Командировка на подшефную планету

(Отчёт дознавателя по имени Зерно Истины об исследовании подшефной цивилизации на планете Земля в г. Москва).

Грязно. Суетно. Маетно.
Аборигенами совершается огромное количество бессмысленных действий. Всем муравейником, как по команде, встают в одно время, едят одну и ту же бело-жёлтую массу и на несколько часов превращаются в кочевников.
С первобытной яростью миллионы людей пинаются, пихаются и кусаются, чтобы в грязных вонючих ящиках очень медленно, постоянно останавливаясь, переместиться на несколько километров, потом определённое количество часов посидеть на неудобных стульях в неуютном помещении, с весьма значительным видом перекладывая никому не нужные бумажки и осыпая друг друга жестокими оскорблениями в случае, если бумажка переложена на пять миллиметров ближе, чем следовало.
Вечером несчастные на два часа снова становятся кочевниками, поспевают на свои каменные, до скрежета зубовного одинаковые  полки в панельных этажерках, словно запылённый никчемный сувенир. Поглощают одни и те же трупы убитых братьев своих меньших и бессмысленно пялятся в чёрные квадраты, где им показывают бездарные выдуманные истории со стрельбой и реками крови.
Вообще страсть к одинаковости – это главная страсть землян.  Она пересиливает даже страсть к деньгам, таким пёстреньким хламовидным бумажкам, ради которых люди готовы убивать.
Стандарт деспотично властвует во всём: в производстве, в образовании, в вере.
Тяга к унификации, к прокрустову ложу занимает все мысли жителей этой планеты.
В школе – форма. На работе – дресс-код.  В религии – обряд. В квартире – рядовая планировка. В одежде – мода.
Бескомпромиссная безликость. Воинствующая серость. Кровожадная одинаковость.
Природа в городах, - и та загнана в резервации скверов и парков, исчислена, прибита бордюрами и подстрижена, как пудель.
Как люди могут так жить – не представляю.
Когда ты,  как все, - у тебя нет лица.
Когда нет лица – ты мёртв.
Стандартизация – убийство.
Серая реальность – абсурдна. Она обличает саму себя: такой скукоты просто не может быть, она не имеет права на существование.
Такая реальность – нереальна.
Земляне - бесперспективное стадо зомби. От них воняет мертвечиной, тухлятиной.
Они только занимают место во вселенной, которое пригодилось бы другой, более творческой цивилизации.
Я уже собирался подписать приказ об уничтожении этого вида.
Но присмотрелся к их городу.
Самый винегретный город  в ближайших галактиках.
Многоэтажные эстакады. Мосты вплетаются один в другой. Галереи обвивают галереи.  Коммуникации в жёстких коробах – и всё это в корабельных трапах, верёвочных лестницах, смотровых площадках и наблюдательных вышках.
Клубок из концлагеря, морского судна, детских каруселек и кротовых нор.
Лабиринт из парков, трамвайных депо, дворцов, железнодорожных рельсов, златоглавых храмов, теплотрасс, крепостных башен, линий ЛЭП, теремов, кабинок для переодевания, мощей, фуникулёров,  запутанных подземелий, бетонных сот.
Город – сумасшествие, где замки светлого будущего облеплены избушками на курьих ножках. Бревенчатые избушки – в беломраморных античных барельефах. Античные фронтоны прорастают стеклобетоном.  Стеклобетон одевается в резные деревенские наличники и боярское золотое крыльцо.
Гордиев узел церквей, мечетей, синагог, ашрамов.
Сплав грузинских ресторанов и итальянских пиццерий. Музеев древнерусской иконописи и африканской скульптуры. Курсов английского языка и японской икебаны.  Магазинов южноамериканского текстиля и французских вин.
Бред на стыке всех культур.  Как канава, куда сливались все открытия духа. И не поймёшь, что получилось: вонючий отстойник идей или синтез интеллектуальных достижений.
Этажи и пристройки вылезают у зданий и из-под мышек, и из-за пазухи, и из ушей. А у этих этажей и пристроек – свои наросты.
Как дерево баньян, которое даёт побеги, те становятся деревьями и снова дают побеги. И так до тех пор, пока единственное дерево не станет необозримым лесом. Чащей. Джунглями. – Космосом.
И в этой бесконечности уже возможно всё.
Вывод:  поживём – увидим, что из этого получится. Будем считать, что непредсказуемость этого города спасла их мир.
Не истреблять пока.