Море трав и отчаянная свобода

Я живу героической жизнью и мои подвиги неисчислимы, поэтому я не буду утруждать читателя их списком. Моя героическая судьба привела меня в небольшую съемную комнату в Крыму, в городе Симеиз, недалеко от побережья.
В один прекрасный день недалеко от города стали происходить весьма необычные дела.
Какие-то дельцы устроили опасное но очень зрелищное шоу, шоу ядерных взрывов, потрясающих зрителей своей смертельной красотой.
Ядерные взрывы производятся на специальной площадке расположенной вдали от города на морском побережье. На безопасном расстоянии от этого места построены трибуны с платным входом, и кафе, где можно перекусить или взять еду с собой и наслаждаться великой мощью взрывов одновременно уплетая гамбургеры или хот-доги.
Взрывы действительно зрелищные: сначала все озаряет невыносимо яркая вспышка, а через некоторое время доноситься чудовищно сильный удар и гул, порождаемый высвобожденной энергией  атома.
А потом всех зевак, не имеющих денег чтобы попасть на трибуны, и перелезших через ограждение настигает ударная волна, потерявшая силу, благодаря большому расстоянию от взрыва до трибун. Разрушения построек она произвести уже не может, но все еще достаточно сильна чтобы свалить с ног тех, кто не сидит.
Впрочем, зевакам нравится такой аттракцион.
Трибуны радостно гудят в предвкушении очередного взрыва.

Я стал следить за этими дельцами этого шоу.
Я нашел ангар, где хранятся боеголовки малой мощности, в несколько килотонн. Это всего лишь тактические атомные заряды, но взрывы все-таки получаются огромными и очень зрелищными.
Несколько раз в день специальный кран достает очередную боеголовку из запасов в ангаре на армейском складе, находящемся неподалеку, и помещает ее в кузов грузовика, который уезжает в направлении места, где производится подрыв.
Со временем я заметил, что грузовик перестал приезжать за боеголовками.
Но регулярные взрывы не прекратились, правда пропала ударная волна, но зрелище все равно осталось завораживающе красивым.

Как вскоре выяснилось, дельцы этого шоу удешевили процесс. Они привезли оборудование, которое создает голограмму, равную по размерам и виду атомному взрыву. Вокруг площадки они расположили мощные аудио колонки на сотни киловатт, и это звуковое оборудование отлично имитирует мощнейший звук взрыва.

А сам взрыв, поражающий своей красотой, стал еще более зловещим. Взрывы стали происходить чаще и в их величественном пламени и дыме стали возникать миражи, в клубах дыма этих взрывов я увидел людей сидящих в клетках как животные, опираясь на руки и ноги, и эти клетки неподвижно висели в бесконечном мраке и смоге.

Я решил передать эту информацию моей любимой Катрин, мою дачную подругу детства, в которую в я был влюблен будучи подростком: она работает на организацию, которая скрывает свое существование в официальном виде.
За Катрин давно охотятся агенты государства, скорее всего она объявлена в розыск и ее ищут по всей интернациональной территории корпоративного союза, называемого Россией.

Мы встретились и я целую кисть ее руки, перебираю ее пальцы, прикладываясь губами к каждому из них. Я не хочу с ней расставаться. Я целую ее в висок, утопаю в локонах ее волос, дышу ими и не могу надышаться. Она улыбается и в ее улыбке чувствуется привкус смерти, тоски по чему-то неземному, ушедшему когда-то, и потерянному навеки.

Рано или поздно нас настигнут агенты, но мы живем здесь и сейчас, и черпаем все что можно взять от этой жизни. Я испытываю больное, лихорадочное наслаждение, прикасаясь к ней, но нам  нужно спешить. Катрин должна поменять место проживания, срочно переехать на новую квартиру, предоставляемой тайной организацией, она говорит, что не может сказать мне этот новый адрес, и сама меня найдет, когда когда придет время.
Я целую ее в губы, чувствуя тоску и нежность, охватывающее все мое существо. Мы расстаемся,и я не знаю, что мне делать, и уныло иду в свою конуру близ черноморского побережья.

Утомленный, я ложусь на кровать, легкомысленный морской ветерок колышет простую однотонную занавеску на окне, и едва заметно овевает меня прохладой.

Я предаюсь воспоминаниям былых времен и вижу образ своего приятеля со школьной скамьи. И сейчас я познакомлю вас с ним.
Это так называемый Двухсторонний Енот и его история весьма поучительна.
Уроженец города Москва, привыкший к столичной жизни, наш Енот имел серьезные связи в городском общепите. Очень серьезные связи, которые еще сыграют важную для него роль.
Работал он  на Государевой службе в кинологическом отряде МЧС. Ему поручали очень важные задачи, о составе которых следует умолчать.
Двусторонним нашего Енота называли не просто так: у него было два ядовитых клыка спереди, на морде, и два ядовитых клыка прямо на заднице. И он одинаково ловко умел пользоваться и передними и задними клыками.
Один раз Енот вместе с другими сотрудниками МЧС поехал во Францию на международную конференцию по вопросам безопасности жизнедеятельности.
О его прибытии в Париж узнал почетный французский охотник и решил его заполучить в качестве трофея. Когда наш Енот пошел за покупками в парижский торговый центр, а охотник спрятался в кустах рядом с выходом и стал ждать, когда Енот выйдет к нему.
Но опытный в жизни Енот привык ходить по местам, заросшим кустами или деревьями и, выходя из торгового центра, свернул прямо туда, где сидел в засаде охотник.
Случайно наткнувшись в густой листве на охотника с ружьем, он сделал всего два укуса: один пастью, другой задними клыками. Охотник тут же скончался, а Енот поспешил на вокзал, где сел на поезд и уехал в Москву.
По прибытию домой Енот узнал, что убийство охотника вызвало скандал, и есть свидетели, которые видели, как Енот заходил в кусты, где на него была устроена засада.
На двухстороннего Енота завели уголовное дело и тогда он смог уйти от преследования, благодаря своим связям в общепите. Его переселили в квартиру, где за большим столом каждый день собирались гости, желающие поесть, и он служил им. Там Енот провел время, пока скандал не замялся, а потом вернулся домой.
Этот инцидент стал известен агентам тайной Организации и Енота завербовали. Эта организация легко покупает себя слуг. Енот им сразу понравился: он чисто работает.

Но вернемся в комнату на побережье, потому что вскоре мне предстоит ее покинуть, и покинуть Крым, потому, что пришло мое время.

 Организация нашла мне лучшее применение, чем расследование таинственного шоу на морском побережье.

И вот я, вернувшись в столицу, сижу на кухне на одной явочной квартире в Москве в районе Новокосино. Здесь проживает моя подруга по имени Эн и ее сожитель Эжен.  Эжен вчера умер, на его затылке красуются два отверстия – след от ядовитого укуса. Встреча с Енотом была для него фатальной, и я еще не знаю, был ли это заказ организации, или Енот сделал это от страха или по какой другой причине, столкнувшись с нашим другом на лестничной клетке.
Пока мы обсуждали, сидя за кухонным столом, что делать с трупом, и возможные планы организации на ближайшее время в нашем отношении, наступила ночь, и я решил зайти в комнату, где на диване лежало тело Эжена.
Брожение трупного газа заставляло его шевелиться, изредка он вздыхал и поднимал руки, потом они медленно опускались, и он будто пытался на них опереться, чтобы приподняться и посмотреть вокруг.
Я позвал Эн, и она подошла к дивану и села на его край, рядом с Эженом. Она не верила до конца в то, что он действительно умер. Наш друг между вздохами стал бормотать что-то, и в этом бормотании едва угадывались отдельные фразы. Это язык мертвых. Так они зовут к себе нас, еще живых, в свою страну.
Эн легла на бок рядом с ним, подперев голову, и стала смотреть на его лицо. Его руки изредка касались ее тела, и она вздрагивала каждый раз. Один раз ему удалось приподняться, и он поцеловал ее, она ответила Эжену тем же.
Я увидел,  что дело принимает опасный оборот: кажется, мертвецу вот-вот удастся заманить ее к себе.
«Эн опомнись!» - говорю я, - «Тебя трогает труп!» Но Эн была слишком поглощена своим горем и надеждой.
Слава Богу, через какое-то время, она, опомнившись, стряхивает с себя руки Эжена и восклицает: «Что за омерзительный запах?! Это его прикосновения! Как это мерзко, я хочу блевать!»
Я успокоил Эн, и мы, по трезвому размышлению решили избавиться от трупа. Взяв Эжена с двух сторон, за руки и ноги, мы, не обращая внимания на его бормотание и вздохи, от волокли его к окну, перевалили через подоконник и выбросили в черную пустоту ночи. Был слышен глухой звук удара внизу.

Я не знаю, что будет дальше, но мне нужно поторапливаться, пока не поднялся шум: я спешно собираюсь и покидаю гостеприимную квартиру. Долго брожу по улице, сжимая смартфон в руке, пока тихой вибрацией он не сообщает, что пришло сообщение.

Я открываю его, читаю и понимаю, что произошло почти непоправимое. Енот в беде и на этот раз он крепко вляпался. Серии укусов породили заявления в полицию от укушенных им граждан, теперь он задержан и сидит в околотке, будут ли “шить” дело - неизвестно. Но полиция всех вяжет одинаково: и блатного "светоча разума" с синими куполами на груди, и пьяного Шарикова, насравшего в подъезде, и Енота с его манией преследования, и меня, с моими духовными поисками.

Я решаю помочь Двухстороннему Еноту: ведь до того, как он им стал, мы были одноклассниками, потом вместе поступили в институт МИРЭА, вместе учились, вместе пили, но потом старина подвергся мутации, вычурно его перекроившей.

Я знаю, где он сидит, и я знаю, что во внутреннем кармане моей куртки есть удостоверение Агента Организации.

Первым делом, я иду в ближайший зоомагазин и покупаю ошейник и поводок. Отличный ошейник из мягкой черной кожи и достаточно длинный и прочный поводок. Положив покупки в рюкзак, я иду по улице, а голове моей, между тем зреет план.
Нужно добраться до отделения полиции, куда из-за своей кусачей несдержанности загремел Енот.

На улице мягко колышутся вечерние тени, продираясь сквозь них, я иду к метро. Скоро наступит ночь. Я спешу.

Подхожу к заведению общепита “Вкусно и точка”, расположенного рядом с метро “Новокосинская” и вижу странную картину: Эжена стоящего у окна «Вкусно и точка», а рядом с ним — ещё трое укушенных. Их глаза  затянуты белесой пленкой, как у тех, кто больше не принадлежит миру,
но и не может уйти. Они стоят  и смотрят, сквозь стекло, как повар переворачивает и жарит котлеты на решетке, чтобы сделать бургер, лучший в этом гребанном районе. Мясо томно шипит и пар поднимается к потолку.

Не знаю, заметили они меня или нет, но я, не замедляя шага, и не ускоряясь, сохраняя спокойствие, спускаюсь в спасительное чрево подземного перехода, а потом - в сам метрополитен. Может быть, конечно, кто то из укушенных и проводил меня ничего не выражающим голодным взглядом, но зачем оглядываться, когда впереди так много дел.

Меня ждет отдел полиции, а в нем меня ждет Енот.

Приехав на место я сразу попал в рутинную сутолоку у окна дежурного: потерпевшие, задержанные, жалобы, вопли, уговоры, эмоции, все как всегда в опорном пункте.

Не буду утомлять вас долгим диалогом с сотрудниками этого заведения.

Лучше сразу смотрите, как я, ведя на поводке Енота, выхожу из отдела и говорю:
“Спасибо, господа, дальше я сам его поведу”
“Кто распорядился?” - спрашивает меня строгий полицейский.
“Секретная миссия, допуск шестого уровня”, - отвечаю я, небрежно козырнув удостоверением Агента Организации.

Теперь наш путь определен, и я отправляюсь с Енотом на Ленинградский вокзал, чтобы совершить посадку на электричку, под стук колес которой мы доедем до станции “Покровка”, туда где затерялась в бескрайнем подмосковье моя дача, лелеемая как райский сад, в котором я родился.

Объявляют остановки: ”Химки”, “Крюково”, “Поварово”, поезд едет и едет, за окном мельтешат маленькие дачные домики, узоры леса, речки, линии электропередач.

Вот, наконец, “Подсолнечная”, это город Солнечногорск, а, значит, мы уже рядом.

“Сенеж” - о, это озеро где мы в 90х ловили раков.

“Головково” и, вот-вот, вот и “Покровка”!

Приглушенно шумят электромоторы, открывающие двери для выброса пассажиров на железнодорожную платформу. Держа в руке поводок, я выхожу из поезда: за платформой переливается огромное море изумрудно-зеленой травы, с островками Иван-Чая, а за ними непокорные, в глубине души, ветру деревья.

Вот и пробил час.

Я расстегиваю ошейник Енота, а он так смотрит, как будто сомневается в чем-то, но перед ним - море трав, света, листьев, берез, сосен, опушек, полян и отчаянной свободы.

Мне взгрустнулось немного в этот момент, когда я увидел, как Двухсторонний Енот оглянулся и посмотрел на меня, прежде чем навсегда раствориться в чаще.

Но это было светлое расставание: в нем нет печали.

Почти машинально, не чувствуя ног я побрел на дачу. По дороге я вспоминал, как мы  как мы с ним сидели за одной партой в 9-Б, как воровали водку у отца и пили под лестницей, как поступали в один институт, как дрифтовали по жизни, не зная, зачем.

Приходить в себя я начал уже на дачном участке, в себя меня вернули звуки новостной передачи по радио.

“Также, глава республики Крым категорически отрицает скандальные слухи о якобы проводимых на территории нашей республики ядерного оружия. Лица, сфабриковавшие этот фейк, будут найдены и привлечены к ответственности. Никакого радиоактивного выброса нет и быть не может.”

Тут то я и вспомнил: “Так ведь завтра - понедельник. Все, выходные закончены. Завтра - офис, завтра - работа, и как будто барабанная дробь зазвучала у меня в груди. “Вся страна на тебя смотрит. Встань и иди.”

“Кажется, Эн хотела передать какое-то послание Катрин”, - начал думать я, но сразу осекся: “Надо собираться. Завтра - рано вставать.”

Через некоторое время, стоя на платформе “Покровка” в ожидании электрички на Москву я наблюдал, как дворник в шапке-ушанке сметает с платформы чьи-то зубы и приговаривает: “Ишь ты, панику развели. Зомби к нам пожаловали. Да не зомби это, а обыкновенные хулиганы. Зубы им повыбивал да и все. Без всякой мистики вашей.”

Уже по дороге в Москву я решил проверить, на месте ли мое удостоверение Агента Организации и когда запустил руку во внутренний карман куртки, то нащупал там вместо “корочки” лишь чек из магазина “Пятерочка” в котором были пробиты три банки третьей Балтики и чипсы.

Кажется, со вкусом красной икры.