В Клайпеде

 Сентябрь 1954 года. Училище и Днепропетровск остались позади. Молодым лейтенантом в золотых погонах, бросив молодую жену в Днепропетровске ждать вестей, еду в  Прибалтийский округ. Именно так, в округ, точнее мы не знали, пока нам штаб округа не укажет.
Штаб Прибалтийского венного округа, находившийся в Риге, направил меня в зенитно-артиллерийский полк 3-й Гвардейской мотострелковой дивизии, стоявший в портовом городе Клайпеда. При немцах город назывался Мемель.
 В части меня приняли просто: сказали, что назначают командиром взвода разведки полка, сказали, что я завтра должен выйти на службу, но ничего не сказали, где мне жить или хотя бы ночевать. Правда, посоветовали поговорить с офицерами, точнее с молодыми лейтенантами и старлеями, которые где-то снимают углы. Они подскажут. Вот так.
А на следующий день было 7 ноября, т.е. праздник, и я не только явиться должен был в полк на службу, но и принять участие в прохождении полка церемониальным маршем по центральной улице Монтес.
Так вот не принял я участия в этом параде. И не по моей вине, а по вине литовских националистов, которые подорвали единственный мост через единственную же в городе речку Данга, да так, что полк оказался с одной стороны, а мое место    ночевки с другой.
Угол, т.е. койку снял я в доме, где еще наших нищих лейтенантов ютилось 6 человек. Но это были офицеры, прослужившие уже по нескольку лет в полку. Они были холостяки и имели не только койку у толстой старухи-хозяйки, но и пансион. Пансион – это завтрак, и всё. Вступил в пансион и я. Плата – 600 рублей в месяц. Первая получка случилась у меня 14 ноября и я узнал, что она равна 1028 рублей. Значит, оставалось еще 400 рублей, чтобы купить мыла и зубной пасты, а при возможности еще бы и пообедать и поужинать. Вот такой расклад.
Получка всегда была 14 числа месяца, и день этот назывался «день артиллерии». Он всегда отмечался скромным, но обязательным выпивоном в местном ресторане «Банга», что значит волна.   Но первую мою получку отмечали у старухи на дому и не по моей инициативе. То, что я, неопытный и не пьющий пацан,  напился до потери своего сознания – это бы не беда. Но я заказал на этот вечер разговор с молодой женой, еще месяц назад оставленной  мною в Днепропетровске. И я, без сознания будучи, не мог придти на почту. Бедная девушка, что она думала и что пережила, до 12 ночи ожидая на почтамте моего звонка! Бросил, сбежал, молчит!
На следующий день я сообразил, что натворил и послал телеграмму, чтобы скорее выезжала ко мне.
Жилья в городе было мало. Видимо, многое было разрушено в войну. Правда и руин уже не видно было, все за 9 лет было расчищено. Нового жилья практически не строилось. По крайней мере, я помню лишь один строящийся дом в три кирпичных этажа – один во всём городе .
Полк наш располагался в немецких казармах на улице Монтес, некогда хороших, а сейчас запущенных. Это были старые немецкие казармы.  Что они были когда-то хорошие, видно было по большим специальным   помещениям на каждом из трех этажей, предназначенным для принятия душа. Множество хромированных труб, сифонов, кранов – всё сияло и блестело никелем до сих пор, но всё было мертво, не использовалось. Не было горячей воды в советских казармах.
                ***
В 1954 году это был не очень большой портовый литовский город. После войны прошло 9 лет, следов разрушений не было, но бедность была большая.  В магазинах не было очень многого, что хотели бы люди купить для еды и для носки. Такие продукты, как колбасы, сыры, сливочное масло, мясо, макароны отсутствовали каждый раз, как только ты их хотел купить. Хлеб, правда, был. Не богатого выбора, но  был.
Молодые лейтенанты и более солидные старшие лейтенанты моего зенитного полка получали раз в месяц, в так называемый «день  артиллерии» 14 числа, получку, т.е. оклад жалования. Был он очень маленький, просто мизерный, прокормиться на него мог только один человек, но только если больше ни на что не тратил, разве что на зубную пасту, а еще дешевле зубной порошок в круглой белой коробочке. И не смотря на ничтожность (я, командир взвода, получал в месяц 1028 рублей)  этой «зарплаты», каждый раз 14 числа молодые лейтенанты полка, спаянные знакомством еще по училищам в Ленинграде и Днепропетровске, посещали ресторан  «Банга» и немного выпивали и скромно закусывали.
Служба моя в полку 3-й Гвардейской мотострелковой дивизии, стоявшей в городе Клайпеда, продолжалась три года, до ухода в Академию связи в Ленинграде. С ноября 1954 по июль 1957 года.
Из всей молодежи полка я был единственный женатый человек. Жена моя Клава, на которой я женился в Днепропетровске 3 октября 1954 года, приехала ко мне по моему вызову только в конце ноября или в начале декабря, уж не помню. (Прошло 60 лет). Жить мне было негде.
Клайпеда в 1954 году была не крупным,  еще в недалеком прошлом немецким городом Мемель. Послевоенных разрушений уже не было, но жилья было мало. На центральной площади стоял большой бетонный столб, на вершине его задорно задирала ствол  маленькая 45-миллиметровая противотанковая пушка. Больше достопримечательностей в городе почти не было, если не считать сиротливо стоявшую посреди тротуара на центральной улице Монтес мертвую бензоколонку, оставшуюся со времен немцев. Она напоминала о том, что когда-то в ней был бензин, а по улицам ездили легковые автомобили. Легковых машин на улицах Клайпеды  не было. Правда на втором этаже местного универмага продавались две машины: какая-то черная, небольшая, прямоугольных форм трофейная легковушка и советский  шикарный новый ЗИМ. Ценник большими черными цифрами на белой дощечке говорил, что   ЗИМ стоит 40 000 рублей. Цифра по тем временам для жителей Клайпеды была фантастическая. Все понимали это явление как наглую показуху: вот, видите, и у нас продаются машины.
Удалось снять угол у двух странных (пьющих) портовых женщин и жить с ними практически в одной комнате с молодой женой. Мы бы и пожили, если б тётки не оказались такими стервозными, завистливыми до чужого молодого счастья, хотя и сами были не старше сорока. За съем угла отдать  надо было треть моей мизерной зарплаты, то есть 300 рублей из моих 1028. Что такое угол? Это маленькая комнатка, или чулан, не отдельный от жилья твоих хозяев. Из удобств в то время был крохотный общий туалет и общий водопроводный кран. Один.