18. Деревня и искусство

Казалось бы, где деревня и где искусство. А вот и нет... Они тут вместе и неразлучны.

                В начале была библиотека

Я росла и как-то сразу уловила, что важным местом у нас в деревне является библиотека, ведь все туда спешат и взрослые, и дети.
Я пришла сюда, не умея читать, но решила: ничего страшного, освоюсь пока, картинки посмотрю. Какое же это удовольствие спокойно перелистывать книги! Да, здесь настоящая кладезь мудрости: и в книгах, и в людях, которые сюда приходят. Прислушаешься к разговорам настоящих знатоков литературы, книголюбов и понимаешь, что ты пока ничегошеньки не знаешь и столько открытий тебя ждет впереди среди этих книг. Скажу по секрету: чем больше потрепанный переплет был у книги,чем больше книга зачитана до дыр, тем сильнее мне хотелось ее прочитать, как и многим  читателям.
Книга — она живая: и как собеседница, и как подруга. А запах книг чего стоит!
Я обожаю нюхать книги и даже не стесняюсь.
Какая-то особая мода существовала ходить в библиотеку, стоять в очереди, рыться на стеллажах и с важным видом нести книги перед односельчанами. Мой брат был настоящим любителем книг: тщательно выбирал их и никогда не приносил книгу для важности, дочитывал каждую до последней страницы и мне пример подавал. И мне хотелось быть умной — это было модно. «Читает, умная значит», — уважительно провожали взглядом односельчане, а их нельзя было подвести.
Но когда я пошла туда в первом классе, то частенько библиотекарь спрашивала меня содержание книги. Вот уж тут нельзя было опростоволоситься — так побуждали быстрее научиться читать. Я ходила в библиотеку осенью, зимой и весной четко раз в неделю, а летом не ходила ни разу — некогда, забот полон рот.
Не знаю, как в других домах, а у нас устраивались домашние чтения. Все сидели, а я лежала на печи и слушала, как дед читал перед сном известную вам уже «Черную курицу», «Тимур и его команда» А.П. Гайдара, «Рассказы детям» Л.Н. Толстого,сказки и рассказы В.Сухомлинского. Незаменимый чтец, наш дедушка, прочитывал где-то страницы три и оставлял продолжение на завтра. А я всю ночь думала об этих событиях, что-то предвкушала, ждала продолжения... Прекрасная традиция.

                Радио открыло нам великую музыку

Я помню, как по обеим сторонам улицы стали вырастать столбы радиолинии, и сколько было надежды на то, что вместе с радио все изменится. Да, изменилась жизнь, и мы могли быть в курсе происходящего в мире, слушать музыку и познавательные передачи.
Наше радио висело высоко по центру над зеркалом и имело круглый плафон. Радиоприемников тогда еще не было. Это чудесное радио развивало нас изо всех своих сил… Я годами вынужденно (потому что радио было постоянным фоном) слушала классическую музыку, проникалась ею и влюбилась навсегда. Не одна я такая была в нашей деревне.
Я не училась в музыкальной школе, но могу узнавать музыку классиков: Шопена, Моцарта, Генделя, Баха, Штрауса — короля вальсов, немца Шумана, отличать «Времена года» Чайковского (фортепианный цикл из 12 картин) и Вивальди (там солирует скрипка с оркестром), волшебный «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик» и многое другое. Музыка лилась на нас, деревенских ребят, словно волшебный дождь.
— Вы слушали… — начинает говорить радиоведущая.
— Вальс из сюиты «Маскарад» Арама Хачатуряна, — опережаю ее я.
Дедушка смотрел на меня то ли удивленно, то ли восхищенно, но вслух ничего не говорил. А я отвечала ему довольной улыбкой.
Эта своеобразная игра в отгадывание мелодий постепенно развила у меня музыкальную память. Я часто так устраивала себе музыкальные викторины. Например, если передавали сонату Бетховена, я слышала несколько мелодий в исполнении фортепьяно — сначала в быстром темпе, потом в медленном, затем на смену снова приходит быстрый темп. Так здоров было играть в такие викторины!
Мои деревенские девочки и мальчики, далекие от музыкальной школы, были знакомы со словами «рапсодия» («Венгерская рапсодия» Листа), «ария», «сюита», «оперетта». Эти незнакомые нам слова рождали интерес, и по желанию можно было развиваться самостоятельно, находя ответы в Музыкальной энциклопедии в библиотеке.

По утрам мы слушали программы «С добрым утром!» и «Пионерская зорька». Ведущие радиостанции говорили так искусно, грамотно и с безупречной дикцией, буквально ласкали наш слух, мне хотелось им подражать. Радиоведущие, а потом и телеведущие, были эталоном правильной русской речи, развивали чувство русского языка.
Народ в деревне преданно говорил только на чувашском языке,а молодёжь уважала русский и тянулась к нему.
-Сегодня ночью опять Дуся говорила на русском и долго-,докладывает бдительная бабушка домочадцам.
Появилась у меня игра: я садилась перед телевизором и, слушая рассказы или дискуссии умных взрослых, помогала подбирающим слова гостям программы найти нужное слова, предвосхищая их ответы. Эта увлекательная игра захватила меня надолго. Так что нашему радио — мой нижайший поклон.

                Музыка, музыка, музыка…

Музыка — это настоящий источник вдохновения и энергии, но, когда ты маленькая, этого не понимаешь, однако интуитивно впитываешь и тянешься к нему. Мне всегда хотелось научиться играть на фортепиано в музыкальной школе. Только, думаю, меня бы не приняли. Во мне жил страх: а вдруг обнаружится «медвежье ухо»? Так живешь, поешь и не знаешь про это «ухо», а вдруг выявится этот недостаток — катастрофа тогда. С другой стороны, дедушка все равно не смог бы оплатить мое обучение в этой школе, вот ведь какое дело.
Зимой я сидела в коридоре музыкальной школы, а весной все ходила рядом и, сидя под раскрытыми окнами класса на большом пне, слушала пиликание баяна, аккордеона, звуки клавиш фортепиано, а вот скрипки не было.
Домой я возвращалась воодушевленная, брала в руки длинный карандаш и начинала «дирижировать» для музыкантов симфонического оркестра по радио. «Слаженно получилось, молодцы!» — хвалила я исполнителей, а после мечтала попасть в консерваторию на настоящий концерт оркестра. Мечты же сбываются!
Не только в моем, в любом сельском доме открывалась домашняя музыкальная школа, потому что каждый божий день по радио звучала классическая музыка в передаче «Час классической музыки». Невольно уши наши включались в прослушивание, и она становилась частью жизни каждого и источником вдохновения! Тому, кто придумал такое счастье нам, детям 50–60–70;х годов, великая благодарность!
Музыка пробуждала в нас самые разные эмоции — от радости до грусти. Только услышу звуки любимой мелодии, и сразу начинаю чувствовать, как по телу разливается тепло, а сердце начинает биться чаще. Хочется жить!
Музыка вдохновляла меня на создание чего-то нового, помогала выразить свои чувства и мысли. Дома садилась за стол, клала на стол картонку с раскрашенными самостоятельно клавишами. Воображала, что это пианино с 32 клавишами, и плавно нажимала, копируя пианистов (потом только я узнала, что в обычном пианино 88 клавиш: 36 черных и 52 белых). Я слушала музыку по радио и «аккомпанировала», без устали. Думаю, такая же картина могла быть и у моих подруг. Не спрашивала их почему-то.
Взрослой я узнала, что Сергей Рахманинов почти круглосуточно тренировался играть свой знаменитый Второй концерт на импровизированном рояле из картона, пока плыл в Америку. Ух ты!
В другой раз я брала большую книгу и начинала «играть на баяне». При этом я смотрела в нотную тетрадь, но ничего там не понимала, кроме скрипичного ключа, так как купила ее в книжном магазине для важности и импровизировала.
Вот на балалайке я не играла ни разу, хотя там только три струны.

                Все в кино!

Дед ни разу не отказывал в посещении кино, как будто чувствовал, что «гармонически развитой личности» непременно надо приобщаться к советскому и зарубежному кинематографу. Шучу. Кино — это не только развлечение и отдых, оно расширяет кругозор, помогает нам лучше понимать окружающий мир, является источником информации.
Новое кино привозили каждый день. Утром, между делом, бежали к ДК посмотреть афишу. Показывали наше старое черно-белое кино, индийские мелодрамы, на которых ревели и мужчины, и женщины; итальянские фильмы с суперменами и мафией. Мы любили смотреть «Фантомаса» и советские кинокомедии, чтобы от души громко посмеяться, отвлечься от повседневных забот и получить удовольствие.
Смешные ситуации, диалоги и персонажи вызывали улыбку и искренний смех, настраивая людей позитивно. Вечером все встречались у ДК, поскольку место встречи изменить было не только нельзя, а просто невозможно. Замечу, что взрослые и мои ровесники очень хорошо разбирались в фильмах и актерах, а я — не очень. Зато честно.
Я же коллекционировала открытки с фотографиями киноактеров, некоторые девочки даже большие фотографии клеили на стену, чтобы полюбоваться красотой любимого актера или актрисы. Я не раз была свидетелем того, как кто-нибудь из ребят пересказывает фильм в подробностях, а остальные раскрыв рот слушают, хотя вместе же и смотрели. Так попутно учились умению интересно пересказывать, а как при этом развивается воображение… Спасибо тем, кто выступил с девизом «Кино в массы!» Массы были очень счастливы.

                Художественная самодеятельность

С первого класса я была незаменимым чтецом со сцены Дома культуры, обеспечивала смену «декораций» в выступлениях детского хора. Чтобы зрители не уставали так быстро от песен, а певцы могли отдохнуть.
— Стихотворение «Синица». Читает ученица первого класса Лидия Воробьева.
Смешно. В выборе репертуара я участвовала лично. Меня всегда спрашивали: «Какие новые стихи ты знаешь? Расскажи!»
Я читала на выбор несколько стихотворений, а знала много — почему-то без особого труда запоминала. Окончательный выбор делала публика сама. Другие тоже пытались читать стихи, но мне везло больше всех. Позже появится слово «кастинг», а он уже был у нас в деревне.
Только настоящие артисты разговорного жанра, певцы понимают важность сохранения голоса как щедрого дара. Но однажды перед важным концертом у меня пропал голос, и сырое яйцо мне не помогло. Организаторы решили убрать чтеца за пределы Дома культуры. Было обидно. Очень. Крупные слезинки покатились по моим щекам. Я ведь не нарочно. Никто меня не понял, только родные пожалели и поддержали.
В следующий раз я читала слишком длинную поэму Алигер «Зоя» и почему-то испытывала некоторое неудобство оттого, что слишком долго стою на сцене. Дедушка всегда говорил: «Надо знать во всем меру — иначе настоящая беда». Почему взрослые не сократили мое выступление — не знаю. Мне казалось, зрители внимательно слушали, не переговаривались. Понравилось и стихотворение, и я как чтец, ведь мне весь большой клуб долго хлопал в ладоши, правда, на бис ни разу не вызывали. Может, они благодарили, что наконец-то закончила читать? Вряд ли.

А учил меня искусству выразительного чтения мой дедушка. Вечерами делать было нечего, телевизоров не было, и мы устраивали такие «камерные» домашние концерты. Дедушка объявлял:
— Выступает заслуженная артистка СССР Лидия Воробьева. Читает стихотворение Александра Пушкина «Осень».
Выхожу из-за ширмы и декламирую любимой публике. Кланяюсь. Публика довольна, потом выходит «на сцену» мой брат, а потом снова я.
Это развлечение развило у нас с братом определенные способности, которые высоко ценились на ежегодных конкурсах чтецов, где первое призовое место почетно было моим. С этого пьедестала я не сходила, пока успешно не закончила школу и не освободила звездное место для других. Но заслуга эта была дедушкина.

                Душа ликует и поет

Душа просила песен. А пела я громко, тихо не умела никогда. С первого класса пела в хоре вторым голосом, первый — не для меня. На каникулах все лето пела в поле. Там так свободно, вольготно, как и птичкам. Учителя и слушатели там — полевые птицы, а стадо, к сожалению, прекрасное не воспринимает, сами знаете.
Они мастера только мееекать.
Птички стихают, послушают чуточку мое сольное пение и вновь учат своим примером. Признаться честно, они меня перепевали. Пела им: «Гляжу в озера синие...» и «Течет река Волга». Пела о любви к родной земле и воспитывала в себе патриотизм.
Бог птицам задание дал — будить в нас, в каждом, умение слышать красоту природных песен и звуков. Все лето они этим важным делом и заняты, пташки наши. У них абсолютный слух!
Вот лежишь летом на пастбище, закрываешь глаза и слушаешь, слушаешь без конца, антракта не бывает. Как они между собой договариваются? Ведь так слаженно и складно в птичьем хоре, и без дирижера. Самое интересное в том, что ни одной птицы рядом не видно, а птичья музыка так и льется, окрыляя.
Скука — признак пустоты, а наша жизнь была наполненной, и скучать у нас времени не было. Если честно, уроки дома почти не делала, очень редко. Учиться было легко, и я усваивала все в школе, поэтому у меня была уйма времени на все, в том числе безделье. Жили мы не в захолустье, конечно, но возможностей организовать досуг в нашем районном центре было маловато, и я не знала, куда себя деть. Поэтому я записывалась везде, где только возможно. Я пела в детском хоре в Доме пионеров, там же занималась народными танцами, пробовала бальные танцы, ходила на баскетбол, каталась на коньках брата на пруду (одна за всех девчонок нашего села — у других коньков не было). Затем остановилась на лыжных гонках и потихоньку стала достигать чемпионских успехов.
В каждом доме практически на всем домашнем текстиле была вышивка. Вечерами мамы и дочки брали в руки пяльцы и… понеслось. Бабушка не вышивала, потому что зрение у нее было шибко плохое, поэтому я сама, по примеру своих подруг, вышивала сначала гладью, этот способ проще. Потом я перешла на вышивание крестиком и быстро втянулась. Это было одним из моих увлечений, как и у подружек. Создавать красоту своими руками — это здорово.
Вот так и воспитывали, и развивали нас в деревне библиотека, радио, кино, танцы и пение, приобщая ко всему прекрасному и призывая становиться лучше день ото дня.
Здесь красота присутствовала во всем, и приобщение к прекрасному происходило естественно, сама среда и атмосфера были пропитаны возвышенным, духовным, красивым и формировали наш вкус. Мы, дети, словно губка, впитывали все и самостоятельно приобретали знания прекрасного для своей будущей жизни.
Вот вам деревня и искусство!