Призрак матери

В казенных стенах, серых и унылых рос чудный паренёк.
И в снах коротких, торопливых он часто слышал голос: «Мой сынок…».
Там в них ее улыбка, нежность рук. Там тихий шёпот мамы.
Идя на зов родной, он там искал ее так страстно и упрямо.

А поутру встречал бездушный холод, безжалостный и строгий мир сирот.
И мысль о том, что встреча скоро, его спасала же от будущих тревог.
Он образ тот хранил как талисман, как самую великую святыню.
Пробравшись в кабинет, он в папке прочитал ее фамилию и имя.

Года прошли. Он вырос, возмужал. Мечта из детства все звала в дорогу.
Он адрес как сокровище достал и к цели мчался, и молился Богу.
Он представлял, как постучится в двери. Она откроет, ахнет, зарыдает.
«Я так ждала! Я так хотела верить!» и счастье в их глазах вновь засияет.

Он купит ей цветы, пальто и шали. Он будет лучшим сыном на земле…
Вот дом. Подъезд, где стены всё впитали: и смрад, и боль на выцветшем стекле.
Дверь настежь. В мутной дымке сигаретной, за липким и заляпанным столом,
сидела женщина с ухмылкой бледной и наливала в рюмку с хриплым злом.

Тускнели пряди спутанных волос, глаза ее пусты, как выжженная степь.
Он прошептал, сглотнув слезу: «Я… сын ваш…». В ответ словно порвали цепь.
Она взглянула мутно, безразлично, спросила сипло: «Денег, что ли, дашь?».
И стало ясно, больно, прозаично: его мечта - иллюзия, мираж.

Он отступил, не в силах выдать звука, и вышел прочь, подставив грудь ветрам.
Внутри него кричала только мука, и рушился его волшебный храм.
Не эта женщина была его мечтою, не этот взгляд, не этот пьяный бред.
Он шёл, поняв с безжалостной тоскою, что мамы у него, по сути, нет.

Есть только призрак, сотканный любовью, который он пронёс через года.
И этот призрак истекает кровью, чтоб не вернуться больше никогда.
В груди все сжалось от безумной боли и от разрушенных мальчишеских грез.
И рухнул мир иллюзий и обмана, он шел в свой новый мир, не сдерживая слез.

И пусть он не нашел ту, что искал, но в памяти тот светлый образ не угас.
Любви кристалл, что в сердце он сжимал, его от полного отчаянья и спас.
Он будет жить, не проклиная долю, неся в себе тот выдуманный свет,
что дал ему и мужество, и волю пройти сквозь тьму безрадостных тех лет.