпавшего снега под лучами полной Луны. Сомнений не осталось, — организм Лопатыча, прошедшего коррекцию достаточно давно, трансформировался полностью.
Сунув фонарик-брелок обратно в карман, Феликс вышел следом за бригадиром на сцену. Актёры стояли группой и негромко о чём-то переговаривались. Режиссёр в зале вполголоса спорил со своим помощником, тыкая указательным пальцем в страницу пьесы, лежащую ворохом на столе в жёлтом пятне освещения лампы. Эта картина в целом говорила об одном — репетиция закончена, можно приступать к демонтажу декораций.
— Леонид Палыч, — обратился к бригадиру Феликс спокойным, невозмутимым голосом, — можно мне после репетиции в подсобке посидеть, над пьесой поработать? До вечера куда-то уходить смысла нет. Только время на дорогу впустую потрачу.
Бригадир вполоборота, даже не глядя на Феликса, тут же ответил:
— Сиди, конечно, работай. Подсобка общая. Чай будешь если пить, потом убери за собой, кружки вымой.
— Не вопрос.
— Ну, вот и хорошо, — кивнул Лопатыч и, увидев выходящих на сцену с другой стороны Серёгу и Саню, громко сказал: — Давайте-ка, ребята, быстро уберём декорации и свободны.
А Феликса так и подмывало снова достать брелок и посветить особенным светом. Теперь мир и люди виделись совсем по-иному. Все вокруг словно разделились на ещё пока настоящих и уже скорректированных.
И так хотелось узнать поскорее, кто из них кто.