Крокодилыч...

В маленьком городке на отшибе страны жил пенсионер по прозвищу Крокодилыч. Настоящее имя его давно забыли даже в паспортном столе; осталось только это звучное, будто из австралийских прерий, прозвище. Дало его когда-то местное мальчишеское племя, заприметив его в широкополой чёрной шляпе — точь-в-точь как у Мика Данди, которого шпана обожала. Шляпа пережила два потопа, три ремонта и одну свадьбу сына, но не потеряла ни формы, ни дерзости.

Под ней прятались глаза цвета выцветшего неба и идея фикс, которая однажды утром проснулась вместе с Крокодилычем и больше не давала покоя.
«А вдруг меня не любят?» — подумал старик, глядя, как чайник вскипает и плюётся паром. — «Надо проверить. Навещу своих без приглашения — и оценю реакцию».
Так тому и быть.

1. Дочь

В квартире дочери пахло сном и пригоревшим молоком. Крокодилыч постучал трижды — коротко, по-военному. Дверь приоткрылась: выглянула заспанная Анна в пижаме с медвежатами.

— Папа? Что-то случилось?
— Дочь решил проведать с утра пораньше, вот что, — веско ответил патриарх семейства и уверенно шагнул через порог.

Аня вздохнула, но в глазах мелькнуло что-то тёплое — как у ветеринара, нашедшего у порога старого кота. Через час на столе заманчивой стопочкой стояли блины, масло таяло в лунках, а Крокодилыч увлечённо рассказывал, как в юности ловил сазанов на самодельную блесну. Дети хихикали, Аня сонно качала головой.
Любит, решил он. Могла бы и радостнее, но любит.

2. Сын

Квартира сына, Алексея, уже давно была превращена в офис. На экране ноутбука — строгие лица коллег, в наушниках — голос шефа. Дверь распахнулась без стука: запасные ключи пришлись очень кстати.

— Пап, у меня зум!
— А у меня моктейль, — строго парировал Крокодилыч и направился на кухню, будто всю жизнь здесь хозяйничал.

Алексей зашипел в микрофон извинения, но было поздно: нежданнный гость уже вовсю гремел посудой. Он достал из авоськи банку томатного сока, бутылку газировки и поллитровую банку огурцов.

— Я ж не пью во время работы! — взмолился Алексей, прикрывая камеру ладонью.
— Фирма веников не вяжет! — отрезал старик и ловко смешал полстакана томата, щедрый плеск газировки и рассол. Смесь забурлила, как вулканчик и приобрела цвет закатного неба над рекой.

Он поднёс стакан сыну:
— Никаких градусов... Мы после смены таким всю бригаду поднимали!

Алексей отключив камеру, сделал глоток — реально бодрит!
Через полчаса сунул отцу пятьсот рублей «на такси» и закрыл дверь с облегчением.

Крокодилыч вышел на улицу и прищурился на солнце:
— Деньги дал — значит, жалеет. Жалеет — значит, любит.

3. Внук

Крокодилыч просочился мимо школьного вахтёра, как его тотемное животное в мутных водах Нила, показал пенсионное удостоверение и вошёл в класс, как в родной двор.

— Физкульт-привет! Никто Мишаню не обижает?

Класс отозвался дружным «Нет!». Учительница смутилась от неожиданного визита. Миша, красный до ушей, вжался в парту. Дед зачерпнул из сумки приличную горсть конфет и щедро раздал всем, а внуку вручил шоколадку:
— Люблю вас, сорванцы!

Урок, казалось бы, был сорван окончательно, но Крокодилыч ушёл сам, приподняв в извинении шляпу.
— Зря в учителя не пошёл, — подумал он. — Детвора меня любит. Внучок стесняется, но точно уважает.

4. Друг

Телевизор в доме друга детства Петра бормотал сериал, жена Тамара что-то вязала. Крокодилыч вошёл, ловко накинув шляпу на вешалку, как обруч.

— Петруха, налей сто грамм — за то, что живы!
Тамара всплеснула руками:
— Иван, мы спать собрались!
— Вот и ладушки. Спать после такого будете точно крепче, — отрезал Крокодилыч и уселся в кресло, будто на трон.

Пётр налил. Выпили. Вспомнили, как угнали у председателя колхоза мотоцикл и катались до рассвета. Тамара злилась, но колбасу нарезала. Под утро старик ушёл, прижимая к груди кусок домашнего сала.
— Настоящий друг, — подумал он. — Даже жена не сразу выгнала.

5. Возвращение

Дома, в своей комнате с обоями в мелкую рыбку, Крокодилыч устало плюхнулся в кресло и подвёл итог:
— Дочь накормила. Сын дал денег. Внук схомячил батончик. Друг напоил. Все любят.

В воскресение к нему нагрянула семейная инспекция — в тот самый момент, когда он мылся:
— Решили проверить, любишь ты нас или нет!

На внезапные посещения решено было наложить мораторий. Но глаза старика, где плясали крокодильи искры, выдавали радость.