За гербарием 4

4 Источники. Громадьё замыслов приходится сузить.
 Шумак встретил ненастьем, которому друзья были почти рады, потому что переждать дождь в самом захудалом домике с печкой лучше чем в самой лучшей палатке.
 Горы затянуло серыми занавесями. Мелкие капли нудно шелестели по дождевой накидке, кронам деревьев, круглым листьям бадана.
 Перебрались на левый берег. В те годы Шумак был по-настоящему диким стихийным курортом.
 На источниках водятся две разновидности людей. Первая — быстро сменяющие друг-друга группы спортивных туристов, для которых минеральные источники место днёвки перед новыми трудными переходами, возможность зализать раны и мозоли, галопом пробежать по источникам, испечь праздничные лепёшки, и умчаться за новыми приключениями.
 Вторая - это лечащиеся грязями и водами больные и отдыхающие. Именно последние от безделья, избыточной творческой энергии и неизбывной страсти самовыразиться стали обустраивать курорт хижинами, дорожками, мостиками, мастерить в меру своего вкуса и умения бесчисленные подарки Шумаку.
 Над мостиками появились нравоучительные надписи «Уступи козёл дорогу козлихе», «Выпил сам, напои другого», к небу взметнулись целые эскадрильи деревянных самолётиков-вертушек, потоки минеральной воды побежали по колодам, приводя в движение игрушечные фигурки кузнецов и пильщиков.
 Но заметнее всего многочисленные таблички с благодарностью духам Шумака и с неизменными пофамильными списками благодарящих. Списки бесконечными гирляндами свисают с деревьев, у выходов минеральной воды, лечебной грязи, со стен домиков и радоновой ванны.
 Непонятно, что в этом списке главное — благодарность или увековеченная в материале фамилия благодарящего. По-разному проявляется людское тщеславие. Одни совершают подвиги, другие пишут свою фамилию на любой доступной поверхности.

 В избушке, что приютила наших героев на ночь, уже были постояльцы — семейная пара из Иркутска. Тётка оказалась знакомой.
 Тётками в туризме принято называть всех женщин независимо от возраста. Мудро. Не надо соображать, кто перед тобой, девочка, девушка или женщина. Хоть туристы и спят в одной палатке, в этих тонких различиях не все бывают одинаково хорошо осведомлены. Посмотришь на одну — вроде тётка. Нет девочка! Другая на вид невинная девочка, а на деле прожжённая тётка.
 В избушке натоплено. Свет падает из большого, затянутого плёнкой, окна на потолке. На столе самодельные шахматы. Промокшая одежда на гвоздях у печки. У входа длинная, сухая еловая веточка — барометр, который дождю на зло, оптимистично показывал «ясно».
 Захватив с собой кружки, друзья умчались на свидание с «Аэлитой» - прекрасной и таинственной девушкой. Жалко что деревянной. Знатоки местных преданий утверждают, что её изваяла больная художница из Ленинграда. Изваяла и излечилась. Не знаю правда это, или Шумакская легенда.
 Кружки нужны, чтобы пить воду. В кратком курсе принятии лечебных процедур главное не перестараться. Самая приятная процедура из безопасных, хождение босиком по тепловатым матам минеральных отложений. Ноги покалывают иголочки кристалликов соли, пузырьки углекислого газа щекотно лопаются под ступнями.
 Сашка и Кеха промчались по всем трём линиям выходов минеральных вод. Более всего удивлял разный вкус воды в источниках, расположенных буквально в десятке шагов друг от друга.
 Отважились залезть в радоновую ванну к пиявкам, замёрзли и побежали ближе к тёплой печке, надёжной крыше, нарам.

 Остаток дня был наполнен хлопотами — готовили еду, добывали дрова, провели ревизию продуктов. Озадачил неприятный факт. Еда съедалась, но вес рюкзаков практически не менялся, снаряжения много.
 С этим надо было что-то делать. Снаряжение не оставишь. Оставить можно только продукты, которых и так мало. Парадокс.
 Надежда на дикорастущие растения погибла окончательно и бесповоротно. Суровая реальность состоит в том, что подножный корм под ногами не валяется.
 Прежний план выглядел не осуществимым. Решимость непременно забраться на нехоженую высоту 3266 увядала как цветок.
 Если сил нет - надо думать. Размах замыслов следовало сузить. Сели над картой сужать. Кеха тупо смотрел на карандашные линии на кальке означающие хребты и реки, крестики перевалов. На перевал Иркутян или до высоты 3266 идти далеко и трудно— три дня пути и два перевала. Надо решать - тащиться туда, или здесь остаться, а может ещё что-нибудь придумать.
 Любой выбор всегда ставил Иннокентия в тупик и повергал в растерянность, трудно отказаться бесповоротно от одного ради другого. Хотелось всё сразу: бражничать и вести здоровый образ жизни, любить всех девушек и оставаться единственным, быть всегда за справедливость, но чтоб это ничего не стоило. Жаль, так не бывает.
 Мысли Кехи уехали в сторону. Хорошо, Баженов остался на земле. Цепкий математический ум быстро решил задачу.
-Смотри,- сказал умный друг, -берём с собой продукты на три дня, лишние оставляем в этой избе. Заходим по Правому Шумаку под перевал Рекорд. Ночуем. Оставляем там палатку и запас продуктов на день. Идём налегке через перевал Эдельвейс до озёр. Там ночуем под плёнкой. Здесь правда нет леса, высоко. Обойдёмся. Сварим на кустиках,- Баженов всё больше увлекался, размахивал руками над картой, как главнокомандующий перед генеральным сражением. -потом берём перевал Грозный, он тоже сложный, почти как перевал Иркутян,- продолжал фонтанировать Сашка, -вот по этому ручью спускаемся вновь к Шумакским источникам, съедаем запас, что тут оставили, и уходим ночевать к своей палатке. С утра через перевал Рекорд или Политехников выходим в Тункинскую долину, перебираемся через Иркут, и к вечеру мы на трассе. Там ловим попутку до Слюдянки, оттуда едем на Наушках в общем вагоне до Иркутска.
 Надежда вновь засияла, начищенным медным тазом, которым чуть не накрылась. За новый план были плечи и ноги. У головы хватило мозгов с ними не спорить.
 Перебирая рюкзак, Кеха наткнулся на дневник похода, в котором не прибавилось ни строчки, повертел его в руках и засунул подальше, чтобы не испытывать напрасные угрызения совести.