18+
Мужик отступил на шаг от Ведьмы, глаза его испуганно забегали.
- Убирайся! Куда хочешь, хоть в лаву прыгни! Вперед, твоя торговля здесь давно кончилась! Или дорогу мне покажешь? И вообще, я не одна здесь.
- Здесь… Здесь есть лес! Возле Коврижки, где раньше нормально функционировал рынок. Там, кстати, остался товар. Носки, трусы, лифчики, - все, что пожелаешь! Да, здесь удушающий запах серы, но пока можно набрать всего, что нужно для жизни! На первых порах. Дальше здесь находиться будет невозможно. Стена огня приближается! Отдам все, бесплатно! Я тоже хочу жить, поэтому поедем все вместе!
Тильсирвэ сдвинула брови, при этом немало удивившись:
- То есть, выбраться отсюда все-таки можно…
***
Тильсирвэ, по-прежнему, лежала под капельницами. Окно было открыто, но настроение у медбрата, с каждым днем, становилось все хуже и хуже. Он понимал: рано или поздно, придет развязка. Либо придется хоронить, либо это все, это ухаживание за телом, растянется до бесконечности. Нервы также понемногу начинают сдавать. От такой жизни в квартире. Мужчина закусил губу, от отчаяния. Сидя на краю постели Ведьмы, руки свел, как в молитве. Слеза покатилась по лицу. Он мечтал, когда женщина откроет глаза, улыбнется всем. Ему, коллеге, шефу. Тепло обнимет, в знак благодарности. Тогда можно жить дальше, пылая огнем радости, счастья. Дальше глаза АЛЕКСА ХЭВИ (а так звали Темного медбрата) все скажут сами за себя. С каждым днем, чувства его только крепли. Другой вопрос, КАК работник ухитрился влюбиться. Причем давно. Либо в прекрасную, благородную внешность, либо душа так позвала, раз уж случилась трагедия. Увидел – и запал. Затрепетала, и трепетала с тех пор, каждая клеточка.
КАК же несчастному хотелось подарить ей всего, себя, навеки! Пусть даже в другом виде, в ужасной обстановке! Он сидел, плакал, закрывая лицо ладонями. Капли капали на его рабочий, белый халат. Да, влюбленный маг понимал: вовсе не случится никакой свадьбы, взаимности, детей также не предвидится. В любой момент все может закончиться – положат в гроб, осталось похоронить. Прошло всего несколько месяцев, если посчитать. Не очнулась. Пиво уже не помогало, никому. В ход идет обычное успокоительное, иногда здоровый сон. Конечно, если Ирина очнется, то она, кроме Вейдера, и Майрена, никого больше не узнает. Но, тот медик, в прямом смысле, замерзал без ответных чувств. Это видели остальные. Не зная, как с ним разговаривать. С одной стороны, очень глупо, с другой – может, получится что, если случится чудо? Некоторые считали чувства коллеги обычным помешательством, на нервной почве. Попробуй оставаться в себе, если почти каждый день, идет приемка трупов, с их вскрытием?
Всхлипывая, маг повторял:
- Если она не встанет никогда – пусть. Смирюсь с этим фактом. Мне в данный момент интересно: где ее душа, или сознание, бродят? Наверное, далеко. Там, где нас нет, и быть не может. Уже сколько времени лежит, трупом. – Алекс сидел перед начальством, за столом, в той же квартире. Напротив злополучной кровати. Между двумя мужчинами – открытая папка с прозрачными файлами, в них – распечатанная история болезни. Толстая папка. С фотографиями, МРТ, ЭКГ, другими результатами. Вид у медика – напрочь убитый. Под глазами – синева. Похоже, пора сворачивать спасательную операцию, иначе второй не выдержит, тоже под капельницу свалится.
Вейдер потягивал зеленый чай из китайской чашечки. Его вид также был разочарованный. Тут заговорил Светлый медбрат, поправив иглу в вене Тиль, замерив женщине температуру, поменяв ей мочевой мешок с катетером:
- Сердце у нее бьется, но очень, очень, очень медленно. Мозг тоже заторможено функционирует. Летаргия, плюс кома. Очень тяжелый случай, за всю нашу практику. Сколько уже постельного белья переменяли, часть пришлось выбросить, поскольку пахнет мертвечиной с живого тела, перестирали. Я даже не представляю, КАК пациент встанет, честно. Пожизненно овощ, сто процентов прогноз. И если умрет, необходимо сообщить родителям. Придумать более простую версию: машина сбила, кирпич упал, сосулька, отравление… Что угодно, лишь бы поверили. А как пускать их на похороны? Мать, бабушку, брата? Другую родню? – Он развел руками.
Вейдер также кивнул, подняв брови:
- Да, сообщить придется. Люди горевать будут страшно. Очень жаль бабушку особенно. Та Ирину очень любила. Хоть и не знала: внучка родилась нечеловеком. Тогда придется сообщить обо всем Энрике. Вот встретятся они все на похоронах, пусть семью осиротевшую поддерживает. Нет там больше трудоспособных мужчин. Или нам придется помогать той нечастной семье до тех пор, пока те живы. Очень неплохие люди. Кома Тильсирвэ – страшная трагедия для обоих миров. – Он опустил голову.
- Периодически мы открываем балкон, так как в квартире порой невыносимая вонь. Плохо становится, тошнит, рвет. Все точно также, как в обычной больнице, или дородовом отделении. Аромат живых тел. От него наши медики периодически дуют спирт, на работе. Очень нервная работа, особенно с бабьем. Они же без мозгов, 90% населения. Но хороших тоже много. Только единицы встречаются с недюжинным интеллектом. На отбросы грубые, невежливые, истеричные, в клиниках насмотришься, - жениться после никогда не пожелаешь. Где гарантия, что попадется нормальная, адекватная дама? Нет гарантии. Вот поэтому я до сих пор не женат. – Светлый посмотрел в окно, почесав пробивающиеся усы. По нему видно: сильно обидели, отсюда ненависть ко всему женскому полу.
Даже Темному собрату не удалось переубедить коллегу. Много раз они разговаривали на эту тему, но – как об стенку горох. Бесполезно. Раз так, то Светлому пора отправляться к психиатру, чтобы травму проработать. Чтобы сломать психологический барьер. Медицина для такого – замена психиатра. Особенно, если в морге – женские трупы. Тогда появлялась хоть какая-то радость – на еще одну дуру отбитую в мире стало меньше. Очередная ТП умерла, больше не станет коптить небо своим никчемным существованием. Только насчет Ирины у него появились сочувствие, сострадание. Эта – не дура. Судя по рассказам тех, кто ту ее знал, до трагедии.
Душа ее ушла в сон, в глубины астрала. И не выберется оттуда, до поры до времени. Куда хода нет даже Архимагам. Ведь сны, астрал, - граница мира живых и мертвых. Нарушать там порядки ни в коем случае нельзя. Даже в таком случае, через него, снести Химауру в Братске НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Никак. Никакие руны, карты ТАРО, ни один магический способ, не вернет душу в физическое тело. Но останется связь. До тех пор, пока сердце не перестанет биться.
***
- То есть, выбраться отсюда все-таки можно… - Ирина ушам не верила, озираясь: вдруг вулкан все-таки рванет, в полную силу, по второму, затем по третьему разу, и все навсегда закончится? Пепел, газы, быстро ВСЕ накроют. Вместе с базальтовой лавой СуперПлюма. Дышать становилось все тяжелее: запах серы душил, обжигая гортань, легкие. А Водохранилище превратилось в невесть что. Черная, мертвая вода, в стороне города, а со стороны сопки Коврижка – сплошные льды, со снегом. Доехать до города оттуда обратно – однозначно не получится. Не стоит. Может поездка стоить жизни. – Если да, то каким образом протаскиваешь ежедневно свой товар, в этот Ад? Самому не надоело? Не пугает, что в один прекрасный день можешь домой не вернуться? И, как ни странно, ничего не становится твоему товару? Кто сюда поедет нужное покупать, в дикую, страшную, опасную глушь, скажи мне?! Те, кому жить надоело? Или кому надо забить в трещинах земной коры очередную дозу? Да?
Мужик сник. Обмануть женщину не получилось. Больно умная оказалась. А с виду – дура: простенько одета, не сексуально, не вызывающе. Таких обычно легко обманывать. Раньше получалось, любую. Но всему, рано или поздно, приходит конец. Нечего было себя мнить самым умным, думать: все девки мира его будут. Всегда. Не всегда. Не все. На горизонте сияли молнии, всполохи горящих сопок. С некоторых уже стекала лава, в воду. Там давно не осталось живых существ. Растительный мир давно погиб. Скоро все доберется до Коврижки. Никакой лед не спасет.
- Я думал, перед смертью получится тебя трахнуть. Сама на вид, как с деревни. Неужели никогда не хотелось быть красивой? Быть, как все? Плюс, я южанин…
- А тебе разве никогда не хотелось быть нормальным? А не отбитым педофилом?! А педофилов я убивала раньше… На заказ. Представляешь?! Такая маленькая, тоненькая, простенькая девушка, с внешностью красной девицы из сказки. Не ожидал? Вали в свой аул, пока не сдох! Или убью! – Прошипела Тиль, преисполненная благородной ненавистью. В Братске Энрике порой заказывал ей гасить этих выродков, насилующих детей. Ирина с расправами прекрасно справлялась. Но теперь рядом – родители, раскрывать себя ни в коем случае нельзя. Иначе можно все потерять.
- Выбраться отсюда можно, потому как надо бежать, сломя голову! – Заверещал мужик, как крыса, попавшаяся в мышеловку, не в силах выбраться. – Не делайте только со мной ничего, я знаю дорогу, я тоже хочу жить!
- И где этот выход? – Спросила Тиль, оглянувшись в очередной раз. Неподалеку от всех, примерно на расстоянии пятисот метров, разорвалось несколько старых, брошенных машин. Часть в буквальном смысле плавилось, превращаясь в жидкий металл. Пахло жжеными колесами, бензином, гарью, костями, тряпками. Из ближайшей трещины земной коры вырывался огонь, стояла дикая, непереносимая жара. Часть породы с краев уже стекала в расщелину, капая вниз, обваливаясь, словно пчелиные соты с медом под ножом пчеловода в бак. Здесь находиться становилось все опаснее.
- Этот выход – в лесу. – Мужик указал на страшный лес, который боялись все в округе. Лес, погубивший очень многих, когда все началось. – Но нужно идти только особыми дорогами, дальше – нельзя. Дальше – Смерть. Много наших там погибло. Все продавцы до полусмерти боятся туда ходить. Особенно под утро. Там существует роща, в ней нельзя никогда, ни к чему прикасаться. Ни к веткам, ни к листьям, ни к камням. Иначе не выберешься оттуда. Многие слышали крики несчастных, но помочь так и не смогли. Бросали товар, бежали.
Ирина задумалась: что же там такое, от чего люди гибнут?
- Я одного не понимаю: тогда зачем здесь торговать?
- Потому что здесь, ночью, место достаточно прохладное. Чтобы выбираться из города, и работать. Потому что лес кишит тварями, питающимися человечиной. Здесь тропа, по которой ходят все. И то, на цыпочках. Мне сегодня не хочется умирать, ни в огне, ни в лесу!
Родители Ирины стояли рядом, разинув рот. Их также перепугали взрывы, бабушка горько заплакала. Жар становился все нестерпимее, нужно было уносить ноги. Срочно!
- Нам нужно на дачу, другой дороги больше нет. Старый путь разрушен. На Порожки. Осталось лишь через лес ехать. До Коврижки рукой подать. Пешком нереально идти. Через подошву обжигает ноги. Тоже заживо неохота сгореть.
Тем временем, взрывы продолжались. Почва задрожала под ногами. Из расщелины вновь вырвался сноп искр. Запахло серой, медлить нельзя. Все влезли в машину, погнали по указанной тропинке в сторону леса. По пути расступилась земля, пахнуло жаром. Мысленно все с жизнью распрощались. Дед нажал на педаль, и Нива перелетела через чудовищную расщелину. Снизу несло жаром, лава клокотала страшной рекой. Казалось, за пару секунд машина расплавится, перед этим зажарив заживо своих пассажиров. Но этого не произошло. Магма бурлила, казалось, на глазах разошлись континенты, как много миллионов лет назад. Вернее, так оно и было. Больше подобного зрелища увидеть не получится. Как ни странно, лед при этом, вдали, не проваливался туда, вода тоже в щели не заливалась. Очень непонятно, словно два разных мира.
Дед не испугался. Он готов был встретить Смерть, вместе со всеми. Машина приземлилась на дорогу, подпрыгнув при этом, и понеслась дальше. Неожиданно, колесо налетело на корягу, и все завизжали от ужаса, поскольку транспортное средство нехило накренилось. В угрозе перевернуться.
- Нет! Не туда! В другую сторону! – Заорал продавец.
Перед всеми расстилалось несколько дорог. Куда идти – вопрос. А время поджимало. Сзади обрушилась почва, в страшную лавовую реку. Путь назад отрезан. Все. Гора Монастырка, вдалеке, также изрыгала лаву. Везде стояла темнота. Но, как ни странно, все было хорошо видно, как в сумерках. Другой мир, непонятный, преподносил свои сюрпризы.
- Больше назад хода нет, только через лес. Выживем или нет, зависит от тебя. Показывай дорогу! – Скомандовала Ирина.
- Здесь есть еще одна дорога. Потому машины на этом участке переворачивались, взрывались. Дальше несчастных пожирали монстры, заживо. В машине они нас не достанут. Но нельзя открывать окна. Ни в коем случае! Слушайте меня. Я лучше всех вас тут все знаю. – Ответил дрожащим голосом продавец.
Как ни странно, здесь было гораздо прохладнее. Еще одна аномалия чудовищного места. Все выбрались из Нивы, жадно хватая ртом воздух. Рынка больше не существовало, он рухнул, в ту лаву. Не стало также асфальтовой дороги, возле Водохранилища. Вместо нее плескалось море. Мимо, к удивлению Иры и людей, проплывали льды, словно на дворе стоял апрель. Но теперь вообще непонятно, какое идет время года. С одной стороны, тепло. С другой – осень, примерно октябрь месяц. Дальше – зима. Примерно январь. При этом, на Коврижке, можно купаться. Несмотря на ледяную воду. Да, есть риск простыть. Еще один феномен водился на той горе: на другой стороне росла высокая, зеленая трава. Вместе с сопутствующими растениями. А дальше – леса нет. Он высыхал, оставлял после себя толстый слой сосновых, еловых иголок, различные виды грибов, розы, шиповник. Но скоро и его не станет.
Машина стояла возле большого валуна, все испуганно озирались. К удивлению присутствующих, кроме продавца, здесь остались прилавки с товаром. Как они уцелели – отдельный вопрос. Или это уже другой рынок? Еще одна загадка странного, страшного места. Что в это время творилось в городе – неизвестно. Возможно, там время изменило свой ход. И прошло несколько веков. По крайней мере, возвращаться туда больше не хотелось. Оттуда внезапно пахнуло леденящим холодом. Словно захлопнулась невидимая дверь. Тиль оглянулась, Силой почувствовав: все давно закончилось, привычного порядка нет больше. Словно сменилось несколько эпох. Может быть, прошла тысяча лет, и люди из города давно ушли. Энергетика резко поменялась. Теперь здесь правит Природа. Действительно, со стороны Братска больше не чувствовалось людского влияния. Даже воздух вокруг изменился, несмотря на разыгравшийся вокруг Апокалипсис. Больше возвращаться некуда. Вся родня давно вымерла, кто там оставался. Чувствовался чудовищный резонанс.
Но и отступать некуда. Нужно пробраться через тот, чудовищный лес. На всякий случай, можно бесплатно набрать товара. А пожить на даче. Питаться грибами вполне получится. Они растут даже на снегу, в позднюю осень тоже. Нет города, одни развалины, все закончилось. А вспомнить детство – приятное занятие. Походить по лесу, даже настолько странному, где час может идти лето, а потом – сразу осень. Или ночь, много дней. Аномалия. А грибы здесь красивые, большие. С бархатистыми шляпками. Их даже срезать жалко, но надо. Если, конечно, до дачи не дойдет катастрофа. А рано или поздно, и туда придет огонь. Пока можно пройтись по любимым местам. Если там не завелись монстры, пожирающие людей. Хотя странно: страшный лес, находящийся возле Порожек, кишит ужасами, уходит к заливу, - туда, где находится дача тетки. Следовательно, там такой же трэш. Иначе с чего с залива, по льдам, бегут люди, гибнут? Может быть. Но на самой сопку, у домиков, подозрительно тихо. Вдруг разлом дойдет и туда? Вода все зальет, растают льдины.
Да, там, где стояла машина, царила прохлада. Пока время позволяло, - можно, как говорилось, набрать необходимого. Тут остались полки – подставки, с висящими на них лифчиками, трусами, прочей фигней, чехлами для телефонов, прокладками. И возле этой дороги, стояли кусты, черные, мертвые. Ирина пригляделась: ива, облепиха. И деревья – березы – тоже черные. С черными, словно обмазанными машинным маслом, листьями. Пахло бензином, солидолом, машинным маслом. Стало жутко. Длинные, большие листья. Да, здесь заросли ив, много. Видимо, оттуда идет угроза.
Вдруг, часть листвы зашелестела. Ветерок? Не похоже. От слова совсем. Его нет. Стояла ночь. На немного распогодившемся небе сияли звезды. Приглядевшись, Ира заметила: на листочках кто-то сидит. Освещение стояло такое, словно от фонарей. Откуда шел свет? Неизвестно. Но точно не от вулканов. Птицы сидят? Наверное. Спят живые существа. Что им еще делать? Плясать и петь, что ли? Нет! Ничего страшного, не будем ничего трогать. Уйдем спокойно. Но опять заходить в лес было страшно. Напролом ехать тоже нельзя. Ведь там монстры! Еще заметят, тогда – конец.
Как тогда Тильсирвэ спокойно ходила по тому лесу, но по другим тропинкам? Непонятно. Ее никто не тронул. Наверное, действительно твари спали. Но, получается, активны они только ночью. Неужели загрызают насмерть? Сейчас надо быть крайне осторожным. Родители вышли, но боялись даже чихнуть. Всем очень хотелось жить. Мимо кустов, шаг за шагом, покупатели с продавцом шли, беря самое необходимое. Словно оказались в гипермаркете, но без стен, крыши. Нужно много не брать, а то машина окажется перегружена. Кусты неподалеку начали шуршать, на них что-то заблестело. Место полно аномалий, не говоря уже о разломе. Заблестело, как будто множество насекомых, с тонкими, прозрачными крыльями, пришли в движение. Что ж, надо посмотреть, кто там шевелится, или что.
Тиль аккуратно, на цыпочках, подкралась к одному кусту. Вытянула шею. И действительно: на листьях, ветках, даже на стволах, сидели… ГИГАНТСКИЕ осы, крепко прижавшись тельцами к предметам. Вцепившись лапками в растение. Черные, как смоль, поражающие воображение. Все бы ничего, но… они поражали воображение своими размерами – чудовищные, почти с ладонь. Некоторые – немного поменьше. Ведьма невольно залюбовалась ими. Как большая, прекрасная брошка. Вот бы одну осу себе словить, и засушить, на память! Крылья существа блестели, словно слюда, а волоски на туловище напоминали шубку. Большая голова, с усиками, не двигалась. Да уж, такое увидишь не каждый день. Самая большая оса на планете, - японский шершень, - и рядом даже не стояла. Она выглядела рядом с ними крошечной!!! Потому что ЭТО, на веточке, листике, на стволе сидящее, громадное, может запросто откусить палец, или ухо, только так. Очень цепкие лапы, оказались с небольшими коготками. Да уж, действительно монстр. Интересно, чем он питается. Вид напоминал земляную осу, почти как оса-наездница, откладывающая яйца в гусениц. Но гигантская, безумно красивая.
Рядом, на длинном листе, сидела еще одна. И еще. Куст оказался обсижен, на каждом сантиметре, гигантами. Едва дыша, Ирина осторожно, ласково, дотронулась до существа. Погладив его пальцем. Сонно, насекомое пошевелилось. Начав шевелить брюшком, лапками. Либо ближайший ледяной фронт, в виде Коврижки, Дунайки, его побил, и оса попросту замерзла, как муха поздней осенью, либо же спала. Оно никак не хотело нападать, совсем. Осмелев, Тиль спокойно, аккуратно, посадила с листа насекомое, – себе на ладонь. Не схватив, а скатив его с насиженного места, как с горки. Тяжелая, живая красота. При этом, существо даже не проснулось, как и его сородичи рядом. Ира огляделась. Осы присутствовали ВЕЗДЕ, на всех деревьях, буквально кишмя киша. Сотни, тысячи, миллионы… Да сколько же их?! А если и под землей у них гнезда? Никто не знает.
Примерно весом с волнистого попугая, насекомое, по ходу, пригрелось в руках. Посадила женщина на руку и вторую осу. Они не нападали, спокойно спали. Тут до Ведьмы дошло: их ни в коем случае нельзя будить!!! Они проснутся, когда появится свет. Дневной. Но как существа выживают-то, в этом смоге?! Непонятно. Наверное, приспособились. Либо, чувствуя нутро нечеловека, не трогают. Скорей всего. Поэтому, отсюда надо как можно быстрее уходить. Пока не поздно. Пока не проснулся весь рой. Ирина, полюбовавшись на небывалых существ, тихонечко посадила их назад. Те снова не проснулись. Слышала крики:
- Ирина, что ты там делаешь?! Иди назад, не трогай ничего!!!
Спокойно дошла до машины. Все там тряслись, как осиновый лист:
- Туда дальше нельзя! Нужно скорей уходить! Иначе выйти будет невозможно! Не прикасайся ни к чему! Особенно к веткам! Мы здесь видели черепа! И коробки, побитые, ящики, эти насекомые, или птицы, опасны, заклюют, загрызут!!! Не надо! Только не задень их, очень прошу! – Продавец, побелевший от ужаса, едва не срывался на вопль. – Дальше туда хода нет!
- Там очень много насекомых, кишмя кишат, на каждом листочке, ветках. Они спят, кажется, здесь колония. Улей. Они обжились здесь давно, похоже. Как я поняла, существа реагируют на свет, на тепло.
Про то, как получилось подержать тварь на руке, промолчала. Мало ли.
- По крайней мере, твари зашевелились. Следовательно, просыпаются. Нужно спешить. Поэтому мы торгуем только ночью. Когда темно. Они реагируют на движение, любую вибрацию, и в том числе, на свет. Уже пытались днем работать – это все равно, что совершить самоубийство. Через час после начала торговли все утихало, приехали – вместо живых людей остались одни кости. Чисто обглоданные!!! Теперь это – зона. Смертельно опасная. Вывести насекомых отравой не получится. Накинутся, и сожрут. И все.
Родители Ирины стояли, не двигаясь. Им по-прежнему было страшно. Больше всего они хотели убраться отсюда. Приехать домой, успокоиться, напиться горячего чая. Но – никак. Чай, в конце концов, можно на даче испить. Все сели в машину, погрузив нужное, отправились, куда надо. Выехать из чащи получилось без происшествий. Вот дорога, на пути к повороту, где заканчивается асфальт, и начинается обычная, сельская. С камнями, ямами, песком, колдобинами. Пошла нехилая тряска. И тут…
Недалеко от поворота на ту самую гору, где как раз начинались те самые дачи, под названием «Березка», впереди путь оказался разрушен. Следующим образом: половину дороги дальше размыло, вода там затопила все, что можно. Ледяная, лизала берега, льдины, торосы, песок. Часть почвы сползло в Водохранилище. Всё, то конец. Тут же, как ни странно, появился дневной свет. Аномалия творила дальше свои странности. Солнца здесь, в принципе, быть не могло. Никак. По другую сторону, за спиной, стояла ночь. Еще дальше, веяло Безмолвием. Словно, как говорилось выше, прошло пятьсот-семьсот-тысяча лет. Сбоку – город, наверное, давно заброшен, если так смотреть. А может, времени прошло еще больше? Неизвестно. Но нужно решать, как отсюда выбраться.
Полуразмытые, дачные участки, плавающие домики, представляли собой страшное, мрачное зрелище, и такое же очень мрачное впечатление. Было ощущение – настала весна, хотя никакой весны, на самом деле, больше и в помине не существовало. Лавы тоже не видать. Все странным образом переплелось в одно. В непонятное, дикое, одно целое.
Дед резко затормозил. Поскольку впереди намечалась не дорога, а самый настоящий каток. Ледяная вода лизала новые берега. Везде чувствовался этот смертельный, страшный холод. Придется смириться: все кончено. Нужно поворачивать назад. Иначе – Смерть. Но Смерть ждала их и за спиной. И с боков. Похоже, надо приготовиться к худшему. Машина поползла вбок, скатываясь в воду. Все дико заорали. Хуже было Тиль: она могла помочь, открыв Портал, но нельзя! Никак! Придется потерять всех своих родных. Остаться сиротой.
Но не хотелось. Резина визжала, буксуя, колеса принялись молотить снег в кашу. Транспорт резко вылетел, как с горки, на лед, начав тонуть. Вода уже стала заливать Ниву. В последнем рывке, водителю получилось «выпрыгнуть» на другую льдину, добравшись дальше, до берега. Все случилось внезапно. Наконец, семья достигла земли, насмерть перепугавшись. Машина, изнутри промокшая, но пока с работающим двигателем, развернулась. Все посмотрели на родную сопку. На Водохранилище. И вдруг…
Вдруг раздался страшный, поистине чудовищный, треск, с подземным грохотом. За двадцать метров до всех, по земле пошла трещина, затем превратилась в огнедышащую яму, которая все росла и росла. Шириной в пятнадцать метров. Смерть. Сзади тоже разверзлась пропасть, дед понял: счет пошел на секунды, и рванул вперед. Нива снова перелетела, впереди возникла новая трещина, с дальнейшим разломом. Похоже, континент треснул на много километров. С этим ничего не сделать. Ангарское плато, СуперПлюм, и озеро Байкал, с его регулярными землетрясениями, сделали свое дело.
Машина неслась дальше, ее временами заносило, никто не хотел умирать. Наконец, примчались на тот последний, злополучный рынок. Семья с надеждой посмотрела на продавца:
- Ну, и что нам теперь делать? – Спросил кто-то. – Или высадить вон?
- Теперь нам осталось ехать по старой дороге, которую я указал. Но, повторяю, не заденьте насекомых!
Машина понемногу остывала. Ехать в ней пока было опасно: она достаточно нагрелась, может начать плавиться, или рванет бензин. Утро приближалось. Нужно решать, как дальше выехать. Ирина вновь посмотрела на страшный лес. Там вовсю шло шевеление существ: похоже, они потом, после отъезда компании, кого-то почуяли. Либо некто из других торгашей, выпив на работе лишнего, пошел в чащу отлить. Стоял гул, целого роя. Да, часть насекомых проснулось, и, растревоженная, носилась по лесочку, ища себе жертву. Теперь громадные монстры реагировали на любой звук, разом поворачиваясь. Словно по команде. Больше здесь оставаться нельзя.
Потеряв контроль от ужаса, продавец рванул, куда глаза глядят. Туда, где было тихо. Но, как назло, задел ивовую ветвь, или облепихи. Тут же, причем мгновенно, насекомые зашевелились, проснулись на той локации, и разом повернули головы на жертву. Рой снова загудел, угрожающе, давая таким образом команду собратьям. Те поползли прямо к мужчине, цепляясь за ветки, листья, подпрыгивая, щелкая челюстями. Они были голодны, очень голодны. И собирались напасть на жертву, чтобы утолить свой голод. Существа действовали слишком быстро. Сначала одна-две осы, потом – пять-десять, дальше чудовищные твари запрыгали, впиваясь в руки, глаза, нос, уши, принимаясь отгрызать, отрывать кусочки плоти. Лезли под одежду, во все отверстия тела, принося чудовищные мучения. Под ногами также зашевелилась почва, выпуская из подземных ульев еще больше тварей, которые облепили жертву, а та оглушительно орала, пытаясь скинуть с себя людоедов. Шансов выжить – нулевые, рой нашел себе пищу. Именно так осы в свое время сожрали других людей, обгладывая жертву ПОЛНОСТЬЮ, до гладких костей.
Увидев такое – весь рой стеной поднялся в воздух, реагируя на каждое движение, Ирина побежала прочь, сломя голову, к машине. И…
КОМА ПРОДОЛЖАЛАСЬ…
13
Зима давно наступила. В Братске давно не помнили, когда она началась. Периодически, наступала весна, но такая, словно город находился за полярным кругом. Редкая растительность, частично вскрывающееся море, где некоторые даже купались. Но: долгая ночь сводила горожан с ума. Далекие огни дороги, на трассе на Северный Артек, на улицу Рябикова, на рынок, в лютый мороз, также тайная дорога на Эдем (где, к тому времени, уже находиться было нельзя), - все наводило на Ирину страх. Вдруг никуда добраться вовсе не получится, и место отправления станет точкой невозврата, где двигаться вперед даже невозможно? Да, такое случалось. Особенно у рынка, у поворота, у оврага на улицу Рябикова. Там, где находился медицинский колледж, на Гагарина? Да, так и было. Наваливалась чудовищная тяжесть на тело, оставалось лишь ползти. В прямом смысле, на локтях, так как встать в полный рост невозможно. Раз за разом. Как невидимая стена, нечто мешало двигаться дальше. Аномалия города недавно появилась.
В девяностые здесь случилась самая настоящая катастрофа. Непонятно откуда возник чудовищный ледник, в результате горожанам пришлось выживать, как только возможно. Так как дома, в прямом смысле, оказались закованы в лед. Многие тогда не выжили, замерзнув насмерть. Особенно пожилые. Их ослабленный организм не выдержал. Что интересно, все случилось под Новый Год, когда уже поставили елки. Причина? Либо сдвинулись, в очередной раз, литосферные плиты, либо поменялся климат, вследствие сдвига полюсов. Горожане ухитрились выжить, а потом лед и вовсе перестал таять, он слова совсем. Теперь прекрасные сибирские подснежники можно увидеть либо только у подножия Братской ГЭС (и то приближаться туда нужно с осторожностью: могут осыпаться льдины, или, что хуже, само строение, тогда ледяная вода все накроет), либо, если были проблески малочисленного тепла, но редко. Поэтому тут всегда дул ледяной ветер, плавали льдины, при этом периодически деревья распускались, так называемой «весной». Город теперь отапливался, можно сказать, круглый год.
Полярный климат навсегда накрыл его. Но жизнь продолжалась. Только люди стали до боли недоверчивые, злые, противные. Большинство теперь сидело перед телевизором, веря всему, что там ляпнут. Но молодые семьи так себя не вели, а радовались жизни. За много лет ледового плена большинство адаптировалось, дальше – маркетинг, рестораны, клубы, - все во вмерзших в лед зданиях. Сопки продолжали жить своей жизнью. Но соваться туда было нельзя. Так и повелось: у воды весной часть почвы таяло, пробивалась зеленая травка, вместе с подснежниками (давно восхищающими своей нежной, ласковой, согревающей красотой), а в других местах так и оставались сугробы. Новая, в будущем многовековая мерзлота, вечная, навсегда заморозила многое. Например, машины, людей тоже, новогодние ели.
Ирина шла с матерью по улице Космонавтов. Обе они очень любили природу, поэтому, в этот весенний, но холодный день, решили прогуляться, спуститься к Водохранилищу. Туда, где любит бывать большинство городских. Солнце светило довольно ярко. Настроение хорошее. Да и проснулись обе вполне спокойно.
Непонятный теперь, странный, дикий климат, пугал женщин давно. Мать давно привыкла, а вот дочь – нет. Дочери постоянно казалось, что на пляже, где открываются довольно красивые виды на горы, можно поскользнуться, стоя на камнях, улететь вниз. С детства у нее была водобоязнь. Плюс, в вышеупомянутом месте, оказалась большая глубина. По бокам берега цвели одуванчики, с первыми подснежниками, первой травой. Ирине давно хотелось уехать отсюда. Туда, где можно жить счастливо. Здесь же, в Братске, любви нет, и не бывает. Здесь очень много наркоманов, алкашей, дикарей, шизофреников, умственно-отсталых с врожденными дефектами мозга, нервной системы, и прочих. Именно поэтому ей очень не хотелось здесь ни с кем связываться. От слова совсем. Уж лучше, если честно, как-нибудь пойти на работу, в шесть утра, свернуть в сторону Эдема, или улицы Гагарина, после отправиться в лес, заваленный сугробами, и… остаться там.
Тиль было с самого детства интересно: можно ли пожить там месяц, два, построив снежный дом. Как у чукчей. Пожить там, любуясь белым, замерзшим лесом, снегом, и… думать о жизни, о философии. Всякие мысли еще давно лезли в голову. Поскольку от отчаяния не хотелось жить.
Глаза по ночам смотрят в темноту, по щекам катятся слезы. Мысли уносятся, в никуда. Как бы хорошо жилось в лесу, среди сугробов, без людей, от слова совсем. Темнота успокаивала, манила, так как свет не приносил ничего хорошего. Сейчас стало мало, до невозможности, влюбленных парочек. Они уже достаточно глаза намозолили. Хотелось, чтобы провалились куда-нибудь, навсегда. Тогда легче будет, в разы. Очень хотелось любви, взаимной, настоящей, - чтобы сильные, мужские руки, обнимали, ласкали, а губы целовали. Но – нет, в этом городе невозможно никого встретить. Никогда. Совсем не то место на планете, для взаимных чувств. Нет здесь никого, и не было. Это место годится только для изучений, наблюдений, за окружающей средой. По крайней мере, в овраг полазить по сугробам очень даже можно. А может, остаться там навсегда. Чтобы искали, но не нашли. Никогда. Как тут заводят семьи, кого-то находят, - одному Богу известно. Наверное, слишком много одинаковых, по духу. Для Иры здесь пары не нашлось. Ни в старших классах, ни сейчас. И не найдется.
Она бежала от этой жизни, всегда. Сломя голову. От всех этих людей, от школы, от окружения, которое Тиль вообще не понимало, считая сначала девочку, а потом девушку, сумасшедшей. Сбылись слова одного святого: «Наступит время, когда десять больных подойдут к одному здоровому, скажут ему: «Ты болен, потому что не такой, как мы». Это время давно настало. Как назло. Поэтому настолько тянуло в лес. В снега. Там гораздо спокойнее, в разы. А в Новый Год несчастная запиралась в комнате, рыдая под красоту в небе. Праздника не чувствовалось.
А может, его больше никогда не будет, как и семьи. Слишком много стали сниться поезда, до тошнотворного состояния. Что ни неделя – то снится, будто куда-то едешь в плацкарте, электричке, в метро. Сны до безумия пугали, с семнадцати лет. Ведь автоматически они означали: совсем скоро все кончится. Ждать от жизни больше нечего.
Взор успокаивали сосны с березами, утопающие в снегу, его блеск, тишина, пение птиц. Там никто не будет трепать измотанные нервы. Там – Безмолвие. Только разделить его не с кем. Абсолютно. Не с кем поваляться в снегу в восемнадцать лет и старше, смеясь, без шапки, не с кем лежать там в шубе, целоваться, играя в снежки, и ждать долгожданной свадьбы. Не с кем в Масленицу есть блины, радоваться. Потому что НЕ С КЕМ разделить вкусы, интересы, радость. А родителям – по боку. Им все равно, неинтересно. В этой семье каждый занят своей жизнью. А Природа, к сожалению, разговаривать не умеет.
Темнота влекла к себе, обещая вечный покой, понимание, тишину, - все, что угодно. Только не взаимные чувства. Может, стоит уйти в тот овраг, зарыться в снег, ночью, смотреть на звезды, а затем навсегда закрыть глаза. Горе сжимало горло, буквально до удушья, во рту пересохло. Никакая музыка больше не поможет. Никакой сон. Никакие успокоительные. Грудную клетку нехило ломило, точно также, как бывает, когда в пищевод попал большой кусок пищи. Боль в мышцах, или в костях. В сердце.
Сидение в туалете, в слезах, тоже не помогало. Хотелось, как выше было сказано, нежности, ласки, понимания, любви. Успокоительные – пошли они нахрен! Кругом в семье – один женский пол, и малолетний брат. Женские феромоны делали свое дело – доводили до нервных срывов, и рубили на ноль менструальный цикл. Здесь мужчин не любили. Здесь везде неудачные браки, из поколения в поколение. Здесь вечно пьяный дед, каждый день ужирающийся до галлюцинаций, обосравшийся, обоссавшийся, мучивший много лет всю семью. Иногда хотелось его убить, ради собственного спокойствия. Но пожилая бабушка не поймет. Она слишком вцепилась в квартиру, в эти деньги, в его и свою пенсию, плюс до одури жадная. Педант. С ней никто не ужился. Что мать Иры, что сама Ирина. В квартире царила крайне агрессивная атмосфера. Драки, слезы, маты, пьянка даже дома, дедовская. Он просто по-тихому покупал разливное пиво, потом пил тайком. Дальше начинался кромешный Ад. Когда это кончится – неизвестно. Самое чудовищное – бабушка вообще ничего НЕ ХОТЕЛА МЕНЯТЬ в своей жизни. Ее устраивала муштра домочадцев дома, в том числе Иры. Ее старуха постоянно била, когда та была моложе. За оценки. За двойки и единицы, в результате ребенок порой боялся приходить домой. Лишь бы за двойку не убили.
Результат – налицо. Девочка, а затем девушка, дальше – женщина, стала защищаться от любой агрессии, даже от шуток. Поскольку, поначалу в школе, ее нехило травили. Ради смеха, ради баловства, чтобы развлечься. Тиль в классе была всегда не такой, как все. Это не нравилось и диким учителям, унижавшим бедолагу по полной. Итог – воинственность, довольно рано, в качестве защиты, двойки, а то и единицы в отметках, от постоянного нервного срыва, страха за собственную жизнь, что она в один прекрасный день будет убита, и не вернется домой. На несчастную лилась отборная клевета, на родительских собраниях. Дома – каждодневные побои от бабушки. Один раз жертва ей нехило врезала в отместку, когда обезумевшая бабка ее душила на кровати, за невыученный монолог Чацкого, лет в четырнадцать. После этого побои моментально прекратились. Сорванные нервы за девять лет издевательств в учебном заведении и дома, дали свои плоды. Страшный, сильнейший нервный срыв, ненависть к обществу в этом городе, отстранение от него. Убивший к людям из Братска все доверие, раз и навсегда.
Тиль часто любила ходить в парк возле дома. Особенной красотой он не отличался – тополя с березами, несколько сосен. Напротив старых, деревянных черных домов, - школа. С теми же тополями. Вот в это утро Ведьма решила прогуляться. Вышла, одевшись, как обычно: в дубленке, вязаной шапке, синих джинсах, сапогах. Ощущение – параллельно здесь наступает весна. Мокрый, тающий снег везде, обнажающий черные, опавшие когда-то листья. Прелый запах земли, гнилого удобрения природы. Возле старой, коррекционной школы, скрытой советским, бетонным забором, асфальт уже просох. Странно, очень странно. Словно середина апреля на сибирской улице.
Все равно, приятно. Старые, настолько знакомые пейзажи. Воздух, правда, не очень. С запахом талой воды, тухлой капусты. Светило солнце. Слишком много мыслей витало в голове. О будущем замужестве (если оно, конечно, будет), о жизни, о городе Братске. Вот старая горка, откуда в детстве, на санках, скатывалась. Вот дорога, возле которой хлебный магазин, куда давно отправляли. Дальше – автостанция. Там, где свой рынок. Стало много непонятного, дикого, страшного. Поэтому – лучше природа. Там так спокойно, тихо, но разделить особо не с кем. А хотелось, обнявшись, сидеть, прижавшись друг к другу, любуясь старыми деревьями. Но – нет.
Весна здесь наступает только в этом парке, и возле Водохранилища. Теперь ледяная вода скрывает в себе опасность. Да, там есть большие камни, как раньше, в старом русле Ангары, но прыгать по ним – смертельно опасно. Поскользнулся – и тебя больше нет. Некоторые, особенно дети, любят так прыгать. Вода там – бирюзово-зелено-синего цвета. Журчит, бежит, по бокам берегов – лес, с одуванчиками, и даже с распустившимися листьями. Аномалия процветала. Ира с мамой любила здесь бывать. Периодически забираясь на камни, довольно далеко, вглубь. Мать, конечно, при этом переживала. Поскольку опасно, скользко. Можно разбиться, утонуть.
Вот рыба даже плещется в волнах, крупная. Раньше ее здесь не водилось. Климат меняется, аномалии добавляют непонятного. Мать стоит на берегу, дочь наблюдает за природой. Это – единственная радость на тот момент. Можно взять фотоаппарат, пофотографировать виды. На память. Потом рисовать картины. Только продать их здесь не получится. Люди совсем другие, не поймут ничего. Здесь, у художников старой школы, совсем другая специфика творчества. Покачают головами, посчитают за сумасшедшую. Вкусы, взгляды, в некотором роде, изоляция от остального мира, сделали их такими. Да и особенность психики, из-за заводов, отравляющих окружающую среду, у многих оставляет желать лучшего. Специфическое, совсем не то развитие нервной системы, головного мозга, мозжечка, ДНК – все влияет на восприятие мира. Особенно у молодежи. Не все, конечно, здесь такие, с уродствами, изъянами, есть и нормальные горожане.
Если посмотреть со стороны Центрального рынка на Водохранилище, - можно увидеть слева громадное здание, длинное, многоэтажное. Закованное в лед. В ледник, кусок айсберга, который давно был еще больше. Люди давно научились жить в нем, поскольку входы в подъезды уцелели. Как – вопрос. Кто это здание построил, с какой целью – неизвестно. Оно стояло возле трассы на Северный Артек. Белое. Непонятное. В основном, туда переселилось часть народа, когда грянула катастрофа. Потому что в лесу сугробы достигли ТАКИХ глубин, что большинство оттуда, с коттеджей поселка Галачинский, Падуна, и избушек, даже не выбрались. Погибнув там, замерзнув насмерть. Ведь катастрофа произошла мгновенно. Конечно, можно прорыть тоннель, но никаких сил не хватит. Техника замерзнет. Поэтому, никто больше и не ходил в те дебри, с девяностых. Там время навсегда остановилось. Ледниковый период начался снова.
Причина? Скорей всего, Земля вступила в новую фазу. Поскольку Солнце, вращаясь вокруг центра Галактики, прошло точку заряженных частиц. Вызывающих необратимые изменения на планете. Вымирание, изменение климата. Это неизбежно. До тех пор, пока существует само Солнце. Двадцать два раза, за всю историю своего существования, оно обогнуло центр Млечного Пути. Меняя все на Земле. Пять великих вымираний уже прошло. Несколько раз планета замерзла. И вот, в очередной раз случилось то же самое. Полгорода фактически вымерло. Теперь Мертвая Зона там, где Падун, Галачинский, Энергетик. Лишь «Братск-8» выжил. Но в лес ходить опасно, как говорилось выше.
Из-за льда пострадала ГЭС. Теперь часть верхнего фасада просто осыпалась. Вода, к счастью, не протекает: слишком крепкий лед. Угрозы городу нет. Но туда, чисто из любопытства, стали лазить подростки. Со всеми вытекающими оттуда последствиями. Чисто сделать фото, покривляться. Несмотря на запреты забираться на такую высоту. Скользко, страшно, но интересно. Виды действительно стали еще красивее, впечатление от них сильное, с ледником. Может, тут даже заведутся какие-нибудь животные. Когда-то настанет совершенно новый мир. А пока можно наблюдать. Собирать цветы, дивиться красоте снега со льдом. На многие тысячи лет так стало, затем все растает. Не может быть сразу два, а то и три времени года, в природе, в одном месте. Но здесь есть разломы, отсюда аномалии.
Ира шла по «весеннему» парку, дыша воздухом. Щебетали воробьи, даже летали оттаявшие мухи. Мило, каждый год так. А в лесу, круглый год, лежит снег. Многие перестали ездить в этот город. «Весна» продлится совсем недолго. Скорей всего, теперь часть видов вымрет. Поскольку из зелени здесь осталось всего ничего. А березы, яблони, сосны, могут прожить тысячи лет. Ну, не совсем, - яблони живут лет четыреста или чуть больше. Обычные плодоносят до пятидесяти лет. Дальше – все. Дальше они начинают умирать. Не будет рябины, она постепенно исчезнет. А может, нет. Все зависит от того, подойдут растению новые условия, или нет.
Маленькие животные постепенно увеличатся в размерах. Чтобы выжить. Белки, крысы, птицы… Хищные виды, конечно, останутся. Как млекопитающие, так пернатые. Может, даже куры станут гигантскими. Никто этого не знает. Наверняка, через два-три миллиона лет. Город к тому времени либо окончательно исчезнет, стертый природой, либо от него останутся одни руины. Остатки от зданий, рухнувшая телебашня, сплошной лес, как раньше, много веков назад. Может, даже гигантские кошки, потомки домашних, населят обезлюдевшие места. Смертельно опасные, различных расцветок. Особенно прекрасные белые, черные. Как пантеры, только с несколько другой мордой. Они спокойно соседствуют с рысями. Которые, кстати, станут еще больше. Размером со смилодона. Или с саблезубого тигра. Пещерного льва. Никто не знает, как сложится эволюция, в будущем. Может, ГЭС и ее местности, в том числе, возле водопада, пещеру под ним, населят кошачьи. Что станет с собаками – отдельный вопрос. Ящерицы тоже могут увеличиться, до крупных размеров, как и змеи. Парк, где сейчас Ирина гуляет, станет лесом. Пустым. Замечено: в местах, откуда исчезают люди, появляется слишком много ягод. Возвращаются клубника, земляника. Но аномалии дают также другие штуки, кроме нового Ледникового периода.
Внезапно, на другой дорожке, появилась еще фигура. Двойник. Точно такая же девушка-женщина, вышла из-за поворота. Она также улыбалась, радуясь сибирскому солнышку. Ведьма оторопела. Это ЧТО вообще такое?! КАК это возможно?! Дар речи пропал. Настал ступор. Рядом с ней шагал двойник матери. Они очень мило общались. Словно открылась другая, или даже третья, реальность. Даже запах воздуха изменился. Но самое дикое началось, когда вторая Ира повернула голову к первой, спокойно улыбнулась, произнеся:
- Привет.
У оригинала отвисла челюсть. Ничего себе номер! Получается, все происходит в новой реальности? Да. Теперь двойники разгуливают повсюду. Или это состояние мозга, когда умираешь, при этом мерещится невесть что? Не бывает абсолютно одинаковых внешне индивидов в одном месте, исключение составляют близнецы. Но у Тильсирвэ и в помине не было сестры-близнеца! Никогда! Кто это тогда? Смерть?
Наверное. Только почему она не в капюшоне черном, не в балахоне, не с косой?
Или от нервов несчастная уже сходит с ума? От отчаяния, одиночества, безнадеги? Ведьма тряхнула головой – наваждение не исчезало. Копия ее матери остановилась неподалеку. Лучше промолчать, но стало страшно. Что же ответить своему дублю?
- Привет… - Неуверенно произнес оригинал. – А что ты здесь делаешь? И как тебя зовут?
- Я всего лишь вышла прогуляться. День прекрасный. Правда, мама? – Двойник повернул голову к родителю. Однако, очень, очень плохая примета встретить свою копию. А здесь еще – в точно такой же одежде. Как тогда обстоит дело с настоящей матерью? Где она? Невольно рука потянулась ударить Силой. Проверить. – Не надо. Ничего страшного не происходит. Не нужно здесь устраивать бойню. Моя мать ничего не заметит. Ты находишься просто в совершенно другой реальности. Отсюда нет выхода, здесь может происходить все, что угодно. Весна в осени, лето в зиме. Точно также чувствуешь вкус, запахи, тактильные ощущения. Здесь все то же самое. Уже давно. Здесь точно также рождаются, живут, умирают. Это другой мир. Не такой, к какому ты привыкла. Это постоянный бег вслед, догонялка за будущим, или настоящим. Не каждому суждено достигнуть следующей ступени. Поэтому проход в лес, заваленный снегом, закрыт. Поэтому при подходе к той границе ноги, и все тело, становятся тяжелыми, как свинец. Когда попросту падаешь на землю, пытаясь ползти. Как во сне. Даже сейчас… - Призрак улыбнулся, довольно тепло, устремив взгляд вверх.
- Что «даже сейчас»? – Спросила Тильсирвэ, боясь шелохнуться. Происходящее ее сразило, наповал.
- Сейчас ты находишься сразу в нескольких измерениях. Это сложно понять. Принять. Даже непонятно, где сон, а где явь. Правда? – Призрак подошел к своему оригиналу, встав напротив, практически почти вплотную. – Но это даже сном назвать нельзя. Да. Сон – одно. А реальность, которую обычно видят люди, не может быть такой, как эта. Походи по городу, и увидишь. Поэтому пару здесь найти никак нельзя. Ее просто нет.
Ирина продолжала таращиться на свою копию. Голос был точно такой же, как у нее. Действительно. Куда мог провалиться город?! В какую альтернативную реальность? Непонятно. Мозг отказывался это понимать. Стояла словно невидимая стена. Тело снова налилось свинцовой тяжестью. Двигаться стало невозможно, как плитой придавило.
- Не пытайся. У тебя не получится отсюда уйти. До поры до времени. Да. Здесь все, как в настоящем мире. Здесь слишком много миров, в которых может происходить всякое, что угодно. И не нужно думать, будто Ледниковый период продлится вечно. Когда-нибудь все кончится. Абсолютно все. Можно спокойно просыпаться, каждый день, жить обычной жизнью, но некоторые твои желания не сбудутся никогда. Ни при каких обстоятельствах, при всем воображении. Даже не пытайся. Ничего не получится. Даже я не в силах помочь. Радуйся настоящему. Оно пока еще существует.
- Кто ты такая?! – Не верила глазам Тиль, пытаясь все понять. Чего, на самом деле, происходит? Ей было страшно. Вдруг пришла пора умирать? Все выглядело, как в калейдоскопе.
- Не бойся, я вовсе не твоя Смерть. Узнаешь, но чуть позже. Не слышала – состояние мозга, во сне? Когда ложишься спать, потом во сне ложишься спать, потом, опять, в третьем сне, ложишься спать? Дальше – просыпаешься, в обратном направлении. Трижды. А потом не можешь понять, где астрал, а где – реальность, или чего еще. Знакомо?
Тильсирвэ кивнула, ей периодически приходилось такое испытывать. При этом проснуться невозможно. Все воспринимается, как настоящее. Что поезд, что метро, что автобус. Другое измерение живет своей жизнью. Порой просыпаешься, потом снова засыпаешь, и сон продолжается. Несколько раз. Неспроста это все, ой неспроста!
- Можешь спокойно гулять дальше, по парку. Я тебе ничего не сделаю. Мы пойдем дальше, а ты – своей дорогой. Я не враг вовсе. А скорее проводник. Потом все поймешь. Но нескоро. Восемнадцать или двадцать лет – не приговор для отношений. Все дело в возрасте, зрелости. Крайне редко можно встретить свою любовь в юности, в ранней молодости. Запомни. Мне, за гранью человеческой сущности, видно все. Как на ладони. Скажу одно: мы связаны. До поры до времени. Нам нельзя часто пересекаться. Пойми меня правильно. Ты совершила чудовищную ошибку, поэтому возникла ЭТА реальность. Как напоминание: ТАК НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ. Если выживешь – больше НИКОГДА так не делай! Не стоит никого жалеть, даже врагов! Даже для их блага! Здесь было суждено, в девяностых, все покрыться льдом. Да, мне жаль. Но новая реальность создала и прекрасные вещи. Например, реку во льдах, то бишь, в Водохранилище. Ты любишь туда ходить. Туда, где цветут подснежники, одуванчики. Единственное место, где трава растет. Где распускаются листья на деревьях. Великолепно, красиво! Это просуществует тысячи лет. Этот мир, настолько непонятный, психоделический. Все зависит от тебя. Или от того, куда сунешься. Здесь реальность часто меняется, увидишь.
С этими словами Призрак отошел, и спокойно пошел с копией матери Ирины дальше. Да, он мог проникать также в астрал, на границы живых и мертвых. При этом у живых, во сне, стиралось понимание, где действительно сон, а где – реальность. Невозможно отличить. Словно действительно все так и есть. При этом накладывалась ложная память: да, давно все случилось, мир таким был раньше, ничего не менялось… И все в таком духе. Здесь можно забеременеть, родить, умереть. Родить даже себя. Ирина много раз, во снах, это испытывала. Дальше просыпалась, понимая: все кончилось. Периодически память стиралась, некоторые эпизоды оставались.
Она дальше пошла гулять по парку, с матерью. Обе долго обсуждали разное, особенно красоту природы. Когда они вернулись домой, то снега вокруг почти не осталось. В парке. Но жить по-прежнему не хотелось. Хотелось ласки. Нежности. А этого не присутствовало. Не будет. Прав был Призрак. Он видел то, чего, в силу возраста, Тиль не видела. В том числе, и ее будущее. Месяц назад не получилось, рано утром, уйти навсегда в лес. Сработала блокировка, на повороте улицы Гагарина и остановки «Школа». Тело снова налилось неимоверной тяжестью. Ирина упала, пытаяс ползти, но не выходило. Стояла темнота, в небе сияли звезды. А лес манил к себе. Тянул. Итог: неведомая Сила выкинула несчастную домой, через Портал, в постель. Уже раздетую, до белья, сонную, испуганную. Видимо, не получится ничего сделать. Родители еще спали.
Сегодня можно просто погулять, даже после парка. Посмотрев поближе, возле оврага, странный, белый, длинный дом. К которому многие боятся подходить. Мол, дикие люди там живут, выходят на улицу крайне редко, и своих мертвецов хоронят вовсе не на кладбище, а прямо в здании. В стенах. Вырубая что-то наподобие могилы. Такой, так называемый, мини-город. Даже со своими магазинами. Иногда людей можно видеть, на балконах. Так они гуляли. По-видимому, не хотели терять свое прошлое, свою привычную жизнь восьмидесятых-девяностых. Телевизор заменил им все, как молодежи – игры в комп. Ведь теперь не нужна семья – можно играть сутками за монитором, семья для современного, инфантильного гнилья – слишком сложно. Проще жить с мамой.
Тильсирвэ попила чай, пообедала, после взяла с собой телефон. Пофотографировать виды. Как дошла до места – не помнила. Огромное, многоэтажное здание, поражало воображение. Оно напоминало кусок льда, со вмерзшими в него, бетонными плитами, окнами, балконами. Рядом располагались грандиозные сугробы. Что поразительно: на улице стояла очень теплая погода. Но ледник, несмотря на нее, не желал таять. Весьма нехилые сугробы. Напоминающие горку, с протоптанной дорожкой, к окнам. Создавалось впечатление: жильцы на самом деле выходили на улицу, с первых этажей, а заходили обратно, через балкон. Поначалу, наверное, так оно и было. На затем народ одичал, набрасываясь на любого, кто подойдет близко. Часто все заканчивалось смертельным исходом, нежеланных гостей. Лазили обычно дети, дошкольники, школота младших классов, не понимая опасности.
Подобравшись еще ближе, Тильсирвэ остолбенела. Стена действительно выглядела, как бетон, вмерзший в лед. В лед, похожий на залитые горки из девяностых, в центре города. Белый лед, как облитый снег из шланга, дальше ударил мороз, сковав творение. За ним, за оконными рамами, балконами, теплилась жизнь. А точнее, существование, весьма дикое. Светились телевизоры, колыхались советские шторы. Молодежи здесь практически не осталось. Они бы с пожилыми не ужились.
Самое интересное – лед кто-то раскрасил. На первом этаже. Так, как это раньше делали работники девяностых, художники, заливая горки. Время здесь будто остановилось. Люди стали, в квартирах, подходить к окнам, злобно скалясь, ругаясь, показывая кулаки. От одного балкона, сбоку от Тиль, тянулась самая настоящая детская горка, ледяная. Маленькая. Странно, кому подобное пришло в голову: из балкона сделать горку, натаскав огромное количество снега. Аля девяностые! Да, так люди выбирались на улицу.
Вытаращив глаза, Ира поражалась странностям. Похоже, жильцы там деградировали до животного состояния. Здоровый человек бы никогда подобного не сделал, в жилом доме, само умственное развитие не позволило бы этого. Но здесь, в городе, отравленном Химаурой, природа давно мутировала, приобретя оскал на все хорошее, адекватное. Даже хуже, чем изуродованное ДНК из-за сероводорода, формальдегида, метилмеркаптана. Если учесть следующий факт: в научные исследования про экологию, ее последствия, горожане даже не верят, считая их бредом сумасшедшего. Отрицают профессорские исследования, смеясь. Если подобное здесь, в Братске, началось, - то все, отсутствие йода в организме дало лютый кретинизм, плюс УО. Это – конец разумной жизни здесь. А что, конкретно, можно было ждать от города, где все пьют? Где построен пивзавод? Людям, от нечего делать, от низкого интеллекта, проще нажраться. Таких – подавляющее большинство. Полно. Поэтому здесь очень, очень тяжело найти пару, для нормальных отношений. Люди, в особенности, молодежь, даже не знают, ЧТО ЭТО ТАКОЕ.
Представляя семью, как вечное развлекалово, где ни за что не надо отвечать, а можно после свадьбы лишь сутками играть в комп, напиваться, жить с мамой, и порой даже не работать, свалив все обязанности на жену. Мол, обязана. Жена, в таком случае, не обязана все тащить, не обязана заменять инфантилу мать, а обязана бросить его. Навсегда. Поколению, рожденному в девяностых, не объяснили родители, тянущие все на себе, какой должна быть семья. Время стояло ужасное, страшное. Вот эти дети стали думать: раз мать работала, на себе все тащила, то то же самое должна делать жена. Последствия молчания предыдущего поколения, катастрофы, - множество уродов мужского пола, не желающих выполнять обещания и брать на себя ответственность. Их к этому НИКТО НЕ ПРИУЧИЛ. А приучили ждать, когда мама придет, все сделает. То, что жена, или своя женщина, - не мама, таким дуракам даже в голову не приходит.
Отсюда столько неудачных отношений, трагедий, разводов. НЕТ понимания у людей, что такое семья. Абсолютно! Мол, расписались, - все, можно ничего не делать, и жить, как раньше. Нет, как раньше больше не будет, старая жизнь кончилась! Пора забыть про многое. Некоторые к реальности оказались совершенно не готовы. Поэтому проще бухать, ширяться, ни за что не отвечать. И все. Так в большинстве жил город. Ира так жить не хотела. Поэтому, в этой поганой грязи, ее душа тянулась к Природе. Нянчиться ей с младшим братом не хотелось. Малолетним. С ровесниками общаться тоже нет желания. Сколько раз она выезжала, рано утром, на этой почве, чувствуя себя лишней, затемно, в ту зону – неведомая сила отбрасывала назад.
Ведьма стояла перед домом, закованным в ледник, удивлялась дальше. Вспоминая свое детство, на снежных горках, в центре города. Тот же раскрашенный лед, тот же почерк. Нахлынула ностальгия. По сути. произведение искусства. Гигантское здание, длинное, со своей, непонятной жизнью. Растянулось оно на пару километров, не меньше. Оно и тянуло к себе, и отталкивало одновременно, веяло агрессией, ненавистью. Как бункер, к которому опасно приближаться. Слухи ходили: жильцы могли в прохожих бутылку с окна бросить, и топор, обычно не промахивались. Это уже не тот Эдем в овраге, а совсем другое. Людской мир. Полностью одичавший. Может, тогда расселить их всех, по сумасшедшим домам? Давно пора. А с домом как? Оставить, как памятник.
А природа сама все сделает. Лед больше никогда не растает. Будет вечная мерзлота. Дальше – эволюция. Вот еще один шаг, к таинственной горке. Белые, бетонные стены девяностых, выглядывающие из-под снега, льда. Окна словно прорубали снаружи, расчищая после катастрофы, топором, или еще чем. Вот несколько шагов в сторону, поворачивает Ведьма голову – и тут взору предстало нечто. Чего не привидится даже в наркоманских глюках. Возле балкона, между двух окон, или непонятно чего, располагалась снежная глыба, на первых двух этажах, а из нее торчала… НОВОГОДНЯЯ ЕЛКА, С СОВЕТСКИМИ И ИЗ ДЕВЯНОСТЫХ, ИГРУШКАМИ! Причем, торчало часть ветвей, намертво занесло, сразу, словно бураном. Ветки ели, на них – розовые, красные украшения, вместе с гирляндой. Ствол разглядеть невозможно. Растение при этом выглядело так, словно настала весна, и оно только сейчас показалось на белый свет. Как спрятанный труп в лесу, как собачьи «подснежники» в парке, как машина из сугроба. Дикое, страшное, непонятное зрелище.
Самые настоящие елочные украшения, битые, красивые. Тиль взяла палку, пытаясь расковырять сугроб, но нет: с годами снег спрессовался так, как бывает, когда по занесенной дороге постоянно ездят машины. Колесами утрамбовывая. Раз за разом. В камень. Впечатление осталось очень сильное. Оно понятно: в заморозке, елка осталась прежней. Как памятник о той трагедии. На втором этаже, торчала еще одна, такая же, елка. Похоже, здесь или располагался балкон, или со временем развалилась квартира, занесенная снегом. Дождиком блестели украшения на ветках, реквизиты девяностых. Остаток прошлого, когда-то вызывающего радость, в детстве.
Пока нелюдь изумленно взирала на вмерзшую елку, из окон пожилой народ начал злобно на женщину скалиться. На балкон третьего этажа высунулась противная старуха, принялась сыпать матами, оскорблениями, проклятиями. Потом присоединились остальные. Дикий люд решил: их собираются обкрадывать. На первом этаже, к окну, подошел дед, с бутылкой водки и топором, принявшись угрожать. Сумасшедший пенсионер выглядел так: стоял в старых, заношенных трусах, в советской майке, толстоват. Ира просто показала ему кулак, отойдя, ответив жильцам верхних этажей, - таким же стоэтажным матом. Они итак были все обречены. Как питаются, как платят за электричество – отдельный вопрос. Живут прошлым. Дед отошел от окна, задернув шторы.
Стало любопытно: что находится на другой стороне? Там поначалу даже дверей не оказалось. Ровный, чистый, асфальт под ногами. Хотя нет, двери имелись, но мало. Тихо, спокойно, Ведьма шла, оглядывая окрестности. И вдруг, примерно в середине злополучного здания, там показались современные виды. Раздвижные двери, как в гипермаркете. Следовательно, над ним капитально поработали. Значит, в той части все поголовно вымерли. Иначе бы те дегенераты поубивали здоровых людей. Похоже, пустые квартиры уничтожили, построив на их месте торговый комплекс. Правильно сделали. Похоронили всех, видимо, в безымянной могиле. Не осталось даже родственников. Либо родню ту растерзали те же самые полузомби. Перепутавшие век, эпоху.
Двери автоматически открылись. Взору предстал современный торговый центр XXI века, похожий на питерский Гостиный Двор. Везде чистота, уют, множество ресторанов. Мимо ходили счастливые семьи с детьми, преимущественно молодежь. Ярко одетые, смеющиеся, сытые. Удивительно! Хотелось у кого-нибудь спросить, почему ту часть дома все боятся. Наконец, получилось. Оказалось, уже много лет существует это место. Здесь есть парк развлечений. Лишь все молчат об этом. Но почему?
Там, где окна выходили на Водохранилище, по бокам здания, нашелся ресторанчик. С красивым полом коричневых оттенков, выложенным мозаикой. А стены радовали прекрасными картинами, живыми цветами. Что ж, прогулка удалась. Можно себе вкусное заказать. Тиль это сделала. Настроение очень даже поднялось. Еда оказалась отличной. Но, по крайней мере, вмерзшую ёлку получилось сфотографировать.
Получается, сюда можно приходить регулярно. Если есть деньги. Но и без них можно погулять, по самому зданию. По крайней мере, необычно. Пока Тильсирвэ сидела и ела, внезапно, не спросив разрешения, к ней подсела семья, с детьми. Подсели так, словно место пустовало. Они принялись разговаривать между собой, довольно бестактно себя вели. Тем временем, официанты приносили всем заказанные блюда. Сидящая посередине Ведьма удивлялась ситуации. Наконец, доев свою порцию, спросила, ни мешает ли им. Ей ответили: нет. Тогда можно попросту не обращать внимания. Скоро везде так будет. Но деваться некуда. Семья, продолжая между собой общаться, спустя время спокойно удалилась.
Погуляв по торговому центру, женщина выбралась обратно, на улицу. Хотелось снова подобраться к воде, посмотреть, что там стало с природой. Но там особенно ничего не происходило. Правда, наблюдалась одна деталь: все дороги непонятным образом приводили к заводу, к той части Водохранилища, куда сливали отходы. Рядом со знакомой, гигантской свалкой. Но при этом, лес куда-то исчез, совсем. Вместо него присутствовала идеально ровная поверхность. Пахло хлоркой. Не летали даже мухи! Неясно, ЧТО здесь случилось. Но, похоже, предприятие покинули давно. Часть здания снесли. Словно там случилось нечто страшное. При этом, поблизости, располагался небольшой, деревянный сарай, набитый дровами. Зачем они здесь, эти дрова, - непонятно. Лаяла собака, явно что-то чувствуя. Может, дрова здесь продают? Кто знает. Незнакомый парень вытаскивал их, загружая фуру. По любому, случилось нечто страшное. Поэтому отсюда надо срочно бежать. Собака залаяла еще громче, а сарай принялся менять свой вид, прямо на глазах. И тут, внезапно, у дороги, Ира увидела саму себя, и свою мать. Они, двойники, снова появились здесь. Тиль пыталась догнать их, но ничего не выходило. Словно стояла прозрачная стена, или блокировка. Другая реальность жила своей жизнью.
На небольшом мостике, рядом с заводом, кто-то выстроил, в свое время, странный памятник. В виде плиты, с интересными узорами. Возле проржавевшей баржи, откуда раньше, по видимому, грузили на отправку по воде лес, стояли вышеперечисленная собака, женщина, и еще кто-то. А дальше, в этом новом, сером мире, началась трансформация. На горизонте, далеко, поднялись ядерные грибы, снося все на своем пути. Дальше в ход пошла ударная волна, после – еще несколько смертоносных взрывов. На глазах Тильсирвэ, люди с собакой на мостике, сгорели заживо, вместе с памятником рассыпавшись в пыль. Жар ударил в лицо. Сарай снесло взрывом. Ирина прыгнула в стоящую рядом брошенную машину, поехав прочь, по дороге, в сторону дач. Вокруг нее все рассыпалось раскаленным пеплом, черного или белого цвета, испарялось. Она почувствовала: сейчас придет и ее черед. Все потемнело перед глазами.
КОМА ПРОДОЛЖАЛАСЬ…
14
Энрике продолжал лежать в квартире Гломена, погруженный в магический сон. Шеф Темных смотрел на все дикое великолепие, поражаясь наивности врага. На Светлом по-прежнему продолжали скакать ведьмы, нахваливая фигуру, длинные волосы, яркие губы. Все как одна жалели: он не Темный. Представляя, КАК бы занимались сексом все вместе. Женщинам действительно было МАЛО. Где подобное увидишь – Светлый начальник пришел к Темному? Тот его, понятное дело, вырубил, пообещав помочь, затем его подчиненные, женского пола, изнасиловали. Причем красочно. Очень грязный, мерзкий, подлый поступок. Тянущий на статью «По предварительному сговору». Даже в нечеловеческом мире. Это все равно, что Энрике бы пригласил в свой дом врага, а затем вырубил его, - неважно, как, - после изуродовав. Налицо, прямое объявление войны! Между так называемыми кланами. Мало Химауры видимо, так сказать.
Красавец лежал, полностью беспомощный, перед своими врагами. Те продолжали потешаться, не давая ему кончить даже без сознания. Но сами дамы остались довольны. Да уж, такое не забудется. Гломен глядел, как одна из его девочек водит языком, по шее Гвелда, дальше целует в губы, постанывая, сжав в руке перевозбужденный член Светлого. Водя туда-сюда, чувствуя, как стучит кровь в артериях с венами. Конечно, можно позволить кончить, затем с семенем магией сделать так, чтобы ни одно быдло от него не родило. Либо еще другие манипуляции. Даже Темные сочувствовали горю Архимага.
- К сожалению, мы не можем ему родить нормальных детей. Не получится. А если бы и получилось, то наши бошки полетели бы с гильотины, или с инквизиторского меча. Отец же свое семя почует, так? Стоит забеременеть…- Одна гостья зашла из ванны в комнату, после душа. Выглядела после всего прекрасно. Гломен игриво подошел, приобнял за талию, подмигнув.
- Можете трахать его, сколько влезет. Не очнется до тех пор, пока я сам этого не захочу. Ласкайте его как угодно, пока этот несчастный женат – секса не получит в сознании, от слова совсем. И импотент, и не импотент, сразу. Кстати, я с ним в баню никогда не ходил, его как мужчину очень жаль. Шикарный Светлый экземпляр! О котором мечтает КАЖДАЯ женщина! Но: у подобных мужиков есть один изъян – ЕГО ВСЕ ХОТЯТ. Поголовно! Ни одной нормальной бабе такой расклад не понравится. Ни одна не потерпит другую, положившую на избранника глаз. Убьет, но не отдаст. Женщины ведь именно так устроены?
Те кивнули:
- Да. Если мы кого-то выбрали, - то, как львицы будем сражаться, за самца. До тех пор, пока не достанется одной. Это природа. Мы – не вы, когда количество превращается в качество. Мы все так устроены. Мы не можем сразу заниматься сексом, как вы. Не можем сразу захотеть партнера. Нам он, в первую очередь, должен понравиться. Нужно к нему привыкнуть.
- Хорошо, а как же он? – Гломен изумленно посмотрел на врага. – Я вас позвал, чтобы вы его качественно оттрахали. По-всякому! Вы сразу согласились, как это понимать?!
Дамочка, обнимающая Энрике, ошарашенно посмотрела на шефа:
- Ты так наивно думаешь, будто он нам не нравился, несмотря на то, что враг? ТАКИХ прекрасных даже среди наших не водилось! Голубоглазый блондин, фигура модели, мудрый, не тиран, нормальный! Вот нам всем, например, всегда хотелось с ним переспать. Где еще подобного найдешь? Очень жаль – Гвелд не нашего круга.
- Да, жаль, не Темный! Очень бы пригодился. Мог бы выбрать нашу сторону, когда первый раз Боги достали его настоящую сущность! Но слишком молодой, глупый был, испугался. Вот с испуга и выбрал крайнее, опасаясь наказания. Дурак, правда. Допрыгался. Пойду пельменей сварю, я проголодался. А ему надо поставить капельницу. Иначе получит обезвоживание. То не есть хорошо, даже для бессмертных. Иначе потом встать не сможет. Голова закружится от голода, бесконечных нервов, спиртного. Насколько мне известно, он почти не питается нормально. Его нервы сорваны, бедолага не может уже себя контролировать.
Он погладил гостя по лбу, видя: тот вспотел. Губы Светлого потрескались: сказалось обезвоживание. Сергей приподнял его голову, из кружки напоил водой. Чтобы влага не попала в легкие. Архимаг даже не проснулся. Все напоминало реанимирование умирающего, когда шансов не осталось. Медик слишком много этих случаев видел, когда родные умирающих, вызывая «Скорую» на дом, упорно не верили: пожилых, кого уже спасти невозможно, - где уже от деменции начисто отказала память, когда те не узнают никого, - пытались умолять, выходить родственников. Даже кормили их, разжимая ложкой стиснутые зубы. Не понимая: больше ничего не сделаешь. Надо отпустить.
Их можно было понять: надежда в людях оставалась. Все хотят, чтобы их близкие пожили дольше. Но переть против врачей лучше не надо. Они идеально знают анатомию, состояние здоровья тех безнадежных. Тем более, деменция неизлечима. Она добивает медленно, но верно. Постепенно отключая мозг. Фактически, Смерть с отсрочкой. Страшная. Когда галлюцинации становятся реальностью. Когда в Новый Год, за окном, счастливый народ поджигает петарды, то, когда они рвутся в небе, деменционным кажется: на город напали немцы. Мол, сейчас те ворвутся в дом, начав всех убивать. Никакие противоположные доводы на сумасшедших не подействуют – для них существует свой, непонятный для других, мир. Мир, который молодое поколение никогда не видело. Мир, который существовал теперь только только в головах больных, исчезнувший навсегда. А теперь он вылез, из умирающего мозга. Приобретя для стариков физическую форму. Для них не существовало больше ни детей, ни внуков. Только мир своего детства, или ранней молодости. Это называется – Смерть. Последние вспышки нейронов умирающего мозга. Дальше не существует обратного пути. И каждый в глубине души, в молодости, или в средние года своей жизни, надеется: уж с ним-то точно не случится ни шизофрении, ни маразма. Все зависит от генетики, питания, умственного развития, и, как ни странно, от чтения книг. Тренировка чтением предотвращает от деменции, решения сканвордов тоже оберегает кору головного мозга от деградации.
Теперь даже представить страшно, ЧТО ждет в старости теперешнюю молодежь. В детстве они не хотели есть полезную еду, а жрали чипсы, попкорн, прочее. Отрицая всяческие авторитеты, ценности старшего поколения в юном возрасте, пробуя все подряд. Дальше начинают катиться в пропасть. Когда всё это сборище начнет стареть, то их интеллект сожрет маразм. Со всеми вытекающими. Правда, они то не замечают, заметят лишь их дети, внуки. Начнут принимать меры. Еще непонятно, КАКИМИ вырастут их дети: здоровыми, или больными, во всех смыслах.
Поэтому, Гломен старался на вызовах ничего не объяснять плачущему люду. То бишь правду рассказывать, во всей красе. Лишь клал на лоб умирающего ладонь, говоря: ждите, осталось несколько часов. Потом, конечно, приходилось снова приезжать на тот же адрес, уже забирать труп, констатировать смерть. И, конечно, сочувствовать рыдающим от горя людям. Кому, как не врачам, известно будущее подобного?
Что касается Энрике – то он попался. Никто не собирается, в очередной раз, делать бедолагу отцом. Его всего лишь пожалели, совершенно искренне. Враги. Раз Свет и Тропы так и не смогли помочь. Итог Светлой помощи – разрушение собственного счастья, самообман и изнасилование здесь, на улице Космонавтов, на окраине города, возле «Дворца Творчества Детей и Молодежи». Сброда в том районе хватает, возле «Школы № 46» быдла также полно.
Архимаг получил свою порцию любви. Ласки. То, чего ему ТАК недоставало. Если он любил Тильсирвэ, то почему они сразу, после знакомства, не стали трахаться? Очень странно. И прошло два года, прежде чем они потрахались как следует, качественно. Ну как всегда, мораль все портит. Трахнул бы сразу – и нет проблем. Хотя, штамп в паспорте еще никого не удержал от измены. Вот вам, пожалуйста. Хотя, измена тут оправданная. Не на той женился. Лучше ведьмы, чем свинья. Лучше Темная, чем подобное! Не повезло мужику, ох как не повезло! Лишь бы не проснулся, дома его не хватятся. Никто его секс, с ведьмами, фиксировать не собирается. Мужик, попросту, доигрался. Думать надо было, а не член слушать. По крайней мере, сейчас ему делают добро.
- Молодцы, девочки. Продолжайте. Только про меня не забывайте, ладно? – Гломен погладил по голове одну подчиненную. – Мне даже интересно, какие сны ему сейчас снятся. Наверное, секс с возлюбленной.
Он включил телевизор, чтобы расслабиться, отвлечься. По крайней мере, камень с души упал. Девочки исполнили свою давнюю мечту. Подобного больше не повторится. Никогда. В некотором роде, Олег Аренский сам нарушил свое же правило. Сам никогда не узнает об этом.
Утро превратилось плавно в день, день – в вечер. Дамочки вовсю гуляли, принеся несколько тортов, вина, салатов. Кухня наполнилась сигаретным дымом, запахом съестного. Сергей нажарил картошки. Поставил себе побольше спиртного. Надо взять еще один выходной, иначе не выйдет попасть на работу. Быстро позвонил, отпросился. Все получилось. Полез на антресоли, за удочками, прочей атрибутикой. Скоро будет весело, даже очень. Точнее, весело уже сейчас.
Большую, советскую палатку, найти получилось. Остальное тоже. Девочки тихо пили вино, ели торт, делясь впечатлениями. Каждая насытилась сексом, на славу, с врагом. Круто, нечего сказать. А потом присоединился и Сергей, подняв тост за честность, правду. За то, что Тьма не всегда есть Зло. Все с этим согласились.
… Настала ночь. Гвелд застонал, пошевелился. Голова страшно болела, яйца тоже. Очень хотелось в туалет. Сколько же он проспал? К горлу подступила тошнота, дико мучила жажда. Спина взмокла, надо сходить в душ. Иначе можно сдуреть. Он приподнялся на локтях. Странно. Вырубиться моментально, от нервного срыва… Неудивительно. Пора делать дела, либо валить с этого города. Второе, конечно, лучше. Проще сейчас успокоиться, и все взвесить. Не просто так пришел сюда, а за помощью. Помогут, как-нибудь. Живем же в одном городе. Если у Темного, одного из последних, крыша не съехала. Этот-то, хоть и своеобразный, может посоветовать дельное.
Волосы склокочились. Нужно привести их в порядок. Одежда провоняла домашними ароматами, потом. Некрасиво. Перед глазами посыпались звездочки. Буквально рухнув на пол, от голода, бессилия, Архимаг пополз. Именно пополз, на локтях, в сторону туалета. Сергей, к тому времени выпроводивший всех, сидел в кухне, карауля готовившуюся на плите печенку с картошкой. Кулинарию он очень любил, особенно мясное. Вечно молодой организм требовал белка. Многие бабы этого совсем не понимали, сидя на диете, питаясь одними салатиками. Тупо считая: раз уж ей не надо в это время мяса, то и мужику – тоже. Гломен таких отбитых идиоток гнал вон, кому было наплевать на близких. Те при этом визжали: ну я же на диете! Визжания не помогали. Помогал обычный спуск с лестницы. Так, раз за разом, маг разочаровался во всех женщинах, - кроме своих ведьмочек – поэтому предпочитал жить один, периодически приглашая к себе Темных девушек. Которые не только квартиру приберут, но и подарят отличный секс. Либо испекут пироги, блины, тортики, при этом угостив и «мать» хозяина. Та еду хвалила, периодически жалуясь, насколько в доме не хватает нормальной хозяйки. Однако, как ни просила, ни молила жениться, - бесполезно. Сергей оставался непреклонен. Не хотел вконец испортить себе жизнь. Лучше жить в свое удовольствие. И все. Больше ничего не требовалось.
Только за любое удовольствие, рано или поздно, нужно платить. И за помощь – тоже.
Архимаг, кое-как поднявшись на ноги, возле туалета, учуял запах еды. Повернув голову в сторону коллеги, махнул рукой: мол, все нормально. При этом, у него в глазах светилась огромная благодарность. Чисто за подаренный сон, отоспался. Ничего при этом не чувствуя. Домой ему, понятное дело, не хотелось возвращаться. Хотелось спокойно посидеть в мужской компании. Тем временем, смотря на врага, в мыслях Гломен посмеивался: нехило кельта отделали дамы. Даже получше стал выглядеть!
Спросил гостя:
- Дружище, ты там как? Живой? Отоспался?
- Да. – Кельт ответил ему, уже выйдя из уборной. – Сколько я проспал?
- Почти сутки. Неудивительно: с такой наглухо отбитой женой я бы тоже был по полной истощен. Такая кого угодно из себя выбесит. Ты же именно об этом пришел поговорить, правда?
- Именно. Я так больше не могу! Я хочу куда-нибудь отсюда свалить, и никогда не возвращаться. Не видеть никого: ни ее, ни ребенка! Чтоб они оба провалились, или обе! И подальше! Уж лучше, при такой дерьмовой жизни, я бы Темным стал, вот реально! У меня за жизнь всякие женщины были, но ТАКОЕ… НИКОГДА. Только бы Тиль была со мной, а не та шобла из деревни! Ненавижу!
При этом ткнул пальцем куда-то в окно. Мимо Сергея.
- Можешь спокойно просыпаться дальше, принять душ. Подожду. Вместо водки, коньяка, всего остального спиртного, налью морс, квас, крепкий чай. Также есть соленья с ужином, или завтраком уже. Называй, как хочешь, я приготовил печень, пюре. Тебя, братан, для начала надо как следует покормить, позаботиться, раз живешь в кромешном Аду, без права выхода из него.
Гвелд кивнул, скрылся в ванной. Примерно через час вышел, в одном полотенце на поясе. Счастливый, чистый, голодный. С улыбкой, взглядом дружеской благодарности, зашел в кухню, буквально накинулся на лакомства. Темный снова усмехнулся. Как же довели мужика! Нету тут больше нормальных баб, нету! Лучше ходить холостым. То Энрике понял, за несколько месяцев. Лучше бы вместо него в деревню «X» поехал Гломен. Никого в живых бы там после не осталось. И правильно. Но вот почему-то раньше до этого никто не додумался. На Темного, фактически, теперь рухнула вся ответственность за Тьму тут. Своих же почти не осталось! Лишь Илльо, да ведьмы те, и то с края Иркутской Области.
Ответственность за всю Тьму, за новых своих, за оставшихся в живых. Его это, понятное дело, бесило. Одно – если одна команда, до остальных – плевать. Совсем другое, - когда нет больше команды, приходится ее собирать с остатков, с разных мест. Что он и сделал, только дела пошли совсем плохо. Хуже некуда.
- Знаешь, я в лесу кое-что видел. – Гвелд, с огромным аппетитом уплетая полуфабрикат, решил поделиться увиденным.
- Где именно?
- В лесу. Возле Северного Артека. На берегу, там нечто творится с Тропами. Видно по Силе, исходящей из воды. Я стоял, наблюдал, и мне действительно стало страшно. Хоть и глубокая осень, на дворе. Сейчас идут нулевые. Летом да, то место безумно красивое. Особенно возле брошенных корпусов бывшего пионерского лагеря. Я часто бродил там. Особенно в теплые месяцы. В лесу прохладно, приятно: бывало, сядешь на поваленное, огромное дерево, думаешь о жизни. Или мечтаешь там заняться сексом, с возлюбленной. Никто не видит, под пение птиц. Как же это все прекрасно!!! Порой снится все. Как лежу с ней, там, входя и выходя из милой, получая наслаждение. Как Тиль ласкает. Ах! Но, увы, я даже не знаю, что в Питере творится.
С этими словами он осушил большую кружку клюквенного морса, с жадностью. Истощенный спиртом организм, требовал витаминов.
- Я тебе еще торт оставил. Большой. Не одному же есть? Угощайся. Чего мне еще делать, пока ты спал, коллега? Вон твою одежду, сейчас кинул в стиральную машину, пусть полоскается. Так как ты, когда сюда зашел, в грязной одежде, от нее воняло. Как с гаража или с помойки. Чтобы нормально все обсудить, взял добавочный выходной. Считаю, разговор будет долгим. Надо со всем разобраться.
- Благодарю. И?
- Дневники Максима я смотрел, и поверь, там очень много всего странного. Слишком много! Неужто сам не видел? Все наши хором говорили: после той поездки, тебя как подменили! Пьешь, как не в себя, уже который месяц, словно привороженный. Это сделал НЕ Я.
- Я как ее увидел… А дальше не понимаю, ЧТО там стало.
- А расписываться ЗАЧЕМ с ней было?! ЗАЧЕМ?! ЧТО сподвигло на свадьбу?! КУДА ты ее повез, она же реального мира не видела! На ЧТО ты там рассчитывал: будто привезешь, и будет идеальной? Говори! Говори мне, Темному, который разбирается в сортах Тьмы, в отличие от моего собеседника!
Энрике замер, проглотил кусок, расцарапал им горло. Его слова взяли за живое, в прямом смысле, загнав в угол. Деваться некуда.
- Мне делать нечего было. Несмотря на мою любовь к Тильсирвэ. Она забеременела. Та, с деревни то есть. От меня. Плюс ее мать настояла, чтобы к себе забрал. Раз переспал, раз залетела – то женись. Дело чести. – Он стыдливо опустил голову. – Если бы я только знал…
- Чести, ну ну… - Ухмыльнулся собеседник. – А если бы вернулась, после вашей свадьбы, настоящая Тиль? Настоящая Ирина. А не ее подобие деградированное? О да, хвост бы сразу поджал, и слился, чтобы никто, ничего не узнал! Знаешь, в таком случае, на твоей Тильсирвэ, я бы сам женился. Заступившись бы за нее! В знак настоящей чести, а не твоего дерьма в башке, в знак заступничества, и такую двуличную погань, как мой собеседник, к ней бы и близко не подпустил! Пускай на ней женится нормальный Темный, таким образом компенсировав недостающее. – Вкрадчиво произнес Гломен, сощурив глаза, подняв указательный палец. – Знаешь, от домашнего кота, загулявшего от чеса в яйцах, много от дворах окотится кошек, только это вовсе не значит, что я должен ВСЕХ котят, с их самками, в дом тащить! Светлого нехило использовали, как лоха оленьего, с рогами. Залетела – все, не разобравшись, пошел в ЗАГС! А дальше, когда начнет всплывать говно – а оно всплыло, судя по твоему поведению, и состоянию, - мы почему-то не знаем, как быть дальше! Желаю, причем искренне, носить рога, заслуженно, за свою позорную измену… Глупец! Прекращай быть для всех хорошим уже, наконец! Хорошим подобное поведение никогда не кончается! До каких пор дураки, типа тебя, будут бродить по белому свету?! Иди тогда, женись на всех сразу, на кого встало, с кем переспал даже единожды! Ты этого достоин, Гвелд! Даже я до такого говна никогда не опускался. Ты предал Тильсирвэ, самым грязным образом.
Светлый смотрел на хозяина квартиры в упор, не проронив ни слова. Темный говорил правду. Горькую правду, на которую ответить обычно нечего.
- И теперь я отчитываю Светлого, как ребенка, который в штанишки от страха нассал, но признаться боится. Ведь так, да? Правда? Нечего на меня так смотреть! Максим хренел от поведения своего начальства в том буреломе, его ты слушать не пожелал. Что, одной бойни здесь и одного Илльо мало? Может, за свой обсер перед хорошей женщиной, его на работу к себе возьмешь?! А? Я того ублюдка, именно ублюдка, брать к себе в Штаб не собираюсь, он своим гнилым поведением его, можно сказать, уничтожил. На кладбище этому козлу место. Лично выроешь ему могилу. И его ****и, под названием Светлячок. Да уж, Светлячок, из-под трусов, только потому, что патлы рыжие! Мы таких дыр трахали, трахаем, хаем, и будем трахать! Они даже как хозяйки, ни на что не годятся, только как мясо для секса! Обычное, безмозглое мясо. Готовое раздеться – ради красивых фоток, ради порно, перед незнакомым дядей. Такими даже мы брезгуем. А сами ищем, для женитьбы, хороших. А как только находим – то перестаем смотреть на других. Поскольку жить надо с личностью, а вовсе не с картинкой. Большой уже мальчик, должен был за века, даже за два тысячелетия, понять.
Архимаг продолжал, не шевелясь, смотреть на врага в упор.
- Ты – Инквизитор, Энрике. Поэтому имеешь право жениться на Темных тоже. Поскольку основал Инквизицию. Ты – вне категорий. Неужели сам не понимаешь: взял, и отменил, свой же закон. Только не говори мне, будто до твоего рождения подобных связей не существовало! Существовали, еще как! Процветали! Но, кому-то, не понравилось сие.
- Получается, я имею право подать на развод. Отказаться от ребенка. На правах обмана, шантажа, мошенничества.
- Да. Насрав на все, и на всех. Тебе просто мозги пудрят. Просто никто не хочет работать. Совсем. Плюс, кто натворил делов? Кто сделал ей ребенка? Кто повелся на бредни будущей тещи – забрал дикую дыру в город? Они же там, у себя, именно так и выбираются в цивилизацию. Не знал? Зачем повелся?
Сопротивляться напору Гломена было бесполезно. Да, провинился. Доедая часть еды, вновь выпивая кружку морса, гость отвечал. Это действительно оказался допрос. Самый настоящий. Неудивительно, если Сергей поставил комп, или магнитофон, на запись разговора. По-своему, делает все правильно.
- Где мои тряпки – там же, где твои тапки. – Произнес Энрике, потеряв последнюю надежду. – Я не имел выбора. Никак. Испокон веков было: забеременела – женись. Я так и сделал. Да и не хотелось хозяйку обижать, ее сына, некоторых друзей оттуда. Увез, на многое понадеялся.
Сергей запрокинул голову, от души расхохотавшись.
- Я фигею: как двести лет не трахался, ради любви, - так он молодец. Любил. Терпел. Никого не трогал. Никого к себе не подпускал. Но стоило возлюбленной из города исчезнуть – моментально нашел ей замену!!! Еще и женился! А когда Ира нормальная хотела семью – он не шевелился даже! Не трахнул, не повел после этого в ЗАГС. Надо будет Ире стать Темной, чтобы ты научился разбираться в женщинах. Другого способа выключить тебе писю, и включить вместо нее мозг, не существует.
Действительно, закон тот, свой же, Гвелд мог отменить. Имел на то право. Попросту позвонив в Питер, в Инквизицию. Отдав приказ напечатать на бумаге. Заверить ее своей подписью, отсканированной. Дальше – дело фотошопа, в подобной ситуации. Но нельзя, нельзя никак выехать из Братска. Иначе… Логически, если так посмотреть, все в руках основателя. Интересно, а о каком же пациенте обмолвился Белозеров? И почему отношение к нему имеет Кельтский?
- Издай закон: разрешать регистрировать браки Светлых с Темными. Будет справедливо. Я не пытаюсь тебя так оскорбить, Гвелд, просто в законопроектах подобного рода, действующих среди наших, слишком много недоработок. Кто их там издавал? Те, для кого они в то время были выгодны. Типа мы сволочи, не хотим жить так, как ваши. А давайте тогда я пойду в вышестоящую инстанцию, в Северной Столице, и наиздаю своих законов, чисто из своей головы. Не учитывая абсолютно никакого мнения других. Давай! И пригрожу казнями, за невыполнение. Только потому, что для меня чужды принципы, вкусы, желания других. Насру на желания ваших огромную кучу. И буду этому рад. Как вы насрали на нас. Изрубив всех. Не разогнали, как полагается. Почему меня-то не убили? В тот роковой, для всех нас, день?
Гвелд достал из банки огурец. Молча сжевал, переваривая сказанное. Все это ему очень не нравилось. По сути, брак-то зарегистрирован в человеческом ЗАГСе. Но развести-то не дают там свои! Действительно, пора менять порядок. Но, даже в этом случае, никто не даст. Слишком, слишком крепко сидят постулаты в головах. Конечно, женушке можно дать снадобья, чтобы беременность прекратилась. Но та не позволит. Хотя, если в чай, еду подмешать…
- Откажись от ребенка. Пока не поздно! Может, он вообще не твой! Не задумывался, чего все так быстро получилось? Не думал, почему Тиль больше не выходит на связь? Не подумал – а вдруг она тоже забеременела? От тебя, а?
Гломен нещадно бил по-живому, прекрасно зная правду. Наблюдая при этом, как реагирует собеседник. А у того в глазах гнев стоял. Поскольку правда вовсю корежила.
- Откуда это такая информация, о беременности Тильсирвэ? Это правда? Или сочиняешь? – Строго спросил гость. Об этом он думал раньше, только вот не получилось спросить. Поскольку вся связь с любимой полностью заблокирована Тьмой. Что с женщиной стало – неизвестно.
- Логику включил. Допустим, девочка наша от тебя понесла ребенка. Испугалась. Либо решила: не звонишь. Не пишешь. Что в подобной ситуации подумает дама? Правильно: ты ее поимел, как временную игрушку, и выкинул. Вышло именно так, если я окажусь прав. Придется тогда платить хорошие алименты. И, одновременно, содержать своего второго отпрыска. Круто, да? Один раз или несколько кончил, и разрушил целую жизнь. Деревенская Ирина, понятное дело, аборт делать не станет. Ей не позволят инстинкт, воспитание. Привяжет теперь, и все. Конечно, друг, можешь смыться из города, только найди, для начала, преемника. И этот преемник, спокойно прибьет твою нерадивую, тупую, женушку. Будет в этом прав. Никому, никогда не нужна подобная бабень! Все, развод готов! Точнее, вдовство. Насчет ребенка – его в небытие. Сдается мне, он родится больным. Так что, вор, - вор чужого времени, вор чужой жизни, - чего ответишь своей Тильсирвэ, если та объявится, с твоим ребенком? Трусливо свалишь, лишь бы не получить по грязной, стыдливой морде? Наверное. Вот я бы не свалил. Я бы даже не поперся, в ту долбанную деревню, где водятся динозавры! Там все гигантское. Где ты видел подобное здесь? Нету.
Придется, действительно, придумать убедительную ложь. Чтобы милая не отвернулась. Энрике, тяжело вздохнув, наложил себе вторую тарелку еды, не зная, как ответить на вопросы Темного. Спать больше не хотелось. Совсем. Здесь начинает твориться нечто страшное. Ящерица на грибе в лесу, довольно агрессивная, дальше сразу обморок, неимоверное ощущение Силы Тьмы на берегах. Об этом он пришел поговорить, с врагом. Решив: в данной ситуации, у него есть хотя бы союзник. Но. похоже, союзников нет даже на стороне Тьмы, не получится найти. Светлый Архимаг не знал, как дальше жить. Где искать возлюбленную? Ехать в Питер? После хамства в сторону Владимира, надеяться ни на кого нельзя. Никто его там не примет, извинения не выслушают. Но любимую разыскать надо. Чтобы хоть на расстоянии, помогать ей.
А может, изловить ту ящерицу, забрать на опыты? Посмотреть, чего с ней дальше будет. Но опасно. Хотя, можно доверить находку супруге. Он представил: та дорастает до размеров комодского варана, а тот делает свое дело, избавляя от сумасшедшей. Хороший план: жена пошла на прогулку, там нашла непонятную ящерку, в холодное время года. Притащила ее домой, начав с ней разговаривать. Как со своими воображаемыми друзьями: свиньями, коровами, овцами, козами, еще кем-то. И очень скоро подобных ящерок станет ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ много. И полезут они вовсе не с того леса. А совсем из другого места. Оттуда, откуда невозможно себе представить. Тоже со стороны Северного Артека. Но с подвалов, мест, где есть пища, вода, тепло. Сначала всё спишут на пьяные глюки, затем – станут пробовать изучать новый вид. Дальше – дальше город падет, под их ударами. Под полчищами чудовищных ящеров. Сейчас это все тоже существует, только в мире магов.
Изловить ту злобную ящерку теперь никак не получится. В месте, где она завелась, напрочь вырубается магия. Сваливая даже сильнейшего Архимага, в обморок. Словно все сосуды пережало и свело, одновременно. Неужели это стала действовать Химаура?! Очень на то походило. Даже слишком. Все очень странно. Пора начинать сваливать отсюда, послушаться совета. Бросив все, пока можно.
- Если Тильсирвэ вернется, или я ее сам отыщу, или где увижу, то сам все расскажу. Буду со всем разбираться. Прятаться не стану. Выберу, конечно, возлюбленную.
- А если Тильсирвэ станет, например, Темной? Допустим, она сейчас такая. Допустим. Тогда как поступишь? Казнишь ее, по закону Устава? Не думал ли ты, КТО на самом деле разнес тот злополучный поезд? Не она ли, таким образом защищаясь? Светлый подобное НИКАК сделать не мог. Если учесть, насколько Ира ненавидит пьяных, причем везде? Ее запросто могли там оскорблять, унижать, вот терпение и кончилось. Не говоря о следующем: просто так ничего не бывает. Плюс Инквизиция говорила о неком монстре. Не мужского пола, кстати. Она могла стать Темной. Не учуял, не? У вас же любовь!
Энрике перестал даже есть. Действительно, о таком ходе событий он не подумал. Портал закрылся. Это раз. Пришло письмо из той злополучной деревни – два. Приплыл двойник Тиль – три. Непонятное поведение – четыре. Залет обеих, получается, - пять. Или все-таки нет? Слишком все навалилось. Как самая настоящая буря, сначала в виде небольшого ветра, затем наползли тучи на небосвод. Следом страшно ударили гром и молнии в небе, потом – ливень, стеной, с градом, уничтожающий все на воем пути. Полностью. В данный момент, все случилось именно так. Словно ветер свалил гигантскую, вековую ель во дворе, в каком-нибудь СНТ. И она, падая, своим весом оборвала по всей улице провода, вырубив свет. Не только их: перекрыла дорогу. Рухнув на соседний участок. Снеся напрочь металлический забор. Чудом не повредив дом. А дальше нужно вызывать бригаду быстрого реагирования. Чтобы не пострадали другие.
Именно это, как раз, и произошло в данный момент. Но последствия не заставили себя долго ждать. Никто их разгребать не собирался. Невозможно было представить даже весь масштаб последствий.
Темным нельзя заключать браки со Светлыми. Никогда, ни за что. А если Гломен прав? Что тогда делать? Идти, назло всем жениться? Несмотря на штамп в паспорте? Придется. Придется явиться в Инквизицию, поверить свою гипотезу, если та верна, то запретить под знаком Смерти Тиль трогать. Он чувствовал подвох. Но поделать, к сожалению, ничего не мог. Нечто лютое скрывалось.
В кухне повисла тишина. Сергей, наконец, продолжил разговор. Наложив себе ужин, вывалив из банки огурцов, с помидорами. Добавив себе в стакан красного вина. Поражаясь: насколько Энрике глуп! Как повелся на басни будущей тещи! Жениться, чисто на пузе, только по одной причине: баба так захотела – верх тупизма, низости. Любой нормальный мужик знает: так делать категорически нельзя. Об этом в разговоре уже говорилось. Темный видел: гость не станет ничего предпринимать, поскольку под непонятным мороком, в результате злополучной поездки, и боится последствий, до усрачки.
- Понимаешь, Темный собрат, я буду решать сей вопрос. Когда приду в себя. Но сейчас не могу НИЧЕГО сделать, я измотан! Сам понимаешь, про законы. Ну, явлюсь я в Питер, ну разнесу все в пух и в прах, узнаю, какой там лежит пациент. Дальше ЧТО? Искать мою возлюбленную? Она жива, точно знаю. Лишь как в воду канула. Видя такое, я разбит. Раздавлен. Женился, как в бреду.
Опрокинув стакан красного, Темный хренел с такой дубовой логики дальше. Да уж, нужно все у Светлого сравнять, бульдозером. Тогда до него, может. дойдет. Дойдет, весь абсурд, идиотизм ситуации.
- Можешь ответить мне на вопрос: Тиль стала Темной, будешь на ней жениться, или нет? А не мямли тут, как провинившийся ребенок! Или мне самому туда поехать, найти ее, всего лишь пустив Тьму на поиски? Та своего. Конечно, обнаружит. Но получишь ли свою милую назад? После грязного своего поступка – женитьбы на другой? Очень сомневаюсь! Надо было сразу трахать, повторяю опять, как только встретились. И жениться. Дальше – отстранить от работы, и не появился бы никакой левый хрен собачий Илльо! Ты как девка тупая: даже до этого не додумался.
- Не оскорбляй меня здесь! – Прошипел Гвелд, теряя терпение. – Ты бы знал, чего мне стоило не убить ее, когда узнал о том отбитом, малолетнем ублюдке! Сам бы его разорвал, если бы предоставилась возможность! Но права не имел, увы! Рвать нужно было тогда его тебе, поскольку он – из ваших. А Ирина – из моих. – Он уже нес невесть что, лишь бы, с одной стороны, отстали. Со второй – лишь бы поняли. Только вот не получалось ни того, ни другого. Никак. – Да, я бы женился! Несмотря на ее Тьму! Я люблю ее! И буду всегда любить! По-настоящему!
Гломен вновь принялся хохотать.
- У тебя в этом случае НИЧЕГО не получится, с ней. У нее ребенок – у тебя ребенок. Ни одна здравомыслящая мать не подпустит свое дитя к новой пассии бывшего, это природа!!! Найдет ребеночку хорошего отчима. Так гораздо лучше, чем плохой отец. И не надо на меня так смотреть, сам накосячил! Если заяц попался не в твой капкан, не в твои силки, а в чужие, того и добыча! Да, да, Энрике! Если моя теория верна, то в мужья ей нужен как раз не Светлый, а Темный. Чтобы, согласно закону, ей остаться в живых. Чтобы ребенок не вырос законченным дебилом, типа моего собеседника.
Архимаг, не выдержав, взял бутылку «Три топора» и налил себе спиртного. Чтобы не сорваться, не накинуться на Сергея с кулаками. Речь Темного нехило ударила по самолюбию. Слушать подобное – как перед Смертью стоять. Как, зачем, почему его ненаглядная за кого-то там выйдет замуж?! Почему окажется беременна?! Это же невозможно! За Темного – замуж, сама – вставшая на сторону врагов?! ВРАНЬЕ!!!
Сдвинув брови, гость ответил:
- Я не знаю, СКОЛЬКО мне нужно выпить, чего с чем смешать, чтобы выморозить из протравленных спиртом мозгов НАСТОЛЬКО упоротую дичь. От которой воняет за версту, говном. Причем так, - даже не подойдешь. Это же надо: сначала высрать, будто моя любимая, Тиль, стала моим врагом и твоим союзником, будто теперь обязана связать себя браком не со мной вовсе, а с непонятным хреном с горы! Неважно, за кого: мага, вампира, оборотня, еще кого, или все вместе! Либо ты реально сошел с ума, поскольку она отродясь бы не встала на противоположную сторону, либо то – пьяный бред, поскольку здесь стоит вино. А поскольку в мусорном ведре я вижу аж пять пустых бутылок, то выходит: ты либо здесь один бухал, либо с друзьями! Я что, слепой, не вижу? Я все вижу! Но, как так получается: вижу одно, а на деле получается совсем другое? Либо ты мне ВРЕШЬ! Еще о пользе порнографии расскажи дичь, давай! Валяй!
Он действительно решил: Темный свихнулся. От алкоголя и бесконечных шлюх. Поэтому и несет такое. Налил себе еще один стакан, выпив залпом, чтобы не устроить погром. Вот еще не хватало, в настолько тяжелое время, бить друг-другу морды, по-старинке, на кухне. Последнее вконец вывело Архимага из себя. Он не поверил. Не поверил в ту правду, которую озвучил ему собеседник.
Поскольку та, реально, выглядела чудовищным, невообразимым бредом. Бредом, на который следует вызвать санитаров. Но если то сделать, можно в прямом смысле загреметь в тюрьму: Гломен сам врач. Поэтому, в его доме, придется слушать его гипотезы, теории. Помощи больше ждать неоткуда. Максим после той деревни помогать не собирается. После того хамства на объекте «Х», в свой адрес. Все ясно видели: забирать девку из деревни ни в коем случае НЕЛЬЗЯ. Что она изначально НЕ В СЕБЕ. А раз индивид, потерявший рассудок, упорно не желает никого слушать – результат очевиден.
И никакие спиртные напитки, тортик, огурцы, мясо, пюре, щи-борщи, - не разубедят его в этом. До тех пор, пока он сам все не увидит, своими честными, но глупыми глазами. При этом, шеф Темных спокойно использовал словесные обороты, чтобы, будучи медиком-психиатром также, проверить: не псих ли теперь шеф Светлого Штаба? И увидел: у того в голове уже пошли изменения. При этом все походило на внушение, или на депрессивный психоз. Только приворота там не наблюдалось, Сергей того не видел. Если бы имелся – то сразу бы почуял.
- Если уж не веришь мне, гость мой, враг мой, то позвони в Питер Белозерову. Встань, возьми свой телефон, если тот, конечно, еще нужен, набери номер. Неужели сложно?
- Я с Владимиром уже разговаривал. Он требует, чтобы я срочно к нему явился. А может быть, он сам соизволит приехать? Со своими проблемами там они пусть САМИ разбираются. Мне итак, повторюсь, ни до чего. Переживал, искал! Доискался, прицепилась та дура, дрянь, как глист в жопе, как клещ на одном месте! – После Светлый грязно выругался. – Сюда я пришел за помощью. А не для того, чтобы выслушивать здесь так называемые пьяные понятия! Такую дрянь можно и под наркотой выдумать.
Некоторое время стояла тишина. Фантазии как раз оказались у гостя. Темный, зная настоящую правду, даже не знал, как собеседнику ее правильно рассказать, чтоб поверил, поскольку у того фантазии от реальности ооочень отличались. Плюс, потрясло его следующее: «Я на Тиль женюсь»! Да-да-да, очень смешно. Невозможно, при штампе в паспорте, расписаться. Возможно лишь любовницу завести. Тильсирвэ быть на вторых ролях, естественно, не захочется, пошлет сразу. Конечно, выберет другого. Будет полностью права. Поскольку жениться может и дурак, но сохранить семью он неспособен. Обещать – не значит жениться.
Разговор толком не клеился. Кельтский упрямо не желал слушать коллегу. Что Ирина теперь – Ведьма. И ничего с этим не поделать. Не хотелось больше это слушать. Тем более, несусветную брехню, будто она могла сразу, с ходу, забеременеть. Ляпнуть, конечно, можно всякое, проверить информацию – не всегда, поскольку банально ЛЕНЬ. Особенно в состоянии сильнейшего стресса. Мозг в подобном вообще неспособен правильно соображать.
- Если бы она стала Ведьмой, то я бы ее не бросил! Да. И другому бы не отдал. При всем воображении. Даже если бы Тиль стала бывшей. – Гвелд, отодвинув пустую тарелку, сурово смотрел в сторону. Верить он по-прежнему не хотел.
- По сути, ты уже для нее бывший. О мужчине, который вообще не напоминает о себе, женщины забывают. О тех, кто даже не интересуется об их здоровье, забывают еще быстрее. Все мы окажемся на том свете: или в гробу, или в пакете. Может, она мертва давно, поэтому нет звонков.
- Нет… Я не могу стать для нее бывшим!
- Уже стал. И моли Богов, чтобы двойники вживую НИКОГДА не встретились!!!
15
Оставшаяся часть ночи прошла в полном дерьме. Вызывать пришлось уже Максима. Чтобы тот подтвердил: в деревне «Х» творился полный трэш, с его шефом. Больше всего Гломену стало любопытно, почему на остальных не подействовало тлетворное влияние места. Темный высказал вообще фантастическую гипотезу: самого объекта не существует в природе. Это – порождение Тьмы, чисто чтобы Гвелду насолить. В сие предположение не поверило ОБА Инквизитора, то ругаться никому не хотелось. Особенно с хозяином квартиры.
Поэтому, спокойно принявшись за сладкое, все после чая принялись собираться на рыбалку. Чтобы разрядить обстановку. Максим также утверждал: от ребенка необходимо отказаться. В любом случае, поскольку тот может родиться уродом. С нехилыми отклонениями где угодно. Но женушка к себе НИКОГО не подпустит. Она шизовала уже по-полной, поэтому врачи, не в силах то выносить, настаивали на крайнем варианте. В конце концов, рассматривался вариант развестись по решению суда. Через Мировой Суд. Поскольку семейная жизнь больше невозможна. Совсем.
Услышав про возможную беременность Тильсирвэ, от Энрике, Максим картинно, притворно, изобразил шок, будто ничего не знал вовсе. Ему все давным-давно, сказал Призрак. А Сущность не соврет, никогда. Точно также, как души умерших. Они видят все так, как обстоит на самом деле. А у живых, на подсознании, накинута невидимая пелена, не позволяющая разглядеть всю правду вокруг себя. Только второй Инквизитор не желал рассказывать то Энрике. Лишь произнес:
- Ну попал ты, братан, если то действительно так! Попал на алименты, на немаленькие, от обеих! Денег-то запросят еще и за моральный ущерб, за вранье! Но обычно в правду, как раз, и не верят. К сожалению, в жизни это так у всех. Вдруг Ирина и вправду теперь Темная? А что творится в квартире Илльо, я итак знаю. Еще с поехавшей на всю голову дырой живет. Пару раз я ее на х… послал, как только увидел. Та пыталась произвести на меня впечатление. Выглядит, как обычная кукла, без мозгов. Резиновые бабы из секс-шопа и то, наверное, приятнее. В бошку из резины можно хоть мозг с мясного магазина вложить, коровий, свиной, бараний, куриный. А в ту – никак.
Двое мужчин хором поддакнули. Пожали друг-другу руки.
- Я бы ее рыжими патлами у себя в офисе полы мыл! Когда она у меня работала, и то недолго, мне очень, очень хотелось блевать! В общем, мы с Тильсирвэ выгнали ее, с треском, за грубое нарушение дисциплины. Проще говоря, тупая, тявкающая на нормальный мир болонка, неспособная сторожить дом. Такую на цепь посадишь – она моментально обоссытся, возле будки! Начнет тявкать, визжать, рваться в дом. Домой подобие собаки, понятное дело, никто не пустит. Это комнатный мутант, для любителей. Как по мне, настоящая собака должна сторожить дом. А не быть той мутированной мелочью. Для любого мужика, главное – это дом. После – правильный выбор спутницы. Но эту правильность, причем во всем, портит ***. А нужно смотреть на душу. А для нас главное – это ****а. А душа – это ****а. А ****а – это душа для нас, если посмотреть. А дальше – нет там никакой души, короче – ****ец подкрался незаметно. – Произнес Гвелд убедительную речь, наблюдая, как мужская компания собирает остальное. Для пикника.
От фраз – про душу и физическую составляющую, мужики громыхнули оглушительным смехом. Вот выдал так выдал, и как точно!!! Без ошибок.
- Именно поэтому я до сих пор не женат, Макс тоже. Неохота говно бабское тоннами выгребать. Вот такая, как Тильсирвэ, мне бы подошла. Но подобных – одна, на миллион. Которая не будет смотреть на размер моей зарплаты и на размер моего члена.
Гвелд оглядел обоих внимательным молчанием. Докурив сигарету, кинув окурок в ведро, произнес:
- Я свое счастье просрал, с позором. От ребенка в браке я откажусь, написав заявление. Он итак, если посмотреть, уже в развитии на две недели отстает. Мне такого дитя не надобно, недоразвитого. Пусть сама воспитывает. Захотела детей – пусть сама расхлебывает. Отсюда вывод очень простой: пошли все на х…, я холостой. – Гвелд, получивший от хозяина новую одежду, военного типа, в стиле «Милитари», немного повеселел. Очень ему шел этот стиль, придавая еще большую сексуальность. Ему, фактически, отдали вещи насовсем. Чему гость очень обрадовался.
Оба мужчины хотели ему помочь. Из благих побуждений. Энрике пытался придти в норму. И не мог, о чем уже говорилось. Не мог принять норму молодежной жизни, где в 90% смыслом всего существования было – наломать в ранней юности дров. Например, в виде ранней беременности, свадьбы из-за нее, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь мир вступил именно в эту фазу. Теперь почти все считают долгое гуляние за ручку, без секса, полным сумасшествием. Что секс без любви – нормально. А секс через год-два – типа кошмар лютый.
Для Тильсирвэ с Энрике современные мерки не подходили. Совсем. Им от них было противно, тошно. Обоим от них хотелось бежать, далеко. Туда, где не существовало повальной деградации. Но город Братск, всех переплюнул. Там творился полный мрак, о коем говорили даже в других городах. Порой.
Современные мерки не подходили также тем, кого совершенно иначе воспитали родители, в старом стиле. Никто не собирался становиться отцом или матерью слишком рано. Так делали правильно воспитанные люди. Так думал всегда Гвелд. Сейчас рыбалка, в мужской компании, ему очень подошла, являясь утешением от непосильной душевной боли. Спокойная вещь, когда надо на природе ждать клева рыбы. Любых размеров. В Водохранилище порой попадались гигантские экземпляры щук. Сколько теперь рыба проживет там – никто не знал. Судя по силовым волнам в данных местах. Что-то навсегда изменилось, нечто СТРАШНОЕ надвигалось на город. Откуда оно полезет – даже свои не знают. А прошло совсем немного времени.
- Что ты там видел? В лесу? – Гломену было интересно, потому как маг боялся за свою жизнь. Ему очень не хотелось быть сожранным.
- Я видел в столь позднее, осеннее время, когда вся природа погрузилась в спячку, грибы с ящерицей. Возле Водохранилища, неподалеку от Артека. От двух тех предметов живого происхождения веяло Тьмой. Даже мне стало не по себе. Ящерица, раз в десять больше прыткой, размером с маленькую игуану, разинула на меня пасть, принявшись злобно, угрожающе шипеть. На большом грибе уселась. Как бы охраняя. ОТКУДА, В ПОЧТИ ЗИМНЮЮ СТУЖУ, ЭТО?! Даже мне не понять. Это же не Средневековье, когда я чистил города от Чумы! Правда же? Я отрубился после, на месте.
Оба мага – Светлый Инквизитор и Темный маг, - от повествования вытаращили глаза, впав в ступор. Зимой?! Почти зимой?! Грибы с пресмыкающимися?! Очень странно, раньше подобного здесь не наблюдали.
Сергей ответил так:
- Это все – искажение Силы. Силы Тьмы. Она долбанула по Свету, с такой мощью, - тот не выдержал. Пока защита Троп работает, но она ослабла, в разы. Это – напоминание, чтобы мы все задумались. Дальше будет еще хуже, если не предпримем меры. – Темный почесывал подбородок, глубоко задумавшись. Начинается веселая жизнь.
- Я понимаю вас обоих. Я не буду находиться в этом городе долго, если грянет гром. Я клянусь, мне уже хватило здесь дерьма. – Спокойно, сухо ответил Гвелд.
- Дерьмо предстоит разгребать, кельт. Поверь. Я на сто процентов уверен: твоя милая, на которой ты собирался жениться, стала Ведьмой. И потому, под страхом смертной казни, перестала выходить на связь. Можешь мне не верить, твое право. Только я – Темный. И херни не скажу! Дров она наломала. Сам знаешь, с чего все началось.
- Что мне делать теперь? Убить этого Илльо?
- Его нельзя убивать, до поры до времени. – Ответил ему Максим. Сдвинул брови. – Иначе умрут все. И Тильсирвэ, и Призрак, и Илльо, понятное дело.
- А Призрак то здесь причем?! – Воскликнули оба: Инквизитор-Основатель с Гломеном.
- Смотрите. Дело было так: по сути, подонка накрыла Светлая Сила. Возмездие то бишь. Теперь виновник всего трэша здесь – Рассадник Смерти. Любой, кто с ним свяжется, умирает. Я удивляюсь, как та Светлячок выжила. Либо из нее готовится нечто кошмарное, на десерт. Свет-то просто так наказывать не будет! Верно? – Продолжил москвич.
Архимаг от удивления прикусил сигарету, нервно закурил. Ему многое не нравилось. Главное, сохранять спокойствие.
- Что-то слишком много ему чести, этому подонку и х… на горе. Не добили, а зря. Надо было размозжить ему череп, этой черноте хреновой. – Энрике ходил по комнате, солдатским шагом. В черных сапогах, предыдущие ботинки также пошли в стирку. – Я даже не понимаю, КАК можно было сесть к нему, в тот день, на колени?! Говорю о Тильсирвэ, блин! Святая наивность… тьфу! Ненавижу его, малолетку мужского пола, обоссанную! Чтоб его пес ****, и в рот, и в х…, и в жопу, за всю мою боль!
Несчастный налил себе черного чая, залпом выпил. Его трясло. Очень ударило по самолюбию следующее: у мрази все в порядке, помимо начавшихся смертей. Надо разобраться, наблюдать. Чтобы потом набить рыло, раз убить не получилось. Набить так, чтобы никто из баб больше не посмотрел. Чисто по-мужски.
- Энрике? – Окликнул вновь его хозяин квартиры. – Можешь мне ответить на один вопрос?
- Валяй. Спрашивай. – Ответил тот, не поворачивая головы.
- Если случится так, что к твоей любви на всю жизнь, прилепится другой, Темный (если та теперь окажется Ведьмой), полюбит ее, станут встречаться, ты смиришься с этим? Раз так сложились обстоятельства? Ты женился на другой, за спиной нашей девочки, тогда ей тоже придется устраивать свою личную жизнь, не так ли? Несправедливо будет: она одна, ты – с женой.
Не поворачивая головы, Кельтский твердо произнес:
- Я ЕГО УБЬЮ. Найду, выслежу, и убью. Одного козла я стерпел, второго не потерплю, и находиться рядом с ней не позволю! Ни одному врагу, в личном плане! Она МОЯ… НАВСЕГДА! Все сделаю так, - Ирина даже знать не будет, КТО убил. Так будет с каждым козлом, кто попытается к моей невесте подобраться.
У Темного глаза полезли на лоб от сего наглого, эгоистичного заявления.
- Зашибись: как собака на сене себя ведешь! Нагло, мегаэгоистично, закрывая милой создание семьи на всю жизнь! Сам, значит, сразу нашел ей замену, пошел жениться, развестись в итоге не смог, так почему ей замуж-то нельзя?! Почему она должна оставаться ОДНА, а ты – нет?! Так нельзя! Это очень грязно, подло, низко! Не кажется, - это лютый перебор уже?!
- Тильсирвэ – моя невеста, она в любом случае, будет моей! Несмотря на мою женитьбу! Понял?!
- Оставил бедолагу на роль любовницы, молодец! Дно пробито, и оттуда постучались. Даже я до подобного дерьма не опускался, никогда! Разведись сначала, а потом качай права! Понял?! И не забывай: Илло теперь черно-белый. Как и она! Сечешь? Я об этом толкую.
Кельтский в ответ просто стукнул кружкой по столу. Ругаться снова не хотелось.
- Я расскажу обеим правду. Дальше женюсь. Все.
Он повторил свои слова, но при Максиме.
- Будто тебя после ТАКОГО поступка назад примут! Да не смеши! Ира тебя пошлет, и очень крепко, и будет при этом права! Мог бы следить за милой через кого-то другого! – Отрезал Максим.
Гвелд кашлянул в кулак:
- Беременной Тиль быть не может. Я бы почувствовал зачатие! Свое!
- Но в той злополучной деревне же ничего не почувствовал. Так? – Давил Макс. – В том то и дело, чутье развито не у всех. Кто-то раньше женщины видит, кто-то не понимает. Как женская интуиция, называется – чутье на соперниц. У нас есть своя интуиция, на соперников.
Кельт принялся допивать чай. Повернул к коллеге голову.
- Я убью жену, если так будет надо. Мне домой даже возвращаться не хочется! Не каждый брак – благо. Это первый раз, когда я так обосрался. Слышал звон, да не знал, где он.
- А с ребенком, в этом случае, как тогда? Если не станет матери, то суд обяжет его забрать к отцу. Тут ничего не сделаешь. – Продолжал москвич.
- Сделаешь. Отправлю обратно, в ту злополучную деревню. Вместе с трупом. Туда алименты точно никогда не дойдут. Там другие законы. Ты сам видел. Так что пускай живет там, в полном забвении, с динозаврами в лесу. Подпишу отказ на бумагах, с объяснениями: меня нагло обманули. Подсунули беременную бабу, так как та очень уж хотела выйти замуж. ВЫЙТИ ЗАМУЖ, просто ради фоток, кольца, торта, платья. Покрасоваться перед своей родней: вот какая я крутая, всем доказала – я смогу выйти замуж, родить! Нехило похамелеонила, скрывая свою настоящую суть. Ну откуда я знал, откуда?! – Гвелд развел руками. – Это называется – бабий зов ****ы, когда она идет на все, лишь бы зацепить самца, для расплода. Только вот не от каждого можно родить! Так было во все века! Если бы раньше сие люди знали, - не томилось бы столько девок в монастырях! Мол, не родила – не состоялась, как женщина. Обычный, животный инстинкт. Тупой причем. Такие бабы даже книжек не читают, никаких, - ни бумажных, ни электронных! Их миллионы. К сожалению.
Остальные продолжили собираться. Случилась поганая закономерность: красивый, нормальный мужик, выбрал в жены ТП.
… Палатка, советская, возвышалась недалеко от берега Водохранилища. Трое мужчин спокойно прочесывали окрестность. Ища грибы с ящерицами. По крайней мере, в опасном месте получилось развести костер. Он не особо горел. Но настроение поднялось. Удочки спокойно распаковали, установив, где надо. Неподалеку от палатки, на возвышенности, стояло что-то типа беседки, даже с крышей, сколоченное кем-то из местных. Внутри стоял мангал, давно не использованный. Вышеупомянутая крыша состояла из бревен. Самодельные скамейки со столом, дарили прекрасный уют. Все там расположились, смотря на пейзаж.
Летом здесь безумно красиво. Особенно в июле. Цветущие травы дарят живой ковер под ногами, здесь существуют довольно редкие растения. Например, сибирская орхидея. Или сибирский ландыш, с розовыми цветками. Мышиный горошек, если лечь на землю напротив него, и сфотографировать его, прекрасно своим видом дополнит небо с сопками, синюю воду в кадре. Вдалеке – город. Здесь очень много шиповника. Лес им зарос, на склонах. Забираться наверх достаточно тяжело. Летом – скользко по траве, весной – тоже. Но все украшают роскошные сибирские подснежники, в конце апреля-мае.
Как бы было здорово здесь, с возлюбленной, заниматься любовью! Среди этих ароматных, прекрасных цветов! Там, где никого нет, где кругом Природа! Зачать детей, нескольких. Предаваясь ласкам. И никогда больше не расставаться. Положить те цветы ей, будущей жене, на грудь, а затем слиться телами, в очередной раз. Но все – мечты. Сейчас лучше забраться в шиповник, и не вылезать оттуда, чем такими мыслями изматывать себя. Но всякий зрелый человек знает: лучше горькая правда, чем сладкая ложь. То же самое с влюбленностями: они сладки, но это – обман. Наглый, лицемерный, поганый обман. Чтобы жить в браке счастливо, надо очень сильно постараться. Жить не с образом, не с картинкой, а с реальной личностью. Семья – это труд.
Но поначалу кажется: раз красиво – значит, и в остальном хорошо. А так не бывает.
Энрике ходил по замерзшей земле, но ничего живого так и не обнаружил. Тем временем, пошел небольшой снег.
Мужики – Максим с Гломеном – надолго затеяли рыбалку. Разговорами все не ограничится. Никаким образом. Будут искать тех злополучных ящериц. Может, получится убить хотя бы одну. Темный, сидя у берега, Силой прощупывал воду, хмурился. Потом, опустив голову, не знал, что и сказать. Под его ногами расстилалась доисторическая, окаменевшая лава, возрастом в два миллиарда с чем-то лет. Ее он тоже обследовал. Только там все чисто, нет нарушений. Очень странно. Хотя, и снег, и деревья, все остальное, пропитано Тьмой. Он все понял: Тьма шла с Химауры. Следовательно, та теперь начнет напитывать живых существ, они начнут увеличиваться. Становиться более страшными, более опасными. Либо появится нечто другое. Но когда?
Тем временем, начала клевать рыба. Голодная, крупная. Щука, длиной в метр с половиной. Маг спокойно вытащил ее, схватил за жабры, понес к палатке. Нехилый подарочек Тьма припасла! По-доброму. Похоже, не все так плохо. Потом клюнула еще одна рыбина. На сей раз, очень крупный окунь. Да уж, с окунями уже пошла трансформация. Рыбе народ обрадовался.
Гвелд, посмотрев на добычу, улыбнулся. Подошел к воде. Ни следов, ни костей ящериц, ничего не обнаружено. Но излучение Тьмы стало гораздо сильнее. Поправив шапку, еще раз посмотрел вдаль.
- Где же вы, ящерки? Покажитесь! – Крикнул он. – Приходите!
Даже приготовился, чтобы ударить инквизиторской дугой по монстрам. Сзади подошел Сергей-Гломен, чтобы растолковать ситуацию Светлому.
- Ты Светлый. Поэтому не знаешь Тьму так, как я. Объясню. Тропы умирают. Сейчас они излучают лишь Тьму. Не Свет. Знаешь, почему?
- Почему? – Спокойно спросил кельт, смотря на сопки. Они тоже излучали угрозу. Словно оттуда вот-вот полезет всякая дрянь.
- Потому. Светлого Рая не получилось. Нельзя думать, будто, если убрать ночь, всем будет хорошо. Или, если убрать день, всем понравится данный расклад. Допустим, половина Земли сдохнет, замерзнув, 90% видов там вымрет. Остальные выживут. Половина планеты сгорит. Там тоже грянет великое вымирание. Лишь на Северном и Южном полюсах равновесие сохраняется. Там, где есть Полярная Звезда, где созвездие Южных Рыб. Последнее мы не увидим, так как живем на противоположной стороне. Еще там есть такая вещь, как земная ось, и она наклонена определенным образом. Стоит изменить ее местоположение – все рухнет.
Архимаг недоуменно посмотрел на него. Он не понимал, в чем дело. Причем тут природа, расположение земной оси? Они пошли ближе к лесу, располагавшемуся гораздо выше, чем берег. Все здесь очень давно обваливалось. Из старых, древних пород, торчали корни кустов, деревьев. Слоями просматривалась застывшая лава. С вкраплениями серых пятен, довольно разного размера. Довольно красивыми. Больше подобного нигде не встречается. Лишь здесь в мире. На Ангарском плато.
- Нам всем грозит вымирание. Тьма очень, очень скоро ударит по городу. Скажи мне, ЧТО ты просил, на тех Тропах? И думал ли о последствиях? – Вновь спросил Сергей, достав нож, начав разделывать рыбу на столе, в беседке для отдыха. Понесся тонкий аромат мяса. Можно, конечно, сделать похлебку, благо посуда есть походная. – Мы пришли сюда выяснить, ЧТО происходит теперь.
Тяжело вздохнув, Кельтский начал объяснять. Рыба спокойно нарезана, брошена в походный котел. Вода также привезена, литров сорок, на всех. Хлеба с остальным тоже хватит. Как обычно, в дело пошла водка. Кельту пить запретили. Поэтому, он наблюдал за всеми, следя за удочками.
- То есть, ты пошел на те Тропы, чтобы вернуть возлюбленную? Испугавшись до смерти, до поросячьего визга, будто у нее другой появится? А в результате этот «кто-то», точнее, она, другая, появилась у тебя. Ничего больше не выйдет. В этих случаях, женщину вернуть обратно невозможно. Они, если самому не проявлять настойчивость, считают: у тебя десять таких, как она, - следовательно, нет смысла писать, звонить. Все. Почему так произошло, не задумывался? – Сергей положил коллеге руку на плечо. Тут он теперь – хозяин положения, и Тьма – его царство. Слушать стоит. Найти компромисс. Сегодня – его праздник. – Вы оказали мне с Максом медвежью услугу: свалили Братск в царство Тьмы, Хаоса. Я бы с радостью сказал спасибо, да вот язык не повернется. Не могу. Я бы с радостью женился, но никак. Вот, как уже говорил, мне идеально подошла бы такая партнерша, как Ирина-Тильсирвэ. Прекрасная женщина, умная, образованная, начитанная. Но – Светлая.
Энрике хмыкнул:
- Судя по тому, когда она появилась у меня в команде, я ее первый заприметил, и основания на то имелись веские! Ира – реинкарнация моей погибшей двести лет назад невесты. Именно из-за нее я явился сюда. Если так интересно. Плюс, очень давно, в Италии, во Флоренции, на меня положила глаз Темная Ведьма. Совсем юная тогда девушка. Нагадала возвращение моей милой через двести лет, я дождался.
- И ты, в благодарность за предсказание, даже ей не дал? Ой дурааак!!! Никто бы даже не узнал. Красивая хоть была? – Спросил Гломен. – Вот видишь, не все мы гады и твари. Все зависит от воспитания. Помогли, вернула к жизни. А Светлые бы промямлили нечто вроде: терпи. Надо всех прощать, все прощать. И терпел бы, как лох. В результате терпежа ничего бы не добился. Ни возлюбленной, ни кресла здесь. А теперь – вот оно.
Архимаг кивнул:
- Я прекрасно понимаю: вы – не поголовно сволочи. Но и среди нас есть индивиды, нихрена не понимающие, ЧТО такое на самом деле семья. В Инквизиции, например, так: если там у мужчины появляется нормальная партнерша, - ему запрещено с того момента смотреть порно, флиртовать с другими. Если женится – то же самое. У нас введена казнь за порнографию в семье, за просмотр при наличии жены или девушки, изготовление. Это закрепил лично я, чтобы не было больше трагедий, со стороны женщин. Думаешь, я не знаю женскую психологию? Если бы не знал, то сам бы на ту дичь дома дрочил. Запретил, и сам казнил провинившихся, отсечением головы. Мечом. Вдовам, и лишившимся партнеров, находил нормальных мужей, добросовестных, у кого нет порнозависимости. Поскольку порнография, как игромания с наркоманией, деформирует участок коры головного мозга, находящуюся в лобной части. Отключая многое в башке. Это – отсроченная импотенция. В тех странах, где за порнографию отправляют на тот свет, об этом прекрасно знают, понимают разрушительную силищу этого монстра нашего времени. В дегенеративных странах, таких, как Россия, или Америка, противников порно называют больными людьми. В Европе тоже. А зря повесили на безвинных подобный ярлык.
Гломен улыбнулся. Каждому свое. Но пошел еще раз проверить удочки. Вот клюнула еще одна рыба. Еще более крупная. Потом еще одна, и еще. Очень скоро Тьма подарила своему собрату богатый улов. Его между собой все, разумеется, поделят. Головы с хвостами отправили на уху, остальные – на копчение, засолку. Утешение Светлым, что ничего, в общем, из их затеи не получилось. Подняли тост, чтобы у всех все было отлично, и именно так, как каждый желает. Русалок здесь нет, они не нужны в этих местах.
В этот раз, кельту разрешили немного выпить.
- Отсюда вывод очень простой: пошли все на х…, я холостой. – Тост произнес Архимаг, и выпил. Мужики засмеялись. Посмотрели на коптящуюся рыбку, обмотанную медной проволокой, повешенная на самодельную треногу, из деревянных жердей. Скоро начнет темнеть, но ничего страшного. На этот случай есть фонари, чтобы спокойно провести время в палатке. Переночевать там же. Утром собраться, разойтись по домам.
- Я холосый, блин, я холостой… - Гломен вновь посмеялся. Абсурдность ситуации его веселила. Светлые никогда не увидят того, что видит он. Никогда не поймут того, что поймет, примет обычный Темный. – Все мы хорошие, пока нужна выгода. Без выгоды мало кто честно живет. Таков мир.
Все кивнули. Шел небольшой снег. Рыбалка продолжалась. Максим расчехлил гитару. Чтобы повеселить народ. Коллеги идею одобрили. После чего понеслась старая, бардовская песня. Все как обычно, ностальгия. В лес никто уже не собирался особо ходить. Больно душевно сидит компания. Стараясь исправить положение. Никто даже не подумал: вокруг могут находиться полчища вышеупомянутых ящериц, новых порождений Химауры. Кои вдобавок СЛИШКОМ голодны, в данный момент.
- Добро бывает с кулаками, а Зло бывает с добротой. Правда же, Макс? – Спросил Сергей.
Тот утвердительно кивнул. После, решившись, все трое двинулись в лес, - по небольшой тропинке, - искать существ, растения, непонятно откуда взявшихся. Во время этого Энрике тихо спросил москвича:
- Ты прекрасно помнишь, ЧТО происходило в мае месяце со статуей на улице. Она попросту исчезла, тупо свалив в лес, как мы поняли. Но фотографии остались. Можем показать Темному коллеге?
Максим не на шутку опешил:
- Ты хочешь сказать, что… те ящерицы, - ЭТО ЕГО ПОТОМКИ?! – Чуть ли не заорал он, но Архимаг предостерегающе приложил палец к губам, кивнув. Но потом Светлого сорвало с тормозов.
- Любому живому существу свойственно размножаться. Видимо, они дали потомство. Нет ничего удивительного. Все происходит так, как должно в природе. Скорей всего, там уже размножение вовсю идет. Меня многое в этой жизни не устраивает. Очень порой хочу с собой покончить. Меня окружают ИДИОТЫ! Причем клинические! Словно люди с моими собратьями остановились в развитии на уровне подростков, или того хуже, детей. Иногда хочу взять меч, ствол, еще какое-нибудь оружие, и поубивать весь свой Штаб! Чтобы провалились в Преисподнюю, навсегда, откуда вылезли! Чтобы не было на них противно смотреть. Замозолили глаза, ублюдки! Не знаю, какая дыра их выродила. Надеюсь, она давно сдохла.
Кельтский действительно не хотел больше жить. Это реально был вопль отчаяния. Загнанный в угол, Светлый оскалил зубы, готовый защищаться, лишь бы устранить источник раздражения. Всему есть предел. Он настал. Сейчас ему не жалко город. Как и своих подчиненных.
Вмешался Гломен:
- Кельтский, пойми, сейчас мир другой. Тут ничего нельзя сделать. Надо проще ко всему относиться. Сразу жить легче станет. У молодых парней нет девушки, им же как-то расслабляться надо! Руками водить по члену с яйцами – толку мало. Нужна картинка. Вспомни себя в человеческой юности.
Кельт посмотрел на него довольно строго, как родитель на дитя:
- Я тебе не то, что в деды, - в предки твоего рода гожусь! И если твоя голова не вылезла из собственных яиц – не мои проблемы! Я, конечно, понимаю, когда член встает, - голова отключается, напрочь. Но с годами, когда становишься старше, гормональный удар в кровь уменьшается. Мне, за огромное количество лет, с моим гигантским опытом, юношеское скакание по дырам, быть дыроколом, гробить порнографией потенцию, неинтересно. Лишь дебил станет дрочить на порно, вместо того, чтобы заниматься всесторонним развитием, и искать себе живую женщину! Презираю неразвитых, кто остается всю жизнь на уровне ребенка!
Максим обалдел. Гломен тоже. Кельт продолжал Темному растолковывать:
- Ты тоже на его уровне остался, раз задвигаешь мне, в разы себя опытному мужику, ТАКОЕ! Сколько там прошло лет с блокады Ленинграда, когда от голода умерла мать? Забыл, как ты, несчастный советский мальчик, умирал? Как в результате попал к немцам, и именно там, в Аду, открылся Темный Дар? Как в Анненербе стал Темным, как после русские едва не записали во врага народа?! Ведь в СССР пленных, вырвавшихся от немцев, не жаловали, когда те, освободившись от европейцев, были расстреляны, как предатели? Сталин никого не жалел, превратив страну в кромешный Ад, залив ее кровью обвиненных! Там, в плену, научился писькой махать? Верно? Поскольку хотел выжить. Юноша, так рано ставший мужчиной… Не учи ученого, а? Я останусь при своем мнении. Картинка ему нужна. Уж как-нибудь обойдусь. Я умею себя сдерживать, при виде женщины. Я не животное. Советую читать больше книг, а не слушать молодежную, упоротую дичь, будто это вредно! Будто чтение – ужас страшный, что занимает время, будто лучше его потратить на Интернет! Мол, зрение сядет, а печатные экземпляры – тяжелые! Более деградированного говна я не слышал, за всю свою жизнь! Все это продвигает тупой молодняк, поскольку их зачали по пьяной лавочке, и за шоколадку.
Гломен, все выслушав, положил руку ему на плечо, побледнел. Кельтский его просто уничтожил. Начисто, не оставив даже живого места. Действительно, нечего спорить. Он спросил, что будет со Штабом Светлых, если ящерки нехило подрастут. Архимаг, не поворачивая головы, сухо ответил, смотря на черную воду, черные сопки, припорошенные снегом:
- Я их убью. Причем всех. Оставлю только Максима с Тильсирвэ, как честных, надежных, сильных. Если честно, меня задолбали там тупые, паршивые малолетки без мозгов, способные лишь развлекаться. В них изначально нет ни капли Совести, стыда, ответственности. В них НИЧЕГО нет! Мне подобная безалаберная команда на работе не нужна, и, как помню, Тиль одна всех тянула. Раздавала им нехилого леща, вместе со мной. Скормлю работе. Иначе, зачем они у меня сидят? Чтоб ничего не делать, на халяву деньги получать? Я закончу этот вечный, беспросветный инфантилизм. Лучше буду один работать. Я устал от них, от всех. Я не Темный, который тупо трахает, ради удовольствия, своих подчиненных. Я очень прямой и жесткий. Всему есть предел.
Темный удивленно поднял брови. Он подобного не ожидал от коллеги. Довели мужика, до крайних пределов, однако! Уж лучше действительно, распустить всех, чтобы не получить нервный срыв номер два. Одновременно, у него начинала болеть голова, стало ясно: родная, любимая Тьма оказалась страшнее своих здешних подчиненных. Она стала давить даже на него. Стала зудеть кожа. Видно, силища реагирует на пришедших, как на врагов. И сейчас ударит. Воздух стал дрожать. Словно на жаре. Очаг всего находился в воде, Тропы не желали ни с кем сейчас контактировать. Тропы прогоняли всех, куда подальше, чтобы никто не мешал Тьме строить новых существ. А с Небес улыбалась Химаура. Она была счастлива этому повороту событий. Скоро все раз и навсегда поменяется. Для людей – обычный денек в городе Братске. Не более. С легким снежком, в крошку. Вся жуть творилась лишь для нелюдей. Для Бессмертных. Вечно молодых, или не очень молодых. Каждому свое.
Докатился Архимаг, нечего сказать. Может, взять его к себе в Штаб? Хороший получится компаньон. Очень хороший. Доведенному до отчаяния индивиду больше нечего терять. Семьи, можно сказать, у него здесь больше нет. Дети – сто процентов, родится мутант. С деревеньки приплыть могли невесть какие гены. От вампиров, оборотней, динозавров, еще кого-нибудь… Он и сам даже не знает.
Тяжело вздохнув, Сергей ответил:
- Знаешь, я могу тебе, по возможности, помогать. Можем работать в паре. Твои подчиненные, по крайней мере, дважды Архимага предали. Что в Питере делает Белозеров в плане зама над Инквизицией – никто не знает. А я стараюсь не соваться в чужую жизнь.
На самом деле, он врал. Зная настоящую правду. Но решил не говорить. Иначе… Лучше на природе вина выпить, пожарить рыбку, расслабиться. Надо в ужасной реальности Тьмы жить дальше. Пускай хоть с дом монстры появятся, ничего особенного! Они – тоже часть природы. Динозавры ведь существовали, и ничего. Во всем многообразии видов, расцветок. Сейчас из них остались лишь Гаттерия с птицами. Последние появились из ветви динозавров, которые пережили падение астероида. Когда ящеры исчезли, бывшие хищниками, травоядными, водными, то остались те, кто через пять миллионов лет стал предками современных птиц. Выродившись в совершенно новый вид. Неизвестно, как те первобытные птички выглядели, но факт остается фактом. И еще вопрос, являлся ли Археоптерикс предком всех пернатых. Как тогда он пережил мировую катастрофу? Куда забился во время взрыва, чем питался после? Разве что трупами погибших. Получается, после гибели всех травоядных выжили лишь хищники. Но часть банально друг-друга сожрали. У них не оставалось выбора.
А еще раньше, - Инострацевия, с рядом звероящеров, стали предками млекопитающих. Как же должны мутировать гены, при каких обстоятельствах, чтобы из ящера возник звероящер? Если два похожих вида смогли скреститься, то да, либо – нечто другое. Банально гипотеза может выглядеть следующей: Земля в то время проходила через точку в Галактике, где присутствовало достаточно много радиации. То излучение дало сдвиг в генетике видов. Итог: часть вымерло, часть выжило, но мутировало. Никто не знает. А может, давно ученые выяснили, но молчат. Много загадок в этом Мире, их поистине невозможно объяснить. Например, отпечаток человеческого следа в окаменевшей, базальтовой лаве, возрастом в 210-230 миллионов лет. Или стрела в кости динозавра, пулевые ранения в черепах динозавров. ОТКУДА?! Ведь людей тогда НЕ СУЩЕСТВОВАЛО! Куда делись останки, остатки предыдущих цивилизаций, кроме гигантских людских скелетов? Они же сохранились, а предыдущие? Их нет. Рапторы в виде костей, и травоядные – да. Предыдущих не было в отложениях. Либо они попросту, со временем, банально, с помощью кальцинации, растворились в земле. Которая потом окаменела, став породой. Каменный уголь, мел, гранит, нефть, часть инопланетного слоя от гигантского метеорита.
Многие, конечно в эти доказанные, научные факты о существовании динозавров, не верят. Считая все сказками. Но если скелет динозавра отлично сохранился, его внешность воссоздали на мощной компьютерной программе. Точно также, как по человеческому черепу восстанавливают внешность. То тогда с какого фига это сказка?! Просто большинство людей, вместо всестороннего развития, занимаются удовлетворением своих плотских желаний. Жрут, испражняются, трахаются. Некоторые в своей жизни даже книг не читали. Презирая как мораль, так и литературу. Они в основном деградируют, смотря порно, режутся в компьютерные игры.
Если взять медкарту таких, пролистать, начиная с детской, то перед тобой предстанет, в прямом смысле, дурак. От природы. Или психопат, зацикленный на похоти, с ложью в крови. С неправильно развитым мозгом. Или с побитым ДНК, с лишней хромосомой. Таких уродов по стране – миллионы. Человеческий вид дичает, вымирает, дальше будет еще страшнее. Поколение сего нового вида, «Homo Primilgenius» - Человека Примитивного – так строят свою, абсолютно дикую цивилизацию, не терпящую умных индивидов.
Вся эта деградация, стремительная, возникла от обычной, неудержимой, похоти молодого поколения. Те, вырвавшись из-под родительского крыла, пошли вразнос, в животном инстинкте ВСЕ попробовать. Идя наперекор всему. Напробовавшись, породили обычное быдло, с убитыми генами, которое когда-нибудь, рано или поздно, угробит цивилизацию, свалив ее в никуда. Находятся даже те, кто считает, будто дети с синдромом Дауна – новый, развитый вид, умнее предыдущего. Эти дети, плюс аутисты, - конец человеческого вида, поскольку живут они немного, поменьше, чем здоровый человек. Усваивать информацию, как здоровые, неспособны, - не развиты отделы мозга, плюс лишняя хромосома. Но, при этом, они иногда могут хорошо выполнять что-то одно. У каждого это развито по-своему. Аутисты – тоже тупик вида, поскольку от здоровых крайне отличаются. Очень хамелеонят в обществе, ведь если их распознают сразу, настоящих, - жертва попросту сбежит. Умных людей считают на голову поехавшими, сумасшедшими. Поскольку любой, умный индивид, для них страшен: враг, непонятный, пугающий. Навечно детский уровень развития порождает лучшую защиту: нападение.
Именно так они и живут. Внаглую, паразитируя на других. Бороться с этим явлением пока научились при помощи одного способа – сдавать в дом престарелых, после совершеннолетия, или после смерти родителей. Все напоминает по развитию неандертальцев, питекантропов. Им дали камень, палку, - они впоследствии так ничего и не создали, вымерев. «Homo Sapiens» развился до невообразимых пределов. Но, похоже, природа нажала на кнопку «стоп», чтобы этот вид не начал уничтожать другие. У самцов стала стерильная сперма, либо – с различными генетическими уродствами. Раньше подобного, в огромном количестве, никогда не встречалось. Причем, во всем мире.
Вид принялся таким образом вымирать, порождая либо нежизнеспособных потомков, либо мутируя в нечто другое. Далеко ходить не надо, Европа давно погрязла в дерьме. Известно, в каком. Но есть и надежда. Например, у некоторых народов существует мутирующий в свое время ген, предохраняющий их от алкоголизма. Он помогает им сопротивляться действию, а точнее, воздействию алкоголя. ADH2*2. Почти у всех белых людей он отсутствует напрочь, оттого те спиваются. Мутировал ген в вышеперечисленное – ALDH2. Как – вопрос. Мутация та присутствует у азиатских народов.
Исход – пьющие будут постепенно исчезать, непьющие с азиатскими, да евреи – останутся. Остальные – обречены. Либо обреченные мутируют в результате пьянства в нечто другое – новое, в корне поменяющие культуру, искусство, до уровня свиней. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. С крушением всего, что было «до них». Потому как – то конец, конец вида. Грянуло самое настоящее вымирание. Человеческого вида. Цивилизация подошла практически к опасной черте. В Сибири катаклизм уже грянул. Обратного пути не существует. Природа, если кто в нее вторгается, чтобы уничтожать все живое, да неживое вокруг, уничтожает паразита, он впоследствии гибнет сам. Природа нарушается, плюс все меняется.
В том числе пищевая цепочка видов. Любых. Птицы, рыбы, насекомые, пресмыкающиеся, млекопитающие, бактерии, растения – все летит с грохотом, в пропасть. Так происходило всегда. Во всех вымираниях. Неизвестно также, становились ли бесплодными животные, раз у человека пошла цепочка бесплодия с миллионами индивидов. Пошла именно там, где народ ни за что не хочет отвечать. Неизвестно, непонятно, как все работает. Словно началась чистка планеты. От некой заразы.
Ладно там два вида похожих смешалось, породивших нечто новое, где поначалу потомство родилось или бесплодное, или полуживое. Потом, через череду других попыток, вид закрепляется, как те же Мейн-Куны, Сфинксы, Бенгалы, или карликовые собаки с тонюсенькими, либо коротенькими ножками. ДНК там сломано, до такой степени, - данные виды не живут настолько долго, сколько их первозданные предки. У искусственных животных страдают кости, сердце, порой нервная система. Даже пищу им подбирают свою, специально разработанную. Лишь бы не навредить.
Только дикие виды живут себе, как ни в чем ни бывало. Например, вараны и их подобные, волки, птицы, тараканы. Людям еще не пришло в голову увеличивать колибри до размеров орла, или уменьшать орла до размеров колибри. А если бы такое стало возможным, то оба новых вида долго не протянут. Орлу станет нечего есть, разве что муравьями, жучками питаться, а колибри сдохнет – от дикого голода. Она начнет за раз высасывать аж канистру нектара, но держать этого монстра придется вдали от природы, и всячески кормить. Потом, может быть, птичка примется за людей. Придется ее или уничтожить, или, пока та не сдохнет, держать в изоляции от остального мира. Плюс, колибри умеет летать задницей вперед. Следовательно, разрушит любое здание, где ее закроют, дальше примется за людей. Подобное даже представить страшно.
-16-
… В лесу возле Водохранилища никого не было видно. Никого из монстров. Даже мелких. Немного успокоившись, дочистив рыбу, мужики вновь принялись обшаривать каждый упавший ствол, коряги, пни, осматривали следы. Нет, чисто. Нет даже следов белок, словно все вымерло. Атмосфера везде фонила Тьмой. Давя на голову, словно мигрень. По расчетам, вот-вот должны полезть или из воды, или из почвы твари. Люди их не увидят – для них еще не время. Еще идет конец 2005 года. Лучше находиться здесь, среди страшных излучений Тьмы, Химауры, чем в домашнем дурдоме. На природе – колоссальное облегчение. Несмотря на то, что секса Гвелду совсем не хотелось, в теле присутствовала неслыханная легкость. Интересно, с чего? Может, из-за чистки крови через капельницу? Нет больше спиртного, продуктов его распада в организме. Видимо. Тьма сейчас показалась настоящей спасительницей. И больше ничего не надо.
Рыба продолжала клевать. Довольно крупная. Мелкая словно вымерла, причем вся. Можно, уже дома, приготовить из нее хе. Разделив добычу, как договорились. Интересно, а как дела в Эдеме обстоят? Теперь туда никто не ходит. Может, его снести? Но тогда Тьма оттуда все равно переместится в другое место. Имея другую структуру, чем Химаура. Странная вещь, среди магов исчезло равновесие. Стало еще хуже, в разы. Неизвестно, наступит ли весна. Хотелось отмотать время назад, все исправить.
Гломен отошел на порядочное расстояние от всех, достал сотовый, набрал Белозерова. Чтобы все ему рассказать. Ну, не совсем все. Остальное поведает, когда вернется домой. Вот питерцы охренеют! По крайней мере, пикник идет спокойно, удачно. Никто, ни о чем, не заподозрит. А остальные Гломена не сдадут. Не посмеют, иначе он головы оторвет. И грянет война, на уничтожение. Между двумя сторонами.
День еще не кончился, светло. От костра шел приятный запах угля. Максим вытащил из военной палатки, о коей говорилось выше, свой походный рюкзак, распаковал, достав овощи. Теперь можно, на всех, сделать отличный ужин. А ночью – покараулить. Никто сюда не придет. Тем более, можно наслаждаться природой, шинкуя продукты на самодельном столе. Заботливый народ, из старшего поколения. Мало сейчас таких осталось. В основном молодежь в Братске занимается херней. Потому что у большинства говно в башке, так как мозг по развитию детский, а тело выросло, вперемешку с гормонами. Они думают писей. Последствия этого аукнутся потом, спустя почти двадцать лет, а то и больше. Либо раньше. Ведь индивиды с ЗПР еще размножаются, не думая о последствиях. Детей своих, зачатых в наркотическом, или пьяном угаре, они воспитывать даже не собираются. По одной причине: лень, но потусить, пожрать спирта, охота.
Ведь можно, вместо всестороннего развития, сидеть за компом, обсирать мораль, сутками играя в игры, плюя на свою семью. И, конечно, не работать, живя за счет родителей, или жены. Такой прогнившей, молодой плесени развелось по всему миру, как грязи. Когда кончится эпоха этой повальной деградации – не знает никто. Наверное, природа сама начнет, в определенный момент, поехавших на голову чмырей выкашивать. Например, через бесплодие. Через умственно отсталых. Рождаемость в России падает, и не просто так. Это – результат разгульной жизни: наркомании, пьянства, отсутствия должного воспитания, избалования юного поколения – детей. Да, очень много стало рождаться неполноценных, с лишними хромосомами. Вид подошел к первой стадии вымирания. Природа освобождает себя от мусора. Стремительно. Конечно, нормальных бездетных никто не тронет. Они спокойно проживут свою жизнь. Кому-то в мире суждено иметь десять детей, кому-то суждено быть бездетным. И никто, никогда, не сможет изменить этот порядок вещей. Переть против природы – верх шизофрении.
Скоро до этого дойдет, обязательно. Додумаются, в своем воспаленном воображении. Дальше, через некоторое время, Мир изменится навсегда. У людей. А мир магов до такого сумасшествия никогда не опустится. То – не люди, там интеллект повыше. Не до гормональных ударов, не до порнографии.
В каждом городе – своя, своеобразная дурка, из неадекватов. И, по закону, в России на них управы нет. Ни в одной нормальной стране мира, у психов нет прав. Но здесь, то длится десятилетиями. Похоже, будет безумие продолжаться до тех пор, пока живы данные поколения, либо закончится раньше, если ударит нечто страшное, по обществу.
Когда-нибудь, придет день, когда миры магов и людской, сольются в одно, в городе Братске.
Наконец, Энрике отыскал место, где сидела злополучная ящерица. Как ни странно, на снегу сохранились следы от лап. Даже снег их не засыпал! Следовательно, они свежие, тварь спокойно где-то шастает, ища добычу, или ища убежище, под корнями. Может, охотится. Эти ящерицы, порожденные Тьмой, уже приспособились к холоду. Отлично его переносят, он им не страшен! Это ОЧЕНЬ плохо. Что, если рептилия - потомство той особи, коя ускакала в лес? Может. Где тогда нора ящера? Куда она делась? Или громадная тварь зарылась в сугроб, и до весны можно жить спокойно? Вырыла себе берлогу, типа медвежьей?
Главное, чтобы монстр не полез в палатку, не начал таскать рыбу. Иначе, придется ее жарить, вместо другого. Кто знает, какое на вкус мясо рептилии? Конечно, можно рискнуть. Кто мешает?
Позвав остальных, Архимаг ткнул пальцем в улики. Максим с Гломеном сфотографировали находку.
- Быть того не может! Ты был прав…
- Куда делась эта дрянь? – Спросил Темный, почесав подбородок. – Если сейчас снова пойдет снег, мы ее уже не найдем.
- Она ушла. Этих ящериц не существует в природе, она СЛИШКОМ большая, для рептилий наших широт. А когда настанет лето, еще кто там из чащи вылезет? Доисторические стрекозы? Но размером с самолет, в нашем случае? Куда они все поползут? В Водохранилище? – Мрачно пробормотал Энрике. – Кончилось спокойствие даже здесь, будем караулить наш пикник. Вся надежда на тебя, Гломен. Ты Темный. Двинь этой твари, по самое не хочу. Ну пожалуйста!
Маг лишь руками развел:
- То есть, я теперь за всех должен отдуваться? Правда? Да, я из Тьмы, но вы тоже должны помочь! Пока не грянул гром!
Архимаг улыбнулся:
- Ты мне обещал помочь. Объяснишь, откуда, и с чего все началось. Может, все втроем тогда сходим, куда надо, расскажем причину всего дерьма, какого мир еще не видел, и выбьем мне законный развод? Или мне придется жениться на Химауре, да, чтобы все заткнулись? – Он запрокинул голову, принявшись страшно смеяться. Мужчины переглянулись. Им стало очень не по себе. Пришло новое обострение депрессии, сдали нервы?
А ведь Светлый действительно был прав. Он по-хорошему пришел за помощью. А теперь вообще не понимал, кому можно верить. Либо себе, либо врагу, либо никому? Ситуация накалялась. Похоже, сейчас Гвелд услышит от обоих коллег ТАКОЕ, от чего вряд ли оправится.
Шеф Темных присел на корточки, закурил. Решившись, наконец, открыть гостю глаза. Жестко, прямо, сурово. Но если и ЭТО не дойдет, тогда – все, тогда любая помощь БЕСПОЛЕЗНА. Тяжелый получится разговор. Да, ящерица, и не одна, ушли в лес. Скоро они еще больше подрастут. Упрутся в поле, выжрут там все, а после? Из них вырастут тираннозавры? Походу. Сначала сгинет мир магов, потом – человеческий. После город прекратит свое существование. Навсегда. Выжившим придется перебраться в другое место. Либо убивать тварей, до тех пор, пока их не останется.
Да, еще за счет электрического поля на ГЭС, люди там начинают лысеть. Увольняются, уходя в другие профессии. Поскольку жить охота. Плюс, как обычно, в генах скапливаются различные мутации, напрямую влияющие на потомство. Россия давно победила естественный отбор, своей непомерной жалостью. Поскольку рожали неполноценных детей уже давно. В СССР их НЕ СОХРАНЯЛИ. Недоношенных, с отклонениями в ДНК. Всяких Даунов и остальных, в роддомах даже не откачивали. Отправляя напрямую в биоотходы. Некоторых называли выкидышами. В те времена работал естественный отбор, под названием – инстинкт сохранения здоровой популяции. Природа никогда не ошибалась. Не ошибется потом. Все в Мире происходит в результате вымираний, смена видов. По-другому не получится. Вымрет один – придет другой на его место. После цепи исчезновения остальных. Закончится исчезновением хищников, все.
То же самое случится с человеком. Вид, в результате игнорирования естественного отбора, перестанет существовать. Поскольку потомство с генетическими поломками начнет плодить себе подобных, либо не станет. В конце концов, они долго не проживут, в отличие от здоровых. Умирают либо в детстве, либо во взрослом возрасте, до биологической старости. Программа уже запущена. Либо, останутся лишь здоровые особи человеческого рода, а эти попросту вымрут. Как в свое время неандертальцы, закончившие свое существование из-за генетических болезней – синдрома Дауна. Теперь это дерьмо расползлось по «Homo Sapiens», пришел черед нового вида. После людей КТО займет опустевшую нишу на планете – неизвестно.
Докурив, Гломен сощурил глаза, посмотрев на Архимага:
- Ладно там ящеры, это – лишь начало. Другой вопрос задам, по-другому, при втором Инквизиторе. Только выслушай спокойно. Ты вообще уверен, что та сумасшедшая носит ТВОЕГО ребенка? Он точно от тебя? Еще раз спрашиваю. В лоб.
У того глаза на лоб полезли:
- Да, он мой! Сто процентов от меня зачат! – В глазах читался шок. – Больше было не от кого!
Максим поглядел на него с подозрением, недоверием:
- Так, стоп! Гвелд, вообще-то я вел дневник! Записывая, ЧТО происходило КАЖДЫЙ день, в той злополучной деревне. Не помнишь, когда ты в мои записи полез, оставив там свое?
- Да, оставлял. Не мог не сделать. Ты это, по ходу, отправил в Москву, в Питер. Иначе быть не может. На тот момент меня ТАК та сука порвала – если бы не динозавры-Темные, то не знаю, чем бы все кончилось. Потом – новость, о беременности. Сразу.
Повисла тишина. Мужики переваривали информацию, поражаясь наивности пострадавшего.
- Гвелд, я прекрасно понимаю: ты очень, очень погано поступил. Предал таким образом свою любимую, эту вторую нагло обманул, и дальше обманываешь, сделав ее лейкопластырем на собственном сердце. Своей изменой и себя очернил, и свою репутацию! А теперь жалуешься: ой как жизнь с тобой очень жестоко обошлась, почему? Заслуженно, я считаю! Нечего свой член пихать туда, куда даже маньяк не засунет! Заслужил все это, я скажу. Плюс, я медик, в гинекологии разбираюсь. В отличии от тебя. Скажи-ка мне, коллега, когда у женщины наступает беременность? Когда появляется на тесте едва видная вторая полоска?
Вопрос поставил мужчину в тупик.
- Вообще-то сразу! Сразу! Ведь, насколько мне известно, сперма быстро доходит до места назначения.
Макс принялся хихикать. Темный тоже:
- Сразу видно: ничего не знает о зачатии, как все происходит на самом деле. Это только в фильмах: сразу раз, и через день-два дама нехило блюет! Не бывает так в жизни, никогда! Даже в наших случаях… А если пролистать дневник второго Инквизитора, то вырисовывается поистине страшная вещь. Скажу кратко: не надо быть таким добреньким к людям, кого едва знаешь, или совсем не знаешь! Слово люди тут условно, ну ты понял. Ты…
Энрике продолжал таращиться на коллег. У него внутри все похолодело, Светлого нехило качнуло, а лицо принялась заливать мертвенная бледность.
- По дневникам Макса, - ты трахал свою деревенскую женушку, получается, ДО приезда в деревню «Икс». Не так ли? Но при этом, в Братске тогда ее не было. Это как? Это невозможно, в реальности. И мы все свидетели. До деревеньки ты имел другую Ирину, по имени Тильсирвэ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ следует.
Песнь Химауры и Осени 4. Продолжение. - 8
© Copyright: Ия Тимофеева, 2025
Свидетельство о публикации №225110501675
Свидетельство о публикации №225110501675
Рецензии