О трагедии русского языка

В истории русского языка были два трагических события, «Слово о полку Игореве» и новгородские грамоты, которые повлияли на его наполнение неологизмами аля-древность под патронажем официальной науки, которая признала их подлинниками.
Автором «Слова о полку Игореве» был Карамзин (http://proza.ru/2023/10/17/28)
Автором проекта новгородских грамот был Арциховский, а автором и исполнителем грамот неизвестный зек ГУЛага. (http://proza.ru/2020/11/09/486)
Следствием признания этих фэйков подлинниками стало официальное наполнение словарей старорусского языка неологизмами, которые собственно к нему отношения не имеют. В дальнейшем произошло расползание этих неологизмов в современную речь, как подлинных слов древнерусского языка.

Одним из таких неологизмов является слово «Боян». В интерпретации Карамзина древнерусский мифический персонаж – гусляр-песенник. До Карамзина древнерусская мифология такого персонажа не знала, но Пушкину он понравился, только он не согласился с Карамзиным в правильности его написания, и стал писать «Баян», как производное от древнерусского слова «баять» - говорить, рассказывать:
Люди из моря выходят
И себе дозором бродят!
Правду ль бают или лгут,
Дива я не вижу тут.
А. С. Пушкин, «Сказка о царе Салтане»
В русской мифологии известен персонаж Кот Баюн, но его впервые фиксирует А.Н. Афанасьев в середине XIX века, поэтому древность этого персонажа не подтверждается. Его появление в русском фольклоре может быть следствием переосмысления творчества Пушкина, где совместились кот-учёный и мифический певец Баян. Так или иначе Карамзин в выборе написания неологизма «Боян» допустил серьёзную лингвистическую ошибку, на которую никто из представителей официальной науки не обратил внимание. Как Пушкин вывел своего «Баяна» от слова «баяти», так карамзинское слово «Боян» есть производное от слова «бояти» в значении бояться, которое встречается в письменных источниках уже в 11 веке. В этом смысле «Боян» может иметь значение «трус».
В XVIII в. слово «боян» находилось в обращении как вариант слова «буян» в значениях:
- Пристань, где пристают суда, барки с пенькою, льном, маслом и салом, и где построены амбары для выгрузки и пересмотра сих товаров. «Никогда безмен на буяне, не воздымал головку свою так высоко от перевесу пеньки.» «Свадьба г. Волдырева» В.А. Лёвшин, 1794 г.
- Трос, «пеньковой, сальной, масленой буян».
- Человек буйного нрава.
Можно только гадать, почему Карамзин из двух возможных вариантов выбрал совершенно не подходящий, если не брать во внимание его другие реперы, которые указывают на его авторство.
Так, например, в фразе «Князья между собой враждовали, а нечестивые, рыская по земле Русской, брали дань по белке со двора.»
Первое вторжение половцев в русские пределы произошло в 1054 г. открыв эпоху русско-половецких войн с 1054 г. до начала татаро-монгольского ига в 1223 г. За всё время русско-половецких войн половцы никогда не удерживали русскую территорию столь длительное время, чтобы с неё можно было бы собирать дань, это всегда были контактные бои с последующим расходом противников в места свой постоянной дислокации. Для чего Карамзин ввел этот пассаж, противоречащий реальной истории можно лишь гадать, если не рассматривать его как указание на его авторство. Только профессиональный историк мог интегрировать в литературный текст профессиональный оборот размера дани. Теперь относительно самого размера указанной дани «по белки со двора».
Анализ «Русской правды» даёт основание считать размер «белки» 1/3 г серебра. В период татаро-монгольского ига завоеватели собирали дань по полгривны с дыма (двора), что соответствовало 100 г серебра. Дань указанная Карамзиным, это не дань, это насмешка над учёными, которые за 200 лет не смогли её распознать.

«Слово о полку Игореве» полно иных неологизмов, которые расползлись по словарям старорусского языка и сегодня используются как подлинные слова русского средневековья. Вычищать эти «Авдеевы конюшни» придется будущим филологам и лингвистам. Вот такое наследство оставила им современная Академия наук.

Другой, такой же масштабный, фэйк, это новгородские грамоты.
Наиболее одиозная ситуация, связанная с этим фэйком, сложилась со словом «оузцинка» грамоты № 21.
Академик В.Л. Янин (1929 – 2020) в своей книге «Берестяная почта столетий» (1979) отмечает:
«В грамоте № 21, написанной в начале заказчик обращается к мастерице: «…озцинку выткала, и ты ко мне пришли, а не угодице с ким прислать, и ты у себе избели».
Автор грамоты получил уведомление, что холсты - «озцинка» – для него вытканы, и просит прислать их ему. А если прислать не с кем, то пусть ткачиха эти холсты выбелит сама и ждет дальнейших распоряжений.»

 Следует отметить, что Янин неправильно воспроизводит слово «озцинка», в действительности в самой грамоте оно написано, как «уозцинка».

Если бы эта грамота была работой ребёнка обучающегося грамоте, на ошибку в написании первой буквы можно было бы не обращать внимание, но в грамоте идет речь о деловых отношениях, поручении, и автор, явно не первый раз отправляет по назначению подобные указания, следовательно, он давно уже овладел письмом, и соответственно должен был к этому времени выработать навык беглого письма, без постоянной оглядки на алфавит.

Дело в том, что первая буква в этом слове пишется как «оу», и человек, который уже давно пользуется письмом, не мог написать её в зеркальном отображении, точно так же как современный человек не сможет бегло написать буквы «к», «р», «ю» и др. в зеркальном отображении.

Но это ещё полбеды. Беда этой грамоты в том, что слова «оузцинка» нет ни в одном словаре, ни в старославянском, ни в классическом 19 века, ни в современном. То есть оно вообще никогда и никем не использовалось, а существует только в одном экземпляре на этой грамоте.

Специалисты, комментирующие эту грамоту переводят это слово как «узкое полотно».

Ели бы грамота была подлинной, то на этом месте в этом смысле должно было стоять слово, которого нет ни в одном старославянском словаря, но которое есть у Даля – портяница – узкое полотно из шерстяной или льняной ткани. Современный аналог этого слова - «портянка», которая используется для наматывания узкого материала на ногу под сапог.

То, что это слово искусственного происхождения, видно из описки самого Янина: «В грамоте № 21, написанной в начале», вместо «В грамоте № 21, найденной одной из первых».
В отношении этой грамоты выражение «написанной в начале» принимает значение бессмыслицы, так как никто, в том числе и Янин, не мог знать, когда была написана эта грамота – в начале или в конце, но он точно знал, что она была написана одной из первых. Но вопрос кем, где и когда?

Наличие вызывающей ошибки в начале слова, и то, что оно использовано вместо слова, которое хоть как-то связано с реальностью, указывает на то, что оно интегрировано в грамоту не случайно. Вместе с особенностями грамоты № 288, можно предположить, что обе грамоты написаны одним человеком, который через их ошибки хотел передать тем, кто их найдёт, послание об их поддельности.
Как отмечается в аннотации к этой грамоте, самая ранняя её публикация состоялась в 1958 г., а все статьи, которые упоминают это слово, относятся к публикациям позже 2000 года. Только вместо слова «узцинка» в современных статьях используется слово «усцинка» или «усчина», «усцина». Так расползаются «гидры» неологизмов деформирую представления об эволюции русского языка.

Неологизмы, это естественный процесс эволюции языка. Они были, есть и будут всегда. Вопрос лишь в том, что официальная наука должна быть преградой фальшивым неологизмам, а неологизмам вообще.
В качестве примера естественного и талантливого неологизма можно привести слово «вурдалак».
13-ю песню цикла «Песни западных славян» Пушкин назвал «Вурдалак» открывая её следующими строками:
«Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
Чрез кладбище шел домой.
Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредет
По могилам; вдруг он слышит, —
Кто-то кость, ворча, грызет.
Ваня стал; — шагнуть не может.
Боже! думает бедняк,
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.»
В примечаниях к 8-й песне он отмечает:
«Вурдалаки, вудкодлаки, упыри, мертвецы, выходящие из своих могил и сосущие кровь живых людей.»
Неясно, сам ли он придумал слово «вурдалак», или откуда-то его заимствовал.
В самых полных словарях народного говора В. Даля (1863) и академика А.X. Востокова (1852) слово «вурдалак» не встречается.
Впервые после Пушкина слово «вурдалак» можно встретить в рассказе А.К. Толстого «Семья вурдалаков» (La famille du vourdalak), написанный им в 1839 году на французском языке. На русском языке рассказ впервые опубликован в 1884 году в журнале «Русский вестник». Повесть имеет подзаголовок «Неизданный отрывок из записок неизвестного». Т.е. до 1884 это слово в публичном пространстве существовало в единственном экземпляре в цикле песен А.С. Пушкина.
В связи с эти, есть все основания полагать, что слово «вурдалак» является неологизмом, созданным А.С. Пушкиным специально для цикла «Песни западных славян». Но слово прижилось и стало естественным наполнением богатства русского языка.

Относительно неологизмов «Слова» и берестяных грамот об их естественности речь не идет. Это «поганки» русской словесности, которые потреблять надо с большой осторожностью, чтобы не отравиться их ложью.