Бунтарь

Жизнь Ермолая Непрухина была предопределена задолго до рождения. Всему виной — фамилия, что ясно как божий день, и предки по отцовской линии, упрямо не видевшие основной причины прозябательного существования как минимум с 1881 года, когда в церковной метрике появилась запись о браке Никодима Ермолаева Непрухина, двадцати пяти лет, с Марией Григорьевой, двадцати лет. 150-летней фамилией Непрухины гордились, а иных ценностей не имели. Потому желание Ермолая сменить фамилию при женитьбе встретили категоричным "Нет!".

— Через мой труп! — вспылил дед Ермолай Никодимыч, стукнув костылём в потолок, со щелей которого посыпались древесная пыль и сухие мухи.

"За этим дело не станет, ждать-то недолго осталось", — подумал Ермолай–младший, вспомнив тромбозные ноги деда.

— Не смей, Ермола! Наследства лишу! — сжал кулаки в бессильной ярости отец Никодим Ермолаевич. Годы, когда кулаки те оставляли на теле строптивца синяки, минули, и лишь из уважения к батюшке Ермолай иной раз сдерживался от рукоприкладства, когда тот пытался донести воспитательную мысль старыми методами.

"Не смеши, прошу", — молча парировал Ермола. Гнилая хата на двадцати пяти сотках бесплодной земли в его глазах ценности не имела, а вкладываться в родовое гнездо смысла он не видел. Желание старших сохранить фамилию Ермолай понимал, но оставаться Непрухиным мочи боле не было. Хотелось перемен и другой жизни.

Предложение девушке Катеньке Ермолай сделал через три месяца после знакомства. Срок, по его разумению, был достаточным, чтоб проверить силу чувств. Катенька согласилась.

— Катюш, а фамилия у тебя какая? — с нескрываемым интересом спросил Непрухин у девушки.

Катенька зарумянилась и опустила голову.

— Бедолажьева, — тихо произнесла она.

Ермолай изменился в лице.

— А кем я стану после свадьбы? — Катенька замерла в ожидании ответа.

— Ты будешь Непрухиной, — на выдохе, с понижением голоса в конце фразы ответил Ермолай.

Катя посмотрела на парня полными слёз глазами, моргнула, и по щекам её заскользили капли.

— Елай, я не хочу быть Непрухиной. И Бедолажьевой тоже. Я счастья хочу.

Ермолай прижал девушку к груди и поцеловал в макушку.

— Маленькая моя, не переживай, мы займём своё место под солнцем!

В конце августа они расписались. Свидетельство о браке Ермолай повесил в рамке со стеклом в красном углу в доме своих родителей и прорезал большое окно на южной стене хаты, там, где была теперь комната Солнцевых.