Посещение шахты

Сегодня у нас внизу побывали высшие инженеры. От дирекции поступило какое-то распоряжение — проложить новые штольни, и вот инженеры пришли, чтобы произвести самые первые измерения. Какие же они молодые — и при этом уже такие разные! Они все развились свободно, и без всяких связей уже в юности проявляется их ясно очерченная сущность.
Один, чёрноволосый, живой, позволяет своим глазам бегать повсюду.
Второй, с блокнотом, черкает записи на ходу, оглядывается, сравнивает, записывает.
Третий, с руками в карманах сюртука, так что всё на нём натянуто, идёт прямо; охраняя достоинство; лишь в непрерывном закусывании губ проявляется нетерпеливая, не поддающаяся подавлению юность.
Четвёртый даёт третьему объяснения, которых тот не требует; ниже его, как соблазнитель, бегущий рядом с ним, он, с указательным пальцем всё время в воздухе, кажется  рисует перед ним литанию обо всём, что здесь можно увидеть.
Пятый, быть может, старший по рангу, не терпит сопровождения; оказывается то впереди, то позади; общество подстраивает шаг под него; он бледен и слаб; ответственность выдолбила его глаза; часто, размышляя, он прижимает руку ко лбу.
Шестой и седьмой идут слегка сгорбившись, голова к голове, рука в руке, в доверительном разговоре; если бы это не было нашей угольной шахтой и нашим рабочим местом в самом глубоком штреке, можно было бы подумать, что эти костлявые, безбородые, с картофельными носами господа — молодые духовные лица. Один чаще всего смеётся, мурлыча по-кошачьи в себя; другой, тоже улыбаясь, ведёт речь и отбивает какой-то такт свободной рукой. Насколько же уверены должны быть эти двое господ в своём положении, какими же заслугами они, несмотря на свою молодость, уже должны были бы отличиться перед нашей шахтой, чтобы здесь, во время столь важного обхода, под глазами своего начальника, они могли столь непоколебимо заниматься лишь собственными или, по крайней мере, такими делами, которые не имеют отношения к текущей задаче. Или разве можно допустить, что они, несмотря на весь смех и всю невнимательность, всё же вполне замечают то, что необходимо? О таких господах едва ли осмеливаются выносить определённое суждение.
С другой стороны, всё же, вне всякого сомнения, что например, Восьмой вовлечён в дело несравненно больше, чем эти, да больше, чем все остальные господа. Он должен всё трогать и постукивать маленьким молотком, который он снова и снова достаёт из кармана и снова и снова туда прячет. Иногда он, несмотря на свою элегантную одежду, опускается на колени в грязь и постукивает по земле, а затем — уже на ходу — лишь по стенам или потолку над своей головой. Однажды он вытянулся  и лежал там неподвижно; мы уже подумали, что случилось несчастье; но затем он вскочил с лёгким судорожным вздрагиванием своего стройного тела. Он в итоге снова провёл всего лишь какое-то обследование. Мы думаем, что знаем нашу шахту и её камни, но то, что этот инженер таким образом здесь постоянно исследует, остаётся для нас непостижимым. 
Девятый катит перед собой нечто вроде детской коляски, в которой лежат измерительные приборы. Чрезвычайно ценные приборы, глубоко вложенные в нежнейшую вату. Эту коляску, собственно, должен был бы катить слуга, но ему её не доверяют; пришлось привлечь инженера, и он делает это охотно, как видно. Он, вероятно, самый молодой; возможно, он ещё вовсе не понимает всех приборов, но его взгляд постоянно покоится на них — и из-за этого он почти иногда оказывается в опасности натолкнуться с коляской на стену.
Но вот — другой инженер, который идёт рядом с коляской и предотвращает это. Этот, по-видимому, понимает приборы от основания и, кажется, является их подлинным хранителем. Время от времени он, не останавливая коляску, извлекает одну из частей приборов, смотрит сквозь неё, закручивает или откручивает, встряхивает и постукивает, подносит к уху и прислушивается; и наконец, он, пока водитель коляски обычно стоит неподвижно, с величайшей осторожностью вновь помещает в неё крошечную, издали едва различимую вещицу. Немного властолюбив этот инженер, но лишь от имени приборов. За десять шагов до коляски мы должны — по безмолвному знаку пальца — отступить в сторону, даже там, где нет места для отступления.
Позади этих двух господ идёт незанятый слуга. Господа, как и подобает их великому знанию, давно уже отреклись от всякой надменности; слуга же, напротив, кажется, собрал её в себе. Одну руку он держит за спиной, другой гладит по позолоченным пуговицам или по тонкой ткани своего ливрейного камзола; он часто кивает вправо и влево — так, будто мы его поприветствовали и он отвечает, или будто предполагает, что мы поприветствовали, но не может проверить это с высоты своего положения. Разумеется, мы его не приветствуем, но при его виде почти хочется поверить, что быть канцелярским слугой горного управления — это нечто чудовищное. Позади него мы, конечно, смеёмся, но поскольку даже удар грома не мог бы заставить его обернуться, он остаётся для нас чем-то непостижимым в нашем уважении.
Сегодня почти не работают; перерыв был слишком продолжительным; такой визит уносит с собой все мысли о работе. Слишком уж заманчиво — смотреть вслед господам в темноту испытательной штольни, в которой они все исчезли. Наша рабочая смена тоже скоро заканчивается; возвращение господ мы уже не увидим.