Политехнический, политехнический

Недавно перечитывал некоторые, любимые мною, стихи Андрей Вознесенского, с которым меня связывала теплая, пусть и недолгая (прервавшаяся по моей, кстати, вине) дружба. Впрочем, я об этом писал в своих капельках. И вот, один  стих, который называется «Прощание с Политехническим», заставил меня вспомнить про такое замечательное и примечательное явление в нашей московской жизни, которое именовалось кратко и емко ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ...

«В Политехнический!
В Политехнический!
По снегу фары шипят яичницей.
Милиционеры свистят панически.
Кому там хнычется?!
В Политехнический!
Ура, студенческая шарага!
А ну, шарахни
по совмещанам свои затрещины!
Как нам мещане мешали встретиться!..»
Имеется в виду расположенный в самом центре Москвы, в районе метро «Китай-город»,  Политехнический музей. Этот музей размещается сейчас на множестве площадок в Москве и других городах, а в 60-70-е годы прошлого века ему хватало того великолепного здания, в которое мы (т.е. любознательная молодежь) и ходили в те годы довольно регулярно. Помимо потрясающих выставок и постоянных экспозиций, в Политехническом происходило множество интересного, и не только научно-технического.
Немного про музей. Это был самый первый общедоступный музей в Москве. По мнению  властей и учредителей, первый общедоступный музей в Москве должен был «содействовать распространению естественно-научных и технических знаний в широких слоях общества». Примечательно, что в его создании действительно участвовали эти самые широкие слои общества: научные организации, высшие учебные заведения, влиятельные предпринимательские круги. А главное - и городские власти активно и действенно поддерживали эту идею. Примечательно, что объединить усилия всей московской общественности смогла группа профессоров Московского университета, которые в 1863 году создали Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии — сокращённо ИОЛЕАиЭ. Во главе этой деятельной группы стояли Анатолий Богданов и Григорий Щуровский.
Своей главной задачей члены Общества считали «изучение России» и содействие «подготовке широкого слоя образованных учёных». Они провозглашали: «В каждом государстве, где общественный строй покоится на трезвых, разумных основаниях и где, следовательно, идея о необходимости умственного, нравственного и материального развития приняла для большинства осязательную форму, распространение просвещения вообще, а также разнообразных научных специальных знаний, должно считаться насущной потребностью».
Собственно музей, как таковой,  открылся еще в 1870 году, но первое здание у него появилось спустя 2 года, после Политехнической выставки. Правда, это было не то величественное здание на Лубянке, в котором сейчас заканчивается реставрация. Это был дом на Пречистенке, арендованный для этих целей у Московского яхт-клуба. А то самое знаменитое здание было построено по проекту крупнейшего в то время архитектора - профессора архитектуры Ипполита Монигетти, а самим процессом строительства ведал «высочайше утверждённый Комитет для устройства Музея прикладных знаний и заведывания им». Постройку здания курировал член Комитета — «старший архитектор Московской дворцовой конторы» Николай Шохин. Здание строилось около 30 лет, в три этапа: вначале построили главное здание, в котором разместился собственно весь музей, а затем пристроили два крыла: в 1896 году появилось правое крыло, в котором, среди прочего, устроили большую библиотеку с читальным залом, а в 1907-м — левое, в котором разместилась Большая аудитория, крупнейший на то время в Москве  актовый зал, в котором и происходили все самые запоминающиеся события, вроде острых диспутов поэтов.
В 1913–1916 годах на сцене Большой аудитории выступали поэты Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Иван Бунин, разгорались диспуты о современной культуре. В 1918 году здесь проходили острые дискуссии между символистами, имажинистами, футуристами, в которых участвовали, помимо вышеупомянутых «титанов»,  другие крупные поэты - Андрей Белый, Велимир Хлебников, Сергей Есенин, Валерий Брюсов. Поэтические традиции в Политехническом музее в 1930-х годах продолжали поэты нового поколения: Николай Заболоцкий, Александр Твардовский, Эдуард Багрицкий. А в начале 1960-х, в Большой аудитории  выступали Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Булат Окуджава... Про один такой «большой сбор поэтов» был, кстати, снят фильм.
В Большой аудитории регулярно проходили научно-популярные лекции лучших российских и иностранных учёных. Здесь выступали: нобелевский лауреат биолог Илья Мечников, академики — генетик Николай Вавилов, минералог Александр Ферсман, химик-органик Николай Зелинский. В мае 1934 года лекцию о строении атомного ядра прочёл один из создателей квантовой механики и первой квантовой теории атома, лауреат Нобелевской премии по физике Нильс Бор.
С 1960 по 1970гг. я учился на Таганке, в школе, в те годы носившей номер 8. Это была одна их немногих в Москве спецшкол с расширенным преподаванием иностранных языков. Кстати, тогда нам хватало десяти лет для получения вполне себе твердых знаний – и в гуманитарных, и в «точных» науках (это сейчас. при дефективных менеджерах и тупоголовых «реформаторах» системы образования, даже и одиннадцати школьных лет стало не хватать, уже доносятся голоса, призывающие сделать школу двенадцатилетней). К слову сказать, один очень авторитетный советский ученый-физик как-то публично провозгласил самой точной наукой филологию (или лингвистику), а математику назвал романтической и философской. Помнится, он аргументировал примерно так: - Ну, в самом деле, как можно назвать точной науку, у которой через слово говорится «допустим», «предположим», «примем, что…»? В то же время, языкознание свидетельствует прямо и непреклонно о том, что в языке спряжение глаголов или склонение существительных осуществляется строго по правилам, а редкие исключения их только подтверждают, не правда ли?
Учась в старших классах школы, я и мои одноклассники часто ходили заниматься в Библиотеку иностранной литературы (в просторечии – «иностранку»), которая открылась в середине 60-х годов, существует и по сию пору, а расположена в районе Яузских ворот, что в четверти часа неторопливой ходьбы от нашей школы. Бывали мы и в Политехническом музее. Причем в последний мы попадали двумя путями: то школа устаивала тематические экскурсии для целых классов, то мы ходили туда самостоятельно. Лично мне нравились самые разные мероприятия, проходившие в Политехническом, но более всего – так называемые «устные журналы». Это можно сравнить по формату с модными нынче talk shows. Но по содержанию нынешние болталки нельзя даже рядом ставить с теми великолепными встречами, которые назывались «устными журналами». На самом деле, они как бы дополняли традиционные, бумажные, издания в виде встреч с известными людьми. Из целого ряда таких встреч с замечательными нашими современниками вспомнился отчего-то один такой устный журнал «Спорт», который проходил в первой половине 1970-го года, месяц точно не помню. Помню, что был я в выпускном классе, а пошли мы на это мероприятие с моим другом и одноклассником Колькой Ведринским.
Во встрече приняли участие, без преувеличения скажу, мировые знаменитости: вратарь хоккейного клуба ЦСКА, а впоследствии и сборной СССР, Владислав Третьяк, которого представлял прославленный тренер А.В.Тарасов, под руководством которого, как главного тренера советской сборной по хоккею, наша команда (которую именовали «Красная машина») в течение многих лет завоевывала звание чемпионов мира и олимпийских чемпионов. Также присутствовала Ирина Роднина (она, кстати, училась в нашей же школе, которую окончила на пару лет раньше меня, а когда училась – ее всегда ставили в пример: вот какая молодчина, и отличница, и прекрасная спортсменка-фигуристка, мастер спорта в 15 лет!)  и ее первый партнер Алексей Уланов вместе с их тогдашним тренером С.А.Жуком. Помнится, Анатолий Владимирович Тарасов, представляя тогда еще совсем молодого вратаря В.Третьяка, полушутя заявил, что в хоккейных кругах считается, что «умный в ворота не пойдет», а вот Владислав не только хороший и перспективный вратарь, но и «умный парень – книжки читает». Напомню, что Третьяк уже был вратарем хоккейного клуба ЦСКА, тогдашнего чемпиона СССР, а также вратарем сборной СССР, а через  год стал основным вратарем нашей национальной сборной. Мы с другом Колькой были практически его ровесниками, а он для нас был реальным примером того, что упорный  труд (ну, и определенные способности, конечно) позволят любому стать если не выдающимся, но хорошим спортсменом или любым другим специалистом. Короче, перед нами все дороги открыты, все возможности – только учись и трудись. Ну, по большому счету, так оно тогда и было. Хотя, конечно, были и разные места и местечки, куда брали «своих» и «по блату», не без этого, но в целом тогдашний СССР был страной огромных равных возможностей…
Возвращаясь к тому «устному журналу», вспоминаю, что вначале тренеры представили своих подопечных, а спортсмены коротко рассказали о себе. Владислав был родом из Подмосковья, рано встал на коньки, был принят сначала в юношескую команду, прекрасно себя там зарекомендовал, всегда много и упорно тренировался, обладал потрясающей реакцией и особым умением «просчитывать» игроков команды-соперника. Про Ирину мы и так все знали – она на наших глазах выросла в выдающуюся спортсменку, а в школе была известна тем, что всегда с удовольствием брала шефство над неуспевающими учениками, которых годами «подтягивала», в частности, по математике.  На ту встречу, она и ее первый партнер Алексей Уланов пришли уже в ранге чемпионов мира. Это было первое «золото» Ирины, впрочем – ее достижения известны и без меня всему миру, поэтому я про это здесь умолчу. Этот «устный журнал» был организован в таком формате: вначале ведущий (главный редактор популярнейшего тогда издании «Советский спорт») представлял участников. Потом выступали тренеры, представляя своих питомцев и делая особый акцент на их достижениях. Затем сами спортсмены рассказывали свои биографические детали, делились планами на ближайшее будущее. Потом на экране демонстрировались краткие кино-ролики про тренировки, также показывались фрагменты выступлений и матчей, в которых можно было увидеть наших героев. А потом главный редактор разрешил публике задать вопросы. Помнится, вопросов было немного, касались они каких-то незначительных подробностей из личной жизни. А один парень (постарше меня, ему было лет двадцать пять) спросил, не больно ли Владиславу, когда в него шайба попадает. Третьяк, помнится, на полном серьезе сказал, что больно получить шайбой в голову, если быстро не увернуться. Ну, все присутствующие сдержанно посмеялись, конечно.
Кстати, Анатолий Владимирович тогда сказал, что идут переговоры о встречах наших лучших команд с канадскими профессионалами. Встречи эти состоялись чуть позже: в 1972г. (суперсерия из восьми матчей), потом были матчи на Кубке вызова в 1979г., а самый крупный разгром (со счетом 8:1) наши устроили им на Кубке Канады в 1981 году. Ирина и Алексей рассказали о своих планах принять участие в мировых первенствах, а особенно в Олимпиаде через пару лет. Ирина через несколько лет вынужденно сменила партнера, потому что Уланов женился на известной тогда фигуристке Смирновой, они даже брали призовые места.  А Ирина Роднина продолжала свои триумфальные выступления с Александром Зайцевым, своим вторым партнером и мужем. От Родниной одна молодая мамаша все добивалась ответов на подробные расспросы о том, с каких лет следует начинать учить дитя фигурному катанию, да сколько часов в день, сколько дней в неделю, сколько стоят хорошие коньки... Ира простодушно ответила, что никогда не поздно, а она начала кататься в пять лет. А про стоимость всего и вся главный редактор спортивного издания и «хозяин» мероприятия обещал рассказать мадаме приватно, своевременно взяв инициативу на себя…
Ну, а в целом, публика больше слушала, чем сама говорила. Это сейчас принято всем подробно нести всякую отсебятину, не будучи никаким специалистом или экспертом, а в те годы слово брали, главным образом, те люди, которые либо разбирались в предмете обсуждения как эксперты, либо были собственно профессионалами в той или иной области. Досужая болтовня не приветствовалась как-то… Ибо люди приходили в библиотеки и музеи за знаниями, а не для того, чтобы себя пропиарить.
Такие дела…