Из стихов Натальи Хаткиной

2.09.1956 - 14.08.2009

***


АВТОПОРТРЕТЫ

Вот мой автопортрет в четыре года.
Какая лаконичность и свобода,
и пляшущая радость бытия!
Всего четыре палки, огуречик,
и сверху - кругляшок.
И вот вам человечек.
И это я!
И это я! Я! Я!

Мне семь. Я школьница.
Ввиду серьезных лет
весьма детален мой автопортрет.
На мир взираю сверху вниз (с балкона).
В руке - портфель, на голове - корона.
На туфлях - банты, платье - в кружевах.
Обижусь на того, кто вслух не скажет: "Ах!"

Тринадцать.
Рисовать? Была охота!
Себя отрезала от группового фото.
Причин глубинных лучше не ищи:
прыщи.

Семнадцать лет.
Абстракция.
Зигзаг
зигзагом погоняет.
Только враг
способен так разъять на составные части.
Мой взгляд жесток.
Чем и горжусь.
Отчасти.

Но время к новым повернет канонам.
Совсем другие формы я ценю.
Вот мой автопортрет - в зрачке влюбленном
вся в двадцать лет я отразилась. Ню.

Тридцатник.
рвут заботы на куски.
И все-таки - цейтноту вопреки -
удержат на холстах нетленные шедевры
всех тех, кто мной любим, но действует на нервы.
Мои собаки, дети и друзья,
и каждый - это я.
Я! Я!

И вот мне,
ну, допустим, пятьдесят.
Особых множество накоплено примет.
Чтоб их запечатлеть, пойду в Горсад
и закажу художнику портрет.
Теперь на улицах рисуют, как в Париже,
не нанося заказчикам обид.
И я себя, как в зеркале, увижу
и пусть мне это зеркало польстит.


ФРАГМЕНТ ИЗ ПОЭМЫ «ЛУЧШИЕ ГОДЫ»

Дремала в клетке старая сова.
От каббалы болела голова,
и Эрнст со мною становился груб -
ведь он музыку разнимал, как труп.
– Все существа, что есть, все вещества
возможно выразить в системе знаков.
Что можно выразить, то можно и постичь. -
Он был в трудах упорен, как Иаков.
Полз по стене, выстукивал кирпич:
«Сезам! Сезам! О, здесь должны быть двери.
И - откровение.
Все то, чего ты ждешь,
что ты зовешь, как благодатный дождь,
я - вычислю».
И в этой мрачной вере
(пусть не простят - скажу!)
мне чудился Сальери,
что так ревниво Моцарта любил,
и так же головой о стенку бил,
и не дождался от любви корысти,
и - до небытия музыку разложив -
ушел в Небытие, как будто растворился.
Играйте в бисер, кто остался жив.


СТЕНА ПЛАЧА

1

Бог с пропущенной гласной (Б-г)
знает не только иврит,
не один лишь идиш.
Он все видит. Видит – не говорит.
А ты говоришь – не видишь.
Ты отправь Ему записку горячей почтой:
что тебя так крючит, корчит, о чем хлопочешь.
Ничего, что нечетко, исчеркано,
крючков цепочка
расползлась на червей-одиночек, –
Б-г любой разбирает почерк.


2

– Пусть полюбит она меня, Б-же!
(Ребекка, Далила, Ханна).
Отчего бы ей не любить меня? –
даже странно.
Ну, допустим, ладно, не вышел рожей,
умом и ростом.
Почему бы ей не любить меня все же?
Ведь это просто.
Все бывает: из камня вода в пустыне
и с неба манна.
Сколько быть мне усталым, пустым, постылым?
Ведь любит мама.
Мама любит, ну и она могла бы.
И она могла бы,
ведь ходят крабы
не как все – и никто не смеется! – боком.
Не одни оливы: дубы и грабы –
мы все под Богом.
Под Б-гом,
Ты прости меня – родился глупым.
Так ведь мы по глупости сильнее любим.
Кто сильнее любит – честнее скажет,
ничего не скроет, не споловинит.
Пусть она меня полюбит,
на спинку ляжет.
На спинку ляжет,
ножки раздвинет,
никогда меня не покинет.

3

Это что ж ты такое пишешь?
Неловко даже.
Любви не проси, нет.
Ни на что она для тебя не ляжет,
ничего не раздвинет.
Ты напрасно думаешь, что все просто.
На толпу пяти хлебов – точно мало.
Чтоб поставить подпись на запрос твой,
нужно переделывать все сначала.
Чтобы стали вы вправду парой,
это что ж – садись, портной, перекраивай?
Чтобы отец ее был не ребе Арье,
чтобы мамочка твоя – не тетя Рая,
чтобы сам ты был не из России
или – как её там? – Украины,
чтобы дедушка её керосинил,
чтоб сапожником был – не раввином,
чтоб желанная была вислозада,
чтобы шнобель у неё висел уныло, –
вот тогда б она любовь доказала!
Даже больше – о любви попросила…

4

Вот и я стою у Стены Плача.
Я того бы и сего пожелала.
Только чтоб все вышло так – не иначе,
нужно переделывать мир с начала.
А с начала – как бы не вышло хуже.
Кто я? Мелкая сошка, мормышка, мошка.
И сама себе говорю: "Не нужно,
ты просишь о невозможном".


ПЛЕЧЕВОЙ РОМАНС

Третий час я торчу на обочине,
выставляя напрасно бедро,
ветром жизни прическа всклокочена
и развеяна вера в добро.
Неодетая, плохо обутая
и дышу тяжело от соплей.
Почему одним платят валютою,
а другим все дают ****юлей?
Как-то села в машину веселую –
это было в сочельник как раз –
излупили и бросили голую.
Это шутки такие сейчас.
Мимо тачки проносятся с музыкой,
упоительный счастья туман…
Только в жизни и было, что с мусором
абсолютно бесплатный роман.
Огонечки, снегурочки, елочки –
приближается, блин, Новый год.
Дед-Морозы, какие вы сволочи!
Заработать никто не дает!
Уж давно мои сроки просрочены,
я просрала удачу свою,
но на этой поганой обочине
я немного еще постою.
Сердце дробно стучит: "Может, хватит?"
Стынет в жилах усталая кровь…
Неужели никто не подхватит?
Неужели никто не прокатит?
Неужели никто не заплатит,
не заплатит никто за любовь?


МОЛИТВА НА КУХНЕ

Надо посуду вымыть, а тянет разбить.
Это отчаянье, Господи, а не лень.
Как это трудно, Господи, век любить.
Каждое утро, Господи, каждый день.

Мне сквозь окно замерзшее мнился рай.
Тусклым моченым яблоком манила зима.
Как я тогда просила: "Господи, дай!"
- На, - отвечал. - Только будешь нести сама.


ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД

Студентки лезли вон из кожи,
чтоб был мерзавец заклеймен.
Была им истина дороже,
а мне дороже был Платон.

Он не платил за общежитье,
он презирал сухой закон -
девиц невинных соблазнитель,
антисоветчик и шпион.

Был он за то из комсомола
привсенародно выгнан вон.
...Но всех на свете истин голых
милей мне голый был Платон.

Храню в душе я память чудных
и упоительных ночей.
Платон! Любовник мой беспутный!
Теперь мне истина милей.


ПРИЗНАНИЕ

Я березовым дегтем собачьи лечу лишаи,
я сердечные раны лечу.
Я друзьям говорю:
- Ничего, золотые мои,
заживет.
Или так - помолчу.

Ты меня не проси - я сама на что хочешь решусь
для тебя - будто вправду любя.
Я с чужою бедою, как с писаной торбой, ношусь.
Но молюсь за себя, за себя.

ПЛОХАЯ ТЯГА

От дров сырых в сырой квартире чад.
Ах, Господи, как холодно, как знобко...
Пустить бы рукописи на растопку -
Да только рукописи не горят.


ДОМИК СО СНЕГОПАДОМ

Ты, кого нет со мною рядом,
и не будет, как раньше - на "раз-два-три!",
подари мне шарик со снегопадом
и тепло октябрьское подари.

В этом шарике - домик на два окошка,
огонёк мерцает, уютно так
в нашем снежном прошлом ты дышал мне в ладошки,
а я думала, дура: "Какой дурак!"


НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

Восьмого марта нужно быть мужчиной,
послушным долгу. Так сказал отец.
Я осознал. И я поздравлю Нину,
похожую на желтый огурец.
Восьмого марта нужно стиснуть зубы
и все принять, что нам судьба пошлет.
Я стисну зубы - и поздравлю Любу,
что выпила мой праздничный компот.
Поздравлю Веру - злобную пантеру,
поздравлю Лену - хитрую гиену.
Наташ поздравлю - их у нас аж трое
(на каждую навел бы пистолет!),
и даже воспитательница Зоя
получит от меня мимоз букет.
А ночью я шептаться стану с братом.
Он знает все. Он школьник! Он поэт!
"Восьмое марта стать должно девятым.
Терпи. Мужайся. Близится рассвет".


КОМАНДИРОВКА

Стучат колеса, вдаль маня,
И жизнь так хороша.
Но в мысли: "Как там без меня?"
Извертится душа.

Прими как дар два чудных дня,
Сроднись с иной виной.
Не думай: "Как там без меня?"
Подумай: "Как - со мной?"