Деревня

     Душа моя всю жизнь просилась в деревню к моим истокам, но всегда были какие-то препятствия: - то не позволяла военная служба и не было времени, а когда отслужил, поначалу не было физической возможности из-за событий связанных с развалом СССР и хаосом в экономической жизни. Да, и жена с детьми не поддерживали моих устремлений. Не понимают они истинной красоты деревенской жизни, а потому и не тянет их деревня. И, вот, пару лет назад, не считаясь с желаниями своей семьи, я, наконец-то, купил дом в деревне.
 
      Мне помог случай.
Владимир Федорович, мой сват, по младшей дочери как-то пригласил меня в свою деревню Уткино, что в семидесяти километрах от Нижнего Новгорода. Мы приехали к нему с друзьями с целью отдохнуть, отвлечься от городской суеты, и, когда мы пошли осмотреть деревню и её окрестности, я буквально влюбился в эти места.  И вспомнился Пушкин:

      «Приветствую тебя, пустынный уголок,
      Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
      Где льется дней моих невидимый поток
      На лоне счастья и забвенья.
      Я твой — я променял порочный двор Цирцей,
      Роскошные пиры, забавы, заблужденья
      На мирный шум дубров, на тишину полей…»
      
      И здесь, в Уткино «мирный шум дубров и тишина полей», питают душу. Чудная красота!
     Вокруг подступает к деревне дремучий лес, полон дичи, грибов и ягод. Здесь же уснуло озеро, и в зеркало вод его загляделись застенчивые березки. Суетливая речка Некраса торопит свои не глубокие родниковые струи, и, кое-где разливаясь и затихая, смотрит в небесную синь. Удивительный всюду покой, и в этом покое всяк по-своему разговаривает природа. То чуть слышно шелохнет шаловливый ветер. То, словно в детстве, опять я слышу, как тоном выше иль ниже ведут свою несмолкаемую серебряную песню кузнечики, то бубнит над цветком озабоченный шмель, то кукушка роняет малиновое «ку-ку…» и обязательно посчитаешь, сколь годков она тебе накукует. И как в детстве деревенские ласточки, сидя на проводах, плетут кружево своих разговоров. То драчливо спорят о чем-то шустрые воробьи.  Благоухают цветы и травы, млея под ласковым солнцем. Медовый воздух волнует грудь. А водой прямо с речки пить - не напиться!      
      Какая кругом благодать!
И душа моя млеет и растворяется в этой Божественной благодати.

       А зимой?!!
       И зимой деревня чудесно красива!
       Природа спит заколдованным сном. На крышах домов, на деревьях и всюду жемчугами сияют сугробы. Кристальный воздух холодной ртутью заполняет пространство, а немая кругом тишина кажется необъятной. И только изредка, в этой тиши, серый дятел рассыплет сухую дробь, да пулеметом прострекочет разбитная сорока, или дремучим эхом под небесами напомнит о себе столетний ворон.
     И суетятся по заиндевелым веткам озабоченные шебутные синички… 

      После шума и городской суеты попадаешь в волшебный мир, из которого все мы вышли, но реальность этого мира и неразрывную связь с которым мы все больше и больше теряем. Деревни наши пустеют. В Уткино постоянно живут только одна семья, да пять-шесть стариков. Есть немало пустующих домов, и купить подходящий мне не составило труда.

      После купли дома фантазии мои разыгрались. Я мог бы упиваться здешними красотами, бывая наездами, но мне хочется жить здесь, и не только летом. Я сел за компьютер и начал фантазировать, каким я вижу свой дом. Фантазии ограничены возможностями, но, учитывая, что за продолжительную уже свою жизнь мне удалось приобрести немало хороших станков и инструментов, неплохо ими овладеть и все только самому делать, я решил основательно реконструировать дом. Я никогда не задумывался о прагматической стороне дела: - доведется ли мне жить в этом доме, кому он достанется в будущем, стоят ли того мои усилия и затраты – я лишь хочу успеть осуществить свои планы, и это доставляет мне самое большое удовольствие. 

     За два года с момента покупки дома мне удалось не мало.
     Поставил два теплых пристроя для кухни-столовой, для кабинета, для туалета и ванной, постелил двойные теплые полы и накрыл весь дом новой кровлей. Обновил окна. Пристроил новую веранду с крыльцом. Обустроил скважину и провел воду. Установил отопительный котел и подготовил материалы для отопительной системы. Завел трехфазное электропитание, установил металлический гараж, обустроил летнюю душевую, отремонтировал часть дороги к дому, соорудил антисептик для канализации, поставил ограждение с кованой царских времен калиткой. Делал все сам. Приходится быть универсалом и выполнять работы земляные, каменные, бетонные, плотницкие, столярные, малярные, слесарные, сварочные и прочие, прочие.

      Как мне это удается?

      Я привык и люблю работать один. И не потому, что мне некому помочь. Есть пословица: - ни кто не сделает работу лучше, чем сделаешь ты её сам. Я не люблю тратить время на объяснения, да, и никогда нет уверенности, что тебя правильно поймут, а, если и поймут, то нет уверенности, что сделают так, как хочется тебе.
 
      Работаю я не суетно, не быстро. Прочитав в своем гороскопе: - «…принимая решение, он долго взвешивает все «за» и «против», и со стороны кажется, будто он колеблется и не знает, чего хочет, но на самом деле тут действует его привычка все обдумывать и взвешивать, выстраивать логическую и технологическую цепь, чтобы избежать возможных ошибок, промахов и осложнений и в конечном итоге получить более рациональный и эффективный результат…» я с удивлением улыбнулся: - «Смотри-ка, правда! Будто про меня писано».

      Когда я увлечен делом - я вижу картинку, и, чтобы эту картинку претворить в жизнь, я выстраиваю логическую и технологическую цепь вплоть до того, что предусматриваю, образно говоря, где должен быть каждый сучок на доске и где должен быть вбит каждый гвоздь. Когда я работаю один, мне ни кто не мешает, ни кто не отрывает от процесса, в который я погружаюсь целиком, и получается почти по Пушкину:
          «…И мысли в голове волнуются в отваге,
          И рифмы легкие навстречу им бегут,
          И пальцы просятся к перу, перо к бумаге.
          Минута - и стихи свободно потекут…»,
 
с той лишь разницей, что мои руки просятся к инструменту, а инструмент к материалу. Единственное, что омрачает в этом процессе: - нужно отрываться, чтобы приготовить пищу, поесть, помыть посуду и прочие необходимые мелочи. В этом случае процесс досадно обрывается, и потому часто получается так: - под «ложечкой» уже начинает сосать, пора обедать, но я говорю себе: «Еще одну минутку, только закончу вот это – и всё». Пока заканчиваю, под «ложечкой» уже перестает сосать, я забываю про обед и остаюсь в процессе до вечера, до темна, когда уже, хочешь-не-хочешь, надо бросать. Вот так с удовольствием и работаю целыми днями.

      Тяжелые в физическом отношении операции я разделяю на части и выполняю их с помощью разных приспособлений и приемов. И получается:  проигрывая во времени и делая немало промежуточной, вспомогательной работы, я самостоятельно достигаю желаемого результата. Но, если учесть время, которое я потерял бы в случае с помощниками на объяснения, согласования, толкование и другую суету, то получается, что, работая один, я достигаю и во времени не меньших результатов. В отдельных самых тяжелых в физическом отношении операциях помогают друзья.

      Манера работать неспешно, как бы на втором дыхании, позволяет мне трудиться целыми днями на протяжении длительного времени. В молодости я мог работать сутками напролет, и хоть бы «хны»…

      Как хорошо бывает, наработавшись до изнеможенья, присесть и расслабиться. Почувствовать это изнеможенье всем телом, которое становится свинцовым и перестает быть твоим, когда не можешь двинуть ни тяжелой рукой, ни ногой, но испытывать приятную истому, приятное удовлетворенье, которое заполняет все твои фибры, все капилляры от кончиков ног и рук, и ты сознаешь, что ты чего-то достиг сегодня, чего-то свершил! И после короткого отдыха ты уже жаждешь своего дела вновь.
 
      Работая таким образом и получая от этого удовлетворенье, часто пренебрегая отдыхом, питаясь на скорую руку кое-как, я время от времени удивлялся себе: - может быть, я железный – ничто меня не берет! За любимым делом я не устаю, а, кажется, наоборот, отдыхаю. Я никогда не болел, не употреблял лекарств, даже не знал их названий, и у меня выработалось стойкое мнение, что организм должен справляться со всеми недугами сам, что лекарства вызывают к себе привыкание и ослабляют его. На такие, со временем появившиеся, симптомы, как тяжесть в желудке и изжога я не обращал внимания, считая их пустяками.