ВАХЗ. Адъюнктура. Защита и назначение

Замечательным временем были годы в адъюнктуре! Однако, всё когда-нибудь заканчивается и хорошее тоже. А может быть впереди будет ещё лучше? Но в конце сентября 1991 года, за неделю до защиты этого ещё не было видно, что там после неё. Мы с Сашей Зюзиным это узнаем первыми, ведь первая защита – это наша, и она назначена на 01 октября. Ожидалось, что защита состоится раньше, но академия попала под проверку комиссией военной коллегии ВАК (высшая аттестационная комиссия) при Совете Министров СССР и получилось так, как получилось. Поговаривали, что председатель комиссии хочет посетить некоторые защиты и, вероятнее всего, придёт к нам на первую.

У меня, с точки зрения теории уже всё готово. Диссертация в четырёх экземплярах – вот они, лежат в секретке все четыре «кирпича». Автореферат с отзывами сплошь положительными там же. Плакаты нарисованы, к ним даже рейки приделаны и верёвочки для развески. Доклад написан, выучен близко к тексту, прошёл апробацию на кафедре и признан вполне удовлетворительным.

С материальной стороны тоже всё в порядке. «Брюки об пол» в парадном исполнении пошиты женой и отутюженные висят в шкафу рядом с таким же парадным кителем – ждут защиту. Брюки тогда нам не выдавали, только китель с галифе в сапоги для участия в параде. Заказать пошив в ателье не мог – с деньгами было напряжённо, а жена шила хорошо. Обмывание защиты, как для диссертационного совета, так и для кафедры, обеспечено. Саша Зюзин где-то настоящей водки достал, так что уважаемые доценты с кандидатами и доктора с профессорами пить за нас будут не разведённый забугорный Рояль, а натуральную водку московского завода Кристалл.

Вот, вроде, всё хорошо, но, тем не менее, на душе не спокойно – нет чёткого понимания куда пошлют служить Родне после адъюнктуры. Да и про саму Родину всё смутно. Горбачёва из Фороса вызволили, путчистов посадили, однако бардак в стране продолжается, но уже гораздо круче – добрался до уровня Парада суверенитетов. Эстония, Латвия и Литва уже практически не в СССР. Туда же смотрит Закавказье, Белоруссия и Украина с Молдавией. Разве что Средняя Азия пока выжидает. В Москве есть нечего – тотальный дефицит всего, вплоть до хлеба. Одеть дочерей (про нас я уже и не говорю) тоже не во что, а они растут. В появившихся кооперативах почти всё есть, но цены там не про нашу зарплату. Вот в таких условиях и живём – ждём защиту и назначения на должность.

И вот оно 01 октября 1991 года – день нашей защиты. Мы с Сашей у зала заседаний штаба академии с плакатами. Ему выпало защищаться первым, он претендует на звание кандидата военных наук. Учёный секретарь диссертационного совета полковник Г.Карлов раскладывает на столе его «кирпичи», авторефераты с отзывами, ещё какие-то бумаги. Мы с Сашей и парой молодых адъюнктов с его кафедры развешиваем плакаты, кладём на трибуну его доклад, указку и т.п. Ещё раз успеваем выйти перекурить для успокоения мандража.

По распорядку защита начинается около 14.00. В соответствии с протоколом на доклад соискателя отводится минут 30-40, еще примерно минут 45-60 на вопросы членов совета к нему. Потом (уже без соискателя) какое-то время совет обсуждает доклад и соискателя, голосует и подводит итоги голосования. В конце происходит оглашение результатов и вот на него соискателя уже приглашают. Если совет большинством голосов примет решение о том, что соискатель достоин присвоения звания кандидата наук и ВАК потом это решение утвердит, то именно со дня защиты соискатель станет остепенившимся человеком. Таким образом, 2-2,5 часа позора и ты на всю оставшуюся жизнь становишься дипломированным учёным, имеющим право на разные приятные плюшки (а такие в СССР были, не знаю, как сейчас), которых обычный ученый лишён.

В тот день из 21 члена диссертационного кандидатского совета на защиту прибыли 19 человек во главе с Председателем генерал-майором и доктором военных наук Ваулиным Юрием Михайловичем. 20-м, как и ожидалось, стал председатель комиссии ВАК. Он имел право слушать доклад, задавать соискателю вопросы, обсуждать процедуру защиты, а вот голосовать права не имел. Понятно, что его мнение членами света учитывалось, ведь полковник не просто так «с бугра», а из самого ВАКа!

Мне, конечно, было интересно послушать, что да как происходит на защите у Саши, но не удалось даже подслушать – двери в зале заседаний штаба ВАХЗ были толстые и хорошо закрыты. Примерно через 1,5 часа Саша вышел из зала. По нему было видно, что это время прошло для него не просто – мандраж бил изрядно, но он держался. Минут через 20-30 его пригласили в зал и, буквально через 5-10 минут, он вышел опять, но уже довольный и даже радостный – 17 голосов «За» присуждение ему звания КВН (кандидата военных наук) и 2 «Против». Как нам говорили старшие товарищи – это оптимальный расклад для ВАК. Если все 100% «За», то это подозрительно смахивает на сговор, дисер в таком случае проверяют более тщательно и могут не по злобе чего-нибудь накопать. Если же «Против» более 30-35%, то и это плохо – в ВАКе могут принять сторону противников. У Саши получились оптимальные 10,5% - практически полная гарантия, что звание кандидата наук он получит.

Пока члены совета вышли на перерыв, я сам с помощью более молодых адъюнктов кафедры (точно не помню кто, но сдаётся мне, что это были мои друзья майор Матюлин В.Н. и подполковник Роговой С.И.) занялся подготовкой к докладу. В это время руководители (а они оба были членами совета) давали мне последние ЦУ (ценные указания) и ЕБЦУ (ещё более ЦУ) о том, как читать доклад, как себя вести перед членами совета и т.п.

Но вот секретарь совета выгоняет посторонних, входит совет, Председатель объявляет меня солистом на предстоящие 2,5 часа, и я начинаю свою песню. Хоть и выучил я доклад почти наизусть, но первые 3-4 минуты от текста доклада отрывался изредка и с трудом. Потом как-то расслабился, речь полилась свободнее, вполне связанно и, мне казалось, достаточно внятно, как и было во время тренировок на кафедре. Плакаты не давали сбиться с последовательности, да и в доклад я иногда подглядывал. А ещё минут через десять даже стал обращать внимание на аудиторию. Слушали почти все с интересом, даже делали пометки на бумаге, видимо для того, чтобы задать вопрос. Были и отсутствующие лица, но такие были только у двух или трёх человек. То ли им тема была не совсем интересна, то ли чего-то в моём бреду они не понимали.

Допев песню доложил: «Подполковник Абрамов доклад закончил», и стал ждать вопросы. Их оказалось много, почти у всех, иногда не по одному. Доже те, которые, вроде, скучали на моём докладе, тоже что-то спрашивали. Я как мог отбивался. Сам председатель комиссии ВАК пару штук задал. Один из их я даже помню до сих пор: «Товарищ подполковник, а почему вы в слове «Экспертные» и «Эксперт» ставите ударение на первой букве «Э»? Ведь в русском языке слова звучат, как «экспЕрт» и «экспЕртные». Пришлось на ходу придумать такую отмазку: «Мне, при работе над диссертацией, пришлось перелопатить в ГПНТБ много иностранной литературы на английском языке, а там, как известно, во всех словах ударение падает на первый слог. Вот и привык. Но за замечание спасибо! Постараюсь в последующем избавиться от этого неверного ударения». И ведь в самом деле избавился.

Так, назадавав кучу вопросов и удовлетворив своё любопытства, совет решил перейти к обсуждению доклада и голосованию. Генерал Ваулин меня выпроводил, но я даже толком перекурить не успел – голосование прошло быстро и, как оказалось с абсолютным результатом – 19:0. Помятуя про мнение старших товарищей о результате в 100% даже засомневался в возможности стать КТН. Но ничего не поделаешь – результат есть результат и придётся с ним жить, ожидая решения ВАК.

Пока я солировал в зале Саша Зюзин с адъюнктами-помощниками накрыл поляну для обмывания наших защит. Поляна получилась достойная. Несмотря на отсутствие продуктов и водки в магазинах на нашем столе всё было в изобилии. Секретарь совета не долго нас продержал в компании выпивающих его членов. Мы выслушали лишь по паре тостов за новых кандидатов наук и были отправлены к себе на кафедры, чтобы не мешали отдыхать от бреда новоявленных учёных уже состоявшимся корифеям военно-научной мысли.

На кафедре, ждал не менее достойно накрытый стол. Тут уж никто не выпроваживал меня домой, а, напротив, старательно наливая и мне и себе, произносили греющие душу тосты за меня, за хорошо написанный и защищённый дисер. Я тоже в ответ предлагал выпить за кафедру, за моих коллег и руководителей. Они, кстати, пришли примерно через час и, тем самым, существенно подняли градус отмечания. Разошлись мы ближе к 22.00. Я был откровенно пьян и пьян сильно, но на ногах держался и от помощи товарищей, предлагавших довести меня хотя бы до электрички, следующей в Бирюлёво, отказался. И вот в таком виде, да ещё в парадной форме одежды я проследовал на Курский вокзал, сел-таки в электричку, но с трудом помню, как оказался дома. Жена, видя моё состояние, торжественный ужин по поводу состоявшейся защиты решила провести на следующий день. И это было правильным решением, ведь если бы я выпил ещё пару-трёшку рюмок водки, то утром мог бы и не проснуться от перепоя. Хорошо, что следующий день для меня был объявлен выходным, можно было как следует отоспаться и, придя в себя уже спокойно в кругу семьи и друзей-соседей (а это были такие же адъюнкты или молодые преподаватели нашей академии) отметить защиту.

03 октября 1991 года у нас начался самый противный этап адъюнктуры – собирание и подготовка диссертационного Дела, которое должно было пойти в ВАК для утверждения результатов защиты и голосования членов диссертационного совета. Уже не помню, что конкретно я собирал, но помню, что бумаг было много настолько, что многие из нас, защитившихся, даже называли это Дело ещё одной диссертацией, но в её худшем воплощении. Недели две или три ушло на сбор и оформление этих бумаг. То есть, лишь к ноябрю Дело ушло в ВАК. Там его рассмотрение продолжалось около полутора месяцев и вот 18 декабря 1991 года (то есть ровно за неделю до сложения М.С.Горбачёвым с себя полномочий Президента СССР в связи с фактическим и формальным развалом страны) мне был вручён Диплом кандидата технических наук с серией КД и № 048939, подписанный Председателем совета Ю.Ваулиным и Учёным секретарём совета Г.Карловым (на заставке к рассказу). Вот с этого дня и по сию пору я живу дипломированным КТНом.

Но не только диссертационным Делом я занимался всё это время. Более важным и для меня, и для кафедры было окончательно определиться с моей дальнейшей деятельностью. Меня кафедра хотела оставить в академии, очень хотел этого и я. Однако, приказ МО СССР об отправке защитившихся адъюнктов на усиление профильных военных НИИ, полигонов и училищ действовал и изменить его мог только сам Министр, а для того чтобы это состоялось был необходим железобетонный аргумент, зафиксированный в Представлении на того адъюнкта, которого надо было оставить в ВАХЗ. Представление на меня писал наш заместитель начальника кафедры Владимир Александрович Иванников. Но те абзацы в его тексте, которые касались моей ценности, как уникального специалиста в области Искусственного интеллекта вообще и Экспертных систем в частности Иванников поручил писать мне самому. Занимался я этим четыре раза.

Первый вариант был написан и представлен в ОК (отдел кадров) академии довольно быстро, но был им не утверждён, так как потребовалось мою часть усилить, углубить и расширить. Соответственно до начальника академии он не добрался. Пришлось мне же Представление переписывать.

Переписанный в соответствии требованиями ОК второй вариант Представления удовлетворил начальника академии и был оправлен в ОК Управления НХВ МО СССР. Но там и он показался кадровикам научно слабоватым и недостаточно обоснованным с точки зрения кадровых потребностей академии. Пришлось и его переписывать.

Переписанный третий вариант смог-таки пробиться до ГУК МО СССР (Главное управление кадров). Почитав его там тоже решили, что обоснование, вроде и есть, но плохо аргументированно, да и про мою научно-педагогическую ценность тоже просили усилить. И опять честь писать Представление на самого себя (уже в четвёртый раз!) выпала мне.

Четвёртый вариант наконец то удовлетворил все инстанции и Представление на меня, вместе с другими подобными, легло на стол Министра обороны (тогда таковым был Маршал авиации Евгений Иванович Шапошников) вместе со списком всех, оставляемых в академиях выпускников сентябрьских адъюнктур. Не думаю, что Министр читал наши представления, но они все были у него на столе, как обоснование нашей высокой ценности. Шапошников с нашей ценностью согласился и список (не знаю, всех ли) утвердил.

Всего же в академии из обоих выпусков адъюнктуры 1991 года (сентябрьского и декабрьского) осталось только 5 или 6 человек, а училось нас около 30-35. Т.е. в академии нас осталось лишь около 15%, в то время, как обычно оставалось не менее 50-70% выпускников. Такой выдался год… Среди оставшихся были и мои товарищи из других подразделений ВАХЗ: Миша Власов остался научным сотрудником ВЦ академии, Андрей Горбенко преподавателем на кафедре №10, ещё остались ребята на кафедрах №3 и №4, а вот Саша Зюзин уехал педагогом в Костромское ВВИУХЗ.

Вместе с оставлением в академии, мне и должность присвоили самую простую, но почётную – преподаватель кафедры №1 «Автоматизации управления войсками». Мне назначили вести все дисциплины кафедры на факультете №4 – Промышленный факультет. Там обучались выпускники гражданских ВУЗов, а также Промфака СВВИУХЗ. А вот курс про экспертные системы я должен был вести всей академии: от курсантов, до командного факультета. Но про это я ещё напишу в одном из следующих рассказов.

Таким образом, где-то в ноябре, я оказался не только фактически защитившимся и в приказном порядке оставленным в академии адъюнктом, но и официально утверждённым в должности педагогом (а это полковничья должность!). Оставалось только дождаться вручения Диплома кандидата технических наук, но это было уже чисто техническим моментом. И ведь случилось это всё ещё до формального окончания мною адъюнктуры, которое должно было состояться лишь 01 декабря.