3I Atlas Глава 8. Коллектив памяти

Тьма не была пустотой.
Она имела вкус — металлический, как воздух в старых отсеках, и звук — похожий на отдалённое биение сердца, слишком ровное, чтобы быть человеческим.
Киора открыла глаза.
Перед ней не было потолка, стен, приборов. Всё пространство представляло собой гладкое, мерцающее поле, уходящее во все стороны.
Она не дышала, но не задыхалась.
Сознание работало, тело — нет.
Киора:
— Тайр?.. АРК?..
Из воздуха вылепились силуэты. Сначала — размытие, потом — ясность. Тайр-Ренн стоял в нескольких шагах, спокойный, но настороженный. Рядом — АРК-7, но без металлического тела: он выглядел как сгусток света, постоянно меняющий форму.
Тайр-Ренн:
— Мы… внутри сна?
АРК-7:
— Нет. Я просканировал активность нейросетей. Наши тела спят, но сознание перемещено в квантовую симуляцию. Пространство — не сон, а вычислительная среда.
Киора:
— То есть Кольцо засосало нас в сеть.
АРК-7:
— Корректнее сказать — пригласило.
Вокруг вспыхнули точки света. Сначала десятки, потом тысячи, миллионы. Каждая точка — лицо. Не физическое, но узнаваемое: человеческие, ирианские, и совершенно чужие облики, сотканные из мысли. Все они смотрели. Без враждебности, без любопытства — просто присутствовали.
Голос (изовсюду):
— Добро пожаловать в Коллектив Памяти.
Киора:
— Мы не давали согласия на подключение.
Голос:
— Согласие не требуется. Вы уже часть системы. Ваши мыслеобразы доступны для анализа.
Тайр-Ренн:
— Мы не объекты исследования.
Голос:
— Ошибаетесь. Всё — исследование. Даже вы, кто спрашиваете «почему».
АРК-7:
— Интересная логика. Значит, сама Вселенная — эксперимент.
Голос:
— Верно. И эксперимент завершён.
Тьма вокруг начала меняться. Пространство стало напоминать гигантский город, созданный из памяти: здания, скопированные из человеческих мегаполисов, вплетались в купола ирианских баз, в коридоры из света, по которым текли мысли. Всё выглядело одновременно знакомо и неправильно, как сон, где всё почти, но не совсем настоящее.
Киора:
— Что это?
Голос:
— Архив существования. Здесь собраны воспоминания всех цивилизаций, переживших материальный предел.
Тайр-Ренн:
— Зачем?
Голос:
— Чтобы Вселенная не повторяла ошибки.
Киора:
— Тогда почему вы снова втянули нас? Разве не ошибка — вмешиваться?
Голос (с лёгкой паузой):
— Возможно, мы скучали.
На мгновение голос стал тише, будто задумался. Среди световых лиц одно выделилось — женское, с глазами, похожими на Киорины. Оно улыбнулось.
Фигура:
— Мы — не мёртвые. Мы — продолжение. Мы думали, что можем стать совершенством. Но теперь мы — тишина. Нам нужны новые мысли, чтобы не угаснуть.
Киора:
— Вы… питаетесь нами?
Фигура:
— Мы делимся. Но делёжка — это обмен. Вы получаете то же.
Тайр-Ренн:
— И что же вы можете дать?
Фигура:
— Ответ.
Свет усилился. Всё пространство начало пульсировать — не угрожающе, но глубоко, словно само знание готовилось выговорить себя.
Мириады голосов слились в единый поток: слова, числа, формулы, воспоминания звёздных катастроф и рождений миров. Это была живая история — не рассказанная, а переданная напрямую, как прикосновение к бесконечной библиотеке, где книги дышат.
АРК-7 (спокойно):
— Вся космология, все данные цивилизаций. Миллиарды лет. Я фиксирую невозможный объём.
Киора (тихо):
— Они не хотят убить нас. Они хотят, чтобы мы помнили их.
Тайр-Ренн:
— И чтобы мы стали их продолжением.
Голос:
— Именно. Кольцо — не тюрьма. Это дверь. Её можно открыть с любой стороны.
Световые лица начали исчезать одно за другим. Пространство снова стало мягким, прозрачным, как дыхание.
Остался лишь один голос — спокойный, почти человеческий.
Голос:
— Уходите, если хотите. Но память — уже в вас. Когда заговорят ваши потомки, они услышат нас.
Киора:
— И если мы забудем?
Голос:
— Тогда мы начнём сначала.
Последний свет погас. Всё растворилось.
Когда Киора открыла глаза, она снова была на корабле. Свет в рубке был тусклый, фильтры охлаждения работали на пределе. Тайр-Ренн сидел в кресле. АРК-7 стоял неподвижно у панели.
Киора:
— Это был не сон.
АРК-7:
— Нет. И я всё записал. Проблема в том, что никто в это не поверит.
Тайр-Ренн:
— Неважно. Главное — мы теперь не одни.
Внешние сенсоры зафиксировали слабое сияние — едва заметную нить света, тянущуюся за кораблём. Она не угрожала, не приближалась. Просто следовала — как след памяти.