Однажды вечером

       — Да будет свет! — воскликнула настольная лампа, тёплым светом озаряя комнату. 
        Ручка с готовностью поднялась с места. В ящике стола лежала её напарница — резервная, всегда на подхвате, потому что первая часто куда-то терялась.
       Ручка то опускалась на стол, то яростно принималась писать. В сторонке на столе лежала стопка бумаги, услужливо подставляя хозяйке свои гладкие белоснежные листы.
       А ручка писала, зачёркивала, снова писала. Листки заполнялись — и тут же рвались нервной рукой хозяйки или комком летели под стол.
      — Бумага всё стерпит, — покорно вздыхали исписанные страницы.
       Мусорная корзина под столом ехидно ухмылялась:
      — И всё равно всё — в никуда. Я-то знаю, чем кончаются такие письма.
      — Вот потому тебя и держат под столом, от глаз долой, — возмутились бумажные полотенца с подставки, хотя были всегда мягкие и обходительные, привыкшие утирать слёзы.
      Рядом лежал смартфон, экраном вверх. Иногда хозяйка бросала на него взгляд. Но он молчал. Ещё недавно он был хранителем стольких милых сообщений, весёлых смайликов. Теперь же на их отправителе стоял блок, в чате — пустота и память стёрта.
      В нижнем ящике стола лежала забытая коробка шахмат. Никто за ней не приходил.
      — Жизнь — не шахматы. Здесь одного мата мало, — от скуки заметила королева пешке, — И назад не ходят!
     — Если тебе грустно — набери меня! — призывал из кухни чайник хозяйку, преисполненный сочувствия, - Я прогоню эту тишину и тебя хотя бы согрею!