Первое свидание

                Недалеко и неблизко  от города расположена Киселевка. Кому как, двадцать километров. Если на своей машине, так иногда и не заметишь что доехал, а если мытарствовать на автобусе, идущем всего два раза в день, будешь следующую поездку откладывать. Когда по московской трассе развернетесь на перекрестке к аэропорту, назад пять минут и направо, увидите указатель. Еще четыре километра, и вы у ворот заведения. Тут уже совсем другая , неспешная сельская жизнь. Вдоль узкой двухполосной, перелатанной, но без больших ям дороге, выстроились с обеих сторон тополя-гренадеры, с равными промежутками и одного роста, а за ними до следующей лесополосы, нужной чтобы как то расчертить огромные пространства здешней территории-житницы, во все стороны лежат изумрудные поля, по крайней мере такими они видятся в мае, если вы вдруг соберетесь в этом направлении, хотя что вы там забыли?  Это Николаю необходимо было сегодня туда попасть .  В такой неведомой городскому жителю стороне все по другому, сам уклад трудовой жизни течет иначе. Но Киселевка необычное место, здесь присутствует и совершенно иное измерение. Самая известная психбольница региона создает особую ауру, поглощает и преломляет энергетические потоки остального мира. 
        В часы свиданий с больными автомобилей наблюдается изрядно, но пространство для парковки вы всегда найдете. Нашли место даже в тени, прям у забора лечебницы. Идете через проходную, где спросят в какое отделение следуете и фамилию посещаемого пациента, шлагбаум рядом для пропуска автомобилей в этот час всегда опущен – все доктора и остальной персонал уже давно на службе   и при работе, лечат невменяемых- некоторых временно, иных навечно. Нужное отделение находится в самом конце длинной аллеи и потом направо, крайний корпус. По дурной издевке судьбы,  а может по чьей-то злой, циничной воле,  все здания окрашены в жёлтый цвет, хотя поначалу не придаёшь этому значения, ведь это выглядит довольно свежо, виден недавний ремонт. Решетки тут на каждом окне, уверенно относительно персонала и безнадежно для пациентов.
Оказалось, что искомое отделение в самом конце, с краю большого участка, огороженного от привычного мира высокой стеной, по которой сверху струится колючая проволока- напоминание о том, что это все же режимное заведение, и  сюрприз для пациентов, желающих без выписного эпикриза покинуть грустную остановку в их жизни.
Через пять минут Коля с женой стояли у входа в одноэтажное здание. Три ступеньки и коричневая железная дверь, с нависшей сверху видеокамерой, за ней другой мир, в котором ныне и томится сильно больная душа и более здоровое тело мамы Николая. Справа на стене два звонка- один для посещающих и пациентов, другой для сотрудников, чтобы внутри понимали кого встречать, минуту гадали на какую из кнопок нажимать. Разгадали квест по мелким рисункам рядом- там где человечек с сумкой,  на него Коля и нажал. Абсурд в этом месте ощущается во многом, сама жизнь диктует такой способ существования в данной среде, но уж никак двое взрослых людей не ожидали услышать мелодию «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко», установленную как рингтон, чья то беспринципная прихоть устроила с порога мелкую издевку. Николай с супругой переглянулись- работа в таком месте тоже придает неадекватности.  Послышались тяжелые шаги, и через несколько секунд, после металлического лязга от внутренней убористой решетки с квадратными прутьями в большой палец, некрашеной, но из хорошей легированной нержавейки , смонтированной вместо второй преграды, дублирующей доступ к воздуху свободы от тяжелых препаратов, после легкого щелчка отворилась парадная дверь,  и грузная высокая женщина средних лет прицельно измерив взглядом, бездушно спросила:   
- Вы к кому?
- К Ильиной.  Нам бы передачу оставить, и если можно увидеться, мы вообще то в первый раз,- Николай просительно смотрел на медсестру.
-Так конечно, вы же во время для посещений успели. Вдвоем пойдете?- неожиданно весьма приветливо отозвалась работница, увидев хорошо одетую, солидную пару.
-Нет, только супруга, я подожду.
-Ну так заходите, бахилы одевайте, если нет мы предоставим, двадцать рублей пара,- продолжала сотрудница заведения, с интересом разглядывая теперь жену Николая.
Супруги заранее договорились, что Николай не пойдет в первый раз, неизвестно какую реакцию даст мама на появление сына, перед госпитализацией она его даже видеть не могла, измененная ментальность дышала ненавистью. А времени с начала лечения прошло совсем немного.
             Жена вышла через полчаса переполненная впечатлениями. Главное сделали вывод- правильно Николай не пошел, мама полна негатива, ее бредовые идеи стали еще ярче, насыщеннее, необъяснимее. Теперь она забыла что ее сын перемещается по стране со своей любовницей-воровкой от Дальнего Востока до Сочи по пути грабя ювелирные магазины во всех крупных городах, теперь он остепенился и живет с ее восьмидесятилетней близкой подругой, которая тоже непроста-любит раздетой гулять по улицам. Восстановления не наблюдалось.
            После недельного перерыва Николай поехал на встречу с заведующей отделением, очень хотелось услышать об сдвигах в сторону улучшения в состоянии родной матери. Заодно и пакет с продуктами передать, список которых здесь также как часы приема и свиданий четко регламентированы.
Позвонил, и из  недр помещения, даже через дверь ясно слышно- «Сейчас открою!» Ждать недолго, персонал здесь понятливый, спустя полминуты что то скрипнуло, а потом скверкнул замок и открылась преграда отделяющая мир от внутренних тайн ментального чистилища. Уже другая упитанная медработница с невыразительными глазами немногословна - «К кому?»  Услышав отзыв – «К заведующей», - поясняет , что надо подождать снаружи, сейчас она на обходе. Тянет дверь на себя чтобы закрыть, но из глубины кафельной кишки слышен призыв  не запахивать, ибо кто то хочет выйти из помещения.
Из когнитивного узилища выскользнула женщина средних лет в синем платье и лёгком пиджаке схожего цвета,  с лицом тронутым оттиском стабильной печали. Подтверждает, что заведующая ещё занята, она к ней и собирается, а сейчас побывала на свидании с родственницей. Присела на лавочке, и предложила Николаю пройти вперёд неё на разговор с главенствующим доктором.  Коля учтиво заметил:               
- Вы же приехали раньше меня, сначала и идите.
- Мне все равно ещё долго ждать автобуса, поэтому я не спешу.
- Так я вас потом довезу до центра, а там вам легче будет добраться куда надо.
- Это бы было замечательно! – женщина явно обрадовалась хоть какому то положительному обстоятельству.
Коля быстро закончил свой разговор с доктором и пригласил новую знакомую пройти к машине. В пути попытался выяснить важные для него сведения об отделении, основные вопросы его интересовавшие- отношение персонала, чистота, питание, режим. По мнению женщины все обстояло довольно сносно, учитывая специфику заведения. Ну и конечно он задал вопрос по какому поводу здесь присутствует эта дама. Оказывается у многих людей дела обстоят ещё хуже чем у него-у нее в отделении находится дочь 24 лет, со страшным диагнозом- шизофрения, первый эпизод, улучшение практически незаметно, и перспективы на выписку туманны. Коля подумал, что у него в какой то степени развитие болезни мамы закономерно, она весьма старый человек, а такой контингент как известно страдает множеством патологий. Да, ему немного не повезло что кроме обычных соматических хворей прилетело ещё и психическое расстройство. Да, тяжелее чем просто банальные гипертония или диабет, которые в том числе есть у мамы, но большинство недугов довольно неплохо купируется приемом препаратов, и в конце концов ее расстройство это не шизофрения, практически на все есть сейчас адекватные схемы лечения. Но когда у ещё не старых людей с такой патологией лежат дети в дурдоме, это действительно страшно и тяжело, и перспективы здесь безрадостны. И всегда самая мучительная мысль тяготит родителей молодых психически больных, также как и инвалидов, неадаптированных социально- что будет с моим ребенком, когда меня не станет?
В женском отделении всегда тревожно. Передачи и свидания регламентированы, дважды в день по полтора часа в определенное время вы имеете возможность через персонал отдать продукты и гигиенические средства и даже увидеться с родным и близким человеком. Для них то режим жесткий, но только в отношении того, что болезные ограничены в степени свободы, выхода из отделения им нет, а внутри перемещаются довольно беспрепятственно, хотя праздные шатания не приветствуются.
- Вы знаете, у них одно основное желание- чтобы их забрали домой. И дочь, и все, кого я слышу говорящих рядом на свиданиях исключительно об этом и судачат.
-Моя бедная девочка в один момент начала нести околесицу, я подумала переутомилась, пройдет к вечеру, а днем только все усилилось, и она стала проявлять агрессию с угрозами меня убить и даже схватила нож, просто из за того, что я ей возразила по малозначащему поводу.   
-И давно она здесь? - Коля вежливо поддерживал разговор.       
 -Уже четыре месяца, и улучшений нет, я бы даже сказала  что хуже. Она в своей болезни стала винить меня,  и якобы я ее сюда определила.
- Ну как мне сказали, конечно у них у всех один насущный вопрос не а свидании-« Когда ты меня отсюда заберёшь?»- как будто от нас что то зависит,-Коля показал что слышал о проблеме.
- Да, это так, Но вы ещё не всех видели, не представляете сколько здесь лежит молодежи, и какие разнообразные и тяжёлые расстройства у некоторых из них. И мне доктор говорит, что при такой динамике, надежды на полное выздоровление никакой.               
За подобным  разговором доехали до города. Оба выразили уверенность, что еще увидятся по столь безрадостному поводу.
        Прошло полтора месяца за которые Николай исправно возил передачи, а с мамой встречалась только жена Коли, родительница не желала видеть сына, и первое время уверяла персонал что ее наследник вор, грабитель, насильник и сладострастник, ездящий по стране с молодой любовницей и грабящий ювелирные магазины. Очень убеждала невестку быстрее с ним развестись и не поддерживать с непутевым мужем никакой связи, не то он непременно затянет ее в свои темные дела. Где то  через пять недель новое лечение стало постепенно оказывать положительное действие и вот, в середине второго месяца пребывания матери в желтом казенном доме, лечащий врач позвонила и сообщила Николаю что  его больная мать выразила осторожное желание увидеть сына. Николай на следующее утро первым стоял у отделения    морально колеблясь как все пройдет, хотя понимал что это позитивные сдвиги в состоянии тяжело нездоровой психически мамы. Открылась дверь, за ней решетка, и Николая и еще двух человек пригласили в комнату свиданий, которая в обычное время служила столовой для пациентов. Он нервничал, сомневался- как пройдет первая встреча после длительной неприязни?
         Привели маму, она улыбнулась весьма странно, безрадостно. Обнялись. Зашли в столовую где теснились три серых стола с лавками с обеих сторон. Само помещение было совсем небольшим  и пациентов тут кормили в несколько смен, отдельно по каждой палате . Из  столовой проход вел на кухню, откуда сразу раздавали пищу и в глухое подсобное складское  помещение, где ещё и посуду мыли. При небольшом общем пространстве, место было грамотно распределено и использовалось весьма эффективно. При этом отмечалась чистота и порядок во всем. Коля про себя горько усмехнулся- какая то патологическая аккуратность и убранность. Сели.                Из окна открывался довольно внушительный внутренний дворик для прогулок пациентов с беседкой, скамейками, парой раскладушек и веревками для сушки белья натянутыми между стойкой навеса и турником, нелепо смотревшемся в этом дворе. В горшках и по периметру забора облагораживали грустный антураж множество разных цветов и растений.
- Ну что скажешь ?- мама обратилась первой.
- Все было бы хорошо, если бы ты не болела и здесь не находилась,- Николай говорил безрадостно по сути то, что и чувствовал.- А как ты тут, как дела?- от произнесенной стандартщины аж передёрнуло.
-Да какие  дела? Что не видишь?,- интонация ее голоса сохранялась весьма ровно печально и тише обычного. При этом во всем взгляде, жестах, тембре сквозило сплошное недоверие. Они сидели друг напротив друга , старая женщина и взрослый предпенсионный сын, глаза в глаза и, не виделось в них прежнего доверия к родному человеку. Если у матери это было обусловлено глубоким психическим поражением, то сын пока не мог отойти от того почти двухмесячного ада перед госпитализацией мамы, когда он был ее главным врагом и якобы причиной всех несчастий ее жизни- в тот период ежедневно кроме пожеланий сдохнуть, ему посылались изощрённые проклятия и матерные путешествия.  Но это же мама, и придется попытаться хоть что то восстановить, и он возлагал большие надежды на правильно подобранный лечебный комплекс, который может в какой то мере немного вернёт ту прежнюю маму , пусть на небольшое время. Она его спрашивала о новостях в реальном мире, он рассказывал про родственников и знакомых, ее подруг, к которым она теперь тоже не питала теплых чувств, он выдумывал и говорил медленнее, чтобы как-то занять время свидания, пока она отложив вилку ела из пластмассового судка просто руками ее любимую запеченную рыбу с овощами. Внезапно, после его слов о том что позавчера похоронили мужа ее близкой знакомой, она резко подняла голову от ёмкости с продуктами и крикнула-«Зачем ты мне врешь? Я его вчера видела, он тут был, и он давно с ней развелся, теперь он приезжает сюда, у него здесь лечится новая жена, я ее знаю, но она в другой палате.»  Все кто находился в комнате свиданий прервали свои разговоры и посмотрели на них, дежурная медсестра прикрикнула- «А ну ка спокойно, а то сейчас выведу!» Маменька замолчала, потупилась, ухватила руками остатки рыбы и отправила в рот. Говорить больше не хотелось, да и не о чем больше,  он не мог из себя выдавить ни одной темы, ничего. Промолчали. Мать потихонечку жевала.
       Когда родительница перешла к фруктам, которые здесь должны быть без косточек, над его плечом возникла рука, быстро схватившая из пакета половину абрикоса, уже медленнее тянулась обратно. Одновременно с поворотом головы чтобы увидеть местную воришку, раздался резкий окрик надзирающий медсестры:
-Саркисян, а ну быстро пошла вон!
Седая старушка с короткой стрижкой не выказав испуга, медленно развернулась и спокойно вышла из столовой. Через минуту действо повторилось опять, и удивительно, что мама уже первая в этот раз погнала бедную невменяемую бабульку. Никакой солидарности у людей психически нездоровых не отмечается. Здесь наиболее четко проявляется принцип -каждый сам за себя. Как только все привезенное Колей было съедено, мама сказала: 
 -Ладно, пойду я. Увиделись и хватит,- Николай и сам понимал что говорить в целом не о чем, и наверное достаточно их общения для первого раза. Хотя странность того что только пища отличная от местного рациона маме была интересна при этой встрече, явно прослеживалась и весомо задела Колю. Так будет еще долго, почти до самой выписки. Николай встал, вышли в коридор. Поцеловались, мать на прощание агрессивно сказала:    
 -Когда ты меня заберешь отсюда?- и посмотрела с явной злостью, будто бы Николай виноват в том, что она здесь очутилась. 
-Как доктор разрешит, так сразу,- он ответил стандартной фразу, но являлось истиной.               
- Давай быстрее, убеди ее что я нормальная, - мама имела ввиду заведующую отделением, уже развернувшись и уходя по пути в свою палату. Коля посмотрел как она нырнула за поворот, подошел к посту медсестер и попросил его выпустить наружу, местная обстановка морально подавляла коли вы без привычки. Если в полях по пути сюда ярь красок, то тут буйство отношений. У здешней публики разные заболевания, иногда тяжелые, для них отдельные две палаты, некоторых привязывают к кровати, попадаются и в легкой форме, просто принимают курс при очередном обострении.
       Стоял в коридоре, где пресекались два прохода в разные крылья здания, напротив процедурного кабинета, рядом сестринская комната. Со стороны покоев для особо тяжких психиатрических пациентов шла молодая женщина в трико, свободной, даже большой футболке и помойно розовых шлепках из которых топорщились и шокировали грязные нестриженые пальцы, аж плохо от этого вида стало. Идёт и кричит – «Подмойте меня!», и повторяет эту фразу не переставая. Дошла до сестринской, где ей на минуту подкорректировали ментальность, так и вышло, уже по пути к палате снова- «Подмойте меня!»,- и побрела в половину, где расширялось пространство и образовывался небольшой зал в котором по одной стене были несколько дверей, ведущих в палаты, под другой стояли простые тесаные лавки сплошь усеянные хворыми с жадностью наблюдавшими за приходящими посетителями и теми счастливыми женщинами из болящих, к кому сегодня приехали родственники. За пределы зала выходить без особой нужды сотрудниками не приветствовалось.   
         Николай  сильно утомился от этой нездоровой атмосферы и снова, уже призывно обратился к персоналу с просьбой выпустить его из этого дурдома.  Молодая сестричка, довольно симпатичная и никак не сочетавшаяся со здешним антуражем, вызвалась помочь, и скоро найдя ключ выпустила Николая в нормальный мир, или вернее в мир нормальных?       
  Вышел, посмотрел на солнечную высь, жарко. «И что же ждет нас дальше? Рано или  поздно маму выпишут из этого казенного дома и за его воротами у мамы начнутся совсем иные реалии жизни. Но дело в том, что для нее мир и ее в  нем существование уже течет по-другому, проблемы в целом нивелированы и можно совершенно  не задумываться об их наличии. Чего не скажешь обо мне, и прогнозировать что либо вперед теперь дело неблагодарное», –закономерные мысли одолели надолго.
    Его порадовали белесые облака на бледно синем небе, непритязательно разбитая клумба неправильной формы с эклектичной икебаной цветов  напротив входа, и просто зеленые деревья. Скоро он перестанет замечать эти заурядные природные вещи, оттененные только контрастом с жизнью внутри здания, которое он сейчас с радостью покинул, его закончат ужасать проявления ненормальности и неадекватности, происходящие ежеминутно в том отделении, где пытались  лечить его мать, и неизвестно было когда она придет в себя; все ему станет казаться естественным для подразделения, где врачуют преимущественно душу, ведь у каждого стационара свой профиль и свои порядки, и режим продиктован недугом. Состоится еще много встреч, поскольку ездить ему сюда необходимо каждые три-четыре дня, не только чтобы передать продукты, но и снова увидеться с мамой, которая не будет помнить о его прежних визитах, о первом свидании в сумасшедшем доме не забудет только он сам.