Хроники странствующего замка. Охота

Матёрый тур прервал поедание сочной травы на опушке дубовой чащи, где  сделанными переписчиком скриптория чернильными кляксами цвели колокольцы барвинков,просились погадать на " любит -не любит" подружки ромашки, мерцала разноцветьем трепетных крыл присевшая на венчик бабочка. Пчела трудяга ,выдавая близость улья, высасывала нектар из розовых шариков клевера.Бык поднял голову, настораживая уловившие топот конских копыт чуткие уши.Хлестнул себя по боку кистью хвоста,отгоняя надоедливого овода.В его вытаращенном глазу отразился учуявший близкую добычу ворон. Огромные рога зубра были подобны трубам герольдов, сзывающих на рыцарский турнир или битву. Кого было бояться этому гиганту в пуще? Он мог поднять на рога громилу медведя, затоптать насмерть коварную рысь, одним ударом копыта прикончить беспощадного волка!Поэтому зверь не торопился прерывать свою трапезу , прятаться в чащу,  где его станут донимать комары кровопийцы.Рогач медлил наслаждаясь жвачкой.Ему было невдомёк что его могучему сердцу осталось биться совсем недолго.


Топот копыт приближался. Спугнутая заливистым собачьим лаем с ветки вспорхнула птаха,которую не пугали привычные удары топора.  Эту барабанную дробь услышал и лесоруб Витуас, на соседней поляне. Он вонзил лезвие очень похожего на боевой чекан колуна в дубовую чурку и увидел,как пронеслись мимо, обдав его пылью и запахом конского пота,три отнюдь не по боевому одетых всадника с арбалетами наизготовку , как пролетели они ,крылатясь белыми плащами,в разноцветных бархатных беретах, украшенных -один пером сокола, другой -павлина, третий-орла.  То были рыцари ордена меченосцев  Титмар, Гуннар и Иоганн. Путаясь под ногами  коней,лая и повизгивая, наперегонки с ними рвалась обрести поживу свора поджарых борзых.

 Самого юного из всадников -Титмара Кёльнского  под  коротким небесного цвета плащом била по спине лютня на переброшенном через плечо золочёном шнуре. Во время пиршественных застолий ,вечерами в замковом саду и на ярмарочной площади, бывало, в числе других  миннезингеров,поэтов -слагателей баллад и голосистых шпилеров извлекал он из лютни чарующие прекрасных  дам звуки, заставлял туманится очи воспоминаниями о славных походах ещё не оттерших во время обозных омовений грубыми губками загар палестинского солнца темнолицых ветеранов.На другом пересекающим грудь накрест с первым шнуре крепился, сверкая на солнце, столь необходимый на охоте бронзовый сигнальный рог.На юноше были обтягивающие, наполовину  синие, наполовину красные рейтузы , шитая серебряной нитью ярко зеленая куртка с наплечными воланами, в прорезях которых алел китайский шёлк. Упирающиеся в стремена ступни щеголя были обуты в длинноносые патены из искусно выделанной кожи.И если бы юноша спешился, он продемонстрировал бы изрядной величины гульфик на привязанных к украшенному  ковкой в зверином стиле поясу, к которому на левом боку жались ножны меча с вычурной рукоятью в виде головы змеи и золоченой гардой.Когда эта змея выскакивала  из сваей "норы", выхваченная по- женски изящной, но искусной во владении клинком, крепкой рукой музыканта, на боку меча сверкала бороздка и мелькал девиз "Берегись смертоносного жала" на латыни. Пока что это жало вонзалось лишь в имитирующие головы сарацинов в чалмах арбузы на базаре, рубило ивовые прутья , из каких крестьяне плетут корзины да сносило головы курам, гусям и уткам во время фуражировок в деревнях жмудинов, куда троица совершала регулярные набеги.
 Головой змеи(геральдического знака принимавших участие в первых крестовых походах пращуров Тристана) был украшен и шлем недавно прошедшего обряд посвящения рыцаря-неофита, но теперь этот "ночной горшок" , как звали сей атрибут рыцарского доспеха насмешливые замковые дамы,  ждал своего часа в оружейной.

Двое других идальго были чуть менее нарядны, но зато могли похвастаться богатой сбруей коней. У одного уздечка представляла собою трофей осады Иерусалима,она была снята ветераном  последнего крестового похода Гуннаром из Майсена с арабского скакуна одного из верных последователей Салах ат -Дина  и сверкала полудрагоценными камнями.Такой уздечки не носила даже ядреная белая кобыла самого кюрфюрста Саксонского, в чьих землях бороздил шпилями небо венчающий гору каменной короной неприступных стен и зубчатых башен фамильный замок Гуннара Майсенского.

 У третьего, обоженного южным солнцем рыцаря - достопримечательность сбруи являли серебряные стремена и раззолоченное седло  из разграбленной конюшни  константинопольского базилевса.Иоганн из Лейпцига  восседал в том седле последнего византийского императора, словно на троне. Сколь непохожи были всадники одеянием и сбруей лошадей, столь же разными были их лица и причёски.Юноша и всей внешностью, и прической словно бы сошел с гобелена на стене замка, где в обществе бледноланитных дев и пасущегося в сторонке Единорога, он декламировал только что сочиненный сонет. Лицо его излучало воодушевление, рука как бы подобием взмаха крыла была отброшена на сторону в декламационном жесте,светлые волосы ерошил шаловливый ветерок, брови-стрелки изображали букву V, то есть Викторию, идеальной прямизны нос с изящным вырезом ноздрей, сияющие глаза цвета цветущего льна.Вот его портрет для открывающегося медальона в декольте прелестницы. Можно было не сомневаться, что , как только взойдет луна и в кроне яблони под стрельчатым окном засвистает чаровник соловей, юный идальго взберется по свисающим с балкона плетям плюща, чтобы оказаться в девичьей светёлке одной из дев, а то и двух сразу.

 Лицо другого всадника -смуглое и непроницаемое,пересекал давно зарубцевавшийся шрам, полученный им в осадном бою от удара кривой селькупской саблей, когда задыхавшийся в доспехе паладин поднял забрало, чтобы глотнуть воздуха ,но этот шрам не уродовал, а скорее даже придавал  его обладателю обаяние свирепого своеобразия. Темные волосы, подковообразные усы, "орлиный" нос,металлический блеск сбежавшихся к переносице глаз в глубоких впадинах под тронутыми сединой бровями властелина ночи филина довершали его портрет.Обрамленный золоченым багетом шедевр живописца в полный рост демонстрировал свою стать  со стены каминного зала фамильного замка.Сияющие доспехи. Занесенный для удара крестообразный меч. Шлем с поднятым клювоподобным забралом венчал хищный коготь-атрибут фамильного герба, на котом в середине щита распластал крылья и растопырил когти черный орел на желтом поле.
 
Третий рыцарь ещё недавно глумливо восседавший на троне разгромленного дворца базилевса, мог бы вместо берета, нахлобучить на голову корону византийского императора и вполне бы сошёл внешностью за одного из бесконечной череды властителей мира, сбрасываемых с тяжелого золотого "стульчака",как говорили рыцари меж собою,  ерничая, гибнувших во время усобиц и дворцовых заговоров. Трон с оскаленными львиными мордами на подлокотниках ни у кого уже на вызывал священного трепета. Скалящиеся пасти, казалось, сонно зевали, их уши , выгладывающие из грив были трусливо прижаты, как у побитой собаки, миролюбиво виляющей хвостом.И чем Иоганн не вышел статью, чтобы быть коронованным  на трон Тевтонии, Ливонии, мятежной Жмуди или даже и всея Литвы, Польши и Руси? Ясный, изморозно-голубой взор норманна, белокурая волна волос, чуть вздернутый, вполне соответствующий славяно-германскому образцу, нос,выступающие  скулы и округлый подбородок, обрамлённые рыжевато-русой бородой, кажется, вполне предоставляли ему такой шанс. 

Почуявшие добычу псы, обгоняя лошадей рванулись вперёд.А як все еще надеясь на несокрушимость своих рогов, втягивая ноздрями наполняемый чуждыми запахами воздух и роняя с влажной губы слюну, выжидал. Ему бы ломануться в чащу, продираясь сквозь подрост молодых дубков и ольхи! Но, увы.Рогач был тугодумом...


И вот уже что-то шумное, пестрое, наглое накатывало на привыкшего к тишине тура.Наряженные не по боевому, рыцари выглядели совсем не так, как в поражающих сердца прекрасных дам сверкающих доспехах. И походили на экзотических птиц. Они выехали поохотиться. А это времяпрепровождение было для них в отличие от ратного труда забавой и баловством.
 
Это дикий, предпочитающий не стадную тесноту, а гордое одиночество бык не ведал, что такое игрища да турниры ради развлечения. Его интересовала сытная трава,  незыблемость территории и запах самки во время гона.
   
 Отирая тыльной стороной ладони пот со лба, Витуас сплюнул, провожая взглядом образованное копытами резвых скакунов пыльное облако.
- Расфуфырены , как индюки или петухи пестрохвастые!Бабы так не наряжаются!

 Сам-то Витуас был одет -обут проще некуда. Рубаха из льняного холста подпоясанная веревчатым пояском. Штаны из такой же грубой ткани. На ногах лапти, плетеные  из липового лыка.Льняного цвета волосы были охвачены по лбу и вискам тонким кожаным ремешком. Голубые глаза, сурово сжатые ухмыльчивые губы, орлиный нос. Словом -жмудянин.

 Тур склонил голову,чтобы сокрушить рогами  потревоживщих его охальников,но сделать этого не успел. Всадники прицепились, зазвенели тетивы на арбалетах - и три острых как жала оводов болта, просвистев оперением вонзились в холку лесного гиганта.Тур взревел как бы закричав "Ах, вы так,ну так получайте же!" Пробившие шкуру болты не нанесли животному большого урона, а боль только разьярила его. Каркая слетались и рассаживались на ветвях иссохшего дуба вороны. Почуяв запах крови коршун нарезал круг,прицеливаясь.Волчица подала голос вынырнув из норы со щенками- высосанные соски болтались на брюхе изгрызенными ненасытными волчатами флажками -висюльками.
 
 И как раз в тот момент когда тур, сопровождая охотников налитыми кровью  буркалами и нацеливаясь, намеревался поднять на рога первого подвернувшегося в этом заигрывающем кружении всадника, в его бок вонзилось жало меча со змеиной рукоятью. Второй и третий удары настигли быка не сразу, ведь это была игра. И игроки желали растянуть удовольствие. Просто зарезать зубра, как на скотобойне- не представляло для них интереса. От второго удара у быка помутнело в глазах , но он ещё видел, как снижается , чтобы сеть на ветку дуба коршун. Третий удар пронзил бешено гоняющее кровь сердце. Хозяин пущи выронил из пасти ослюнявленную жвачку, грозно рыкнул, лягнул кого-то невидимого, недосягаемого, подпрыгнул и рухнул на заливаемые хлещущим из ран алым потоком белые ромашки.Пугливо металась над поляной павлинокрылая бабочка. Даже собаки прервали свой заливистый лай, вцепившиь в мохнатыые "штаны" еще подрагивающих, но теперь безопасных  мохнатых задних ног зверя. В наступившей тишине слышно было, как зудят не желающие покидать медоносных клеверов пчёлы. 

 Титмар поднес к губам бронзовый рог и лес огласился призывным сигналом. Юноша звал на подмогу кнехтов. Это был тот же самый сигнал, что использовался меченосцами для вызова подкрепления на поле боя.Но теперь нужно было не подоспеть для удержания позиции, не вывести раненых или убитых, а доставить на кухню замка убитого яка.
 Поплевав на ладони, Витуас вновь взялся за топорище, чтобы продолжить заготовку дров. Взмахнув топором, он услышал, как по дороге продребезжала запряженная в каурого ломовика телега. На ней , свесив ноги на разные стороны, сидели пехотинцы орденского войска.Один из них охлестывал коня по крупу вожжами. Но тот не особо торопился.

 Отрывок из новой повести "Хроники старого замка"