9. В кольце врагов

9. В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ. Потенциально опасный суздальский князь зализывал раны в своих лесах и на данном этапе опасности для Киева пока не представлял, но вот его верный союзник, Владимирко Галицкий, по-прежнему был опасен, потому как еще не был Киевом бит. Договорившись с венгерским королем о совместных действиях, Изяслав снарядил на запад сына, Мстислава. Мстислав прибыл на Волынь, соединился с королевскими полками и, расположившись на галицких рубежах, решил выпить с венгерскими воеводами за знакомство. Россияне с венграми перепились и завалились спать, не ожидая худого. В эту же ночь на них навалились галичане. Началась резня. Венгры, где спали, там и были перебиты. Мстислав, собрав вокруг себя небольшую дружину, едва ушел. Великому князю пришлось срочно поднимать полки, разворачивать их на запад и самому прямо от развалин Городца спешить на подмогу сыну. В предгорьях Карпат великокняжеские полки соединились с войском венгерского короля Гейзы, который лично пришел поквитаться с Владимирко за избиение своих людей. На реке Сана ниже Перемышля союзников остановили галицкие войска. Целые сутки противники торчали без дела друг у друга на виду. На утро следующего дня киевляне и венгры без особой подготовки кинулись в реку, переправились на другой берег и смяли галичан, толпившихся за свеженасыпанным валом. Застигнутый врасплох Владимирко с трудом пробился сквозь вражеские ряды и с одним только телохранителем, неким Избычневым, бежал в Перемышль. Запершись в крепости, он запросил у венгров мира, справедливо пологая, что они в этой компании - главные. Ни Изяслав, ни его осрамившийся сын Мстислав мириться не хотели, но Гейза оказался человеком миролюбивым. «Не могу убить того, кто винится!» - сказал он, и мирный договор был подписан.

Говорят, что венгерский король не захотел отдавать богатый Галич Киеву только потому, что имел на это княжество собственные виды, да и сильная, объединившаяся под властью великого князя Русь в его планы не входила. Однако был у Гейзы и еще один серьезный мотив для миролюбия. Ему стало известно, что союзник галицкого князя, византийский император Мануил, вдруг подвалил со всем своим войском к венгерской границе, и королю приходилось теперь торопиться с возвращением в свои владения. Изяслав также вскоре получил тревожные известия о том, что суздальские полки пришли в движение, и был вынужден спешить на защиту своих рубежей. Спасенный союзниками от полного разгрома Владимирко Галицкий выполнять условия мирного договора, и особенно те его пункты, где говорилось о территориальных уступках Киеву, даже и не пытался. Мало того, как только ему стало известно о том, что его приятель, Юрий Долгорукий, собирает под Глуховым новое войско, он немедленно выступил на соединение с ним, но пробиться сквозь киевские заслоны не сумел.

Долгорукий меж тем, порешив разбить противника по частям, а заодно и помочь своему галицкому союзнику, обложил со всех сторон Чернигов, в котором заперлись Изяслав Давыдович и примчавшийся ему на выручку брат великого князя, Ростислав Смоленский. Двенадцать дней у стен города шли ожесточенные бои. На тринадцатый день пришли киевляне, и суздальское войско, не принимая боя, рассыпалось по окрестным лесам. Первыми как обычно смылись половцы, которым очень не хотелось терять то, что им удалось к этому времени награбить. Затем отступил за речку Снов и сам Долгорукий с союзниками. Потоптавшись какое-то время на месте, они вскоре разошлись. Святослав Ольгович, получив от Долгорукого всего 50 ратников, отправился оборонять свой удел, а сам суздальский князь пошел прибирать к рукам вятские леса.

В 1152 году волжские булгары, возможно по просьбе из Киева, а может и по собственной инициативе, внезапно ворвались в Суздальскую Землю и осадили Ярославль. Город держался уже из последних сил, изнемогая от голода и жажды, когда примчалась ростовская рать и отбросила врага. Суздальские князья немедленно занялись укреплением своих границ: был перенесен на новое место Переславль-Залесский, появилась новая крепость Юрьев-Польский, на Москве-реке был построен Звенигород, чуть позже возник Дмитров. В том же 1152 году в далекой Костроме вспыхнуло мощное восстание. Долгорукому пришлось срочно бросать все свои дела на юге и спешить к Волге. Мятеж он потопил в крови, а Кострому разграбил и сжег дотла. Почти одновременно с сожжением Костромы началось возведение крепостных стен в Москве. Москва стала городом, превратившись в форпост Суздаля на границе с сильным Смоленским Княжеством.

Глубокой зимой 1153 года киевские войска осадили Новгород-Северский. Уничтожить своего врага Изяслав уже не мог, но он еще мог его напугать. Святослав Ольгович, брошенный всеми своими союзниками, запросил мира, и выключился, наконец, из борьбы.

В феврале того же года русские войска впервые за последние два десятилетия отправились в дальний поход по половецким степям. Желая отомстить степнякам за их союз с Долгоруким, киевляне и черниговцы разгромили половцев в двух сражениях на берегах Орели и Самары, вызволили из половецкого плена множество россиян и собрали в брошенных вежах богатую добычу. Степняки решили ответить кровью на кровь и, объединив свои орды, вновь ворвались на Русь. На берегах Псла их встретил сын великого князя, Мстислав. После изрядной трепки степная конница была отброшена от русских рубежей.

Теперь Изяслав, не оглядываясь больше на степь и на суздальские леса, мог окончательно разобраться с неугомонным галицким князем. Сам Владимирко, правда, к этому времени уже умер, но его сын, Ярослав Осмомысл, был полной копией своего воинственного папаши. Он не только не захотел возвращать Киеву захваченные в ходе войны города, но и вовсе не пожелал вести с великим князем какие-либо переговоры. Битва на берегу Серета, показала, что Галич Киеву уже не по зубам. Поле боя осталось за киевлянами, но их потери были столь велики, что о продолжении похода не могло быть и речи. Сорвав свой гнев на пленных, которые были поголовно истреблены, Изяслав вернулся в Киев.

На Руси наступило тревожное затишье. Юрий Долгорукий с войсками топтался где-то возле Козельска, только нехватка в коннице удерживала его от активных действий. В 1153 году в далеком Новгороде начались проблемы у сына великого князя, Ярослава. Вечники согнали его со своего стола, а вместо него призвали Ростислава Смоленского. Ярославу пришлось пересаживаться на Волынь. В неподконтрольном Киеву Полоцке лишился власти зять Изяслава, Роговолд Борисович. Его место занял минский князь.

Изяслав Мстиславич не успел отомстить ни за зятя, ни за сына. В 1154 году он умер.

Опустевший киевский стол вновь стал причиной склок в огромном семействе Рюриковичей, окончательно запутавшемся в вопросе престолонаследия и в собственном генеалогическом древе. Сразу несколько князей предъявили свои права на великокняжеский трон. Между тем, в Киеве по-прежнему сидел Мономахов сын, Вячеслав Владимирович, формально считавшийся великим князем. Он был уже слишком стар для того, чтобы управлять страной, но сказать свое веское слово еще мог. Первым делом Вячеслав распорядился не пускать дальше городских ворот Изяслава Давыдовича Черниговского, которому даже не позволили присутствовать на похоронах. Одновременно в Новгород Великий помчались киевские послы, звать Ростислава Мстиславича Смоленского на место старшего брата.

Мстиславич прибыл в столицу как раз вовремя, ибо в 1155 году лояльный к проделкам своих племянников великий князь Вячеслав скончался, оставив Ростислава один на один с его врагами. В начале того же года покинул Киев и вновь перебрался на Волынь лучший друг почившего великого князя, митрополит Климент.