Путешествие

Вечерний воздух в сквере был густым и сладким, как сироп. Париж? Нет, обычный двор возле хрущевки, но пахло он сейчас отнюдь не пылью и бензином. Соседняя кондитерская «Вишенка» выпекала свой ежевечерний шедевр — булочки с корицей, а из открытых окон местной кафешки доносился аппетитный дух жареной рыбы. Это был запах обычной жизни — уютной, предсказуемой и до тошноты знакомой.

На лавочке, заваленной распечатками, сидели Аня и Марк. Аня тыкала пальцем в размытое изображение бирюзовой воды и белого песка.

— Смотри! Это же Таити! Понимаешь? Не картинка, а место, где мы можем быть завтра!

Марк взял листок. На нем был не просто пляж. Это была насмешка над их серым ноябрем, над его пиджаком, висящим в офисе, над бесконечными отчетами.

— Аня, это парусная яхта, — сказал он, возвращая распечатку. — Ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда мы пошли на лодке в парке? Мы чуть не утонули у причала.

— Это потому что ты решил «протестировать устойчивость»! — фыркнула Аня. — Здесь будет капитан. Нас будут учить. Это не прогулка на час, Марк. Это год. А может, и больше. Кругосветка.

Слово повисло в воздухе, пахнущем корицей, такое же нереальное, как «полет на Марс».

— Год, — медленно проговорил Марк, как будто взвешивая его на невидимых весах. — Мой отпуск — двадцать восемь дней. Моя ипотека — двадцать лет. Это не мечта, Аня. Это фантазия. Красивая, чертовски красивая, но от этого не менее несбыточная.

— А если не несбыточная? — ее голос стал тише и настойчивее. — Если мы не будем искать причины, а начнем искать возможности? Мы же не в пятнадцать лет, чтобы просто мечтать. Мы можем это спланировать.

— Что спланировать? — в голосе Марка прозвучала металлическая нотка, знакомая ему по совещаниям. — Бюджет? Ты готова прожить год на мои сбережения? Или на твою зарплату фрилансера, которая зависит от настроения заказчиков? А что с работой? Я не айтишник, я не могу работать из любой точки мира. Я менеджер. Мое место — в офисе.

— Ты можешь найти другую работу! — выдохнула Аня. — Или… или мы можем продать твою машину. Мою тоже. Это же просто железо!

Марк смотрел на нее, и ему казалось, что он видит перед собой не взрослую женщину, а того самого восьмилетнего ребенка, который всерьез предлагал построить ракету из картонных коробок. Он любил в ней эту безрассудную веру. И он боялся ее, потому что она была заразна.

— Хорошо, — сказал он, и слово далось ему с трудом. — Допустим. Допустим, мы продаем машины. Копим. Ищем удаленку. А что дальше? Шторм. Болезнь. Поломка яхты посреди океана. Ты готова к этому? Готова не в кино посмотреть, а прожить?

Аня замолчала. Она смотрела на фотографию, где улыбающиеся люди с обветренными лицами стояли на палубе. Она не видела там ни штормов, ни страха.

— Я не знаю, готова ли, — честно призналась она. — Но я знаю, что не готова просидеть здесь еще десять лет и на сороковые именины получить от тебя набор для вышивания с надписью «Лучшей мечтательнице». Я не хочу умирать, так и не попробовав.

Она говорила не о физической смерти. Она говорила о смерти мечты. И Марк это понял. Он посмотрел на свои руки — ухоженные, привыкшие держать компьютерную мышь, а не шкот или штурвал.

— Ладно, — он глубоко вздохнул, сдаваясь. — Давай не будем решать всё сегодня. Давай… давай составим таблицу. Самый сумасшедший, самый детальный план. Со всеми рисками и цифрами. Не обещаю, что мы поедем. Но я обещаю, что мы честно посмотрим этой мечте в глаза и решим, сможем ли мы ее потянуть.

Аня не схватила его за руку и не завизжала от восторга. Она просто улыбнулась — улыбкой взрослого человека, который только что выиграл не битву, но важное сражение.

— Договорились, — сказала она. — С таблицами.

Солнце уже село, сквер погрузился в синие сумерки. Но они сидели еще долго, и в свете фонаря их лица были серьезны и сосредоточенны. Они больше не спорили. Они планировали. Они начинали свое самое первое, самое опасное и самое важное путешествие — путешествие к собственной мечте. И первый шаг в нем оказался не покупкой билета, а составлением Excel-таблицы. Это было не так романтично, как лагуны Таити, но именно с этого и начинается любая настоящая, а не книжная сказка.