Жизнь без авось. Рассказ 5. Подвал строгого режима

 
Подвал строгого режима

Исаак, бывший инженер из Одессы, прибыл в Мюнхен не за богатством, а за тишиной и спокойствием. Однако покой в Германии был продуктом строгого соблюдения правил, и эти правила, как оказалось, были более нервными, чем советская пятилетка. Исаак жил в Ordnung (1) — Порядок, а не в Германии. Его жена, Эстер, советовала: не высовываться. Исаак   считал, что главное — застраховать себя от самой жизни, ибо здесь каждый неверный шаг, каждый вздох мог обернуться уведомлением или штрафом.

Его главная беда заключалась в том, что он не умел расставаться с вещами. Он жил по незыблемому принципу: «Если оно целое, оно не может быть ненужным». С точки зрения Исаака, выбрасывание чего-либо, что ещё могло послужить, было актом экономического самоубийства. Он говорил Эстер: «Они здесь покупают каждый год новое, чтобы выбросить прошлогоднее. Это же Parn;se (2) — Доход, Благосостояние, брошенное на ветер!» Этот принцип был прямо противоположен немецкому Klimbim (3) – Хлам, Безделушки. Из-за этого вся их жизнь превратилась в ежедневную логистическую операцию по спасению полезного.

Этим летом Исаак решил, что его частный Keller (4) – Подвал, который по договору аренды предназначался для личного имущества, станет настоящим стратегическим резервом. Бетонный пол, металлическая дверь — идеальное место для вещей, которые нельзя выбрасывать.

Его главным сокровищем там стал старый, но рабочий советский холодильник «Саратов». Этот монстр, переживший Брежнева, был символом надежности. Исаак использовал его не для скоропортящихся продуктов, а для хранения стратегического запаса Эстер: коллекции пустых стеклянных банок для консервации. Банки были чистыми, но лежали они там годами. Эстер планировала однажды сварить такое количество вишневого компота, что хватило бы на весь многоквартирный дом, а для этого нужен был объем.

Инцидент произошел в августе. Герр Мюллер, их сосед по подъезду и по совместительству вечный контролер, спустился в подвал, чтобы взять из своего отсека зимние шины. Мюллер, видимо, обладал слухом, настроенным на обнаружение нарушений в частотном диапазоне. Он услышал мерное, едва заметное, но навязчивое гудение, идущее из-за металлической двери отсека Исаака. Мюллер был потрясен: «Гудение! В подвале, где царит тишина!»

Через день пришло письмо от домоуправления. Исаак дрожащими руками держал официальный бланк.

— Эстер, ты понимаешь? — прошептал он, его голос дрожал от праведного ужаса. — Они требуют объяснений!

— Из-за чего? Ты там что, борщ поставил? — Эстер отвлеклась от вязания.

— Хуже! Это «Несанкционированное использование энергоемких устройств в частной подвальной секции»! Они обнаружили, что «Саратов» потребляет больше электричества, чем положено нашему подвальному лимиту! — Исаак нервно ходил по кухне. — Они утверждают, что я ворую электроэнергию из общедомовой сети. По факту, этот монстр мотает как за три новых немецких холодильника, но это не воровство! Это просто Energieeffizienz (5) – Энергоэффективность, нулевая! Но для них это преступление!

— Это Gewalt (6) – Ужас! — кричал Исаак. — Это нарушение прав частной собственности! Я храню там банки! Банки, Эстер! Эти банки принадлежат нашей семье, а они приравнивают наш «Саратов» к угрозе государственной безопасности!

На следующий день пришел герр Мюллер. Он стоял на пороге их квартиры, скрестив руки на груди.

— Герр Исааков, ваш холодильник угрожает энергоэффективности всего дома! И, что самое важное, он портит эстетику нашего Hinterhof (7) – Задний двор, когда вы открываете дверь подвала! У вас там стоит такой старый агрегат! Это не соответствует нормам!

Мюллер ушел, но Исаак был раздавлен. Если он уберёт «Саратов», куда денутся банки? А если он выбросит банки, что будет, когда Эстер решит сварить варенье? Исаак почувствовал, как вся его система жизненных координат рушится. В Советском Союзе можно было припрятать что угодно, а здесь — за гудение и расход электричества ты уже враг.

Через неделю Исаак получил официальное требование: либо убрать холодильник немедленно, либо предоставить «сертификат энергоэффективности» и «полис страхования от перегрева и пожара». Исаак понимал, что застраховать старый «Саратов» невозможно. На него даже в СССР не давали гарантию, только на лампочку.

Эстер, видя панику мужа, села рядом.

— Исаак, выбрось ты этот M;ll  (8) – Мусор! Купим мы банки.

— Это не просто банки, Эстер! Это стратегический запас! Они пролежали в «Саратове» столько лет! Они уже антиквариат! Если я их выброшу, это будет моральный ущерб, невосполнимый! Я должен застраховать это! Это как страховать честь семьи!

Они составили свой «Каталог рисков» на кухне. Исаак писал быстро, его мысль металась от абсурда к необходимости.

— Пункт один: Полис от «Случайного Обогащения». — Исаак нервно листал тетрадь. — А если я найду в старом пальто, которое лежит в подвале, забытые советские рубли? Они требуют декларировать доход, а мне потом отвечать, откуда у меня деньги, которые даже не деньги! Я должен застраховать себя от несанкционированного дохода!

— Пункт два: Полис от «Морального Ущерба». — продолжала Эстер. — Если ты выбросишь «Саратов», ты получишь сердечный приступ! Мне нужно страхование от вдовства по причине утилизации!

— Пункт три: Полис от «Проникновения Немецкого Порядка»! Чтобы застраховать наш Келлер от любых инспекций! Я не хочу, чтобы кто-то видел эти банки! Они же засмеют наш Parn;se!

— Пункт четыре: Полис от «Ностальгических Слез». Если я увижу на улице человека в кепке, как у моего отца, и заплачу, а это нарушение общественного спокойствия? Кто покроет этот ущерб?

— Пункт пять: Полис от «Неправильного Рецепта». Если мы будем варить варенье, а я по ошибке использую морскую соль вместо обычной, и это повредит зубам Мюллера, когда он придёт пробовать. Страхование от гастрономической ответственности!

Они решили, что нужно оформить общий полис на все. Исаак отправился к Фрау Шульце, страховому агенту, которую он уже знал.

Фрау Шульце встретила его в идеально белом кабинете. Она сидела за столом, на котором не было ни одной лишней бумажки. Её прическа, казалось, была застрахована от ветра и непогоды. Она была символом немецкой Zufriedenheit (9) – Удовлетворение, достигнутого через полное отсутствие спонтанности.

— Герр Исааков, — сказала она голосом, лишенным эмоций. — Какие риски мы будем покрывать сегодня?

— Много рисков, Фрау Шульце. Абсолютных! — Исаак выложил свой толстый «Каталог».

Он начал с холодильника. Фрау Шульце, не моргнув, согласилась:

— «Саратов» подпадает под категорию «Устаревшее электрическое оборудование, требующее специального покрытия от перегрева». Это возможно.

Исаак был воодушевлен.

— Отлично! Тогда мне нужен полис на «коллекцию пустых, но полезных банок»! Застраховать их как антиквариат!

Фрау Шульце впервые остановила ручку. Она медленно подняла глаза.

— Герр Исааков, — её голос стал немного ниже. — Я не могу застраховать потенциальную пользу. Я могу застраховать полезное. Полезное, существующее сейчас.

— Но они потенциально полезные! — воскликнул Исаак. — Зимой там будет варенье! Это страхование будущего! Если варенье не сварится, мы потеряем ценность!

— Мы не страхуем будущее, — сухо ответила Фрау Шульце. — Мы страхуем настоящее. И я не могу застраховать страх перед бесполезностью вещей. Это, герр Исааков, жизненный риск. И полис от «Ностальгических Слез» — это не материальный ущерб.

Исаак понял: он проиграл. Немецкая система не могла понять, что такое «потенциально полезный хлам». Она не могла оценить душевную ценность пустого стеклянного сосуда. Он почувствовал, как его «Каталог рисков» в её руках превращается в пустой список пожеланий.

И тут Исаака осенило.

— Фрау Шульце, — сказал он, хватая свою тетрадь. — Я не могу застраховать свои вещи, но я могу застраховать вас!

— Меня? — Ее идеальные брови поползли вверх, достигнув почти линии застрахованной прически.

— Да! Мне нужен «Полис от потери логики»! — воскликнул Исаак, и его голос звучал как триумф. — Я требую, чтобы вы застраховали себя от нервного срыва, который наступит, когда вы попытаетесь объяснить своему мужу, что такое «потенциально полезные банки»! Вы слишком долго общались со мной! Вы подверглись культурному стрессу!

Фрау Шульце посмотрела на Исаака, затем на свой бланк. Ее ручка, купленная по тендеру, вдруг перестала писать. Она встряхнула ее. Потом постучала. Ручка осталась немой. На ее лице, впервые за их знакомство, проступила тень Schlamperei (10) – Бардак. Инструмент Ordnung вышел из строя. Она схватила ручку обеими руками, тихо застонала от бюрократического бессилия и бросила ее на стол.

Исаак забрал свои бумаги. Он не получил полиса на банки, но увидел нечто более ценное: кратковременный сбой в немецкой машине порядка.

Он вернулся домой и сказал Эстер:

— Нам придется выбросить «Саратов». Но банки — нет! Мы просто переложим их в кладовку, а холодильник оставим в подвале, отключенным. Пусть думают, что он не работает.

— Исаак, а как же штраф?

— Штраф — это плата за спокойствие. Мы его оплатим. А вот банки — это бесценно. За них штраф не берут.

Он так и не застраховал свой хлам, но осознал главное: жизнь без риска — это не жизнь. Это просто Klimbim, который никому не нужен.

Примечания

  (1) Ordnung (Нем.) – Порядок.

(2) Parn;se (Идиш) – Доход, Благосостояние.

(3) Klimbim (Нем.) – Хлам, Безделушки.

(4) Keller (Нем.) – Подвал.

(5) Energieeffizienz (Нем.) – Энергоэффективность.

(6) Gewalt (Идиш) – Ужас, Насилие.

(7) Hinterhof (Нем.) – Задний двор.

(8) M;ll  (Нем.) – Мусор.

(9) Zufriedenheit (Нем.) – Удовлетворение.

(10) Schlamperei (Нем.) – Бардак, Неряшливость.