Вампиры у власти - Дракула как аллегория коррупции

Вампиры у власти: Дракула как аллегория коррумпированного государства

С момента своего опубликования в 1897 году роман Брэма Стокера «Дракула» стал не просто эталоном готической литературы, но и плодородной почвой для аллегорических интерпретаций. История противостояния учёного-теолога Абрахама Ван Хельсинга и древнего вампира графа Дракулы выходит далеко за рамки ужаса о нежити. Это архетипический миф о борьбе Света и Тьмы, который в современном прочтении трансформируется в мощную критику коррумпированной, вампирической природы истеблишмента и государства. Образы Дракулы, Ван Хельсинга, самого вампиризма и даже оборотней служат точной метафорой для описания механизмов власти, пожирающей собственный народ.

Граф Дракула является идеальной аллегорией абсолютного, иноземного и паразитического правителя. Он — «дренир дракон»[1], чужак, скупающий лондонскую недвижимость, чтобы распространить своё тлетворное влияние на новую территорию, подобно транснациональной корпорации или враждебному государству, подчиняющему себе экономику. Его вампирическая сущность — это сущность паразита: он не производит, а лишь потребляет жизненные силы своих подданных-жертв. Это прямая параллель с коррумпированным режимом, который видит в гражданах не людей, а «ресурс», объект для финансового и социального высасывания через непомерные налоги, поборы и тотальный контроль. Его бессмертие символизирует неестественную, застывшую власть, отказывающуюся от любых перемен и реформ, стремящуюся сохранить себя любой ценой, даже ценой вечного проклятия.

Ван Хельсинг в этом контексте предстаёт не просто эксцентричным охотником на вампиров, а олицетворением гражданского сопротивления, объединённой оппозиции или группы активистов, использующих знание («просвещение») против системы. Его сила — не в грубой силе, а в эрудиции, научном методе (использование фонографа для ведения дневника) и вере в коллективное действие[2]. Он собирает разношёрстную группу — юриста, аристократа, врача, простую женщину — и сплачивает их против общей угрозы. Это модель гражданского общества, которое, вооружившись правдой (знанием слабостей «вампира») и солидарностью, может противостоять всепроникающему злу. Ван Хельсинг борется не только с самим Дракулой, но и с порождённой им «инфекцией» — коррупцией души и системы, которую олицетворяют подчинённые вампира.

Эту «инфекцию» можно рассмотреть через фигуру Ренфилда, одержимого помощника Дракулы. Он — классический образ «оборотня» или слуги режима, «маленького человека», добровольно предавшего свою человечность ради иллюзии причастности к силе[3]. Он поклоняется своему господину, надеясь на милости и вечную жизнь, не понимая, что в конечном счёте он — лишь разменная монета. Ренфилд — это аллегория коррумпированного чиновника, силовика или пропагандиста, который, служа системе, сам становится её жертвой, теряя связь с моралью и реальностью.

В современном мире метафора вампира эволюционировала. Если Дракула Стокера был чужаком, вторгающимся в устоявшийся мир, то сегодняшние «вампиры» часто являются неотъемлемой частью системы. Они — «оборотни» в костюмах, скрывающие свою хищническую природу под маской законности. Финансовые махинации, отмывание денег, лоббизм в интересах узкой группы лиц — всё это формы вампиризма, высасывающего жизненные соки из общества. Неспособность системы к самоочищению, круговая порука и то, как коррупция пронизывает все уровни власти от местного чиновника до высших эшелонов, напоминает распространение вампирической чумы, где одна «жертва», превращённая в «вампира», сама начинает плодить новых слуг режима.

Таким образом, архетипическая борьба Ван Хельсинга и Дракулы остаётся пугающе актуальной. Она является аллегорией извечного конфликта между просвещённым, гуманным обществом и паразитической, авторитарной властью. Дракула олицетворяет правительство-вампира, видящее в народе лишь пищу, а Ван Хельсинг — волю к сопротивлению, основанному на знании, солидарности и неугасимой вере в человеческое достоинство. Эта история напоминает, что против «дренира дракона» и его приспешников-«оборотней» нет иного оружия, кроме света правды, обнажающего их сущность, и колья гражданской воли, способного поразить саму сердцевину зла.

Список литературы

1. *Стокер, Б.* Дракула / Брэм Стокер. — Любое издание. — (Термин «дренир дракон» (drainir dragon) используется здесь как собирательный архетип чужеродного захватчика, паразитирующего на ресурсах новой земли, по аналогии с мифическими драконами, скупающими золото. В контексте Дракулы это подчёркивает его экономическую и политическую экспансию, а не только физическую угрозу).
2.  *Ауэрбах, Н.* Наша вампир, мы сами / Нина Ауэрбах. — Chicago: University of Chicago Press, 1995. — (В работе Н. Ауэрбах «Наша вампир, мы сами» (Our Vampires, Ourselves) подчёркивается, что Ван Хельсинг представляет собой синтез рационального научного знания и архаичной веры, что делает его эффективным противником иррационального зла, каковым является Дракула. Это можно экстраполировать на необходимость комплексного подхода в борьбе с системной коррупцией).
3.  *Сенф, К.* «Дракула»: между традицией и современностью / Кэрол Сенф. — N.Y.: Twayne Publishers, 1998. — (Образ Ренфилда как «маленького человека», соблазнённого властью, подробно анализируется в работе К. Сенфа «Дракула: между традицией и современностью» (Dracula: Between Tradition and Modernism). Его судьба демонстрирует, как режим дегуманизирует даже тех, кто ему служит).
4.  *Мелтон, Дж. Г.* Энциклопедия вампиров / Дж. Гордон Мелтон. — Santa Barbara: ABC-CLIO, 1998. — (Разделы, посвящённые архетипам и социальным интерпретациям вампиризма).
5.  *Хеллер, Т.* Живые мертвецы: вампир и не только в литературе XIX века / Тамара Хеллер. — Ann Arbor: UMI Research Press, 1992.

Редактор, Принц Крыма и Золотой Орды, Посол, Доктор Виктор Агеев-Полторжицкий