Карбовские будни - часть 4

                МИКОЛА ЗИМНИЙ


Сянни (сёдни), 19 декабря 1962 года, карбовцы празднують Миколу Зимняго.
Сянни знов мятеть.
(Сегодня карбовцы празднуют Николу Зимнего. Сегодня метель).

Ещё этот праздник называют «праздником непослушания»,
Празднуют на Брянщине в канун Поста несколько дней.
Приезжают на санях родичи из ближайших деревень и сёл, а также местные родственники. Сейчас это звучит странно и нелепо, а тогда так было. Дома были большими, просторными, так что мест всем хватало, а если нет, то добавлялись столы, стелили на табуретки доски, накрытые холстиной.

Матка: «Ой як багата вас тутака сабралось, уси зямляки, родичи ёсть, уси панашаму гамонють.
(Мама:«Ой, как много вас здесь собралось, все земляки, родственники, все по-нашему говорят.
Дык чаго вы у трехстенку стаитя, праходьтя у пяредняю.
(Что вы при входе стоите, проходите в комнату).
Гости интересуются, в знак приличия восхищаются: «И ёлка у вас у хати ёсть!  Хто такия цацки вешав на яе? А Мароз и Снягурка будуть?»
(«И ёлка у вас в доме есть! Кто такие украшения вешал на ёлку? А Мороз и Снегурочка будут?»)
Матка: «Распирязались уси, сядайтя на лавки и услоны к сталу».
(Мама: «Разделись все, садитесь на скамейки и стулья, за стол».)

Выпили гости, закусили и понеслось:
«Ой страдание маё калинамалинова! Чаго дура весялюся, нима майго милага!»
(«Ой страдание моё калиномалиново! Зачем дура веселюсь, если нету милого!»)

«Ох страданули дед з унуком, прапили кашолку з лукам,
(«Погуляли дед с внуком, пропили корзину с луком).
Ни шануйся унучок, ще прапьём и часначок!
(Не расстраивайся внучок, мы пропьём и чесночок).
Апасля, яны з дасады, прапили гряду рассады."
(А потом они с досады, пропили гряду рассады!»)

«Говорять, у Москве кур доять. Шукали - прышши, а цыцок не знайшли".
(Говорят, что в Москве кур доят. Искали - прыщи, а тить не нашли.)
- А у кур цыцок нима, мы тожа шукали. – кажуть гости
(А у кур тить нет, мы тоже их искали.) – говорят гости
- Кажуть, у Рязани грыбы с глазам - их ядять, а яны глядять.
(Говорят, в Рязани грибы с глазами - их едят, а они глядят).

Суседка:«Ийшла я з хвермы ноччю, ничёга ни бачу, тямно. Начала рэчку по кладки перяхадить, скавзанулась, да и палятела у вадУ. Як закрычу! Добре хлопцы близка тусавались, почули мой крык и кинулись мяне рятовать. Спужалась крэпка, аж щас трясе.
(Соседка:«Шла я с фермы ночью ,ничего не видно, темно. Стала речку переходить по мостку. Поскользнулась и полетела в воду. Как, заору! Спасибо ребята были близко, услышали крик и спасли меня. Сильно испугалась, даже сейчас потрясывает).
Риготали яны до колик у животе, а у мяне сляза руччём.
(Смеялись они до боли в животе, а у меня слёзы ручьём).
Нука дед, будя сядеть, перяйди на тый услон, ентот хлипкий, звалисся, дохтура надысь призвать треба".
(Ну-ка дед, встань, пересядь на другой стул, этот слабый, упадёшь, доктора придётся приглашать.)

Я бягу на вулицу, матка крычить:
«Чаго ты расхрыстаный бяжишь, нутка защапись.
(Я убегаю на улицу, мама кричит: «Почему нараспашку бежишь, ну-ка застегнись.
Чаго ты хату расхлябил, раззяпил? Зачиняй увесь дух выйдя.
(Почему ты двери открыл настежь? Закрой, а то тепло выйдет наружу)
Гляди, у панявку ня сунься!»
(Смотри, в прорубь не угоди.»)

На вулице бОльшие хлопцы на мяне:
«Чаго ты трёсся тут, рот расхлябил? Ступай атсюль, табе тут нечаго каля больших. А нято пранцы табе.
(На улице старшие ребята на меня: «Зачем ты шастаешь здесь, с раскрытым ртом? Иди отсюда, здесь тебе не место среди взрослых. Иначе конец тебе).
Можа каршня табе под зад?
(Может поддать коленом тебе под задницу?)
Грыбы развесив, як мерин!»
(Губы отвисли, как у коня!»)

Разышлись, рягочуть, лаются як кабяли, тяму нима савсим.
(Расхрабрились, смеются, ругаются как собаки, спасу нет совсем).

Я крычу: «Пранцы таму, хто няслухаецца батьку и матку.
(Я ору: «Конец тому, кто не слушается отца и мать.)
И бряду у двор.
(И ухожу домой).

В первом часу ночи гости уходят и уезжают, праздник удался на славу.