Глава 16. Язык до Киева доведёт

               - Язык до Киева доведёт! - Марку посмотрел на свою команду, с которой ему выпало идти до бывшей столицы бывшей Украины.
- Какой язык? - Ёсидо с удивлением посмотрел на стоявшего на кочке Шакалёнка. Если бы он увидел этого человека пару лет назад, то сказал бы, что этого бездомного необходимо поместить в приют. Рваная, местами прожжённая одежда в разводах грязи, многодневная щетина, давно не мытые волосы. Вот только глаза. Их взгляд был пристальным и жестким. Поэтому Ёсидо пожалел, что решил подшутить над старой русской поговоркой.
«А впрочем – все мы сейчас не лучше выглядим» - подумал он, - «Самые настоящие джёхацу. А точнее – бурайкан».
       Марку тут же вскинулся:
- Предлагаешь взять языка? Хм... Это дельная мысль. Желательно кого-нибудь из охраны. Они больше знают. Может даже офицера. Решено. Вот тебе это и поручим.
- Мне? Но я же не умею!!! Я... Я... Охраны чего? Кого?
- Тогда зачем предлагаешь? Инициатива всегда имеет инициатора, ты разве не знал? – ухмыльнулся Марку.
       Йоко и недавно к ним присоединившийся Жан с трудом сдерживали смех. И не сдержали. Уж слишком Ёсидо выглядел испуганным. Йоко захохотала первой, а потом и все они долго смеялись. Напряжение последних дней схлынуло. Даже голова у Марку перестала болеть.
- Ладно. Пошли вон в ту рощицу, там будет привал.
        Вскоре на небольшом, бездымном костерке уже висел помятый котелок, распространяя запах каши с тушёнкой. Крупа нашлась в рюкзачке Жана, а банку тушёнки Йоко удалось стянуть в сельской лавочке. Солнце пробивалось сквозь листву и падало на траву причудливыми бликами. Жан помешивал варево, стараясь, чтобы оно не подгорело. Марку рассеянно перекладывал в торбе пожитки, когда вдруг прибежала Йоко с округлившимися глазами. Запыхавшись, она громко прошептала:
- Там!!! Это! Они...
- Кто они и что делают?
- Идут...
         Махнув на неё рукой, чтобы никуда не уходила, Марку устремился к опушке рощицы. Аккуратно раздвинул ветки кустарника и увидел уже знакомую картину. По дороге уныло брела колонна рабов, окружённая наёмниками. Шли молча, стараясь не отставать друг от друга. Женщины, дети. Изредка мелькали и бородатые лица мужчин. На лицах полная безысходность и усталость. Опустившийся рядом Жан тихо спросил:
- Рабы?
- Да.
- А откуда?
- Скорее всего - из Киева. Что-то мне часто стали попадаться такие конвои.            Совсем поляки оборзели.
- В смысле поляки? Почему они здесь?
- Хотел бы я знать. Хотя наёмники есть наёмники. Они лишь охрана. А вот кто всё это организовал, надо выяснить.
         Вскоре колонна скрылась за поворотом. Марку с Жаном вернулись к костру.
- В Польше мне часто приходилось видеть людей, работавших на полях. Их пригнали отсюда? – спросил Жан.
- Не исключено. Их гнали в том направлении, откуда я пришёл. В сторону территории, которую Гориясный контролирует.
- А это кто? – спросил Жан.
- Современный батька Махно. Тип крайне неприятный. На его территории есть несколько лагерей, где пригнанных рабов сортируют и определяют, кого куда. Кого-то отправляют дальше в Европу, через Черновицкий коридор, а кого-то оставляют у Гориясного – работать на полях и на фермах.
          То, что Марку удалось бежать – иначе, как чудом назвать было нельзя. Слишком уж сильно он ухитрился наследить. Да ещё и этот журналист, как там его, - Карл ибн Мухаммад… Кто ж знал, что этот одержимый отправится прямиком в логово Гориясного?! Марку не знал, чего именно наговорил горе-журналист костоломам Гориясного на допросе, но не сомневался, что те выпотрошили из него всё, что только можно. К тому же людям пана атамана стало известно о побеге заключённых из «Бригидок» в Ленинско-Сталинске. И не только потому, что проговорился этот дурачок Степанко. У людей Гориясного на него собралось неплохое досье. Неполное, конечно, но вполне хватало, чтобы отправить Шакалёнка на тот свет. Так что то, что он был жив, было настоящей удачей.
       До Киева оставалось километров двадцать, и Марку напряжённо размышлял. С одной стороны – Киев - крупный город, транспортный узел и перевалочный пункт, через который проходят несколько крупных трасс. Но надо ли туда соваться? Нет, у него, конечно, есть пара адресов в городе, куда можно прийти и обратиться за помощью, но вот действующие ли это адреса, или явки давно провалены?

        Знаменитая Лиговка, 1913-й. Улица жила своим шумным, суетливым бытом. Лязгали трамваи, проносились извозчики, поднимая пыль. У знаме-нитого трактира «Яма» вечно толпился разномастный народ: извозчики, мастеровые, жуликоватые типы в засаленных пиджаках. Из открытых окон дешёвых квартир доходных домов доносились крики детей и запах еды. У подворотен торговали с лотков горячими пирожками. Возле ворот, похаживая, курили «фармазоны» — местные агитаторы, чьи речи тонули в общем гаме. Воздух был густ от сложносоставной вони конского навоза, махорки и свежей выпечки. Разобраться во всем этом хитросплетении быта Марку было очень трудно. Но в своём сне он упорно искал того человека, которого избивали в подворотне. Почему-то ему казалось, что это очень важно. Но как его найти?
Пришлось тревожить жителей ГОПа. И после весьма активных поисков он даже нашёл тех троих, избивавших "офицеришку" великовозрастных детин. Но учинённый Марку допрос с пристрастием результатов не дал. Размазывая по расквашенным рожам кровь, сопли и слёзы хулиганы клялись и божились, что не знают, куда девался тот человек. И Марку весьма неохотно оставил их в покое.
Что ж ! Поищем в других местах! Поиски грозили, однако же, затянуться. Лишь в одном из небольших питейных заведений половой вспомнил, что видел избитого бывшего офицера и с ним какого-то лощеного "фраера". Они выпили  смородиновой наливки и шептались за столиком в углу. Но, как только зашел городовой промочить горло, они ушли. Естественно, половой не смотрел, в какую сторону. Марку, сопоставив место драки и расположение трактирчика, предположил, что как ни странно, искать их надо в центральных районах столицы.
- Что ж... Будем искать... - прошептал сам себе Марку.

        Центр Петербурга в 1913-м дышал имперским величием. Строгий ритм дворцовых фасадов, сияние витрин элегантных магазинов и запах дорогих сигар. По  вымощенному деревянными торцами Невскому бесшумно катили автомобили и  роскошные экипажи. Дамы в шелках и офицеры в парадных мундирах выходили из кондитерской Вольфа и Беранже. В воздухе витали звуки вальса из открытых окон Аничкова дворца. Всё говорило о порядке, роскоши и незыблемости устоев. Здесь, в блеске фонарей и отражениях в граните каналов, была одна столица. А там, на окраине, была другая. И вскоре этой столице предстоит пе-режить много потрясений. Марку это знал. И не понимал, почему ему уже неоднократно снится именно этот год.

                *   *   *
     Воздух в кабинете Председателя всегда был свеж и прохладен. Вентиляция работала отменно. Тяжёлый,  густой аромат старого виски, смешанный с  запахом дорогих сигар, как ни странно, никогда не мешал присутствующим.     Сегодняшний день был особенным. Председатель Смит вёл переговоры, которые не должны были попасть ни в СМИ, ни в корпоративные записи, никуда. Особенно на электронные носители! Переговоры велись в формате видеосвязи, потому что человек, с которым Председатель разговаривал, находился за пределами Земли. Канал связи, по которому велись переговоры, был абсолютно надёжным и защищённым от какого-либо прослушивания и взлома. Но всё же стоило перестраховаться. Председатель ещё раз лично перепроверил подключение. Всё было в порядке, и он нажал кнопку вызова. Экран вспыхнул. Напротив Председателя на большом экране появилось лицо человека, известного как "Босс". Именно так он себя называл. Как ни искала служба корпоративной безопасности его имя и биографию – выяснить ничего не удалось. Но, тем не менее, именно он был лидером космитов – тех, кого когда-то человечество сочло балластом, отбросами, негодными даже для упоминания. Они ухитрились угнать где-то космический корабль, на котором покинули Землю и с тех пор болтались где-то в космосе. И за ними постоянно велась охота всеми военно-космическими силами Земли. Глядя на Босса, Председатель подумал, что тот состарился сразу после своего рождения, минуя все остальные возрасты. Перед ним сидел худенький сморщенный плюгавый мужичонка с огромной лысиной.  Его сморщенное лицо постоянно выражало недовольство, которое он и не стремился скрывать. Его одежда являла собой – причудливую смесь утилизированного технохлама и элементов старой земной военной формы. Его голос постоянно менял тембр от баса до хриплого фальцета. Председателю подумалось, что этот тип был воплощённым упрёком человечеству. Понять, сколько ему лет, было невозможно. За его спиной на стене виднелся портрет человека в кепке, с аккуратной бородкой и лукаво прищуренными глазами.
- Итак, «Председатель», - он произнес его звание с ядовитой насмешкой. – Вы строите свой райский сад, чтобы сбежать из ада, который сами и создали. И Вы хотите, чтобы мы, обитатели этого ада, вам помогали? Интересный парадокс.
      Председатель не отреагировал на провокацию. Он медленно вращал в руках тяжёлый хрустальный бокал, поглядывая в окно, за которым солнце золотило облака. Пауза грозила затянуться, но Председатель всё же нарушил молчание.
- Итак, "Босс". Мы с Вами здесь не для обмена любезностями, как вы пони-маете. Мне, как руководителю Корпорации, интересен вариант нашего плодотворного сотрудничества. Ведь у вас есть потребность в ресурсах, которыми я могу позволить себе поделиться. Важен результат. И вам придётся кое-чем пожертвовать ради этого.
- Жертвы приемлемы. – холодно парировал Босс. – Это война. Война, которую вы начали, когда объявили нас «нежелательным элементом». Мы не просим милостыни. Мы предъявляем счёт. Земля нам очень много задолжала!!!
- И рассчитываете получить оплату без выполнения работы? Хм. Вы, наверное, чего-то не понимаете. Мы компенсируем себе все потери в случае, если не договоримся. А вы тратите свои ограниченные ресурсы, кидаясь на руку дающего, себя же и обрекая. Это не стратегия. Это суицид.
         Босс усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонь фанатичной убеждённости.
- Вы мыслите категориями ресурсов и процентов. Мы же мыслим категориями принципов. Каждая наша победа – это сигнал. Земля не всесильна. У неё есть уязвимое место. Это бьёт по вашему самому ценному активу – по воле тех, кто ещё верит в вашу «сказку».
        Председатель отпил немного из бокала, давая словам Босса повиснуть в воздухе.
- Ваша месть бесплодна. Вы можете оттянуть наш старт колонизации Марса на год, на два. Может, даже на пять. Но она состоится. А вы останетесь всё в том же положении, на разрушающемся старом космическом корабле, чтобы умереть вместе с ним, удовлетворив своё чувств мести. И в угоду «принципам».
       Впервые Босс пошевелился, его маска равнодушия дрогнула. В воздухе повисли слова, сказанные высоким, хриплым фальцетом:
- Так что же вы предлагаете? Капитуляцию? Это неприемлемо!!!
- Я предлагаю эволюцию! – голос Председателя стал тише, но весомее. – Вы мстите за то, что вас исключили из будущего. Я предлагаю вам место в нём.
         Босс замер, всматриваясь в  Председателя с немым недоверием.
- Ваши люди, – продолжал Председатель, – выживали в условиях, где любой наш инженер сошёл бы с ума за неделю. Вы прирождённые механики, специалисты по ресайклингу, вы понимаете космическую технику на интуитивном уровне. Не как теорию, а как вопрос жизни и смерти. Этот навык бесценен.
- Вы хотите… нанять нас? – Босс фыркнул, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
- Ну не так давно вы уже выполняли мои поручения. Правда, вы не знали источника вашего финансирования. Диверсии вам удаются неплохо, должен отметить. - Председатель  ненадолго умолк, словно обдумывая слова, которые собирался сказать, - Я предлагаю союз. Вы не прекращаете диверсии. Мы предоставляем вам доступ к чертежам ключевых систем Ковчега, открываем несколько сухих доков на орбите Юпитера для ваших кораблей. Ваши лучшие воины будут делать то, что требуется моей Корпорации!!! Вы получите даже долю в проекте колонизации. И ответственность за неё. Марс рано или поздно всё равно будет колонизирован, вы это и сами прекрасно понимаете. Но вот с вами или без - решать вам.
         Председатель поставил бокал. Сигара почти закончилась, а зажигать новую... Он считал это слишком расточительной тратой времени. Ещё никогда переговоры не длились дольше одной сигары...
- Ваш гнев – это энергия. Сейчас вы направляете её на то, чтобы прожечь дыру в нашем боку, которую мы залатаем. Я предлагаю направить её в движение, которое понесёт нас всех дальше. И остановит моих конкурентов.
        Босс долго молчал, глядя куда-то в сторону, поверх экрана, на то, что было скрыто от глаз Председателя. Он думал и напряжённая работа мысли отражалась на его сморщенном личике. Он пришёл с требованием крови и разрушения, а ему предложили власть и долю. Это была ловушка или спасение? Ассимиляция или признание?
- Доверие – призрачный актив, Председатель! – наконец выдохнул он.
- Согласен. Потому я и предлагаю начать с малого. Думаю, мы найдём общий язык и место приложения ваших немаленьких сил.
   Председатель улыбнулся.  Босс не ответил. Его лицо снова стало невозмутимым, но в глазах бушевала война между старым гневом и новой, пугающей возможностью.
- Я обсужу это со своими людьми. – сказал он после долгой паузы.
- Не затягивайте. – тихо произнес Председатель, снова глядя в окно на игру облаков. – Вселенная не ждёт ни меня, ни вас.
       Экран погас. Переговоры закончились. Председатель долго сидел в раздумьях, вертя в пальцах пустой бокал. Потухший окурок сигары лежал в пепельнице. Он только что предложил парию стать карающим мечом для шотландского конкурента. Это был риск. Но иного пути не было.



                *   *   *
Черненко почти бежал по Лиговке. Он не понимал, зачем ему нужно было вернуться в то место, но какое-то смутное предчувствие подсказывало ему, что вернуться нужно.
Однако, - мелькнула в голове мысль, - хронология в моих снах явно нарушена. В прошлый раз это были более поздние события – «Атака мертвецов» в Осовце. А сейчас я в предвоенном времени. Интересно, всё же, – какая в этом логика? Или это всё – какая-то случайность? Генератор случайных чисел.
Он остановился, пригвождённый к месту этой странной мыслью. Если всё это – простая случайность, то… Какой-то человек в чёрном длиннополом пальто и низко надвинутой на глаза широкополой чёрной шляпе чуть не налетел на него, пробурчал что-то под нос и, не замедлив шага, прошёл дальше.
- Простите,- пробормотал Черненко, вслед стремительно удалявшейся спине прохожего.
Тем временем, город проснулся окончательно, улица заполнилась народом. В основном это были небогатые люди – мелкие чиновники, ремесленники, торговцы вразнос с лотками, на которых были выложены всякие мелкие товары. Черненко продолжал стоять посреди тротуара, не обращая внимания на толпу вокруг. Несколько раз его задели, пару раз довольно грубо толкнули.
- Простите! – вдруг услышал он чей-то голос, - С Вами, кажется, беда приключилась?
Черненко не сразу понял, что слова эти обращены к нему. Перед ним стоял человек в военной форме. Высокий смуглый брюнет со шрамом на лице. Виски его покрывала благородная седина.
- Капитан Михельсон, честь имею! – отрекомендовался незнакомец.
Черненко представился в ответ.
- Вы, я вижу, нездешний. – продолжал Михельсон,- Пойдёмте! Это недалеко.
Он взял Черненко под руку.
- Второй раз меня куда-то ведёт совершенно незнакомый человек. – мельком подумал Черненко, шагая рядом с офицером. А вскоре он уже сидел в небольшой, очень чистой и уютной гарсоньерке и Михельсон давал распоряжение горничной насчёт самовара.
- Ну-с, братец, рассказывайте, что с Вами приключилось. А я постараюсь Вам помочь. – сказал Михельсон, усаживаясь за стол, напротив Черненко. Китель свой он уже снял и остался в белой рубашке и галифе с подтяжками. Черненко вновь принялся рассказывать свою историю.

             

                *    *    *
Марку поднял к глазам бинокль. Отличная оптика – настоящий «Карл Цейсс». Бинокль он прихватил в лагере бандитов Гориясного, когда бежал. Он подкрутил колёсико, и картинка окончательно обрела резкость. Развалины многоэтажек впереди были окраиной Киева. Развалины были старыми – они успели кое-где даже порасти молодыми деревцами и кустарником. А ещё перед ними поблёскивала на неярком уже осеннем солнышке колючая проволока, натянутая между столбами. Блокпоста видно не было. Людей вообще не было видно. Шоссе, по которому можно было попасть в город, проходило в стороне. Марку перевёл бинокль чуть левее. Там торчал какой-то столбик с прибитой не то табличкой, не то дорожным знаком. Присмотревшись, Марку прочёл: «Увага! Мiни!»
- Угум… - пробормотал он себе под нос. Удовлетворившись увиденной картиной, Марку опустил бинокль. Въезд в город, он это помнил из прошлого раза, был по пропускам.
Он вернулся к своим. На полянке, которую они выбрали как место днёвки, никаких изменений не произошло. Йоко помешивала ложкой в котелке, Ёсидо спал под кустом. Жана нигде не было видно. Он появился совершенно бесшумно, Марку даже не заметил, откуда.
- Ты где был? – спросил он Жана.
- В разведку ходил. – просто ответил тот и добавил: - Мы тут не сможем пройти.
- Знаю.
- Обед готов. – доложила Йоко, кланяясь по-японски. Сели есть.
- Ты в следующий раз, когда вздумаешь в разведку пойти, или ещё куда, - предупреждай. – сказал Марку Жану.
- А как мы в Киев попадём? – спросил Ёсидо.
- Я думаю над этим. – сказал Марку.

                *    *    *
"Астория". Самый центр Санкт-Петербурга. Наверное каждый хоть раз слышал это название. Но побывать там могли не все. Внутри этого, только в 1912 году построенного здания, все кричало о роскоши. Интерьеры проектировал сам знаменитый Лидваль, академик Императорской Академии художеств, и он даже выбирал мебель для интерьеров. Вышколенный персонал. Передовое электрическое освещение, водопровод, отопление - всё просто поражало воображение рядовых петербуржцев. Именно там Стюарт и снял номер. Черненко, помнивший, что даже в его время этот отель считался очень популярным и дорогим, с удивлением крутил головой вокруг. Он отметил, что интерьеры практически не поменялись. Умели строить!
Но вскоре они поднялись в номер. Шотландец, несколько рисуясь, открыл стоящий на торце чемодан, откуда выудил бутылку темного стекла.
- Это виски John Dewar & Sons!!! - громогласно объявил он, - Компания основана в 1846 году. Я иметь там... share in the company... доля. Yes!
После на невысоком столике появилась пара снифтеров – шарообразных бокалов на короткой ножке. Вкус неразбавленного виски, а именно так в то время и употребляли этот напиток, отдавал ароматом торфяного дыма, едкого, с небольшой горчинкой. Как пояснил шотландец, ячмень для виски после проращивания как раз и сушили в специальных печах, которые топились торфом. Черненко отметил про себя, что вкус намного ярче того, что ему доводилось пить в своё время. Да и градус был повыше. Он захмелел. Тем временем Стюарт вкратце рассказывал о себе. Чувствовалось, что ему, наверное, просто не с кем было поговорить. И он рассказывал о себе, об истории рода Стюартов, о древнем замке Данскейт, о своём деде, посвящавшем его в тайны рода. Для Алистера это не было сухой историей. Это было его право по рождению. Пока его братья увлекались охотой и виски, он с упоением изучал историю, геральдику, искусство вести переговоры. Он видел, как их родовой замок постепенно ветшает, как земли приносят всё меньше дохода. Шотландия была для него слишком мала, её аристократия – выродившейся, измельчавшей и погрязшей в провинциальных дрязгах.
Первая его авантюра состоялась в Лондоне. С рекомендательными письмами и непоколебимой уверенностью в своём превосходстве он вошёл в высшее общество. Но столичная элита встретила его с холодной вежливостью. "Шотландский лэрд с вересковых пустошей" - вот кем он был для них. Его родословная вызывала лишь вежливую улыбку. Ему намекали, что для настоящей карьеры нужны не пергаменты, а деньги и связи, которых у него не было. Ему предлагали составить протекцию, чтобы он получил должность в колониях, но этого честолюбивому лэрду было мало.
Именно тогда, на одном из приёмов, он услышал о Российской империи. О стране, где титулы ценятся превыше всего, где император Николай II благоволит европейской аристократии, где двор - это клубок интриг, открытый для смелых и амбициозных. И где у императора есть четыре молодые дочери. Идея созрела в его мозгах как идеальный план. Он был холост, обладал безупречной родословной, хоть и не был богат. Россия, с её гигантскими просторами и архаичными представлениями о чести, казалась ему последним полем для рыцарского подвига. Он продаст всё, что осталось от родового состояния, чтобы финансировать эту поездку. Он заказал себе гардероб у лучшего лондонского портного, накупил дорогих подарков и, заручившись сомнительными рекомендациями от одного русского князя, промотавшего состояние в Монте-Карло, отправился в Санкт-Петербург.
Его план был прост и безумен: проникнуть в высшее общество, поразить его своим происхождением, богатством, которое он сильно преувеличивал, и добиться аудиенции у императора. Он искренне верил, что его королевская кровь станет решающим аргументом. В его воображении великая княжна Татьяна, о которой он знал лишь по газетным заметкам, была романтичной девой, жаждущей встретить благородного рыцаря из древнего рода.
Теперь, стоя в номере "Астории" и глядя на побитого незнакомца, Алистер Стюарт чувствовал не страх, а азарт. Вся его жизнь была подготовкой к большой игре. И этот странный русский, появившийся из ниоткуда, с глазами, полными знания о грядущих бурях, был лишь новым, неожиданным элементом в этой игре. Возможно, это был не советчик, а испытание. Проверка его решимости. По крайней мере, так ему казалось.
Он отхлебнул виски и посмотрел на штабс-капитана с новым интересом. - Вы думаете, я не знаю, что такое риск? - тихо сказал Алистер, - Мои предки шли в бой при Баннокберне, когда ваши ещё пахали землю. Я привёз сюда не только виски и твидовые костюмы. Я привёз сюда свою судьбу. И именно мне суждено выбрать из него ту, которая этого достойна.
- Вы даже не догадываетесь, на что вы себя обрекаете... - вырвалось у Черненко.
       Его разбудил сигнал тревоги. Опять тревога, опять выход в ночь. Пресловутый «Черновицкий коридор» по-прежнему оставался головной болью для погранстражи. На этот раз напали на стражников, находившихся в дозоре, они успели поднять тревогу, но бой был неравным. Черненко с ребятами остались только трупы. Трое своих и добрый десяток  бандитов. Остальные, судя по всему, успели уйти. И опять на рукавах убитых бандитов тот же шеврон с чёрно-красными флажками. Новая, пока неизвестная сила, продолжала заявлять о себе.
Кто они? Какие у них отношения со «старыми» игроками на этой арене? – это только предстояло выяснить.
      Черненко со своими ребятами вернулся в расположение, когда уже почти совсем рассвело. Пока писал рапорт, пока проводился «разбор полётов», прошло ещё часа два. Он вышел из штаба и посмотрел на экран комлинка – два пропущенных от жены. Перенабрал и узнал, что она уже в Одессе.
- Чёрт… - выругался он. Со всей этой катавасией он совсем забыл о её приезде!

                *   *   *

       - Что же такого произошло в 1913 году? - Марку не мог понять, почему очередной сон снова выкинул его в Санкт-Петербург. До революции 1917 года ещё несколько лет. До Первой мировой войны тоже ещё есть время. Усталость от повторения снов  снова отозвалась головной болью. Надо искать причину. Но как?
- Изучим прессу, что ли... - решил Шакалёнок и небрежным жестом подо-звал мальчишку с газетами. Но денег не было и пришлось импровизировать.
- Эй, пацан. Скажи ка, что там пишут в газетах?
- Царь-батюшка изволит с семьёй отбыть в Крым для празднований. Вот "Русское слово" , всего пять копеечек, барин.
- Интересно. А на прошлой неделе про что писали?
- Так про празднование, барин.
- Не понял, какой праздник то?
Мальчишка с удивлением уставился на Марку. Но то всего лишь подмигнул, мол "Давай, расскажи что интересное"
- Дык это. Царь-батюшка с семьёй изволил быть в Нижнем. Там и праздновали триста лет царствования.
- Что-то у меня не сходится. Вроде как это случилось в начале года. - Марку вспомнил старинные фотографии, которые ещё в детстве видел на каком-то историческом сайте.
- Да. Праздновать стали ещё в феврале. Приём был большой. А потом царь-батюшка решил по стране прокатиться и целый год восшествие на престол отмечать!!!
- Во оно как. И кроме как об этом газеты и не писали ни о чём что ли? Я, парень, вишь, только что в Россию приехал. Долго не был, всё по другим странам катался. – решил пояснить Марку, ибо мальчишка-газетчик очень уж странно на него смотрел, - Да и поговорить охота. Давно не видел своих-то.
Мальчишка понимающе кивнул.
- Ну как же. Пишут. И про недород прошлогодний, и про цены на пшеницу высокие, и про Приамурскую ярмарку и про самую длинную в мире железную дорогу. Много про что писали, барин.
- Вот как, значит! Ладно, спасибо тебе на добром слове. Скажи-ка, где тут трактир ближайший? – решил закончить разговор Марку и после путанного объяснения неторопливо пошёл по тротуару, засунув руки в карманы.
- Значит празднование трёхсотлетия правления Романовых. Растянувшееся на целый год. Очень интересно. А через несколько лет Императора не станет вообще. Но каким боком тут я-то? - голова разболелась даже во сне и захотелось выпить, - Кстати. Вот и трактир...
Внутри было накурено и пахло ухой. Марку усмехнулся. Название трактира было "У Демьяна". Неужели написанная ещё в девятнадцатом веке басня так популярна в столице? Хотя вряд ли. Скорее всего, так совпало. Все столики были заняты. Пришлось спрашивать позволения присесть к какому-то человеку в военной форме, но без погон. Это было довольно странно для этих мест, как подумалось Шакалёнку. Не принято было в те года красоваться в таком виде.
- Можно? - спросил Марку, берясь рукой за стул. Сидевший за столом человек повернул голову, сверкнув подбитым глазом.
- Да садись, чего уж тут. Но выпивка у них тут криповая... - ответ был настолько неожиданным, что Шакалёнок даже растерялся. И тут он узнал этого типа – именно его избивали  в подворотне в первом его сне. "Вот это поворот!" - мелькнуло в голове.
- Треш какой. Да не вопрос. Сенькс... - на автомате ответил Марку и военный так же удивлённо уставился на него. Повисла пауза. Они смотрели друг на друга, пытаясь осмыслить несоответствия их речи текущему месту и времени.
- Может водочки?
- Осталось добавить "мы домой едем", ага - оторопело ответил Марку. Но подумав, кивнул головой, - Хотя… да… Водочка не помешает, а то голова пухнет.
- Это точно, пухнет... - улыбнулся военный. И представился, - Штабс-капитан Черненко... две тысячи ..... года
После этих слов его улыбка померкла. Поняв причину, Марку успокоил своего современника
- Да не суетись. Это же всё во сне. Правда сны странные и больше на ре-альность похожи. Но у меня это уже не первый раз.
- Так и у меня не первый. Только что всё это значит, хотелось бы знать...
- Не знаю... - Марку увидел стоящего возле стола полового, - Водки нам графинчик принеси. Только хорошей!
- Не извольте-с беспокоиться.
- Слушай. - шепотом спросил Черненко после того, как половой убежал, - А чего они все здесь букву "с" добавляют всегда?
- Это просто. Незнакомые люди, да и знакомые, обращаются друг к другу "сударь" или "сударыня". А прислуга и прочий простой народ, чтобы не выговаривать эти слова постоянно, выказывая уважение, сократили до "с". Проще, удобнее. И повелось так чуть ли не с начала восемнадцатого века. Короче, при Петре Первом ещё.
- Ах, вон оно что! Всё так просто, оказывается.
Вскоре принесли водку и закуску. Выпили, расслабились и разговор потёк вполне непринуждённо, как будто они были давным-давно знакомы. Каждый рассказал историю своего появления в этом далёком, 1913 году. И уже вместе они стали думать, зачем их сюда забросило. Но, к сожалению, этого не выяснили...
Марку проснулся. Голова всё так же продолжала болеть. Над Киевом рассветало. Жан возился с костром, негромко напевая:
Загляделся я вглубь
Голубейшего облака
И навеки упали в глаза небеса
Мне однажды луна
Зацепилась за голову
И оставила след в моих волосах
    Это было ещё более неожиданно, чем приснившийся сон, который непо-нятно, то ли сон, то ли не сон.
Я бродил по дорогам России изъезженным
И твердил я великих поэтов стихи.
И шептала в полях
Мне трава что-то нежное
Ветер в храмах лесов отпускал мне грехи.
   Жан развёл костёр и пристроил над ним помятый котелок.
     Странный тип. – подумал Марку, поднимаясь. Жан, уловив движение, повернул голову.
- А, это ты.
- Ты откуда эту песню знаешь? – спросил Марку.
- Иеромонах Тимофей часто пел. Я же в монастыре жил. Трудником. А потом путешествовать отправился. Он хорошо пел. И хор там знаешь, какой! Я бы сейчас всё отдал, чтобы снова там оказаться.
- А родители твои где? Спросил Марку. Жан ни разу не упоминал о них в своих рассказах.
- Не знаю. Может, их и нет вовсе.
- Сирота, что ли?
   Жан кивнул.
- А нам очень туда надо? – спросил он Марку.
- В Киев-то? Желательно. А что?
- Мы там с кем-то должны встретиться?
- Да.

                *   *   *
          Сказать, что Черненко был удивлён, было бы не совсем верно. По-встречать во сне человека из "своего" времени – это было  не просто неожиданно. Но встреченный им сотоварищ оказался компанейским пар-нем, да ещё и из "конкурирующей" организации. Правда, точно какой он не понял, то ли разведка, то ли контрразведка. Но, в любом случае, с ним можно было разговаривать более-менее откровенно.
       Разговор в трактире "У Демьяна" затянулся до позднего вечера в том далёком 1913 году. Говорили о разном. И о том, что они встретились не просто так. И о том, что их "путешествие" наверняка связано с домом Романовых. Как понял штабс-капитан, его собутыльник в своих снах встретился уже с кем-то из наследников Императорского дома в настоящем, который сам был из будущего, и оказался в прошлом. Всё это абсолютно не укладывалось в голове.
- У меня тоже была интересная встреча, которая может иметь отноше-ние к нашим снам. - сказал Черненко, наливая очередную стопку водки, - Сейчас расскажу...
- Ну-ка, ну-ка. - отозвался собутыльник, - Излагай...
-  В «Асторию» к моему шотландцу, когда я уже уходить собрался, пожаловал ещё один гость. Князь какой-то. Или граф… Я так и не понял. И тоже из бывших военных. Он, видимо, из тех людей, у кого шило в одном месте.  Он там нам рассказывал про экспедицию, которую планирует организовать. А может возглавить, уж не совсем его понял. Очень уж вычурно разговаривал. И шотландец этот, вроде как с ним должен ехать. Тут не так давно, пару-тройку лет назад упало что-то в тайге за Уралом. Да так упало, что по описанию очень похоже на ядерный взрыв...
- Постой. Это, наверное, Тунгусский метеорит...
- Скорее всего. Только я не помню, когда он упал, и что там с ним произошло потом.
- Да ничего не произошло. Взорвался в атмосфере, повалил деревьев кучу. Место безлюдное, пока до него добрались, там уже всё заросло. Ну, по крайней мере, так в учебниках написано.
- Вот этот князь, или кто он там, и намылился в ту степь. Очень ему любопытно, что там полыхнуло, что за сотни километров видно было. Меня вот с собой звал. За компанию с шотландцем. Тот-то уши развесил и вообще готов был хоть сейчас туда сорваться. Я их и оставил детали оговаривать, да двинулся на Лиговку. А тут ты...
- Очень интересно. Правда, не понятно, каким боком мы тут с тобой. Но при случае в архиве посидеть надо, выяснить, кто это такой. Князь, гово-ришь?
- Вроде да. - замялся Черненко. Он ещё до встречи с Марку употреблял и наливку, и виски, так что некоторые подробности разговора выпали из памяти, - Может ещё по одной?
- Наливай...

        Проснулся Черненко в своей комнатке гарнизонного общежития с тяжёлой головой. В голове всплывали обрывки разговоров, виды старинного Санкт-Петербурга. Почему-то болели рёбра. А глянув в зеркало, он заметил остатки фингала всех цветов побежалости, который очень быстро сходил на нет.
- С кем это я вчера так нажрался???
        Жена посмотрела подозрительно.
- Ты ж, вроде, вчера дома был.


                *   *   *
              Город Киев за свою историю видел всякое и всяких, знал и славу с богатством, и запустение с разрухой. После Батыева нашествия он больше века стоял пустой и разрушенный и жизнь в нём едва теплилась. Вот и сейчас город вновь переживал не лучшие времена.
        В Киев наши герои попали очень просто. Сунули на лапу стоящим на блокпосту полицаям.
- Это ж Украина! - пояснил Марку изумлённому Жану, - Тут везде так. Всё продаётся и всё покупается.
     И теперь они брели между развалин многоэтажек. Развалины были давние – на обвалившихся стенах  уже успели вырасти молодые деревца, между остатками асфальта пробивались трава и кусты. Зияли провалы дверей и выбитые окна. Кое-где между развалин виднелись «шанхаи» и «вороньи слободки» - целые кварталы, застроенные лачугами, слепленными из чего попало. Пару раз попадались даже настоящие хаты, крытые камышом и соломой. В некоторых многоэтажках обитаемы были только нижние этажи, а верхние стояли пустые и разрушенные. Кое-где между развалинами бегали дети, сушилось бельё на верёвках.
      Ближе к центру кварталы стали выглядеть чуть более презентабельно, хотя печать запустения лежала и на них. Жан и японцы не скрывали своего интереса, разглядывая городскую архитектуру.
- Далеко ещё? – спросил Жан Марку.
- Нам на левый берег. В Осокорки.
      Жану это название ничего не говорило.
         Народу на улице стало больше. А на одной из улочек в центре они увидели даже что-то вроде импровизированного базара. Крестьяне, приехавшие в город из окрестных сёл, торговали с грузовичков, или с телег нехитрыми плодами своего труда: картофелем, овощами, молоком. Тут же рядом и барахолка раскинулась. Люди пытались продать, или обменять на продукты какое-то фантастическое старьё, завалявшееся у них в загашниках. Спутники Марку, Жан особенно, глядели на это во все глаза.
           Они вышли к Днепру. На разбитой набережной хозяйки стирали бельё в реке, какая-то женщина несла на коромысле вёдра с водой. Чуть в стороне были привязаны лодки, возле них толпились мужчины и подростки, зазывая:
- Ось кому човен до левого берегу!
      Мостов поблизости видно не было. Предложенные аборигенами плавсредства у Марку вызвали только ехидную усмешку, но выбирать не приходилось. На левый берег нужно было как-то попасть.

                *   *   *
     Босс отвернулся от погасшего экрана.
- Люди, в массе своей, ленивы, тупы и жадны. – произнёс он, обращаясь к стоявшим поодаль своим Помощникам,- Всё, что от нас требуется – это держать их в повиновении. То же самое касается тех, на Земле. Основатель Правильных Идей сказал однажды, что капиталисты сами продадут нам верёвку, на которой мы их и повесим. Вы видели и слышали?
- Да. – односложно кивнул Первый Помощник, рослый мужчина средних лет, с густыми седыми усами, плавно переходящими в бакенбарды. Дан, стоявший по другую сторону кресла Босса, ограничился простым кивком.
- Мы не собираемся ограничиваться Марсом. Нам нужна вся Земля. И эти олухи принесут её нам на блюдечке. Мы не должны допустить ошибок прежних Вождей. Что у тебя с твоим Сканером, Дан? – без каких-либо переходов спросил он своего Второго Помощника.
- Мне нужен материал для испытаний. – ответил Дан.
- Возьмите тех, кому назначено наказание. А теперь вон оба! Я должен подумать!
            Оба Помощника бесшумно покинули кабинет. А Босс опять проследовал в склеп, где лежала священная мумия Основателя Правильных идей.  Когда-то давно негодяи и отступники решили выбросить мумию из её склепа и захоронить в земле, но несколько Верных в последний момент смогли выкрасть её и спрятать в надёжном месте. Босс медленно опустился на колени перед стеклянным саркофагом.

                *   *   *
    - Ну, вот что, гаврики! – повернулся Марку к  своим спутникам, узнав цену на переезд через Днепр, - Не вижу смысла тащиться туда всей толпой. Я один без вас быстрее управлюсь.
 Особых возражений не последовало, и Шакалёнок облегчённо выдохнул.

           Киев. Столица того, что осталось когда-то от Украины, утопала в предвечерних сумерках. Небо над крышами было цвета мокрого асфальта, и в воздухе висела обещающая дождь влажная морось. Марку неспешно шёл по щербатому асфальту, прислушиваясь к эху своих собственных шагов. Он усиленно изображал из себя человека, который просто  идёт домой привычной дорогой после трудового дня. Ему предстояло добраться до района под названием Осокорки. А  вокруг хватало не только полиции, которая готова была прихватить любого просто так, чтобы стрясти несколько сот гривен на выпивку, но и сотрудников Службы безопасности, военных и просто обычных уличных банд. На банды, кстати, никто не обращал внимания. Ни полиция, ни безопасность, ни прочие вооруженные лица.  И потому Марку не просто шёл по улице. Он плыл по враждебному течению, где любая волна могла оказаться по-следней.
        Пройти через три контрольные точки, проверить в кафе напротив знак, что явка не провалена, условный стук, условная фраза-пароль и отзыв… Кто составлял эти инструкции??? Как будто двадцатый век на дворе. – мысленно повторил он установку. Но делать нечего. Никаких прямых маршрутов. Три контрнаблюдения перед подходом к объекту. Окна и витрины – твои глаза сзади. Тени – твои друзья и враги одновременно.
         Шакалёнок свернул в арку, пахнущую сыростью и мочой, сделал вид, что поправляет шнурок на ботинке, бросив быстрый взгляд за спину. Никого. Только кот, лениво перебирающийся через груду ящиков. Вышел на параллельную улицу, зашёл в маленький магазинчик с безделушками для туристов, купил открытку с видом города. Пока продавец искал сдачу,  Марку стоял у витрины, наблюдая за отражением улицы в стекле. Никаких повторяющихся лиц, никаких неестественных остановок. Чисто. Третий круг – через оживленную площадь, где играл усталый уличный музыкант. Марку замешался в толпе зевак, постоял минуту, слился с группой молодёжи, вышел на противоположной стороне. Теперь он был почти уверен. Почти.
Цель была в двух шагах. Вот и нужное кафе. Хотя слишком громкое название для лавчонки, где торгуют всякой всячиной, включая паршивый растворимый кофе. Он почувствовал лёгкий укол ностальгии. Марку вдруг вспомнился мимолётно похожий осенний вечер в Петербурге. Большая Конюшенная, тёплый свет из витрин маленьких кафе и магазинчиков, залитый огнями Невский и даже пресловутая «Обжорка» Баги на углу Невского и Лиговки показалась ему милее, чем была.
       Дом напротив, третья парадная, квартира на четвёртом этаже. «Гнездо», как называли такие точки на своё м профессиональном жаргоне. Место, которое могло стать безопасным, временным пристанищем для тех, кто жил нелегально.
   Подойдя к дому, он не стал сразу заходить в парадную. Прошёл мимо, к маленькому скверу с облезлой каменной скамейкой. Сел, достал купленную открытку и ручку, сделал вид, что что-то пишет. А сам изучал фасад. Его интересовали два окна на четвёртом этаже – справа от чердачного слухового окна. Одно, в спальне, должно было быть затемнено плотной шторой. Второе, в гостиной, – на нём должен стоять горшок с геранью. Слева. Дом выглядел презентабельнее соседних зданий. Фасад не такой облупленный, да и обитаемы, похоже, были все этажи, а не только нижние, как в большинстве киевских домов. Значит, этот квартал не отключён от водопровода. Осокорки были застроены многоэтажками, большинство из них стояли пустыми, как и в других районах города, но среди них попадались и малоэтажные дома. Одним из таких домов был и этот. Построенный явно в середине ХХ века, четырёхэтажный с тремя парадными, украшенный полуосыпавшейся лепниной.
     Ледяная волна прокатилась по спине Марку. Код отмены? Предательство? Засада? Или у хозяина «гнезда», просто случилась беда? Любая мелочь была знаком. А отсутствие знака – криком о помощи. Горшка с геранью не было.
Марку медленно сунул открытку во внутренний карман куртки. План рухнул в одно мгновение. В этой квартире должна была решиться судьба четырёх человек. Его самого и тех троих, что остались на правом берегу в душной ночлежке. Все контрольные точки давали зелёный свет, но самой последней – горшка на подоконнике – не было вообще. Что делать?
Шакалёнок почувствовал вкус железа на языке. Знакомый вкус страха и ярости, который он давно научился глотать, не морщась. Вернуться назад и пробовать перейти границу самостоятельно? Это могло занять дни, возможно даже недели. И то, если он пойдёт один. Что делать со спутниками? Каждый лишний час на этой земле увеличивал шанс провала в геометрической прогрессии. Марку просто физически чувствовал, что его ищут. Слишком долго он на территории бывшей Украины играет в Штирлица.
Он решил подождать. Пока никуда не торопиться и продолжить наблюдение.  И вскоре он увидел, что занавеска за окном дёрнулась и на подоконник, в нужное место был поставлен горшок с геранью. Чьи-то руки поправили листья и из небольшой лейки полили несчастное растение.
- Так и инфаркт получить недолго… - проворчал Марку. Но всё-таки решил ещё подождать, наблюдая за домом и теми, кто из него выходил и входил. К счастью, ничего тревожного не происходило. И он решил рискнуть…
      Парадной это можно было назвать только с очень большой натяжкой. Скособоченная железная дверь не закрывалась и не открывалась, застыв в полуоткрытом положении, под неё со стороны улицы уже намело ветром опавших листьев. Вырванный «с мясом» кодовый замок болтался на двух проводках. Внутри было темно и воняло мочой, подгоревшей едой и ещё чем-то тошнотворным. На площадке между первым и вторым этажами яростно совокуплялись бездомные кошки.
    Через десять минут он уже был возле двери. Условный стук, условная фраза, правильный отзыв. Шакалёнок вошел в квартиру, готовый в любой момент кинуться назад и принять бой. Но всё было нормально. Его встретила усталая женщина в вылинявшем байковом халате и даже предложила чаю.   Пробыв в конспиративной квартире ещё десять минут и оговорив все подробности перехода, он покинул это почему-то негостеприимное для него место.
- Уф… Так и появляются инфаркты и инсульты… - проворчал Марку и пу-танным маршрутом пошёл обратно к переправе.

                *   *   *
    Секретарь вошёл в кабинет Председателя и положил на стол сводку ведущих мировых СМИ в строгой кожаной папке с логотипом Корпорации. Отступив в сторону, он ждал указаний. Но их пока не было. Чтение полностью захватило Смита. Наконец, Председатель кивком отпустил секретаря и откинулся в кресле, позволив себе расслабиться. Но вскоре снова придвинул к себе папку и стал вчитываться в короткие строки сводного дайджеста. Заголовки пестрили ядовитыми красками.
"THE SCOTTISH VENICE":
"Тайны персон королевской крови и русского императорского двора!" – визжал бульварный лондонский таблоид, изображая на картине шотландского бизнесмена в килте, входящего в спальню Императора в Зимнем дворце.
«Le Monde Diplomatique" с показным снобизмом констатировал: "Дипломатический инцидент беспрецедентного масштаба. Роман в стиле рококо на руинах протокола".
"Berliner Spion" выдавал "эксклюзив":
"Любовные письма, написанные кровью двуглавого орла? Тайная переписка Императора Всероссийского и "Sasanach" королевских кровей из Эдинбурга".
Председатель улыбнулся и сдержанно вздохнул. Ему было плевать на мо-ральные устои европейского высшего света, этого заповедника вырождаю-щихся аристократов и продажных журналистов. Его беспокоило другое. Стюарт был не просто шотландским бизнесменом. Он был главой огромной корпорации, ключевым субподрядчиком по проекту "Ковчег". И скандал должен был отодвинуть шотландского выскочку от этого грандиозного строительства. Ещё больше интересовало, как русский Император, властитель государства, которое не сгинуло в горниле революций, а воскресло, аки Феникс из пепла и трансформировалось в гигантский, консервативный, но при этом технологически развитый и довольно закрытый гибрид самодержавия и автократии, отреагирует на такую новость. "Святая Русь Инкорпорейтед", как язвительно называли Россию в Европе, да и не только там. Империя была самым непредсказуемым участником в этом скандале. И все СМИ это отмечали в своих статьях. Что они предпримут? И будут ли вообще как-то реагиро-вать?
   Европейские снобы из различных обществ и союзов, чьим спонсором был Председатель, уже вовсю кричали о "неприличии", о "профанации священных устоев монархии", о "недопустимости сближения с полуазиатским деспотизмом". Их не волновала экономика. Их волновал и притягивал запах. А этот скандал пах отнюдь не розами. Смит пролистал несколько страниц, отфильтровывая информационную шелуху. И тут его взгляд упал на документ, не похожий на другие. Он был оцифрован со старого, потрепанного носителя. В углу красовалась печать – скрещенные ключи Святого Престола. Ватикан. Информационный отдел папы Римского, видимо, вытащил из своих архивов что-то интересное.
Это была служебная записка нунция при дворе Николая II, датированная 1913 годом. Председатель поднял бровь. Какое отношение это имеет к делу?
Он углубился в чтение. Нунций в язвительных, но точных выражениях описывал визит в Санкт-Петербург некоего Алистера Стюарта, шотландского торговца и, по слухам, члена масонской ложи "Восходящее Солнце". Стюарт был представлен ко двору и, судя по донесению, "обнаружил необычайную благосклонность со стороны дочерей Императора, проводя с ними долгие часы в беседах о философии и механике". Далее следовала приписка, сделанная, видимо, уже главой ордена иезуитов: "Инквизиция располагает сведениями, что упомянутый Стюарт является носителем уникального генетического кода, так называемого "Шотландского Семени", артефакта друидских культов. Легенды гласят, что союз носителя сего семени с носителем крови Рома-новых, отмеченных своим… особым провидением, может породить дина-стию с уникальными способностями к управлению тектоническими и климатическими процессами. Дочь Императора, будучи не вполне русской по крови, не представляет интереса. Но гипотетический союз с Романовыми…". Дальше текст был намеренно затёрт.
- Очень интересная и странная информация. Надо бы навести справки, кто это такой и куда делся... - Председатель редко разговаривал вслух, но это его взволновало, - Хотя наверняка родственник нынешнего Стюарта. Но тут есть что-то странное и загадочное!!!
      Смит снова взглянул на заголовки. "Неприличный роман". Какое легкомыслие! Они не понимали, что это был не роман в том далёком 1913 году. Теперь для Председателя было совершенно ясно, что это была попытка реализовать многовековой план. План, уходящий корнями в алхимические браки и друидские пророчества. И эти планы никуда не де-лись!!! Хотя… нынешняя династия к Романовым отношения не имеет. Они – побочная ветвь другого рода, не менее древнего. Ветвь, чудом уцелевшая в потрясениях века минувшего именно потому, что была слишком захудалой, чтобы привлечь к себе внимание. Они и жили до поры, до времени тихо и незаметно.
          Он закрыл папку. В кабинете был только он и это хорошо, никто не помешает проанализировать ситуацию.
"Шотландский бизнесмен, королевских кровей, оказался замешан в тайных отношениях с Императором Российским …"
    Теперь эта фраза обрела для него совершенно иной, куда более глубокий и опасный смысл. Исходя из опубликованного Ватиканом документа всё не так просто. И он был рад, что спровоцировав скандал, он поставил в неудобное положение не только своего конкурента, но и русских.
Председатель дотронулся до встроенного в стол коммуникатора:

- Мне нужен глава английского департамента. – сказал он ровным голосом. – И найдите мне лучшего генетика-археолога, кого-нибудь, кто разбирается во всех этих гербовых делах...


                *   *   *
        Фары ПСК, бесшумно скользившего по улицам сонного городка между тёмных домов, выхватывали на мгновения из темноты то главки церквей, то белые стены какой-то крепости, то женскую фигуру с воздетыми руками, - Марку не сразу понял, что это памятник.
- Где мы? – сонно спросил Жан.
- Путивль. – коротко ответил вместо Марку водитель.
- Россия. Спи. – добавил Марку.
- Это хорошо. – сонно ответил Жан.
        Водитель повернулся на мгновение к Марку.
- Куда вас? Может, в гостиницу? Тут недалеко есть хорошая и недорогая.
- Вези. – Марку вдруг стало легко и спокойно.
  Водитель свернул на одну из улиц и вскоре остановился возле небольшого двухэтажного домика. ПСК с лёгким шипением опустился на брюхо. Марку растолкал своих спутников. Йоко спросонья бормотала что-то по-японски, Жан с Ёсидо, поёживаясь, оглядывались по сторонам.
- Мы в Путивле. – повторил Марку, - Добро пожаловать в Россию.
          Водитель, пожав на прощание руку Шакалёнку, снова включил двигатель и, подняв ПСК в воздух, бесшумно исчез во тьме осенней ночи.
- Что это? – спросил Ёсидо, показывая на домик, возле которого их высадили.
- Гостиница. – зевнул Марку, - Надеюсь, там есть места.

            Утром, встретившись за завтраком, вся компания поначалу не узнала друг друга. Мужчины были гладко выбриты, безо всякого сожаления избавившись от неопрятных, опалённых огнём костров бород, вся одежда была тщательнейшим образом вычищена и даже заштопана и сами странники выглядели посвежевшими и отдохнувшими, а Йоко расчесала и уложила локонами свои густые волосы. Гостиница, где они оказались, принадлежала женскому монастырю, и роль горничных здесь исполняли монахини и послушницы. Обычно в ней останавливались паломники, но в этот раз никого из постояльцев не было и всё внимание персонала было отдано нашим странникам.
  - Здесь мы с вами расстанемся. – сказал Марку, расправившись с тарелкой невероятно вкусной рисовой каши на молоке.
- Как?! – хором спросили остальные, - И что теперь? И как мы? Куда?
- Я обещал вас доставить в Россию. – невозмутимо ответил Марку, отхлебнув из кружки ароматный травяной чай, - Я сдержал слово. Дальше сами-сами-сами.
- Но мы… - начала было Йоко. Марку поднял руку, пресекая возражения.
- При всём желании я не смогу вас дальше тащить с собой. Вам нужно было в Россию – вы в России. Что ещё? И да! Вы в своё время помогли мне, я отплатил вам за помощь. Мы в расчёте.
- Но хотя бы, что нам делать? – каким-то детским тоном спросил Ёсидо.
- В смысле? – непонимающе воззрился на него Шакалёнок.
- Куда нам идти?
- Куда хотите!
- Россия большая! – поддакнул Жан, - Лично я собираюсь до Великого Новгорода добраться.
- А можно с тобой? – ухватились за его слова японцы.
- Да поехали! Тогда по коням! Нам на вокзал нужно, насчёт поездов узнать. Да и комлинк нужно купить новый. Я старый где-то посеял.
   Он повернулся к Марку и протянул руку:
- Спасибо тебе, друг!
- Счастливо! – ответил Шакалёнок, пожимая руки ему и Ёсидо, - Бог даст – свидимся!
    Обрадованная троица помчалась забирать свои вещи, и вскоре Марку услышал, как они, радостно переговариваясь, вышли на улицу.
     Марку неспеша допил чай и поднялся. Ему предстоял ещё один визит на конспиративную квартиру. Нужно было связаться с Селиным.

                Конец 1 Части.