03 05. Ночное происшествие

Подпись под фотографией сделана Томниковым А.Б.: Это мы уже деды, пришли с засады, (двое в свитерах, я без автомата, рядом Костя Берестов), а тут фотосессия, парень со связи за БЗ получил (медаль «За боевые заслуги» прим. В.Бернер).



       С наступления темноты мы пошли вперед и вверх всей ротой, всеми четырьмя взводами. Небо светило звёздами, мы поднимались к ним по корявому горному хребту, затем остановились на одном из небольших бугров на гребне. Зачем остановились, я не понял. Может Рогачев присматривал место для ночевки, может ещё чего-то задумал, но мы не рухнули, как положено валиться по команде «привал», стояли на ногах: Рогачев, в семи метрах от него я, за мной Вася, за ним Филя. Темнота в горах установилась плотная, издалека в нас прицелиться не получилось бы, поэтому Вася с Филей приблизились ко мне и образовали небольшую «толкучку». К нам торим подошел пацан моего призыва из Первого взвода, пулемётчик РПК, рядовой Абдулкадыров и сказал тихим голосом бесконечно уставшего человека:
- Пацаны, дайте воды. Мне флягу духи прострелили, когда я по склону от них убегал. Она на боку висела, в ней последняя вода была.
- Целая фляга у тебя есть? Не простреленная?
- Да.
- Давай сюда. - Наощупь в темноте мы втроём «скинулись» водой для Абдулкадырова, отдали ему почти полную флягу.
       В этот момент я услышал, как замполит что-то сказал Юзе. Какие именно слова он произнёс, я не разобрал, но фамилию «Римджюс» услышал очень отчетливо. Замполит находился метрах в двенадцати от меня, Юза стоял рядом с ним, но до меня чётко и понятно долетел ответ замполиту:
- Да пошел ты нАхуй!
       В этот момент Юзе в лицо прилетел кулак замполита:
 - Чпок!
       Плюха получилась громкая и смачная, замполит приложился от души, Юза аж отшагнул в сторону, качнулся, но не упал.
       Вот это прикол! Такого оборота событий я никак не ожидал, кажется наклёвывался факт неповиновения командиру в боевой обстановке. Офигеть. И что будет дальше? А дальше, на хребте за рекой Пьявушт, веером сыпанули трассирующие пули. Огонь открыли несколько стволов, я бы даже сказал, более десятка автоматов и пулемётов устроили неимоверную пальбу. Пули лупили в скалы, высекали фонтанами красные искры, несколько раз ухнули разрывы ручных гранат… Мы всё это видели и слышали через ущелье, на какое-то мгновенье я оцепенел, но меня вывела из этого состояния радиостанция, она захрипела истошным голосом:
- Спасите нас! Всех, всех убили! Нас осталось только восемь человек! – Наушник под моим погоном буквально визжал голосом очень напуганного человека.
- Товарищ старший лейтенант, - я быстро пошагал к Рогачеву. – Тут по рации боец орёт. Видимо, наши попали в засаду.
- Вижу я. Давай сюда станцию! – Рогачев шагнул ко мне.
       Бойцы Седьмой роты притихли все, у меня возникло ощущение, будто затих ветер, время повернуло вспять, реки пересохли и только сердце мерно толкалось в моей груди: тук-тук-тук. Наши попали в засаду, а мы ничего можем сделать! Если даже всё бросим и побежим без вещмешков к ним на помощь, то помощи не будет. Во-первых, мы туда поднимемся только к утру, а во-вторых нам придётся двигаться со дна ущелья, духи окажутся сверху и не дадут нам подняться.
 - «Дрозд», доложи, что у тебя, – рация на моём боку снова заговорила человеческим голосом.
       В этот момент я протягивал тангенту Рогачеву. Рация заговорила, мы застыли с ним вдвоём, будто боялись спугнуть голос. Тишина вокруг нас установилась такая, что эту рацию, наверное, слушали все бойцы Седьмой роты.
 - «Урал», «Дрозд» боеспособен, веду бой. – через радиоэфир доложил «Дрозд» другим голосом, не тем, который кричал вначале. Никакой паники в докладе не было слышно, человек говорил, и я сразу чувствовал - наши в городе, они рулят и всё у них под контролем.
 – В головном взводе девять «ноль двадцатьпервых». Группа бородатых обходит нас с севера. Дайте огонь по высоте и по обратным скатам хребта.
Очень быстро, почти сразу, по хребту ударили крупнокалиберные осколочно-фугасные снаряды. Стрельба из автоматов ещё продолжалась, но уже не было прежнего ожесточения, судя по звукам, кто-то спокойно и расчетливо снимал кого-то с довольствия.
       В тот вечер я для себя сделал вывод о том, как должен звучать в радиоэфире голос военного человека.
Через ущелье Пьявушт я не мог видеть событий, происходивших на соседнем хребте, мне были видны лишь вспышки выстрелов, трассы пуль и искры, выбитые из скал и ещё были слышны звуки боя и переговоры по радиосвязи. Вроде бы я очевидец событий, но не могу сообщить никаких подробностей, ибо находился далеко. Прямым участником боя является Михаил Александрович Киселёв. В 1986 году, сразу после выхода в запас и возвращения домой, он подробно описал события 13.09.1984 года в рассказе «Чимольварда».
http://artofwar.ru/k/kiselew_m_a/text_0010.shtml
http://proza.ru/avtor/mihakis

       Следующий прямой участник событий - боец саперной роты рядовой Томников Александр Борисович. Он изложил ход операции в рассказе, сделанным под видеозапись, приведу его воспоминания в текстовом формате:
 - Бешеная пальба в районе Чимальварды поднялась вечером 13.09.1984 года во время боевой операции на правом хребте ущелья Пьявушт. Это был для меня первый выход в горы. Всё началось утром того же дня, нас привезли к началу подъёма на броне, она встала на дороге, мы спрыгнули и погнали в гору. Нас, саперов, было три человека, с Пятой ротой мы пошли. Она была правофланговая, пёрла первой. Со мной шел земляк, Саня Гидия, с Фроловского района.
       Третьим с нами шел Урманов Мамасидик – это его полное имя. Конечно полным именем его никто не называл потому что выговорить не мог, Сидиком его называли. Он вообще на тот момент по-русски не разговаривал, да и после не особо-то болтал. Мы втроём повели эту роту, из специального снаряженья у нас были щуп, глаза и «сапёрская чуйка». В нашем подразделенье имелись магнитные миноискатели, но мы перестали брать их с собой в горы. Практика показала всю неэффективность их в данных условиях, они звенели практически не переставая, все горы за годы войны оказались засеяны железом, плюс руды, наверно, какие-то залегали. С таким миноискателем сапёрам приходилось приседать через каждый метр и копаться в грунте, далеко таким макаром рота не уйдёт, поэтому от них отказались. Имелись на вооруженье сапёрных подразделений и стальные шлемы с прозрачным "забралом" из оргстекла, я видел в Термезе на полигоне, возможно и в Баграме на складах они были, но если честно, то защита тоже так себе, чуть крупнее камень или осколок и травмируешся осколками от этого щитка, поэтому мы их не использовали.
На марше мы по очереди менялись, один шел впереди, прокладывал путь саперным щупом, двое за ним более-менее отдыхали, насколько можно «отдохнуть» на подъёме. Подъём был такой, ступенями, уступами, сначала круто, а потом площадка более-менее ровная, а потом весь хребет поворачивал в сторону Анавы. Мы уже хорошо залезли на него, вышли на прямую площадку, на горе Карила 3053.
       Санёк Гидия шел первым, у него под щупом сработало две ПМНки на ДШ (две противопехотные мины нажимные, соединенные детонирующим шнуром), они стояли на подъём, а вниз, вдоль тропы, была зарыта целая гирлянда из двадцати мин ПОМЗ на детшнуре. Там целая рота стояла возле этих мин. Расчет у душманов был такой, что подразделенье зайдет на тропу, сапёры нажмут на одну из двух ПМН и сзади, за ними, подорвется целая рота. Замысел был такой, я не знаю причину почему не взорвалась вся «гирлянда», думаю, мы перебили её щупом, скорее всего, и поэтому дальше взрыв не пошел. Долбанули только эти две ПМНки, они примерно в метре стояли друг от друга на ДШ. И ещё нам повезло, что Гидия ткнул ближнюю к себе, если бы мы стояли, а он ткнул дальнюю, то были бы потери ещё, ноги бы поотрывало нафиг.
       ПОМЗы мы вытащили на следующий день, возвращались той же тропой и увидели желтый шнур ДШ торчал из воронки от ПМН. Мы пошли по нему и выкопали ровно двадцать мин. Все они были залиты тротилом каким-то желтовато-серым. Мы обычно ПОМЗ ставили на буровую шашку, там всего 75 грамм тротила, а тут откопали полностью залитые тротилом, только место оставлено для колышка и детшнур входил в каждую мину и выходил из неё. Мы не разбирали их, я не знаю, были внутри установлены детонаторы или нет, мы забрали их с собой с горы и потом уничтожили.   
13 сентября 1984 года, на горе Карила, Санёк Гидия щупом вызвал сработку мины ПМН, ему сильно посекло лицо мелкими камнями и глаза ему заволокло прямо белой плёнкой. Его комиссовать должны были по зрению, но он сбежал из Кабула, приехал в роту, меня только по голосу узнал, уже вечерело, а он в плохом освещении вообще ничего не видел, по стеночке ходил. Его определили на МАФС (машина автономного водоснабжения полка) и там он через месяц погиб, ему осколок в голову попал во время миномётного обстрела.
       Он был настроен геройски, родом выходил из казаков, и физически, и морально был готов выполнять любые задачи, а ранение это выбило его из колеи, зрение очень сильно пострадало, если 20-30 процентов оставалось, то это хорошо. Он говорил мне: – «Как только хоть немного стемнеет, я ничего не вижу, но как же я поеду обратно, только прибыл, ничего не успел».
       На Кариле Санёк меня прикрыл от подрыва, я близко от него находился, но мне только булыжником по ноге стебануло и ещё камнями немного, так что я отлетел. Мы не дошли метров триста до засады, на которую напоролся дозор, остановились, пока отходили (приходили в себя), пока Саню кололи, пока вертушка села, забирала его. По-моему, ещё кого-то цепануло, ребят из пехоты, Саню грузили не одного.
После подрыва мы прошли немного вперёд до места, где хребет поворачивал на Анаву. До поворота не дошли, там оказался участок более-менее прямой, на нём мы сели. Тут были СПСы, я не знаю чьи: то ли с войны, то ли пост, я их протыкивал (щупом). Наши командиры решили, что посылать вперёд двух оставшихся контуженых сапёров плохая идея, и выдвинули вперёд относительно свежую Шестую роту, а Пятая заняла СПСы недалеко от подрыва, оно осталась у нас сзади, его прошла Шестая рота, обогнала нас и пошла вперёд и вверх. Не знаю, почему никто не увидел, там мины остались несработавшие, соединенные детонирующим шнуром.
       Часов в пятнадцать, наверное, или в шестнадцать, в общем, незадолго до начала вечера, Шестая рота забралась метров на триста по высоте, дозор вышел на относительно прямой участок и сразу попал под огонь противника. Основная часть Шестой роты ещё оставалась на круче, высунуться им уже не дали, в это же время накрыли огнём сверху Пятую роту в СПСах, чтобы не дёрнулись на помощь дозору. До темноты к ним пробиться никто не смог, в головном дозоре погибли все.
С того места, где душманы положили ребят, по нам открыли огонь, на этом повороте от вершины хребта, вот с этого бугра. Нам головы поднять не давали, когда начали обстреливать ребят, мы у душманов оказались как на ладони. Вот тут положили дозор и с этого места вели огонь по ровной части и там погиб капитан Иванов.
       С дозором были сапёры, один с моего призыва по фамилии Дускаев и два человека были МАФС- исты, из взвода МАФС, они никакие не сапёры, они спецы по фильтрованию воды на автономной фильтровальной станции. Зачем их попёрли в горы – понятия не имею, видимо просто не хватало людей, не удивительно, что они не обратили внимания на детонирующий шнур в воронке, у них просто не было необходимой подготовки. Один из них был старослужащий, фамилии их Бабчик и Брасло. Зачем по три сапёра придали ротам, тоже непонятно, обычно ходили по двое. А в этот раз пошли трое и погибли вместе с дозором, там убили всех, кто был, даже раненых не осталось.
       Мы поднялись туда только с наступлением темноты, обстрел уже был не такой плотный, я, когда залез наверх, видел Дускаева, у него нога практически оторвана была. То ли его крупным калибром, то ли гранатой, потому что, когда я лежал при обстреле в СПСе, рядом со мной находилась рация и командир Пятой роты, я много чего слышал, что там ребята кричали, и были такие слова «забрасывают гранатами», их просто там положили обстрелом и закидали гранатами. Когда я туда поднялся, картина была ужасная. Погибших уже собрали, положили в ряд, и наш командир взвода, лейтенант Головенькин, там сидел рядом с убитыми ребятами и плакал.

13 сентября 1984 г

1. Капитан Иванов Евгений Васильевич 28.02.1950   к2мб 03.84   Ворошиловград   
2. Брасло Николай Леонидович 22.12.1964   сап иср 08.84   Кировоградская обл   
3. Бабчик Андрей Борисович 20.09.1963.с-т   ко иср 04.83   Московская обл   погиб
4. Дускаев Рузалит Кадимович 17.10.1964   сап иср 08.84   Пермская обл   погиб
5. Золочевский Алексей Владимирович 26.06.65   стр6мср 12.83   Харьков   
6. Коровитов Павел Олегович 10.12.1964   стр6мср 02.84   Одесса   
7. Омаров Калабек Жуманович 22.12.1964   стр6мср 03.84   Семипалатинская   
8. Покровский Владимир Иванович 22.01.1965   снп6мср 02.84   Чеч-Ингуш АССР   
9. Рабаданов Магомед Исрунгаджиевич 02.01.63   ко6мср 12.83   Дагест АССР   
10. Прапорщик Костюк Петр Иванович 19.04.1959   кгпв6мср 07.83   Черниговская
11. Ердяков Александр Анатольевич 06.07.1965   гр6мср 02.84   Архангельск   

Мне непонятно как среди погибших оказались два гранатометчика, завершающих список. Командир гранатометно-пулеметного взвода Шестой роты, прапорщик, это друг Хайретдинова. Гакил Исхакович рассказывал про него: - «…на той стороне Панджшера, где Чимальварда, убили этого Петю. Не дожил он до отпуска.» Кто направил в головной дозор командира ГПВ и зачем? Он должен был двигаться со своим взводом в конце или в середине ротной колонны, зачем его направили вперёд? Видимо, Шестая рота снова попала в немилость к Судьбине Военной, другого объяснения я найти не могу.