История Вадьинской религиозной общины

ИСТОРИЯ ВАДЬИНСКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНЫ

История Вадьи начала XX века, времени великих перемен, пополнилась ценным документом. Недавно в Вологодском архиве были обнаружены и рассекречены бумаги, датированные 2 августа 1923 года. Они содержат заявление, поданное верующими Вадьи в Каргопольское уездное управление с просьбой зарегистрировать их религиозную общину по новым правилам.

К заявлению прилагались устав, протоколы собраний, списки учредителей и рядовых членов общины — по пятьдесят человек в каждом, что являлось необходимым по закону числом для регистрации. История сохранила для нас имена тех, кто принял на себя ответственность в те непростые годы: десять членов церковного совета и двое служителей — священник Сергей Иванов Семчезерский и псаломщик Александр Васильев Попов. Документы скреплены подписями председателя собрания С. Плахова и секретаря А. Ермакова.

Согласно спискам, социальное положение большинства членов общины определено как «крестьянин»; исключением являются священник и псаломщик, у которых значится «духовенство». В графе «общественное и служебное положение с 1914 года», помимо священнослужителей, отмечен фельдшер из деревни Ершовской — Плахов Степан Яковлевич. Дореволюционная сословная принадлежность мирян указана как крестьянская, а имущественное положение у всех членов общины — среднее. В графе «время присоединения к данному религиозному культу» у каждого стоит запись: «от рождения».

Протокол собрания учредителей Вадьинской Николаевской православной религиозной общины гласит: «Слушали представленный местным священником нормативный устав, объявленный в „Известиях ВЦИК“ от 10/V-23 г. № 102, и постановили принять его для учредителей Вадьинской православной общины».

В заявлении говорится: «Представляем устав Общины, принятый собранием учредителей, с приложением необходимых списков. Собрание учредителей просит отдел управления о регистрации Общины».

В итоге 30 октября 1923 года каргопольские власти, рассмотрев дело, направили бумаги в Вологду с краткой, но решающей пометкой: «препятствий к существованию означеной общины невстречается».

Сам факт появления такого документа и сложная процедура регистрации не были случайностью. Они являлись прямым следствием новой, тщательно продуманной религиозной политики, которую советское государство начало проводить в тот период.

Чтобы в полной мере осознать значение регистрации Вадьинской общины, необходимо погрузиться в исторический контекст того времени.

В первые годы после революции, в 1917–1920 годах, советская власть, провозгласив декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, лишила её всех прав юридического лица. Расчёт был на то, что, оставшись без государственной поддержки и прежнего статуса, Церковь быстро придёт в упадок. Однако эти ожидания не оправдались: её духовное влияние на народ сохранилось. Этот факт вынудил правительство к 1921 году сменить тактику — от прямого, порой грубого, давления перейти к методам тотального административного контроля.

Для реализации этой новой политики была проведена масштабная реорганизация государственного аппарата. Изначально задача была возложена на отдел агитации и пропаганды ЦК РКП(б). Однако уже с 1922 года ключевую роль в надзоре за всей религиозной жизнью страны стал играть VI отдел Секретного отдела ГПУ — структура, специально созданная для решения «церковных вопросов».

Прочной правовой основой для нового подхода стала инструкция, изданная Наркоматами юстиции и внутренних дел и опубликованная в апреле 1923 года. Этот документ вводил в правовое поле новую форму организации верующих — «религиозное общество». Уже 10 мая 1923 года на страницах газеты «Известия» был опубликован образец «Нормативного Устава религиозного общества». Новая форма имела принципиальные отличия от ранее существовавших «двадцаток», которые действовали на основании простого договора с местной властью. Теперь для легального существования общины требовалось не менее 50 человек и наличие утверждённого устава. Это нововведение позволяло властям жёстко регламентировать каждый шаг общин, управлять их имуществом и контролировать персональный состав, эффективно переводя всю религиозную жизнь страны под строгий бюрократический надзор.

Именно такой типовой устав, спущенный «сверху», и был принят в Вадье. Проведём его детальный анализ, чтобы понять, в какие тесные правовые рамки была поставлена община и какими правами она всё же обладала.

Документ определял общину как субъект права с ограниченной дееспособностью и исчерпывающим перечнем полномочий: организация молитвенных собраний, управление культовым имуществом (полученным по договору с местными советами), заключение частноправовых сделок, связанных исключительно с этим имуществом, а также право нанимать служителей и делегировать представителей на съезды.

Членство было строго формализовано. Приём новых членов осуществлялся решением общего собрания простым большинством голосов. Выход из общины происходил либо по личному заявлению, либо по решению общего собрания, но уже квалифицированным большинством в три четверти голосов. Община была обязана регулярно предоставлять актуальные списки своих членов в местный исполком для государственного учёта и контроля.

Финансовая модель была основана исключительно на добровольных пожертвованиях. Устав категорически запрещал введение обязательных членских взносов или иных сборов.

Высшим органом управления являлось общее собрание, решения на котором принимались открытым голосованием (в основном простым большинством). Для ведения текущих дел и внешнего представительства избирался исполнительный орган.

Изменение устава было возможно либо по инициативе двух третей членов с последующим утверждением госорганом, либо по предложению самого госоргана. Закрытие общины допускалось по трём основаниям: по решению властей, из-за невозможности собрать кворум (например, вследствие арестов) или по собственному решению. При ликвидации всё имущество подлежало возврату местному совету по описи.

Таким образом, устав представлял собой юридическую модель, которая чётко регламентировала деятельность религиозного объединения в рамках законодательства 1923 года. Он детально прописывал процедуры внутреннего управления, финансовой деятельности и взаимодействия с государственными органами, устанавливая жёсткие рамки и недвусмысленные правила для всех аспектов её существования.

В заключение следует сказать, что представленные архивные документы фиксируют не просто формальный акт регистрации. Они показывают, как в рамках новой, всё более усложняющейся государственной системы верующие Вадьи смогли организационно оформить и узаконить свою деятельность. Это был единственно возможный и необходимый шаг для сохранения общности и продолжения духовной жизни в кардинально изменившихся исторических реалиях. Глубокий анализ этих материалов позволяет нам сегодня лучше понять сложные механизмы взаимодействия власти и общества в один из драматичных периодов отечественной истории.

Написано по материалам Государственного архива Вологодской области (1923 г.; Ф. Р-53. Оп. 2. Д. 612. Л. 1–19 об.).

Иван Тюкачев, 2025 г.