Тупик закона

Справедливость сама по себе не производит ничего, кроме страха и гордыни. Страх — у тех, кто преступил закон и ждёт возмездия. Гордыня — у тех, кто думает, что, отомстив, исполнит закон. Но и то, и другое — ложное понимание реальности, не истина. Ведь страх есть мучение, в котором нет места любви, а возмездие не в силах уничтожить преступление, исправить прошлое или кого-либо научить. Если же и учит, то лишь одному — быть в будущем более коварным, чтобы не попасться. В обществе всё ещё правит Князь мира сего, и юридическая справедливость остаётся его оружием, а не Божьим. Ибо у жертв она формирует ненависть и гордыню за отмщение, а у всех остальных — страх перед наказанием и стремление к хитрости, чтобы избежать последствий.

Истина же — в любви, «ибо любовь не делает ближнему зла» (Рим. 13:10). Справедливость в этом мире всегда осуществляется правом сильного. А сильный здесь — не тот, кто любит и прощает, а тот, кто, имея власть, может наказывать. Многие жаждут, чтобы этим Судьёй был Бог, но истинный Бог есть Любовь (1 Ин. 4:8). Но как же Суд Божий? Суд Божий — это последний этап разделения людей на тех, кто избрал для себя совесть и милость выше суда, и тех, кто оправдывается жаждой отмщения. Истинная правда по совести в том, что мщение начнётся именно с того, кто этого так хочет, ибо «мщение Моё, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12:19). И никто не устоит, ибо все согрешили, «как написано: нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного» (Рим. 3:10-12).

Безусловно, нельзя забывать о необходимости условной общественной справедливости и государственного закона. Общественные суды и порядки необходимы в мире, где любовь — это дар Божий, который есть не у всех, ибо «помышления сердца человеческого — зло от юности его» (Быт. 8:21). Чтобы дожить хотя бы до понимания своей моральной несостоятельности, нужен общественный порядок, поддерживаемый силой властей. Этот порядок всегда условен и не имеет ничего общего с истинной, но без него не может выжить общество, как не может младенец выжить без опеки.

Природа человека на земле греховна изначально, а избавиться от греха можно только по вере, не через суд или заслуги перед обществом. Более того, человек через грех познаёт свою немощь, а это — главное условие для признания себя нищим без благодати, что необходимо для обретения этой самой благодати и дара любви.

Заслужить любовь нельзя. Нельзя научиться ей по учебнику, нельзя получить через ритуалы и обряды, нельзя заработать трудом или купить за деньги. Её нельзя передарить, как нельзя отдать другому свой разум или дыхание. Это подобно тому, как в притче о десяти девах мудрые не могли поделиться с неразумными маслом для светильников — не от скупости, а потому, что есть вещи, непередаваемые из рук в руки. Они принадлежат только тому, кто их возжёг.

Любви не научишься. Её можно только получить — как милость, как незаслуженный дар, принимаемый по вере. Но если любовь можно лишь принять как дар, то осмыслить отсутствие этой Божественной любви можно даже через падшую природу. Достаточно простой логики и совести, чтобы увидеть несостоятельность человеческих страстей, именуемых любовью, но ею не являющихся, ибо они разжигают низменные похоти и ведут к обидам, конфликтам  и преступлениям,  требующим возмездия по справедливости, которой по сути нет.

Идея абсолютной справедливости ведёт в тупик, где каждый получает по заслугам — и тогда никто не остаётся в живых. Кстати, нельзя убить четыре раза того, кто убил четверых — это уже перечёркивает мечту об абсолютном возмездии. Но! Нельзя и оставлять в обществе без наказания того, кто убил, украл, насиловал. Милосердие к преступникам «справедливо» злит общественность, потому что безнаказанность ничему не учит виновных, а напротив, становится «разрешением» для новых преступлений. Но также очевидно, что если упрямо следовать абсолютной справедливости, лишённой милосердия, каждый становится виновным, «потому что все согрешили и лишены славы Божией» (Рим. 3:23). А виновные не могут судить виновных по той же справедливости, ибо «мерою, которою вы мерите, [той] отмерят и вам» (Мф. 7:2).

Этот тупик закона открывает нашу собственную несостоятельность. Люди не способны идеально соблюдать закон уже потому, что рождаются в грехах, как не способны и совершить идеальную месть — любая попытка отмщения лишь умножает зло, запуская новый виток насилия. Месть никогда не бывает окончательной. И вот здесь, на этом распутье, где логика и справедливость оказываются бессильны, открывается пространство для веры. Веры не как свода ритуалов или поклонения культу, а как доверия к милости, которая приходит туда, где все человеческие пути заходят в тупик. Ибо «милость превозносится над судом» (Иак. 2:13). Тут речь не об общественной ответственности — в мире всё так было и так будет до конца времён, «суета сует и томление духа». Тут — о личной ответственности, когда не можешь сказать, что не знал, не понял, не участвовал… Совесть напомнит.