Свеча надежды

У моего деда был первенец — сын Николай. Дед считал его своим наследником. У папы был старший брат, а у нас с Колей — замечательный дядя. Один на всех. С фотографии смотрит молодой человек — красивый парень с правильными славянскими чертами лица и лучезарной улыбкой. Был...
Дядя был отличником, писал каллиграфическим почерком. Прекрасно знал немецкий язык, настолько хорошо, что еще в выпускном классе вел уроки немецкого в окрестных школах. Поступил в Харьковское военно-фельдшерское училище, мечтая стать хорошим хирургом. На каникулах он с увлечением рассказывал о своей будущей профессии, заражая этой мечтой свою двоюродную сестренку Марию, которая позже стала известным хирургом.
Но началась война, и мечты разрушились. Судьбы людей исковеркались. Дядю забрали на фронт прямо с последнего курса. Война для него началась на Западной Двине. Летом 1942 года он оказался в Тверской области, в районе деревни Гридино Ржевского района, где шли самые тяжелые и кровопролитные бои. Будучи фельдшером, он с риском для жизни оказывал помощь на поле боя, спасая жизни солдат. За самоотверженность и героизм он был награжден орденом, который получил из рук самого Сталина. Газета военного времени писала: «В конце 1941— начале 1942 года через деревню Гридино проходила немецкая оборонительная линия. Бои были ожесточенными, деревню стерли с лица земли. От нее не осталось ничего. Гридино стало урочищем...» Вот как.
Похоронки не было. Дядя пропал без вести. Где он захоронен — никто не знает. Был дядя, и вот его нет. А он ведь был таким молодым и красивым. Сколько же их, таких родных, не вернулось к матерям? Миллионы...
Май. Каждое 9 мая, когда обычно стоит солнечная погода, дедушка с утра брился и надевал темно-синий вельветовый костюм, на груди блестели ордена и медали. Я шла с ним за руку, распираемая гордостью: «Я иду с героем!» Мы направлялись на площадь, к памятнику павшим солдатам. Там дедушка встречался со своими фронтовыми друзьями. Я стояла рядом с дедушкой и смотрела на них снизу вверх, наблюдала. Они вспоминали, иногда плакали. По-разному... Кто-то просто быстро моргал, смахивая слезу, кто-то закрывал лицо руками, кто-то плакал навзрыд, а у меня аж ком в горле стоял. Ужасно горькие слезы на мужских лицах...
Вокруг много людей из окрестных деревень, много искалеченных войной и постаревших раньше времени мужчин. Сострадание охватывало меня, хотелось каждого погладить по голове, как ребенка.
Но от песен военных лет лица людей оживлялись, чувствовалась радость — радость победы. Мы вместе молчали в минуту памяти. А когда демонстрация заканчивалась, дедушка и я неспешно шли домой.
В нашем доме в красном углу ярко горела лампада. Бабушка молилась за всех, кто не вернулся. На столе стоял праздничный обед. Водка в рюмке, накрытая кусочком черного хлеба. И свеча горела... Как-то по-особенному, словно плакала. Все мы молча смотрели на нее. Это была не просто свеча памяти. Это была свеча надежды.
Во многих семьях продолжали верить и ждать своих мужчин. Были случаи возвращения спустя долгие годы. Приходили искалеченные, но родные. Дедушка тоже надеялся: вдруг сын вернется? Война закончилась не так давно... Он жил ожиданием. Верил, что сможет снова обнять сына и больше никогда с ним не расставаться. Не хотел верить, что любимого сына Николы больше нет.
После горькой стопки он вздыхал: «Если бы сын был жив, мы бы не жили в этой покосившейся избе. Все было бы по-другому...» И смахивал рукой горячие слезы. Мы сидели молча. Я представляла, как где-то там, сверху, сын наблюдает за нами, обнимает отца, гладит его по седой голове и ласково говорит: «Извини, отец, что огорчил тебя. Не вернулся в отчий дом. Вижу твою свечу... Надеешься. Но свидание наше не состоится. Прости. Верь, отец, все будет хорошо».
Дедушка с бабушкой молчали, каждый вспоминая свое. Затем дед начинал рассказывать о войне, о том, как сражались, о встрече с Жуковым. Дед был артиллерийским разведчиком, дошел до Праги, имел боевые награды. Бабушка в это время выполняла самое важное поручение деда — сохраняла детей. Она отправила в Казань Дарью учиться на врача в тяжелейшие военные годы. И Дарья Александровна стала не просто врачом, а одним из лучших докторов Чувашской республики.
В нашем селе почти в каждом доме потеряли кого-то на войне. Почти через дом жила вдова, храня в сердце любовь к суженому. Чтобы сохранить память о подвигах односельчан, на домах прибивали красные звезды. На нашей избе их было две — два солдата ушли на фронт.
В честь дяди Коли назвали моего брата Николаем. Он оправдал ожидания: учился на отлично, писал таким же изящным почерком, великолепно владел немецким языком.
Такие же свечи надежды, как и на нашем столе, зажигались в каждом доме нашего села. Пусть они горят вечно.
Вечно гори, свеча, гори. Без надежды на лучшее жить невозможно...