Эхо войны

Екатерина Ивановна, подоив корову и закрыв сарай, вбежала в хату. Над селом всю ночь ухали взрывы, и сердце её сжималось от страха. Она облегченно вздохнула, когда увидела двенадцатилетнюю дочь Таисию, сидевшую на кровати и прижимавшую к груди подушку.
«Вот и хорошо, что дома осталась. Я уже и не чаяла тебя увидеть. Слышишь, как бухает, это уже почти рядом, в трёх километрах от села. Как там в лиманах наш батька? И от старшего сыночка Василия давно нет ни весточки с фронта», – говорила она, неслышно ступая по самотканым половикам и расставляя тарелки на столе. «Давай, донюшка* немного перекусим. С утра маковой росинки во рту не было. А Яшка где?» – снова обратилась к неподвижно сидящей дочери. «Ты, конечно, знаешь всё, но упрямо молчишь? Совсем от рук отбился, бегает по деревне с такими же подростками, ищут на свою голову приключения».
Она подошла к кровати и присела рядом. «Тая, я вот что думаю, наверное, и нам нужно уходить. Многие соседи сорвались с нажитых мест и идут от войны. Но куда? Мне кажется, что война всюду. Вот утром корову подоим-и в путь. Что ты застыла, вставай, иди к столу и начинай вещи собирать. Всё не возьмём, но зима не за горами».
Ещё до восхода солнца с ведром вошла в сарай. Корова жевала сено, оглянулась на хозяйку и протяжно замычала. И в этот миг раздался жуткий свист, и где-то недалеко за стеной разорвался снаряд. Девушка от неожиданности заслонила голову руками. Корова, тоже испугавшись, рванулась с привязи, но верёвка её держала крепко. Тая кинулась успокоить животное, но та не реагировала на её ласковые слова, крутила головой и жалобно мычала.
Екатерина Ивановна выбежала на улицу. От одной мысли, что её дочь погибла от разорвавшегося снаряда, бросало в дрожь. Во дворе лежала осколками убитая собака. Куры, крича, разлетелись в разные стороны. От соседского дома не осталось ничего, кроме огромной ямы, похоронившей всю семью в одной могиле.
Мать прижала голову коровы к груди и молча покачивалась из стороны в сторону. Тая стояла рядом с матерью, зажав в руках косынку. Корова, почувствовав хозяйку, успокоилась. Екатерина Ивановна, взяв дочь за руку, повела её к погребу в глубине двора.
«Давай переждём здесь, хоть какая-то защита от взрывов и снарядов», – сказала она и остановилась, прислушиваясь. От углового соседского подворья слышался детский плач.  Но дома почти не было, стояли лишь стены с выбитыми окнами. А из-под земли слышались голоса. Тая заглянула в подвал и увидела детей – Таньку, пяти лет, и Ивана, шести лет. Они прижимались к телу раненой матери.
Екатерина Ивановна наклонилась над соседкой. «Тая, смотри-воскликнула она с горечью в голосе. – Осколок торчит в груди». Женщина лежала без сознания, но дышала. Девушка с матерью затащили раненую в свой дом. Испуганные, чумазые детишки притихли, но продолжали всхлипывать.
Соседка была ещё жива. Она с мольбой в затуманенных глазах смотрела то на детей, то на Екатерину с Таей. Прошептала: «Катюша, Богом прошу, не оставь их, сердечных. А я всё ухожу». Она глубоко вздохнула. «Всё, померла», – прошептала Екатерина Ивановна, закрывая глаза соседки.
В доме повисла тишина, нарушаемая лишь тихим всхлипыванием детей. Екатерина Ивановна, с лицом, искажённым горем и усталостью, смотрела на безжизненное тело соседки. Таисия, бледная, с широко раскрытыми глазами, стояла рядом, словно окаменевшая.
«Нужно её похоронить, –наконец произнесла Екатерина Ивановна, её голос был глухим и надтреснутым. – И детей надо как-то успокоить».
Она подошла к маленьким Таньке и Ване, которые, прижавшись друг к другу, смотрели на неё с испугом. «Не бойтесь, детки, – сказала она мягко, присаживаясь на корточки, – а мы вас не бросим».
Таисия, словно очнувшись от оцепенения, подошла к детям. Она осторожно обняла их, и они, почувствовав тепло, уткнулись ей в плечи.
Следующие часы прошли в суматохе и скорби. Екатерина Ивановна, с помощью Таисии, вынесла тело соседки и похоронила её в той самой яме, где покоились её родные дед с бабкой. Затем они вернулись в дом, где дети, наконец, уснули, измотанные горем и страхом.
Утро принесло с собой не облегчение, а лишь новую волну тревоги. Взрывы не прекращались, и казалось, что земля дрожит под ногами. Екатерина Ивановна, несмотря на усталость, снова подоила корову. Это был их единственный источник пропитания.
«Тая, – сказала она, когда они сидели за столом, доедая скудный завтрак.
– Нам нужно уходить. Здесь оставаться опасно».
Таисия кивнула, её взгляд был полон решимости. Она уже не была той испуганной девочкой, которая вчера прижимала к груди подушку.
Они собрали немного вещей, взяли с собой хлеб, отварную картошку, молоко. Детей они тоже взяли с собой. Корова, к счастью, осталась цела.
«Куда мы пойдём?» – спросила Таисия, глядя на мать.
«На хутора, – ответила Екатерина Ивановна, – подальше от проезжих дорог. Там, может быть, будет безопаснее».
Они четверо, с коровой, вышли из дома, оставив позади разрушенное село, полное воспоминаний и горя. Впереди их ждала неизвестность, но они шли вместе, держась за руки, готовые встретить всё, что принесёт им война.
Путь был долгим и трудным. Они шли по пыльным дорогам, минуя разрушенные деревни и брошенные дома. Встречали других беженцев, таких же испуганных и потерянных. Каждый день приносил новые испытания, но они не сдавались.
Однажды, когда они уже почти потеряли надежду, вдруг увидели вдалеке небольшой хутор. Он казался тихим и мирным, словно островок спокойствия посреди бушующего моря войны.
Жители хутора приняли их радушно. Им дали кров, еду и помогли устроиться. Екатерина Ивановна и Таисия, несмотря на пережитое, нашли в себе силы жить дальше. Они помогали по хозяйству, ухаживали за детьми, и каждый день благодарили судьбу за подаренный им шанс.               

*Донюшка – доченька