Послание от Ваньки

I
Он ходил на работу, потому что так ему говорили все.
Идти прямо, подняв голову, держась за перила старой лестницы.
Его звали Долгоруков. Крупный провизор, во всем Владимире, известный русский человек, прибыл в город из самой Москвы. Ему было обещано хорошее жалованье — 1000 рублей в год.
 «Это будут очень солидные деньги, я смогу купить двухэтажный особняк», думалось ему с беспокойством.
Но выплатят ли ему столько? Долгоруков не знал. И устроился на работу.
То ли знавши о том, что он будет один, то ли боявшись остаться без денег, Долгоруков тем же вечером поспешил в ту самую аптеку, дабы быть на своем рабочем месте.
Ему все казалось, что он пребывает в неродном городке и его ожидают тяжелые дни.
«Смотрите, Александр Никифорович, к вам несут пса», слышит он издалека женский возглас, молодая девушка, идет навстречу к нему, с свежим румянцем и удивленным выражением лица, она держит на руках небольшую собаку, размером с арбуз. Маленький Тяпа в ее объятиях.
Спасите, прошу вас, говорили ее глаза. Ее звали просто Маша.
Но Долгоруков Александр Никифорович не ответил ничего на это, он лишь стоял за стеклом старой русской аптеки, высоко подняв брови и не моргая. Было совестно ему.
…Сейчас он не мог вернуться в свой старый особняк, увидеть мать и младших сестер, но будучи человеком слабым, он погрузился в праздную жизнь, беспробудное пьянство.
- Мой пес умирает, спасите, просила провизора Маруся, стоявшая у входа его аптеки, посетитель, русская девушка восемнадцати лет от роду, - Больше у меня никого не осталось.
Она хотела быть услышанной, таким был ее остаток дня. В ее доме сосед смотрел за скотом; обычные бедняки жили несчастливо всей семьей, не осталось у Маши никого. Только маленький пес, и брат Ванька, каждый день отвечавший за ее дом.
 Оранжевые, красные и зеленые листья падали с деревьев и медленно опускались на землю за окном, как чернила с ее пера на пергамент бумаги. Маша выводила лишь несколько предложений.
Она просила Александра Никифоровича.
Прошу вас, спасите пса. Мольба. Я сирота. Больше никого у меня не осталось.
Напряжение росло внутри Маруси, неисправимый человек «внутри» не пришел вовремя на помощь, им лишь овладевала беспощадная недобросовестность.
В этот вечер Александр Никифорович был очень пьян.


II
Через несколько лет после революции самыми низкосортными заведениями считались кабаки и трактиры, здесь подавали блюда русской кухни, но Долгорукову это не было на руку. Одно из первых таких заведений, которое он посещал, называлось «Трактирный дом». Прославилось оно разнообразным выбором блюд и изысканными напитками.
Александр Никифорович чувствовал себя дурно и плохо, сегодня он выпил слишком много крепкого вина, и не мог даже подняться с постели, чтобы встретить девиц, которые пришли к нему с борделя.
«Я не готов выходить на работу, совсем дурно мне…» думал Долгоруков, в дверь к нему громко постучали.
Он боялся чужих взглядов, запятнанности, словно его ждали осуждения и неподходящие вопросы.
Этим вечером, когда к нему ворвался сильный ветер в дом, а за дверью наблюдалась непогода, он заснул крепким сном, не желая с кем бы то ни было взаимодействовать.
«Маша, прости меня,-  повторял. Долгоруков про себя - Прости, что не слышу тебя...»
А Ванька, брат Маши, все стучал в дверь к взрослому похотливому мужчине.


***
Александр Никифорович был пьян, и не выходил на работу. Сегодня он чувствовал себя дурно, не мог подняться с постели, а молодые девушки все приходили и приходили к нему.
Брань, ругань и бутылки алкоголя были повсюду.
А в аптеку письма все поступали и поступали.
Маленький мальчик Ванька все приходил неустанно, выпрашивая новые лекарства для пса.
«Помогите нам, Маша очень сильно болеет. У нас больше никого нет. Каждый день я только и вижу рассвет, и старые лица взрослых людей, я вынужден помогать всем и вся, - писал мальчик, - Я проживаю со старшей сестрой, у нас остался только пес Тяпа, он сторожит наш единственный дом. Больше никого и ничего у меня нет, я сирота. Мы хотели вылечить пса, но Машенька тяжело заболела сама, сейчас у нее выявили воспаление легких. Я слышал, вы крупный человек и можете нам помочь. Пришлите к нам доктора, пожалуйста, нам очень нужны лекарства.
Молю. Ваш Ванька»



III
Через несколько дней Долгоруков поспешно вышел на работу, его самочувствие было ужасным. Торопясь, полный страшных ощущений, он принялся за дело.
На его столе за стеклом все лежали старые письма, от Александра Никифоровича пахло виски, одежда была измазана грязью, он был не готов ко всему этому, просто не готов… А на дворе уже поздняя осень.
Глаза, полные слез, и никакой надежды. Он русский человек, понимал, что не достоин был даже читать эти слова, написанные на бумаге.
На руках Александра Никифоровича мужские серебряные часы, стальная цепочка на шее, никем не тронутая кроме него.
Он словно предчувствовал такой конец:
«Александр Никифорович, я больше не прошу вас о помощи, - писал Ванька последнее обращение, - Машенька умерла сегодня утром, сильно болела. Ее не смогли спасти. Остались лишь я и Тяпа. Пса пришлось отдать плохим людям, чтоб сторожил, некому кормить его. Теперь я один справляюсь с этим грузом. Простите, что просили помощь у вас. Не нужно было...»
Это были почти последние слова мальчика, прочитанные русским человеком Долгоурковым, пьяным и неразумным. А ведь он мог помочь… Но не стал.
Долгоруков поднял глаза на пергамент и увидел последнее предложения Ваньки, слезы так и текли из его глаз:
«Спасибо, что пытались помочь, - писал Ванька, - Сегодня я простился с Машей. – и добавил несколько слов, - Тяпа с нами больше не живет.»