Поимка Лисицы. Из романа Черный клоун

(Из романа "Черный клоун")

...Бек взяла в руки пухлую папку с выкаченными ею из интернета материалами про Анну Берлинг, сценариста «Сладостного детства» по кличке «Лисица». Ту самую, которую на яхте расхваливал Мартиндейлу Фернандель, незадолго перед тем, как трагически погибнуть, – как нового талантливого светоча их банды, «молодую и пробивную творческую особу». И эта же Лисица оказалось автором фильма про одноногого парня, без которого и не было бы ее расследования! Или правильнее говорить, что она – один из авторов, учитывая весь «славный» коллектив, создающий такие «шедевры». Сценарист, а есть ведь еще режиссер, оператор, насильник, Хозяин (продюсер?) и прочие…

Мисс Гилланд, покачиваясь в кресле и покуривая подругу-сигару, почитывала и просматривала материалы досье, кое-что отчеркивая на полях фломастером. У Анны оказалась любопытная в своем роде история… По происхождению она была немкой, предки которой бежали в Штаты от нацистского варварства, осели здесь, но большого состояния не нажили и быстро разорились. Анна в чем-то оказалась ее «коллегой»: училась на филолога в университете и так же, как когда-то она, бросила учебу на последнем курсе, чем-то сильно увлекшись. Не сложилась и личная жизнь, несмотря на яркую и броскую внешность рыжеволосой стройной эффектной красавицы. Можно было не сомневаться, что она бурно попрыгала по постелям своих любовников, но тихую гавань, где можно было осесть всерьез и надолго, увы, не нашла. Может быть, из-за своего вздорного истеричного характера и из-за свойственных таким взрывным натурам завышенных требований, предъявляемых к своим потенциальным избранникам. Из таковых она без зазрения совести тянула деньги, а затем, когда наскучивали, бросала. Однажды, впрочем, она исчезла на целых полгода, «зависнув» с одним биржевым маклером предположительно на Аландских островах. После этого безвестного пребывания где-то мисс Берлинг снова всплыла на поверхность, представ в обличии подающего хорошие надежды детского писателя, популярность которого росла день ото дня. Книги ее сказок в серии «СКАЗКИ АННЫ», богато и красочно иллюстрированные самим автором, быстро расходились большими тиражами, пользовались успехом читателей и заслужили немало похвальных отзывов критиков, хотя и были отдельные, недовольные ворчливые голоса. В одном из интервью на пике своей кратковременной популярности красотка распиналась о невероятной любви к детям и даже обмолвилась, что когда ей повезет встретить, наконец, своего сказочного принца, то произведет на свет подряд целых девять, а то и десять малышей, и все они вырастут на ее сказках. Один из пылких почитателей творчества мисс Берлинг даже назвал ее на страницах своего издания «нашим современным Гансом Христианом Андерсеном». А другой отметил «узорчивую легкость пера, достойную самих братьев Гримм».

«Хм! Надо думать, как это польстило тогда нашей крошке!», сказала про себя Бек, «Но новой Джоан Роулинг из нее таки не вышло. А не вышло, потому что… Увы, увы, увы…Слаб человек!». После шумного успеха первых двух книжек талантливой Анны, по выходе третьей, разразилась настоящая катастрофа. Сразу в трех из этой новой порции сказок, предназначенных для детской аудитории без ограничения возраста, придирчивые взрослые читатели, родители всех этих малышей, – детей и подростков, – находили явно педофильские линии сюжета, образы и намеки. Созданные бурной фантазией сказочницы разные причудливые существа склоняли героев-деток на какие-то совершенно недетские вещи, а также их с ними с разной изощренностью производили. Вещи эти, правда, не назывались открытым текстом, всё тонуло в иносказаниях и лексических фокусах, как в каком-то зыбком тумане, поэтому привлечь даму за распространение детской порнографии было юридически невозможно. Но эта витиеватость стиля только сообщала ее писаниям какую-то особую мерзость. Автор и не заметила, как против нее сложился широкий фронт возмущенных мамаш и папаш. А когда «протерла глазки», было уже поздно. Тщетно Анна ссылалась на первую поправку и громогласно уверяла, что ее неправильно поняли и исказили смысл ею опубликованного. И, срывая голос, уверяла всех в своей неимоверной и чисто платонической любви к детям. Но ей не верили, а тексты недвусмысленно свидетельствовали против сказочницы. Целые объединения родителей подавали к Анне разорительные судебные иски и раз за разом их выигрывали. Каждый такой процесс сопровождался шумными демонстрациями со скандированиями писательнице проклятий и позора. «Это просто сумасшедшая грязь! Притом изощренно, коварно размазанная! Витиеватая подача самых низменных страстей! Хочется мыть глаза с мылом!» - кричал один из таких их представителей в суде, размахивая в воздухе этой ее злосчастной последней книжкой. – «И матери, и отцы читали это своим чадам перед сном, думая найти здесь доброту и мудрость. Я не могу это цитировать, не могу этого читать! Как дерьмо, размазанное тонким слоем на бутербродах. Это графоманское существо, – я не могу назвать ее женщиной! – поставило вливание своего яда в уши нашим детям – да и взрослым тоже! – на поток!»

Другие неприятные последствия Анну также ждать не заставили.  В ее шикарном, купленном на средства, вырученные от продажи первых двух книжек, доме, были выбиты все стекла; все издательства и редакции журналов, где она раньше печаталась или рассчитывала на новые публикации там, разорвали с ней отношения, контракты и договоры. Она стала в буквальном смысле слова изгоем. Купленные когда-то ее книги, – в том числе те, которые пользовались раньше бешеным успехом, – ей кидали обратно через забор. Некоторые, отлавливающие ее при выходах из дома  разъяренные граждане подбегали и смачно плевали ей в лицо или швыряли грязью, а то и камнями. Анна пыталась даже в этих, чудовищно трудных для нее, условиях продолжить карьеру писательницы. За свой счет она издала еще две книжки сказок, – уже в новой серии, названной длинно: «СКАЗКИ АННЫ-ИЗГНАННИЦЫ, ОБИЖЕННОЙ, НО НЕ СЛОМЛЕННОЙ». На этот раз излагаемые в книжках истории были лишены прежних странных моментов. Но дурная слава бежала впереди ее. Книги эти раскупались очень плохо, основная часть тиража так и лежала мертвым грузом на прилавках. Да и сказки эти получились уже вялыми и скучными. Похоже, в результате травли вдохновение Лисицы серьезно пошло на спад.

Бекки, изучая материалы о своей будущей жертве, понимала, что скандальный ореол Лисицы ее замыслу сильно на руку. Если ее однажды найдут мертвой, или она просто исчезнет, копы будут думать, что это месть каких-нибудь воевавших против нее родителей, чему она может со своей стороны и помочь. И то же объяснение хорошо бы подкинуть и главарю ее банды («Хозяину»).   

Ребекка прочитала еще, что в последнее время у Анны снова появились весьма неплохие средства, – она купила и обставила большой новый дом, с бассейном и оранжереями, наняла к нему серьезную охрану, на фотографиях ее новых выходов в свет были видны дорогие украшения. Обозревателю желтой прессы было непонятно, откуда у красотки взялись на всё это деньги, – ведь суды ее вогнали, можно сказать, в банкротство, ее новые книжки не раскупались, а каких-то богатых любовников-содержантов замечено с ней не было. «Но мы-то знаем ОТКУДА, правда?!» – Бек подмигнула самой себе.

Вдруг затрещал мобильный. Киллерша посмотрела на экран. Звонила Рафаэлла.

…………………………………………………………………………….

Бек, прекратив разговор, снова вернулась к материалам о Лисице. «Эх, Анна, Анна, стремная сука, как же мне тебя поймать?!», сказала она и с размаха швырнула досье в угол комнаты. Листочки разлетелись.  Некоторое время постояла и подумала, забавно поковыряв пальцем в носу.

«Да, пожалуй, вот так… Так. О! Так будет здорово! Бекки, ты снова умница! И надо бы определить детали... Как там сказала только что наша девочка? «БУДТО ИДУ НА ГИЛЬОТИНУ!» Гильотина! А вот это идея! Что-то я читала в интернете об одном интересном частном музейчике…. Надо бы… хм! хм! известить Мартиндейла об этом.  Думаю, ему это тоже понравится».
…………………………………………………………………..

В тот день, когда Раф собиралась отправиться на студию к Пинелли, она волновалась и поэтому хмурилась за обычным завтраком с секретарем Энтони Гарстоном.  Тони, наблюдая подавленное настроение своей хозяйки, пытался поднять ее дух, зачитывая вслух разные забавные штучки, которые отлавливал в утренней прессе.

– Вот послушай, Раф! Что только не происходит в нашем сумасшедшем мире! Это, черт возьми, забавно! – Гарстон зашелестел новым газетным листом. – Вот здесь заголовок огромными буквами: «КОМУ ПОНАДОБИЛОСЬ КРАСТЬ ГИЛЬОТИНУ?!»  А далее содержание происшедшего. Один богатый чудак в NN, маленьком городке на побережье, основал свой частный музей пыток и казней. Чего там только не было – разные виселицы, дыбы, иудино кресло, испанский сапог, ведьмин крест, медный бык, колесо для дробления костей, забавные палаческие приспособления…

– Тони, не надо этих перечислений. Давай ближе к сути, – Раффи капризно скривила губки.

– Ну, короче, всевозможные проявления человеческой жестокости, как Запада, так и Востока. И вот среди этих милых вещичек была гильотина, о которой идет речь в этой статье. Тут еще фишка в том, что хозяин музея хвастал, что у него не муляжи, не сделанные современными умельцами копии, а  все экспонаты подлинные.

– Подлинные? – подняла бровь Раф. – Как такое возможно?

– Говорил, что он скупал их много лет по всему свету из запасников музеев, у частных коллекционеров и даже у археологов. Якобы византийского медного быка ему привезли из Турции, из самого Стамбула, а гильотина – это та самая, которая использовалась во времена якобинского террора. Ну, не та, что стояла на площади Революции, но у якобинцев был запас гильотин для усмирения мятежников в разных городах. Если не врет…

– Да врет, конечно, – заметила Раф. – Чтобы привлечь клиентов.

– Так к сути, как ты и просила. Чудак этот небрежно относился к охране своей экспозиции. Видимо, считал, что никому красть такой ужас неинтересно. У него какие-то старики в сторожах сидели. И вот, как здесь пишут, одному такому стукнули по башке, оглушили. Он очнулся с большой шишкой. А гильотина исчезла. Притом со всеми приспособлениями к этой казни – скамьей, к которой привязывали тела осужденных, корзиной, куда скатывались их головы…

– Ха-ха! Думаешь, какой-то маньяк решил попробовать воспроизвести те старые казни?      

 – Да полиция вообще не знает, что думать. Ведь понятно, что на черном рынке гильотинами не торгуют. Но есть подробности о похитителе, хотя довольно смутные. Один подгулявший свидетель видел недалеко от музея неизвестного в тех краях большого странного мужика в какой-то грязной матросской куртке, капитанской фуражке и полосатой фуфайке. При свете фонаря он увидел его чудовищное лицо, покрытое ожогами и шрамами, – будто маска из фильма ужасов. Он задрожал, а тот тип состроил ему еще жуткую рожу и высунул язык. Свидетель испугался и побежал со всех ног, но мужик не стал его догонять. Полиция думает, что это и есть тот самый похититель. Гильотину и ее приспособления он погрузил в припаркованный рядом фургончик и увез неизвестно куда.

– Что ты говоришь?! – Рафаэлла побледнела. – Покрытое ожогами и шрамами лицо?! Моряк с жуткой рожей?! Ну, и дела!

    АННА БЕРЛИНГ, известная в одной тайной преступной организации под псевдонимом «Лисица»,  в это же самое время спешила на одну очень важную деловую встречу, которая обещала, наконец, прервать черную полосу в ее писательской жизни. Накануне ей позвонили на мобильник из одного относительно нового, но в то же время крупного и престижного детского издательства и предложили прибыть к 11 часам, чтобы заключить договор на издание книг. Анна была настолько вне себя от радости, что отменила на этот день вообще все запланированные дела и встречи. Наконец-то, она вернется к массовому читателю! Впрочем, на массового читателя, хоть маленького, хоть взрослого, ей было глубоко наплевать, как и на любых детей, с их папашами и мамашами. Гори они все, со своими любимыми чертями, в своем любимом аду! Но открывшийся вдруг новый путь в книгоиздании грел ее тщеславие. Ей хотелось снова купаться в славе, огней рампы, ярких, мощных прожекторов! Значит, находятся опять люди, структуры, которые забыли об этом скандале или готовы забыть. А если контракт с этим издательством состоится, и отношения затем возникнут крепкие, стабильные, можно будет со временем порвать с бандой. Да, бабки за ее сценарии эти ребята отваливают крутые, и фильмы получаются в итоге классные, но с порнопедофилами всегда дело иметь опасно. Они провалятся, а там кто-то из них потащит на дно и тебя. Легендарная сказочница, за этими размышлениями, поймала себя на том, что едва не проехала ворота издательства. Она быстро припарковала свой изящный спортивный автомобиль с открытым верхом и бодрым широким шагом, полная самых радужных надежд на будущее, отправилась к воротам издательства. Нажала на кнопку вызова, но ответа не последовало. Нервно подавила кнопку несколько раз, но наткнулась на то же молчание.

– Вы рано приехали, Анна, – раздался у нее прямо за спиной чей-то низкий женский голос с приятной сексуальной хрипотцой. – Вообще-то они начинают работу в 12. Так что ждать их нам еще целый час.

Берлинг обернулась. Всего в нескольких шагах перед ней стояла какая-то странная женщина, крупная, высоченная, да еще на высоких каблуках, сексапильная, с длиннющими ногами, легко одетая, с приятными «модельными» формами, с длинными густыми черными волосами, свободно рассыпанными и развевающимися по ветру. Женщина ей очень широко и приятно улыбалась, как бы вся растворяясь в этой большой, дружелюбной по отношению к ней, улыбке. Ее большие красивые и, под стать ее шевелюре, черные глаза на очень красивом лице смеялись.

– Здравствуйте! Откуда вы меня знаете? Я что-то не могу вас припомнить… И… кто-нибудь может объяснить мне, что все это значит? –  Анна рукой показала на ворота издательства и досадно их пнула ножкой.

– Просто это их новый секретарь всё путает, – с готовностью объяснила положение дел высокая дама. – Мне он назначил, наверное, как и вам, явиться к одиннадцати. Я даже прибыла немного раньше, где-то минут за десять до вашего появления. То же самое, звонила – никто не открыл. Проверила по сотовому, – у меня он с выходом в интернет, – начинают работу с 12-ти. Короче, оказалась в таком же дурацком положении, что и вы, Анна.

– Но откуда вы меня знаете?! – всё никак не могла разобраться Лисица. Она вдруг почувствовала облегчение, что не одна попала в эту маленькую неприятность.

– Ох, Анна, ну, помилуйте, ну, как же я могла не узнать любимую писательницу моих дорогих малышей! – женщина снова очень приятно улыбнулась. – Вашими фотографиями ломится интернет, а на обложках ваших книг тоже красуется ваше милое личико. Я, как увидела, что вы так размашисто, твердо, бодро идете сюда от вашей машины, просто обомлела от восторга. Как, эта та самая гениальная Анна Берлинг! Чудесная и непревзойденная Анна Берлинг! Та, чьими книжками зачитываются два моих обожаемых карапузика! Авторша тех удивительных, пленительных сказок, которые я с таким наслаждением читаю каждому из них перед сном! И вообще, раз мы, так сказать, общие товарищи по несчастию, давайте знакомиться.  Меня зовут Ребекка, можно называть короче – Бек или Бекки. Бек Гилланд. Трудно выразить словами, насколько вы мне симпатичны!

– Ребекка? Интересное имя… А что вас сюда привело? («Не явилась ли эта дылда сюда тоже договор на сказки заключать? Конкурентов мне еще не хватало!», мелькнуло у нее в голове).

Лисица еще, на этот раз широко размахнувшись, пнула ногой ворота.

– О нет, не волнуйтесь, Анна! Я здесь вовсе не по теме сказок. – Ответила незнакомка, как будто прочитав ее мысли. – И вообще к профессиональному писательству отношения не имею, хоть кое-какие кустарные опыты есть. А так я обычная домохозяйка, хлопотная мамаша. Просто они ищут корректора. Вот и явилась на собеседование. … Ох, если бы вы знали, как мы с Робом, – это парень, с которым мы вместе росли, –  любили разные сказки в детстве. И вот появились вы! Новый Уайльд! Новый Киплинг! Новый Кэрролл! О нет, я так вас не оставлю! Позвольте мне поцеловать ту руку, которая создавала все эти маленькие шедевры!

С последними словами женщина вдруг решительно бросилась к мисс Берлинг, схватила ее руку и сильно прижалась к ней своими страстными губами.      

Лисица, высвободив, наконец, всю обслюнявленную этой неожиданной поклонницей руку, снова смерила ее взглядом: «что-то не похожа она на домохозяйку, трудно сказать вообще, на кого она похожа. Скорее, девушка из эскорта, но для богатеньких. А что ее потянуло в корректоры, хорошо бы узнать».

«Если уж я и мамаша, то пока только одной шустрой доченьки», вспомнила Бек, между тем, про Рафаэллу.

– Вот вы со мной так учтиво разговариваете… любезная Бекки, – Анна хитро прищурилась. – И так расхваливаете. И ручку с таким энтузиазмом расцеловали. Будто вы не слышали о том скандальном ореоле, которым окружено теперь мое имя.

– Конечно, я обо всем знаю. И мое сочувствие принадлежит полностью вам в этой истории, Анна! Считайте меня уже членом вашей команды.

– Ах, вот как! А я-то думала, что отныне любая мамаша считает священным долгом подойти и плюнуть мне в морду.

– Нет, нет, милая Анна, я думаю, вы стали жертвой заговора самодовольных идиотов и тупых ханжей, – этой известной гремучей смеси ханжей, завистников и дураков! Все, на что они способны испокон веков, - это травить тех, кто хоть сколько-нибудь превосходит их умом и талантом. Это они заставили Сократа выпить цикуту, они освистывали Мольера и сгноили в психушке маркиза де Сада. А теперь их список жертв еще пополнился вами! Они совершенно не поняли то высокое искусство, с которым написаны все, без исключения, ваши сказки в вашей третьей книжке. Этот тончайший мир аллегорий, великолепного волшебства, где все сверкает и переливается необычными красками… Разве может понять его эта темная деревенщина?

– Удивительно, как вы меня поняли! – согласились Лисица, ошалело вытаращившись на говорливую незнакомку. – Эти чертовы ханжи, эти непроходимые тупицы, они меня просто съели. Я виновата, что они не могут понимать прекрасного, что им, как кость поперек горла, такое явление, как талант! Или - гений!!! (С последними словами Анна нанесла с размаху еще один мощный удар ногой по воротам издательства).

– В вашей гениальности, Анна, у меня никакого сомнения нет. – Бек почувствовала, что пора уже переходить к делу.  – А у меня к вам и просьба и предложение. Время у нас еще есть, около часа. Здесь неподалеку и моя машина стоит. А там у меня очень хороший и вкусный ликерчик. Предлагаю посидеть немного и отпраздновать наше знакомство. И – представьте себе, какое совпадение! – у меня там валяется еще ваша книга сказок, та самая третья, из-за которой вас подвергли такому несправедливому остракизму! Хочу получить ваш автограф.

– Ну, пойдем, льстивая дылда! – весело хлопнула ее Анна по когда-то простреленному плечу (киллерша поморщилась от боли). – Надо тебя в новую сказку вставить в виде злой и дышащей одним смрадом великанши! Детишек буду теперь только пугать! Пусть дохнут от страха, липкие говнюки! А ужас, который я буду селить им в сердца, пусть отравляет всю их дальнейшую жизнь! О, как я их всех ненавижу! С этими их папашами, мамашами… Да шутка это! (Спохватилась Анна, вспомнив, что у встреченной ею дамы вообще-то есть карапузики). Черт, немного ликерчика мне сейчас точно не помешает. Вызову своих людей потом после издательства, отвезут домой – и меня и машину. Кстати, иди в мои личные корректоры лучше. Денег у меня много.

Дамы разместились на переднем сидении. Бек пока достала книгу, которую не без труда разыскала в одном из онлайн-магазинов, и ручку: «Напишите вот здесь «Ребекке», а потом что-нибудь от себя душевное или сердечное». Лисица старательно занялась дарственной надписью, и в итоге получилось вот что:

Дорогой и большой Ребекке с признательностью за тонкое понимание настоящего искусства и моей в нем гениальности.
А сердечность мы вместе засунем в жопу!
Анна Берлинг

– О! О! О! Вот что значит надпись истинного художника, творческого и талантливого человека! – восторженно воскликнула Бек. – Первый раз в жизни мне надписал книгу настоящий гений! Нет, я сегодня, наверное, не засну от счастья! Так нравится, особенно про жопу. Можно я прижму вашу открытую книгу с этой дарственной надписью к своей могучей груди?! (Она так и сделала, не дождавшись позволения авторши, и при этом театрально завела свои большие глаза куда-то ввысь).

– А теперь, моя милая Анна, я хочу прямо сейчас отвезти вас к еще одному вашему пылкому поклоннику! – продолжила Бек, как-то небрежно швырнув надписанную ей книжку на заднее сидение.

– К какому поклоннику? Я что-то не понимаю…

– О, это замечательный в своем роде человек! Моряк-контрабандист, старающийся выглядеть великим пиратом, мой очень давний товарищ, соратник и слуга. У него очень уродливое лицо, при самой нежной душе, поэтому не пугайтесь, когда его увидите. Он давно мечтает о встрече с вами. Его зовут капитан Арчибальд Мартиндейл. Я думаю, он уже все подготовил к вашему сегодняшнему прибытию. Я вас к нему отвезу и оставлю вдвоем наслаждаться общением. Надеюсь, что вы подружитесь. Сама же отбуду по другим неотложным делам…

 – Нет, я немного не поняла, девочка, ты что, с глузду съехала? – попыталась снова разобраться Лисица. – Куда это я с тобой поеду? Какой Мартиндейл? Что за капитан? Ты меня свести с ним хочешь, что ли? Ты за кого меня принимаешь вообще?!

– Умерь тон, вздорное чучело, – послышался уже ледяной голос. – Здесь тебе не «фабрика дисков».

Лисица сперва не поверила своим ушам и посмотрела в глаза своей новой подруги. Вместо прежних, приветливых, они были теперь злыми и холодными. Анна потянулась к дверце, но сильные руки обхватили голову. Одна из таких прижала тряпочку с хлороформом к ее лицу. Уже теряя сознание, Лисица услышала как бы в отдалении: «За претенциозную исписавшуюся дрянь я тебя принимаю, за кого же еще?! А теперь отвезу к Мартиндейлу»."