За рекой калина

  Поздняя-поздняя осень. Уже холодно. По утрам особенно холодно. Трава еще зеленая, но к утру покрыта серебристым инеем. С деревьев листья уже осыпаются. С печальным шорохом устилают землю.

  Мы, рано-рано утром, я и мои две бабушки, идем за калиной. Только начало светать. Мы идем по станице. Мы дрожим от холода. Сырая мгла проникает под одежду. На бабушках стеганые ватники. У нас их тогда почему-то называли фуфайками. Я тоже в теплой куртке, в теплой шапочке. Мы идем за калиной!

  А за калиной нам надо идти через всю станицу. Мы жили в одном конце станицы, а далеко, с другой стороны, вдоль самой крайней улицы и текла речка Белая. И надо было перейти через мост. А когда через мост перешли – надо брать левее и левее по над рекой. Вот там заросли калины и начинаются. Той самой, которую бабушки мои каждую осень собирали.

  В том году я пошел в первый класс. Мне уже семь лет, почти взрослый. Вот они меня и взяли с собой. Ох как же я был рад! Весь вечер про поход этот только и думал.

  И вот, через мост мы перешли, вдоль реки идем. И калина появилась. Но мы идем все дальше и дальше, где калины все больше и больше. Но, заметил я, чем к речке ближе кусты растут, тем калины больше, тем калина покрупнее. А берег все круче становится, обрывистее. Скоро на самую высокую кручу поднялись. А вот на спуске к воде заросли калины самые большие. Ягоды красные, яркие, гроздьями висят. Кусты сочные, зеленые.

  Бабушки мои увлеклись, все ниже к воде спускаются. Кисти калины срывают и в мешки складывают. Вот уже мешки полные. И только тогда видят, что совсем рядом водный поток шумит, бурлит. К самой реке спустились. Вот только руку протянуть… Река Белая – горная река. Несется вода с огромной скоростью. Поверхность клочьями белой пены покрыта. И шумит-булькает так страшно и тревожно.

  А солнышко уже пригревать начало. Земля на обрыве скользкая стала. Ноги так и скользят вниз, к реке. Бабушки идти вверх не могут. Стали на четвереньки. Руками за ветки-кусты хватаются, подтянуться стараются. И мешки с калиной бросить жалко. И внучок между ними тоже по мокрой земле скользается.

- О-ой, две старые дуры, -запричитали в два голоса бабушки, - да что же мы наделали, да зачем же мы сюда залезли! Теперь и сами пропадем, и внучка погубим!

  Потом вообще, по-пластунски начали ползти, на животе. Коленками в землю, в корни деревьев упираются, локтями себе помогают. Но и мешки с добычей не бросают. Ползут. Выползли наконец. Отряхиваются. Пошли домой по тропинке, подальше от берега. А бабушки все успокоиться не могут,

- Вот же, две дуры старые! Куда же это мы залезли! И где наши глаза были! Калина нам нужна! Чуть внучка не погубили, дуры старые…

  А я, внучек, и не испугался совсем. Я так быстренько на верх обрыва выбрался и на бабушек сверху смотрел, слушал, как они ругаются. Немного смешно было, когда бабушки ползли, но совсем не страшно. Я ведь уже знал, что все речки в море впадают.

  Я и представлял себе, что вот упаду в реку, а она меня в море унесет. Буду так лежать на спине, плыть, пока море не увижу. А на море хорошо, я там был. Мы с родителями в гости к моей крестной ездили. Она живет на море. Там хорошо, белая набережная, пальмы растут, пляж, дома красивые. Музыка всегда играет. И усатые мужчины на белой набережной газированную воду в стаканчики всем наливают. Я пил, очень вкусная! Так что мне не то, что страшно не было, а даже наоборот.

  Потом бабушки нашу калину в пучки вязали и развешивали рядами на проволоке под крышею веранды. Зимой калина на чердаке хранилась. Из нее бабушки потом чай варили. Ох и вкусный, с медом!