Ослиный тупик или Компот для упрямца

   В зоопарке маленького городка случился кризис. Его жемчужина — ослик по имени Гоша — объявил забастовку. Он не просто отказывался возить детей. Он ложился поперёк дорожки, когда мимо везли корм жирафу, демонстративно отворачивался от морковки и издавал такой душераздирающий, трагический рёв, что посетители пугались и шли смотреть на более психически стабильных сурикатов.

  Директор зоопарка, Пал Палыч, чьё лицо всегда было окрашено в цвет спелого баклажана от постоянного негодования, устроил разнос.

— Это саботаж! — гремел он, размахивая служебной запиской, как знаменем. — Он издевается! Уволить его в заслуженную пенсию! На шашлык!

  Зоопсихолог Валерия, чья жизнь состояла из поисков душевных ран у всех подряд, заламывала руки.

— Пал Палыч, он же не виноват! Он, наверное, в депрессии! Он криком о помощи кричит! Ему нужны сеансы релаксации! Мы должны его исцелить!

  А сам Гоша был, разумеется, страдальцем, погружённым в пучину вселенской тоски. Жертвой скуки, рутины и отсутствия  чего-то новенького. Его уши безвольно свисали, словно два печальных знамени капитуляции.

  Война длилась неделю. Детей не катали. Кассы опустели. Пал Палыч уже носился с идеей нарядить в ослиную шкуру сотрудника, а Валерия подумывала, не дать ли  Гоше антидепрессантов.

  И тут в дело вмешался новый сотрудник — пожилой рабочий по имени Степаныч, которого взяли для ремонта вольеров. Он посмотрел на эту суету, где «громила начальник» сражался с «сестрой милосердия» за душу «упыря-меланхолика», почесал затылок и спросил:

— А он у вас компот любит?

— К-компот?! — выдавил из себя Пал Палыч. — Вы с ума сошли? У него диета! Морковь! Овёс! Сено!

— Ну, я так и думал, — вздохнул Степаныч. — У самого дед ослов держал. Без компота они дуются. Это закон природы.

  Проигнорировав протесты Генерала от зоологии и восторженные возгласы Волшебницы-целительницы , Степаныч удалился. Через час он вернулся с с литровой миской, из которой парил соблазнительный пар и пахло сушёными яблоками и изюмом.

  Актёр трагедии Гоша, неподвижно лежавший в позе «умирающего лебедя», дёрнул ухом. Затем вторым. Он медленно поднял голову, обнюхал воздух и издал уже не трагический, а заинтересованный звук.

  Степаныч поставил кружку с остывающим компотом на безопасном расстоянии. Гоша поднялся, подошёл, осторожно тронул мордой тёплую эмаль и… начал пить. Сначала осторожно, потом с громким, довольным причмокиванием. Компот исчез с феноменальной скоростью.

  Вылакав последнюю каплю, Гоша помедлил секунду, а затем ткнулся мокрым носом в карман Степаныча, явно надеясь на добавку.

  — Всё, браток, — сказал рабочий, похлопывая его по шее. — Работать надо. Покатаешь ребятню — будет тебе вечером полная кружка. С вишней.

   И произошло чудо. Гоша, не говоря ни слова (если не считать довольного похрюкивания), побрёл к своей тележке и стал рядом, явно ожидая первых пассажиров.

  Воцарилась оглушительная тишина.

— Но… это же против всех правил! — прошептал Пал Палыч, у которого рухнула картина мира.

— Это прорыв в зоопсихологии! — прошептала Валерия, лихорадочно записывая: «Стимуляция… пищевой интерес… компот…»

— Это просто осёл, — развел руками Степаныч. — Ему скучно. А вы ему то казнить, то помиловать.

  С тех пор в зоопарке завелся новый ритуал. В 10 утра Гоша получал миску компота   «для настроения» и исправно работал до вечера. А в 18:00 его ждало небольшое ведро, да еще и с вишней — за честно выполненный труд.

  Пал Палыч перестал громить и карать и тайком от всех приносил Гоше иногда кусочек сахара-рафинада.

  Валерия написала диссертацию на тему «Коррекция девиантного поведения парнокопытных методом пищевой мотивации» и успокоилась.

  А Гоша? Гоша был счастлив. Он нашёл смысл своего ослиного существования. Он понял глубокую философскую истину: что если жизнь стала однообразной и скучной, то иногда достаточно просто громко потребовать компота. И желательно — с вишней.