3 Перевал Шумакский

3 Шумакский перевал.
 Раннее утро с его бодрящим холодком, друзья постыдно проспали. Эта беда будет их преследовать все дни похода. Легче большую часть дневного пути проходить до полуденной жары, пересидеть зной на обеде и завершить переход, когда жара вновь спадёт. Но плата за ранний подъём — разламывающая челюсти зевота, утренний холод, мокрая от росы трава, и самое трудное в выборе - встать нужно прямо сейчас, а страдать от жары ты будешь потом.
 Выбор между мужественным «встать сейчас» и малодушным «встать потом» чаще заканчивается победой постыдного «потом». День вообще может выдастся ненастный, и тогда дневное тепло будет только в радость. Зачем тогда ранний подъём?
 Короче, Сашке удавалось легко уговаривать Кеху, который у них играл роль будильника, так как обладал наручными часами «Восток» и способностью просыпаться точно в назначенное время, поспать ещё часик, а потом ещё полчасика, пока солнце не нагревало палатку.
 Тогда они быстро соскакивали, готовили на костре завтрак, торопливо собирали рюкзаки и пускались во всю прыть догонять день.

 Тропа степенно набирала высоту от долины Хобутов к Эхе-Геру, временами спускалась к болоту и вновь упрямо ползла вверх. Сильные ноги легко несут сухое тело, наполняя каждую его клетку жизнью. Тяжесть рюкзака становится привычной, как привычен горб горбатому от рождения. Ты вновь её ощутишь, когда наденешь рюкзак после привала.
 Миновали разваленный летник, служащий некогда приютом для пастухов. Тропа повернула налево и втянулась в долину Эхе-Гера. Лес постепенно сменился горной тундрой. Перелезли несколько заборов из жердей, охраняющих бурятский скот.
 Солнце во всю палило, когда увидели Шумакский перевал и большую группу людей. Туристы после обеденного отдыха мешкотно собирали рюкзаки и готовились идти на перевал.
 День близился к полудню. Хотелось есть. Лес остался далеко внизу, но много топлива, чтобы нагреть несколько кружек воды не нужно.
 Наломали сухих веток и веточек карликовых берёз, горной ивы и рододендронов, запалили костёр. Ветки горели плохо, сказывалась высота, приходилось изо всех сил махать на костёр ковриком. Решили обойтись чаем и перекусом из двух банок рыбного паштета «Волна», съесть последнюю булку свежего хлеба.
-Ну, давай нож,- сказал Баженов, -есть хочется!
-У меня нет ножа. Я думал ты свой возьмёшь,- ответил Кеха.
-И что теперь, как мы весь поход без ножа обходиться будем? Ни сало нарезать, ни банки открыть,- растерянно спросил Сашка. Друзьям тотчас же вспомнилась то ли байка, то ли быль про путешественника который погиб с голоду, так как потерял свой консервный нож.
 Кеха предложил шаркать консервную банку по шершавому камню пока она не откроется. Способ Баженовым был безжалостно раскритикован и отвергнут как не эффективный и трудозатратный.
 Пришлось вскрывать банки топором. Им же нарезали последнюю булку хлеба. Дальше будут только сухари.
 Обед мгновенно исчез в пустых желудках, не побаловав даже коротким чувством сытости.

 Шумакский перевал простой, но очень высокий. Большие моренные холмы из крупных и мелких камней нагромождены друг над другом, а сверху к ним прилажен длинный перевальный взлёт. Пока друзья шли к подножью первой морены, туристы из большой группы уже подымались на верхнюю.
 Удивительные изменения происходят в организме, когда догоняешь кого-нибудь на тропе. Усталые ноги наливаются силой, грудь горделиво выгибается, ноздри расширяются, невидимый, но пышный павлиний хвост распускается веером. Обгонять надо быстро и уверенно, а то те кого ты обгоняешь, зацепятся за тобой, и устроят выматывающую гонку за первенство.
 Группа шла медленно. Тяжело опирались на длинные посохи-альпенштоки. Была она разновозрастной и разнополой. Догонять их было одно удовольствие. Они были точно не соперники. Не влезли и на половину подъёма — устроили привал. Расселись на рюкзаках небольшими группками по обеим сторонам тропы. Все в брезентовых штанах и кожаных горных ботинках, у многих на поясах солдатские фляжки в чехлах.
 Честно сказать, в наших горах столько всюду чистейших источников, что привычка таскать с собою воду представляется странной блажью. Так поступают новички или европейцы, которым сама мысль пить из любой лужи кажется дикой.
 На кураже друзья могли бы без отдыха рвануть на перевал, но негоже было нарушать неписанный протокол предусмотренный для такого случая. По протоколу, такому же важному, как протокол встречи военных кораблей в море, нужно обязательно остановиться, поздороваться, осведомиться: кто такие? откуда идут? кого видели? не нужна ли помощь? рассказать о себе. Вас могут даже угостить, но вы должны вежливо отказаться, или предложить что-то равноценное взамен. Помощь можно брать, если вы в ней действительно нуждаетесь.
 По стальным наконечникам длинных альпенштоков, манере навешивать снаружи рюкзаков кружки, котелки и прочие носки-майки в туристах легко можно было определить пешеходников. У горных туристов, как и альпинистов хорошим тоном считается переноска всего своего имущества внутри рюкзака, чтобы ничего не мешало.
 Большинство участников группы были белобрысые, с обгорелыми до красноты, несмотря на слой цинковой мази, носами. Светлые волосы девушек заплетены в трогательные детские косички, свисающие по обеим сторонам лица на взрослые холмики под мокрыми от пота майками.
 Сашка и Кеха подошли к пожилому мужчине в котором по самой заношенной штормовке и самому высокому альпенштоку безошибочно признали руководителя. Поздоровались. Скинули свои обвешанные верёвками и касками рюкзаки. Честно сказать, они были рады устроить себе привал, потому что погоня порядком измотала.
 Седой мужчина с готовностью принял игру в «протокол приветствия», достал карту и стал показывать маршрут своей группы. Приехали они из Прибалтики, и уже целую неделю шли по Восточным Саянам.
 Руководитель плохо говорил по-русски. Бурятские названия с чудовищным латышским акцентом звучали незнакомо и дико. Остальные участники группы в разговоры не вступали, лишь искоса поглядывали на наших героев.
 Руководитель рассказал, что они прошли Ара-Ошей, Архат, Хобуты и сейчас идут на Шумак отдохнуть. Степенно обсудили достоинства разных систем рюкзаков и обуви. Европеец хвалил свои горные ботинки, а сибиряки резиновые сапоги.
 Лучшей обуви для наших гор, чем резиновый сапог до сих пор не создано. Сапог не скользит на камнях, не промокает, в нём комфортно ходить хоть по грязи, хоть по снегу. Ботинки, конечно, тоже хороши, но тяжелы, как чугунные гири, и раз намочив их, до конца похода не высушишь, так и будешь ходить с мокрыми ногами. И главное — сапоги дешевле раза в три, и есть в продаже в любом сельском магазине в отличии от горных ботинок. Поговорили, но каждый остался при своём мнении и в своей обуви.
 В те далёкие годы много прибалтийских туристов путешествовало по нашей общей тогда стране, которую они так и не смогли назвать своей матерью. Много людей остались жить здесь и остались жить там. Пусть все будут счастливы на своих новых родинах и не забывают прежней общей большой Отчизны.
 Пешеходники взяли свои альпенштоки и медленно полезли на перевал. Ехидные друзья ещё раз продемонстрировали своё превосходство — выпустили группу вперёд, а потом быстро обогнали.

 Тропа круто уходит вверх. Рюкзак давит на плечи, но сердце ровно стучит, лёгкие с силой, послушно втягивают и выпускают воздух через нос, адреналин кипит в крови и заставляет совершать глупости. От группы оторвались метров на триста. Кеха мыслями был на перевале, когда Сашка сказал: «Куда ты мчишься? До Шумака ни одного человека не встретим. Смотри, что покажу».
 Сбросили рюкзаки. Освобождённое от тяжести тело готово было взлететь воздушным шариком. Сашка как партизан залёг за своим рюкзаком, достал бинокль, быстро оглядел горы, ничего достойного внимания не нашёл, и переключился на оставшихся далеко внизу людей.
 Прибалты сильно растянулись. Молодёжь погналась за нашими легконогими друзьями, оторвалась от основной группы, но выбилась из сил и сбросила ход.
 Кехе было досадно на раннюю остановку. Ноги в резиновых сапогах распарились. Кожа на стопах стала чувствительной. Хотелось скорее подняться на перевал и снять сапоги. На полдороги разуваться было лень.
 Кеха засунул ноги под слабую, холодную струйку, сочащуюся из склона. Стало легче. В горах часто законы физики путаются, и вода находится на возвышенности, а не внизу.
 «Смотри»,- сказал Баженов, и протянул бинокль. Вначале Кеха ничего не увидел. От ходьбы сердце так стучало, что изображение невозможно было удержать в фокусе. Тогда он, по примеру друга, улёгся на тёплую землю и пристроил бинокль на рюкзак.
 Фигурки людей в окулярах оказались неожиданно близко. Казалось, протяни руку и коснёшься. Впереди - высокий юноша с очень светлой кожей и волосами. При рождении бог не нашёл для него красок. Длинноногий с досадой оглядывался на отстающих спутников. Шагах в десяти ниже по склону шла девушка, такая-же светлая и голенастая. Наверное сестра. Белизна кожи, неприятная в юноше, делала её красавицей. Замечали, человек, который не подозревает, что за ним наблюдают, выглядит иначе.
 Девочке было трудно, но она упорно шагала, сдвинув бровки. Светлая прядь выбилась из причёски, падала на глаза. Руки были заняты дурацким альпенштоком. Девушке приходилось сдувать светлую помеху от лица, смешно вытягивая губы. Красная майка обтянула грудь. Хотелось смотреть на неё. Было в этой естественности, что-то такое притягательное и вместе с тем запретное, интимное, для чужих глаз не предназначенное, что Кехе стало неловко, будто в бане подглядывал.
 Остальная группа, судорожно глотая воздух, потея, мучаясь крутым подъёмом, тащилась позади. Почему-то созерцание чужой слабости придавало силы. Друзья обменялись парой едких шуток над гримасами туристов, взвалили рюкзаки, и быстрые ноги унесли их вперёд, навсегда от этих странных прибалтов. Помнят ли они Сибирь, её чистые реки, Саяны, ели с голубой хвоей, карамельный запах сахан-дали?

 На перевале дул ветер. Горный хребет, как руками, обнял залитую солнечным светом долину Шумака с далёкими озёрами невероятно-яркого бирюзового цвета, тёмными пятнами от облаков на зелёной траве, коричневых и чёрных скалах.
 Толстая кошма снежника лежала на крутом спуске, снизу упираясь в морену из крупных камней, сверху вылезая на гребень оплывшими на солнце карнизами.
 Ниже - неровные белые обрывки снежного одеяла разбросаны по холмам морен, сложенных из чёрных камней. Посредине в глубоком снегу протоптана тропа.
 Надели штормовки, но и они не спасли от пронзительного, холодного ветра. Хотелось скорее вниз, к травке, теплу.
 Летний снежник плотный, и съезжать по нему верхом на рюкзаке быстро и весело. Главное во время суметь остановиться, и не вылететь со всего разгона на камни. Там где снежник кончается, немного в стороне от тропы лежала туша лошади, частью закопанная в снег. Бедной лошадке не повезло. Буряты при спуске с перевала, чтобы не копать дорогу для лошадей в лавиноопасном склоне, спутывают им ноги и скатывают вниз.
 Ниже снежника спускались по тропе, серпантином снующей среди морен из седых от лишайника камней. Дошли до нежной, изумрудной травки, и дальше вниз мимо озёр, с ещё не растаявшими синими и белыми льдинами, по горной тундре через заросли карликовых деревьев и гигантских трав.

 Устали. Плечи болели. Отдыхали возле речки. Прозрачная вода тихо бормотала сказки невзрачным серым камушкам. Ветер остался на перевале, в долине было тепло.
-Сань, а во что ты будешь собирать гербарий, ты папку взял?- начал Кеха хитрый разговор, затягивая время отдыха. Хотелось дольше валяться на тёплой земле, а не тащить чёртовы рюкзаки.
 Кеха вытянулся во весь рост на траве. Рассматривать незнакомые растения было интересно. Для современного человека весь зелёный мир делится на десяток мутно знакомых названий и на всё остальное с общим названием «трава». Баженов лежал на спине, пристроив голову на рюкзак. В зубах травинка - как сигарета. Друг очередной раз бросал курить и теперь маялся без привычной отравы. От ближайшего прилавка с сигаретами его отделял перевал высотою почти в три километра.
-Зачем нам папка?- спросил Сашка,- листочки с цветами положим между страниц книги, вот и гербарий.
-Нет, в гербарии должно быть всё растение целиком, и корень, и стебель, и листья, и цветы с плодами,- возразил Кеха. Он всё больше убеждался, что познания друга в ботанике ещё туманней чем его собственные слабые знания.
 Кеха, при необходимости, с видом знатока, мог рассуждать о вирусе табачной мозаики, стержневых и мочковатых корнях, геотропизме, секвойях, баобабах и гевейях, генотипе и фенотипе, не отличая на практике петрушку от кинзы, а ёлку от пихты, хотя недавно благодаря знаниям, почерпнутым в далёком детстве из журнала «Юный натуралист», умудрился сдать зачёт по агрономии, не посетив ни одного занятия. Все его знания были страшно далеки от практики.
- Давай, хоть одно растение из горной тундры возьмём,- предложил Кеха. Выбрал симпатичный росточек поменьше, чтобы легко было таскать с собой. Не вставая с земли, копнул пальцами ближе к стеблю, хотел извлечь растение из почвы. Оно даже не шелохнулось.
 Кеха потянул сильнее. Результат прежний. Пришлось встать, подцепить упрямца клювом айсбаля как киркой, и нажать сильнее. Из каменистой почвы показалось толстенное корневище, Кеха тянул изо всех сил.
 Корневище продолжало упрямиться, но понемногу сдавалось. В результате борьбы на белый свет появилась длинная подземная кишка толщиной со шланг стиральной машины. Края чудовищной кишки оборвались и остались в каменистой почве, но и то что вытянулось, поражало своим каким-то доисторическим видом и мощью. И ещё впечатляло тяжестью.
-Держи экземпляр, ботаник,- сказал Кеха и кинул растение Баженову. Баженов прикинул вес растеньица.
-Может одни лисья собирать будем,- предложил с надеждою в голосе.
-Тогда твой гербарий никакой ценности представлять не будет,- в отстаивании научной истины Кеха был безжалостен и неистов.
-Давай, к гербарию позже вернёмся,- пошёл на компромисс хитроумный Сашка, -за последним перевалом. Там наверняка будут растения.
 Кехе идея рыть растения на гербарий за последним перевалом понравилось. На том, как они тогда думали временно, вопрос гербария был закрыт.
 Отложить на потом - очень удобный и эффективный способ решения трудных вопросов. Работает всегда. Проверено на себе.

 Пошагали дальше. Долина резко провалилась гигантским уступом в чёрно-рыжих скалах. Мощный, белый от пены водный поток с шумом обрушивался в глубокую чашу, порождая облака из мелких капель, в которых игривыми жар-птицами резвились радуги.
 Огромная наледь на водопаде не успела растаять. Мокро блестящий лёд светился на солнце всеми оттенками синего и голубого.
 Глубокая от следов множества прошедших по ней людей и лошадей тропа подошла к водопаду. Тундра осталась выше. Появились первые деревья - кедры, с мохнатыми от длинных иголок ветками, круглыми кронами, и островерхие, похожие на ракеты, пихты. До источников оставалось километров десять, Кеха надеялся дотерпеть, хоть шея и плечи болели от тяжелого станкового рюкзака, нудно поскрипывавшего сочленениями при каждом шаге.
 «Зря устраивали гонки с туристами на перевале. Те, наверное, не подозревали, что соревновались с нами, и по результатам назначены позорно проигравшими»,- сокрушенно думал Кеха. Рыбный паштет с хлебом бесследно растворился в желудке. Идти не хотелось, хотелось есть. Сашка, должно быть, испытывал схожие чувства.
«Слушай, чего нам на источники так спешить. Лечиться?- спросил Баженов, -У тебя что-нибудь болит? Нет. Вот и у меня нет. Никто нас там не ждёт! Давай здесь остановимся. Смотри какое место»,- Сашка широким жестом обвёл склон.

 На высоком берегу у водопада среди деревьев уютная поляна, давно облюбованная путниками под стоянку. Здесь даже готовые дрова были. Стопка сухих полешек лежала у корней раскидистого кедра. Кострище. Ровная площадка под палатку. До воды далеко, зато не слышно её надоедливого шума. На Шумаке друзей точно никто не ждал. С дровами в обжитых местах плохо, а здесь лежат готовые.
 -Ну не знаю,- пожал плечами Кеха, -до источников километров десять осталось, за два часа дойдём.
 Он тоже устал и хотел снять постылый рюкзак, но включился дух противоречия, который строго следил, чтобы Кеха реже проявлял свой кроткий от природы нрав.
-У нас основной верёвки сорок метров. Давай натянем её с нашего берега на тот над водопадом, наденем обвязки и прокатимся. Вот здорово будет!- зафонтанировал очередным дурацким планом Баженов.
 В живой и быстрый Сашкин ум постоянно приходили невероятные идеи, и Кеха тратил много времени, чтобы смирить богатое воображение друга. Не понятно, Баженов действительно собирался воплощать свой план на практике, или просто не хотел дальше идти.
-Ладно, давай здесь остановимся. Каши сварим. Там видно будет,- согласился Кеха. Готовые дрова - это был решающий фактор. Негоже отвергать подарок судьбы. Фортуна — дама капризная. В другой раз может отвернуться.

 Кеха остался разводить костёр, отправив Баженова вниз за водой.
-Пусть туда-сюда слазит, может успокоится,- думал Кеха, раздувая огонь.
 Пришёл Сашка с полными котелками. Светлые волосы потемнели от воды - купался. Споро разбросали по кустам и деревьям сырые вещи. Поляна приобрела диковатый и живописный вид цыганского табора.
 Хозяйничали босиком. Нет лучше обуви для Саян чем литой резиновый сапог, но надо завести за правило и привычку снимать их при всякой остановке, тогда убережёшься от мозолей.
 Быстро сварили и съели любимую манную кашу. Особенно им нравилось, что из нескольких пригоршней крупы получается целый котелок аппетитного варева.
 Удивительно как меняет наше мировоззрение полный желудок. Теперь Кехе тоже на Шумак не хотелось. Ему в обще ничего не хотелось. Хотелось лежать на травке, слушать далёкий шум водопада, смотреть на светлые в солнечном свете угли костра.
-Чё, пойдём навесуху делать?- лениво спросил Баженов.
-Может ну её на фиг,- предложил Кеха.
Тут бес противоречия посетил Саньку. Дурной энтузиазм переполнил друга.
-Давай натянем переправу на другой берег! Представляешь, идут туристы, а мы тут как орлы над водопадом летаем. Можно девчонок прокатить,- не унимался Баженов.
 Кеха живо представил как помогает надеть грудную обвязку светленькой девочке из прибалтийской группы, и невольно расплылся в идиотской улыбке. Но здравый скептицизм одержал верх. Надо было энергию друга направить в безопасное русло.
-Смотри какие склоны,- сказал Кеха, показывая на скалы над водопадом,- верёвки может не хватить. Давай её на нашем берегу натянем сверху поляны до низа. А водопад и отсюда видно.

Никогда не разрушайте мечты друзей. Просто корректируйте.

 Долго тянули верёвку. Было лениво. Лениво ходили, лениво вязали узлы. После утреннего напряжения пришла слабость. Лениво надели обвязки. Тридцать метров спуска подарили краткую радость полёта, платой за которую стали те же тридцать метров подъёма.
 Пыхтели. Чувствовалась высота. Зрителей не было, сил не было, кататься не хотелось. Хотелось есть.
 Кеха заметил, что в горах, когда не занят ходьбой, всё время хочется есть. Ещё раз сварили кашу.
 В тот день больше ничего не приключилось. Никто их не догнал.

 Вечером Кеха читал книгу с чудодейственными рецептами. Открывшееся ему истина лишь подтвердила то, что он и так знал — еды в природе много не бывает. Все рецепты начинались с советов отварить сырьё в трёх водах или вымочить его в течении двух-трёх дней, чтобы избавиться от горечи.
 Кеха не отказал себе в удовольствии, издевательски хохоча, процитировать Баженову советы из книги: заправить салат сметаной, уксусом и растительным маслом, подать к свежему картофелю и мясу, или отварить коренья в сахарном сиропе вместе с яблоками.
 Так в горьком веселье и самоуничижении прошёл вечер второго дня похода. Дневник опять не писался. Не было вдохновения.