Посвящаю своей матери,
под сенью чьей чистой души и живу.
1
- Эй, матушка, куда вы идете!?
- Тетушка, стойте! Не надо туда…. Убьют!
- Старушка, точно сумасшедшая! Или глухая?..
-Эй! Вернитесь! Застрелят же!
Высокая, сухощавая, почтенного возраста женщина остановилась и обернулась на голоса. За большим раскидистым чинаром с мощным стволом, за углами домов, за машинами она увидела вооруженных людей – солдат и офицеров. Женщина лишь плотнее поджала губы, будто хотела сказать: я не глухая, да и не немая. Я знаю, что мне делать. Убьют? Чем вы меня пугаете?! Я благополучно прожила почти семьдесят лет, родила и вырастила одиннадцать девочек и одного сына. Ах да, кроме одного младшенького, Умедхона. Старшие уже обзавелись семьями. Умедхон …
С именем сына её опять охватило волнение. В горле застрял комок, перекрывший дыхание. Она ссутулилась, поникла вся.
- Ох, горе мне! - прошептала старуха и опустилась на землю. Через минуту ей удалось восстановить дыхание, и она краем блекло-белого платка вытерла проступившие слезы.
- Карим! Исмат! Вы, оба! Бегите и приведите старушку назад! – громко распорядился один из офицеров. Через минуту он уже отдавал другой приказ: - Прикройте их! Всем открыть огонь в сторону крепости!
В ту же минуту раздались выстрелы автоматов: та-та-та!!
Двое солдат, прислонив свои автоматы к шинам грузовика, пригнувшись, побежали в сторону женщины. Без слов и особой деликатности, они легко подняли старушку за руки и ноги и быстро перенесли ее в безопасное место за машину.
- Прекратить огонь! - раздался зычный голос офицера.
Тут и женщина встала с земли. Приведя в порядок головной платок, она недовольно спросила:
- Зачем вернули меня?
-Мы… Мы только выполняли приказ своего командира, - пытаясь оправдаться, ответил один из бойцов. - Да и к тому же, бабушка, это ведь поле боя, а пуля… ей что? Ей разницы нет, в кого попасть…
- Эх, сынок, - сокрушенно вздыхая, произнесла женщина. И не понятно было, то ли она сочувствовала солдатам, то ли еще что.
Ее семья жила в селе Ишкабад, граничившем с городом, и разделяла их лишь асфальтированная дорога. Два дня назад она закончила пропалывать грядки - лук успел уже прорасти в два–три пальца. Она только успела принести ведро воды, напоить овцу, да собралась сама умыться, как прибежала жена соседа Азиза, которую она часто называла длиннохвостой сорокой. Прозвище было к месту, - та каким-то образом раньше всех узнавала все новости и первой же оповещалаь соседей о них. Может, потому, что её муж работал в городском отделе милиции, был ответственным по охране общественного порядка на рынке. И вот та самая сорока прибежала и с ужасом на лице сообщила, что в городе произошла перестрелка и какие-то вооруженные люди захватили город. И будто часть руководства разбежалась, а другая захвачена.
- Окаянные, они уже захватили здание почты, радио и телевидение, аэропорт, железнодорожный вокзал, банки и крепость, - выпалила в спешке соседка. Она так быстро и возбужденно говорила, что невозможно было догадаться, рада ли она происшедшими событиями или просто волнуется.
-Вчера же было всё мирно-спокойно, - неуверенно и с беспокойством в голосе сказала женщина.
Как только жена соседа ушла, она присела на стул рядом с водопроводным краном, вымыла руки и ноги, а затем зашла в дом. Но тут снова послышался голос соседки.
- Тетушка! Эй, тетушка Саодатхон! Слышали новость? Сына председателя увезли, машину его тоже забрали.
Женщина, стоя на веранде, испуганно спросила:
- Неужели?! Кто? Куда увезли?
- Не знаю, - сказала соседка и, приблизившись, шепотом добавила: - Только что муж прибежал с работы, оставил дома машину и деньги и снова побежал в отделение милиции. И мне строго велел не выходить из дому… А ещё сказал, что, возможно, будет война.
- О боже! Да что же это такое? - испуганно воскликнула тетушка Саодатхон и присела прямо на крыльце дома. Дочь ее, сидящая за швейной машинке на веранде, бросила работу и встревоженная подбежала к ней.
- Что случилось, мамочка?
- Ничего, дочка. Сейчас пройдет.
Дочь взяла из шкафа пузырек валерьянки, накапала в пиалу и, добавив из чайника немного холодного чая, протянула матери.
- Я же вам говорила, чтобы вы не мучили себя. Вот дошью платье и все грядки сама прополю. Не послушались меня. И, вот…
Дочь убрала с кровати цветастое покрывало и сложила его на табурет.
- Мамочка, пожалуйста, прилягте, - предложила она матери.
- Нет, дочка.
Она встала с места и направилась в сторону обеденного стола, на котором стоял телефон.
- Найди мне номер телефона Фирдавса.
- Сейчас.
Взяв с полки шкафа тетрадь, дочь пролистала несколько страниц и, наконец, сказала:
- Вот, мамочка, нашла: двадцать два, тридцать три, сорок четыре, - продиктовала она.
- Боже, какой простой номер! И я и не помню. - Старушка быстро набрала номер и стала прислушиваться, но в трубке не было слышно ни звука. Положив трубку, она заново подняла ее и недовольным голосом, качая головой, в сердцах сказала: - Боже! Каждый раз, когда я поднимаю трубку, телефон немеет.
Дочка подошла к матери и, взяв у неё трубку телефона, несколько раз покрутила телефонный диск. Телефон продолжал упрямо молчать.
- Удивительно! - сказала девушка, но в этот момент она вспомнила что-то и добавила: - Эге! Только что «сорока» сообщила же, что бунтовщики захватили и здание телефонной станции. Вот поэтому и не работает.
Тетушка Саодатхон приуныла. Через мгновенье, придя в себя, она попросила:
- Дочка, возьми-ка моё новое платье и платок со шкафа, да приготовь мои выходные тапочки. Схожу-ка я к дому председателя.
- Что?! - с удивлением протянула дочь и присела на ковёр. - Что вы сказали? - Она только поняла, что состояние матери было не от усталости. Она беспокоилась из-за её младшего брата Умеда.
- Дочка, не суетись, - сказала женщина. - Да, Умед утром говорил, что вместе с Фирдавсом поедет на свадьбу к однокурснику в Гулистон. Пока неясно, доехали они или же свернули в другое место. Могли же два друга и в район поехать? Я правильно говорю?
- Вы правы, правы, мамочка, но соседка …
- Чёрт с этой «сорокой», - сердито сказала старушка. - И вообще! Может, её муж ошибся. Или же «сорока» неправильно поняла слова своего мужа.
Тетушка Саодатхон переоделась. Затем, стоя около зеркала в прихожей комнате, стала расчесывать свои седые волосы. Наконец, приводя их в порядок, крепко повязала голову ситцевым платком с зеленым узором. Накинув сверху большой белый платок с похожим рисунком, она надела черные тапочки. Неожиданно дочка сказала:
- Мамочка, я тоже пойду с вами.
Тетушка Саодатхон строго глянула на дочь, но увидев ее испуганное лицо, осеклась и сказала:
- О, Аллах! Просто до моего прихода приготовь что-нибудь вкусное. Да, еще, если приедет зять-Шохин, пускай он не сердится.
- Ваш зять вернётся из командировки в пятницу, - напомнила ей дочь.
- И что? До его приезда ты не будешь ничего готовить?
Тетушка Саодатхон вышла из дома. Пройдя через калитку больших деревянных ворот своего двора, она оглянулась по сторонам: на улице не было ни души, - ни машин, ни людей.
- Спаси и сохрани! - тихо прошептала она. - Мусульманин живёт надеждой, шайтан - без неё, - подбодрила она себя и уверенно зашагала.
2
Старушка стояла на безлюдной остановке в ожидании автобуса, как вдруг послышался громкий треск. Оглянувшись, она увидела старика, который тащил большую трехколёсную тележку.
Старуха узнала соседа по кварталу Зиёдулло Кадирова, который вместе с женой жил в самом первом доме их улицы, в начале перекрестка.
Зиёдулло Кадиров находился на заслуженном отдыхе. Ему было чуть больше семидесяти лет. Более сорока лет проработал он в местной школе и теперь, стоило ему выйти из дома, как все от мала до велика, узнавали его и уважительно здоровались с ним. Местные жители обращались к нему почтительно - «учитель».
На самом деле, судьба учителя была очень трудной. В годы учёбы в педагогическом институте Душанбе он полюбил свою однокурсницу и на пятом курсе они поженились. После окончания вуза вместе с женой, которая была уроженкой Гиссарского района, молодожёны приехали в его родное село и устроились на работу в сельскую школу. Со временем у них родились четверо детей: двое мальчиков и девочки. Когда вырос их старший сын, они женили его. Но в ночь свадьбы их шестнадцатилетняя дочь вдруг пропала. Только на третий день её тело обнаружили в реке. На сороковой день смерти дочери их старший, только что женившийся сын, повесился в сарае. Его молодая жена, испугавшись всего случившегося, в тот же день убежала домой к родителям. В канун празднования Курбан-байрама, когда все готовились к мероприятию сафедпушон - обряду снятия траура через определенное время после смерти близкого человека, пропал их второй сын. Утром следующего дня он выбросился с крыши самого высокого здания города. Таким образом, праздник Курбан-байрам превратился для семьи в страшное горе. Опять все надели траур. А четвертый ребенок… Матлюба, хотя и была молчаливой девочкой, но благодаря своей сообрази-тельности и хорошим способностям, окончила школу с отличием. Матлюба любила точные науки и по совету родителей сдала документы на факультет математики. Так как она окончила школу с золотой медалью, члены приемной комиссии университета после собеседования единогласно включили ее в число студентов вуза. Не прошло и месяца, как было принято решение всех студентов отправить на сбор хлопка. Несчастный учитель уговаривал и просил дочь не ехать на сбор хлопка и даже получил специальное разрешение у проректора университета, но…. После одиннадцати дней хлопковой компании и её бездыханное тело привезли домой. Накануне ночью её нашли повешенной на ветке яблоневого дерева.
Действительно, дети учителя, как и его жена, всегда отличались молчаливым и замкнутым характером. Если жена учителя и ходила на какое-нибудь праздничное или свадебное мероприятие, то всегда была тиха и неразговорчива.
Спустя несколько месяцев после несчастья Азиза, жена милиционера, принесла новую весть о том, что учитель Зиёдулло поместил свою жену в психиатрическую больницу. Позже стало ясно, что его дети, как и их мать, были душевно больны. Этим обьяснялись все несчастья в их семье.
- Салом алейкум, учитель, - поздоровалась тетушка Саодатхон с соседом.
Зиёдулло Кадиров остановился и, держась за ручку тележки, посмотрел в ее сторону. Узнав, поздоровался с ней.
- Что случилось, сестра Саодатхон? Ведь сегодня на улице не видно ни одного мужчины. Как будто все попрятались, а вы одна на безлюдной улице? – спросил он.
- Вот, пришлось выйти по важному делу, - неопределенно ответила Саодатхон. - Решила заглянуть в дом председателя.
- Во-первых, сестренка, не ищите знакомства с нынешними руководителями. У них нет ни чести, ни принципов, - начал сосед. Старушка с удивлением посмот-рела на него. Он же, многозначительно взглянув на нее, продолжил: - Да, вы правильно поняли. Не удивляйтесь. Практика показывает, что многие руководители либо двуличные, либо лицемерные люди. И только таким образом могут руководить, а иначе и одного года не проработали бы на своих должностях. Во-вторых, они каждый день идут на работу и, утопая в своих мягких креслах, только и думают, как угодить вышестоящему начальству. А каждый руководи-тель имеет еще и своего вышестоящего начальника. И эти руководители каждый день следят, откуда и в какую сторону дует ветер, да в какую сторону дует самый большой ветер. Так и руководят, глядя в сторону самого главного начальника.
- Извините, учитель, я не такая грамотная и образованная, как вы. Не понимаю, о чём вы говорите, - сказала Саодатхон. - Лучше скажите, какие новости в городе? Почему улицы пусты? Автобусы ходят?
- О, разве вы не слышали звуки стрельбы? – с удивлением спросил учитель, - Город захватили мятежники. Они, наверное, действуют по наставлению дедушки Ленина и поэтому без особых затруднений уже захватили здания почты и телеграфа, железной дороги и аэропорта, отделение милиции и крепость. Руководители, все новоявленные богачи, лихие командиры, все разбежались кто куда, как крысы по норам. Поэтому город пуст. Нет ни людей, ни машин.
- Бог ты мой! - воскликнула старушка. - А что с рынками?
- Ворота рынков закрыты: ни продавцов, ни покупателей, - пояснил учитель. - А я-то, дурак, забыв об этом, еще утром помчался на рынок, чтобы немного подзаработать. Увы, до сих пор ни одной души видно не было. Вот с пустыми руками и возвращаюсь. Работы нет - хлеба нет!
- Не говорите так, учитель. Бог милостив, - мягко сказала Саодатхон. – Если одна дверь закрыта, то открываются сотни других дверей. Всевышний милосерден. Наряду с другими своими рабами, и для нас с вами отворит он одну из этих дверей и обязательно пошлет на хлеб насущный.
- Вы правы, сестра. – согласился сосед. Он напряжённо улыбнулся, снял длинные перчатки и поношенную тюбетейку с головы. Затем сказал: - А знаете, сестра, что на этот счет сказал мудрый Сайидо:
-Без мухи никогда не останется паук,
Хлебу насущному Вседающий даст перья,
-продекларировал он.
Учитель снова надел на голову тюбетейку, натянул перчатки. Крепко ухватившись за ручку своей тележки, он резко подтолкнул её вперёд, намереваясь продолжить свой путь. Но не пройдя и шага, он остановился, повернулся к Саодатхон и вновь спросил:
- Соседка, так куда, вы, говорили, идете? В дом к председателю?
В ответ старушка покачала головой, а он снова продолжил свой разговор:
- Который председатель? Наездник или собачник?
Тут Саодатхон невольно улыбнулась.
- В дом к председателю-перепелятнику, - ответила она. - Говорят, у него ещё и две куропатки имеются.
- Правильно. Этот председатель, как и его отец и дед, увлекался перепёлками, в особенности певчими перепёлками, сладкоголосыми задирами. Но как только стал председателем и сел на новое кресло, он в тот же день запретил проведение всех мероприятий, организованных его предшественником. Были сразу запрещены ежемесячные соревнования среди разных пород собак, чемпионаты собачьих боев и др. Он даже издал особое постановление, разрешающее занятие собаководством только в приграничных военных частях и в спецпоисковых милицейских подразделениях. Даже ворота собачьего рынка были закрыты. Более того, было дано распоряжение о том, что нарушители будут привлечены к ответственности.
- Неужели? - с удивлением спросила старушка.
- Эге! Разве вы не слышали? С начала года и поныне все любители собачьих игр, такие как Амонуллохон, Акбарали и ходжи Кароматхон были арестованы, а их имущество и трех-четырехэтажные помпезные дворцы конфискованы. А из-за чего, скажите? А все дело в том, что эти лица, игнорируя распоряжение председателя, тайно в местности Верхний Даштак организовывали собачьи бои. Вот и результат их дерзости. Поэтому еще с древних времен говорят: Не шути с хозяином, ударит тебя в любой миг!
Саодатхон поняла, что, будучи занята домашними хлопотами и воспитанием детей, осталась в неведении от таких мирских дел. Даже «длиннохвостая сорока» не говорила ей об этом. Но в ту же минуту она подумала о том, что арест каких-то богачей-собачников для её семьи не имеет никакого значения. Ну, у каждого свой путь.
- Соседка, а вы знаете, чем увлекался прежний председатель?
- Вы имеет в виду любителя собак?
- Нет, я про прежнего…
В этот момент тетушка Саодатхон вздрогнула всем телом. Перед глазами вновь встал образ её мужа Мурода, который когда-то рано утром, весь перепачканный, в пыли и крови, появился у ворот их дома. При этом воспоминании глаза ее сузились от боли и гнева. Она вспомнила проклятого председателя, который шесть лет под разными предлогами заставлял работать её любимого мужа.
3
Мурод работал водителем на автопредприятии министерства торговли. Однажды рано утром он отвёз своего начальника Ахмадходжу Исоходжаева на работу и, как обычно, оставив машину на служебной автостоянке, зашел в комнату охранника, где сидели его коллеги. Через несколько минут прибежала секретарша и сказала, что его зовёт начальник.
- Начальник, вызывали? - войдя в кабинет Исоходжаева, спросил Мурод.
- Да, Мурод. Хотел тебе сказать, что с завтрашнего дня ты переходишь на другую работу.
- Это как же? На какую работу? - с удивлением спросил водитель.
-Вышестоящему начальству понадобился хороший и воспитанный водитель, и я порекомендовал тебя, - сказал начальник.
- Какой ещё вышестоящий?
- Председатель Хукумата. Мы с ним старые друзья. В студенческие годы мы вместе в течение пяти лет жили в одной комнате в общежитии, - сказал Исоходжаев. - Он сейчас звонил мне, - показывая Муроду на трубку телефона, продолжил начальник, - и попросил меня найти для него хорошего, опытного и проверенного водителя. Сам он никакие подробности о работе не сказал, я тоже постеснялся спросить. Иди в хукумат, зайди в приёмную, назовись, и тебя проводят к председателю.
- Я… я не хочу. Нет у меня желания переводиться, - тихо возразил Мурод.
- Ты, давай сразу не отказывайся. Сначала сходи, узнай, какую работу тебе высокое начальство предлагает? А если не понравится, то тогда… Я знаю, что любой, кто возит начальство, имеет много привилегий. Об этом не забывай. Тем более, у тебя много детей. Их вырастить, накормить, обуть, обучить, да и женить, - это не легкое дело. Я сам с тремя детьми в беспокойстве, а ты… Давай-ка, сходи-ка в хукумат, а там видно будет.
Мурод с нежеланием всё же пошел в хукумат. Зайдя в приёмную, он поздоровался с молодым человеком высокого роста и приятной наружности, почти своим ровесником, и представил ему себя. Молодой человек по-доброму посмотрел на него, но ничего не сказал, а поднял трубку красного телефона и доложил:
- Бой-бобо, Мурод прибыл. Пропустить его?
Положив на место трубку телефона, помощник встал со своего места, направился к большой двойной двери и, открыв её, сказал:
- Пожалуйста, проходите.
Войдя в кабинет высокого начальства, Мурод поздоровался с порога. Он дошел до длинного стола, в конце которого сидел председатель и, увидев, что тот для приветствия с ним не встаёт со своего стула, остановился на месте.
Председатель тщательно, словно рентгеном, разглядывал его с ног до головы и, видимо, удовлетворившись предметом исследования, сказал:
- Приятель, вы семейный?
- Да.
-Сколько детей?
-Семеро.
-Все дочки или сыновья?
- Слава богу, все дочки.
- А вы знаете, что цена калыма или выкупа семерых дочек равна семи автомашинам «Мерседес»! - с улыбкой сказал большой начальник. – Когда выпиваете? После работы или в выходные дни?
- К счастью, вообще не употребляю спиртное.
- Вообще?
- Вообще не пью, потому что я верующий и читаю намаз.
Услышав такой ответ, начальник обрадовался и, встав со своего мягкого кресла, даже сделал несколько шагов к нему.
- Ты мне понравился, Мурод, - сказал он. - Давай руку. Я принимаю тебя на работу, - он крепко пожал протянутую руку Мурода. - Начиная с сегодняшнего дня будешь выполнять только мои указания. Это первое. Второе: сейчас с моим помощником поедете в гараж, где примите новый «Мерседес». В-третьих, я ежемесячно буду давать тебе двести долларов и всячески помогать тебе в хозяйстве. Подкину мясо, муку, рис, масло. Кроме этого, ежемесячно с прежнего места работы, то есть от Исоходжаева, ты будешь получать свою зарплату. При этом у меня одно условие: о своей новой работе, о моих распоряжениях никому ничего не говори. То есть ты становишься немым. Даже своей жене ничего не болтай. Понятно?
- Хорошо, - кивнул головой Мурод. - А в чем суть моей работы? Да и справлюсь ли я?
- Справишься, - повелительным тоном сказал пред-седатель. – Как работал до сегодняшнего дня, так и будешь. Твоя работа при этом будет намного легче. Ты будешь на службе у одной женщины. Точнее одной молодой женщины. Ее зовут Мухаббат Файзуллоева. Будешь возить её на работу, на базар, в гости, словом, куда она скажет. Вот и всё.
Сказав это, он вернулся на свое место и нажатием кнопки вызвал помощника. Через секунду тот с блокнотом в руках уже был в кабинете.
- Фаррух, вместе с Муродом идите в гараж. Ключи от «Мерседеса» передай ему, - приказал председатель.
- Хорошо.
- Да, еще… Об остальных нюансах работы сам подробно объяснишь ему. Кстати, те двести долларов тоже передай ему.
- Хорошо, Бой-бобо.
В гараже помощник взял ключи у завгара и завёл машину.
- А ведь «Мерседес» от твоей «Волги» отличается. Ты согласен? - спросил Фаррух у Мурода.
- Да, отличается. Но обе они по сути своей машины, - ответил Мурод. – Только «Волга» ездит на бензине, а «Мерседес» - на солярке.
- «Мерседес» - это машина знатных и состоятельных людей. Да и ухода особого он не требует, - объяснил Фаррух.
- Возможно.
-И обрати внимание, что госномер новой машины является не государственным, а частным, - опять сказал Фаррух.
Мурод спросил:
- Извините, на этой машине я буду ездить по путевому листу или по доверенности?
- Машина имеет номер с тремя нолями и единицей, поэтому ни один милиционер не остановит её, - объяснил помощник. - Если вдруг какой-то глупец позволит себе это, позвони мне.
- Надеюсь, я и в дальнейшем не нарушу правила дорож-ного движения, но милиция всё-таки имеет право останав-ливать. Поэтому с первых дней работы, если мы уточним эти детали, было бы правильно.
- Хорошо, я передам твои слова Бой-бобо.
В тот день Мурод на «Волге» поехал в автопарк и подробно рассказал о встрече Исоходжаеву. Он отдал ему ключи от машины и попрощался. Немного погодя Мурод вернулся в хукуматовский гараж и первым делом, засучив брюки и рукава, тщательно помыл «Мерседес», почистил и освежил салон. Затем он заправил полный бак топлива и поехал домой. Отдав первую зарплату в двести долларов Саодатхон и обрадовав ее, Мурод вкратце, не вдаваясь в подробности, рассказал жене о прошедшем дне.
- И я перешел на другую работу, - подытожил Мурод.
Затем его дочки и жена Саодатхон вышли во двор полюбоваться его машиной. Чистый и до блеска отполированный «Мерседес» с тонированными стёклами и правда привлекал к себе внимание своим роскошным чёрным цветом и массивностью.
На следующее утро Мурод подъехал к зданию хукумата, откуда вместе с Фаррухом они отправились в новостроящийся 66-ой квартал. Машина остановилась возле больших железных ворот дома, стены которого высились до трёх метров, а то и больше.
На звонок в дверь к ним вышла красивая, молодая и короткостриженая белокожая женщина. Фаррух поздоровался и представил нового водителя. Женщина, приложив правую руку к груди, приятным голосом приветствовала их.
- Мухаббат, Мурод отвезет меня на работу? Потом он уже будет в вашем распоряжении, - спросил Фаррух.
- Хорошо, но пусть возвращается поскорее, а то я опаздываю на работу, - ответила молодая женщина.
Мурод вернулся быстро и хотел было доложить о себе, но в дверях показалась сама хозяйка дома в красивом европейском платье.
- Вас, кажется, зовут Мурод? - спросила она, сев на заднее сидение машины.
- Да.
-О вас мне уже рассказывал ваше новое начальство. Сказал, что вы немногословный, вежливый, внимательный и опытный водитель. Надеюсь, что так оно и есть. И давайте сразу договоримся: на работу вы должны приезжать без опоздания и в строго назначенное время. За те дни, когда вы проработаете больше восьми часов, вы можете взять отдых или получить компенсацию. Договорились?
- Принято, - сказал Мурод.
- А также, куда я езжу, с кем провожу время или с кем ужинаю, что покупаю, кто приезжает ко мне и о многом другом, никому, даже членам своей семьи, ни слова не говорите. Хорошо?
- Принято, - ответил Мурод, не оборачиваясь в сторону хозяйки. - Одна просьба: мне нужно каждую неделю совершать пятничный намаз в мечети.
- Это святое, - согласилась и Мухаббат.
- Спасибо. И вот, еще: как мне вас называть? Началь-ницей, раисой, или как?.. Или по имени?
Молодая женщина на минуту задумалась.
- Раиса… Раиса, - негромко произнесла она, как бы вслушиваясь в слово, а затем сказала: - Хорошо. Если вам удобно называть Раисой, то пусть будет так.
Мухаббат Файзулаева работала заместителем директора Центра переливания крови. Мурод каждое утро отвозил хозяйку на работу, а вечером привозил домой. Если она ужинала вне дома или будучи в гостях, или же два раза в неделю посещала салон красоты, то он ожидал её в машине. В эти минуты он, сидя в авто, заучивал новые аяты из Корана. Когда Мухаббат ездила к своим родителям, то обязательно отпускала его на несколько часов. В такое время он спешил к своей семье.
Мухаббат было двадцать семь лет. Жила она одна в том большом двухэтажном доме, огороженном высокими стенами. Время от времени соседи видели в её доме двух пожилых людей, родителей, по ее словам. Хотя сам начальник и хозяйка о своих отношениях не говорили Муроду, но водитель догадался, что они весьма близки. Время от времени, вечерами, примерно на час или два, начальник приезжал к ней домой. При этом он полностью обеспечивал необходимыми продуктами не только семью своего водителя, но и всем необходимым - Мухаббат.
Председатель со своей семьей жил в большом роскошном дворце в махалле Заргарон (ювелиров). Раньше не все жители города знали, где он живёт. Но полтора года назад, после того, как мужчина лет пятидесяти возле здания хукумата устроил скандал, о его месте жительства стало известно всему городу. Мужчина, громко крича: «Горе от рук этого ненасытного угнетателя, который меня, мою жену и детей выгоняет из дома предков! Он хочет оставить нас без крова!», облил себя бензином и поджег. Именно тогда горожане узнали, что начальник любыми путями выживал беднягу из собственного дома. Мужчина скончался в машине скорой помощи. Ну а слухи об этом случае быстро распространились по городу. Начальнику пришлось для семьи погибшего, которого он называл не иначе, как упрямым ослом, выделить две или три квартиры. А уже в короткое время он сравнял с землей дом самоубийцы и присоединил к своему жилищу его территорию.
Этот случай часто обсуждали и Мурод с Саодатхон. Они сочувствовали тому бедолаге. И даже начальнику, ибо, сделали они вывод, нельзя противиться тому властителю, которого ты не сможешь победить. Потому и сказано творцом о смирении. А иначе падет горе на голову строптивца.
История не раз доказывала, что будь ты простым смертным, либо знатного рода, будь Великий Куруш, Александр Македонский, Чингизхан, хромой Тимур или же Гитлер, забывши Бога-творца, перестав довольствоваться данным, воззрившись на земли чужие и богатства, - непременно повергнут будет карой небесной. Так, Великий Кир, покоритель многих стран, был обезглавлен велением свыше и рукою согдийцев. Голова же его в бурдюке, наполненной кровью поверженных соратников была от-правлена в Персию. Горькая судьба завоевателя Александра Македонского, угнетателя Чингизхона, жестокого Тамерлана тоже ничем не отличалась от постыдной судьбы Великого Кира. Как оказалось, мир этот настолько быстро-течен, настолько хрупок, что напрашивается очевидное: лишь добродетель спасает души и жизни.
Ясно же, что этот начальник, совершил непростительный грех, став причиной гибели соседа. Проклятия же всех, кто знал о случившемся были услышаны Всевышним, ибо сострадает Творец прежде всего страждущим и угнетенным. Грех влечёт за собой неизбежные послед¬ствия, которые являются расплатой за неиспол¬нение Божьих заповедей. По¬этому помнить надо, что в День страшного суда все венценосцы и безродные, бедные и богатые - все равны.
Обсуждая эту тему с женой, Мурод говорил, что неплохо бы взять пример с некоторых государств, где для руководителей построен большой жилой комплекс рядом с их работой. И живут они в этом доме с семьей до завершения своего срока полномочий. Вопрос охраны персоны тоже решается намного легче. Тогда, возможно, и эта история с самосожжением не случилась бы.
Через полгода работы на новом месте, в один из субботних дней, Мухаббат вызвала Мурода. Передав ему денег и список, велела купить яблоки, груши, различные виды колбас, сыры, курицу, коробку нарядных конфет и печенья, мол, к ней собираются прийти ее школьные подруги.
Ровно через час Мурод с покупками уже стоял у ворот дома хозяйки. Мухаббат открыла дверь и, взглянув на закупленные товары, недовольно сказала:
- Вы слишком задержались, Мурод.
- Очень большой список, всё лучшее подбирал, - попытался оправдаться Мурод.
Хохяйка перебила его и, нахмурив брови, указала рукой в сторону дома:
- Отнесите всё в столовую.
Мурод растерялся. Он не отводил взгляд от пакетов и молчал.
- Вы что, оглохли? Не поняли, что я сказала?
- Уважаемая Раиса, я водитель. И за эти полгода, что я работаю у вас, я разве хоть раз позволил себе зайти к вам во двор? Нет! Извините, я и сегодня не переступлю порога вашего дома. Не моя рабочая зона, - произнёс Мурод. - Я купил продукты по вашему списку. Сдача и этот список находятся внутри красной коробки. Всего вам хорошего. - И, не дожидаясь ответа, Мурод направился к машине.
- Ах, так? Мне не нужен непослушный водитель. Уходите! Вы уволены с работы!
Услышав слова женщины, Мурод стиснул зубы, но ничего не ответил. Он сел в машину и решил поехать прямо к председателю, к Бой-бобо, рассказать о происшедшем и сдать ключи от машины. Да и ему такая работа уже порядком надоела. Он успокаивал себя, что если прежний начальник Ахмадходжа Исоходжаев не примет его на старое место работы, то найдет себе другую работу, ведь руки и ноги у него на месте.
- Бесстыдница! Как же я, посторонний мужчина, могу войти в дом одинокой женщины? И божьи законы, законы ислама тебе не известны! В загробной жизни твое место в аду! Беспутница! -продолжал ругаться вслух Мурод.
Он вошел в приемную председателя и увидел его помощника Фарруха, уткнувшегося в телевизор. Фаррух оторвал взгляд от телевизора и, заметив встревоженный вид водителя, спросил:
- Что случилось? Почему хмурый вид? Всё в порядке?
Мурод вместо ответа кивнул на дверь начальства и спросил:
- У себя?
- Он в служебной командировке в Италии, - ответил Фаррух. – Вернется через пять дней.
Мурод глубоко вздохнув, затем протянул ключи от автомашины помощнику начальника и сказал:
- Пожалуйста, возьмите это. Я ухожу с работы.
- Почему? - с удивлением спросил Фаррух.
Водитель, подробно изложив случившееся, с горечью добавил:
- По сути, это моя вина. Я сам виноват, что свою нормальную работу поменял, бог знает на что. Не надо было...
- Значит, больше не хотите работать?
- Нет, я водитель, а не слуга той … той женщины. С ней больше работать не буду.
- Хорошо, - немного призадумавшись,- ответил Фаррух: - Подождём прибытия Бой-бобо. Поставьте машину в гараж, а ключи отдайте дежурному.
Мурод отдал ключи дежурному механику и со спокойной душой направился домой. Он был рад, что так легко все разрешилось.
Его жена Саодатхон огорчилась, узнав, что Мурод ушел с работы. Но обдумав всё, она даже обрадовалась, что её муж избежал неприятностей.
На шестой день Фаррух вызвал к себе Мурода.
- Бой-бобо назначил вас водителем заведующего конной фермы, - сообщил помощник.
Мурод недовольно поморщился:
- Не спросив меня, не получив моего согласия …
- Братец, Бой-бобо не будет спрашивать вашего согласия, - объяснил ему помощник. - Вы могли с первых дней не принимать его предложение. Но единожды, так сказать, прикормившись с его рук, вы не можете без его согласия уйти с работы.
- О! Как же так? Я же …
Фаррух, не обращая внимания на протесты водителя, продолжил:
- Взять, к примеру, меня, если даже мне попадется хорошая, прибыльная работа, пока сам шеф не разрешит, то я не могу уйти, - спокойно пояснил помощник.
- Почему? Ведь я свободный человек!
- Да поймите вы! Многие работающие до вас, поплатились потом за своё упрямство и стремление выйти из команды Бой-бобо, так что учтите это, - невозмутимо сказал Фаррух.- Насколько мне известно, по итогу, все упрямцы проходят лечение в различных медицинских учреждениях, - загадочно закончил свою речь Фаррух.
Помощник выразительно смотрел на Мурода, который молчал в растерянности, а потом добавил:
- Идите в гараж и примите у заведующего автомашину «Волга». Сам завфермой Давлатбеки Муродбек сейчас находится в кабинете Бой-бобо и как только он освободится, я скажу, чтобы позвонил вам.
- Ладно. А на счёт…
- Мурод-ака, если вы спрашиваете о заработной плате, то она останется без изменений, - объяснил Фаррух.- Бой-бобо человек слова. Вам говорили, что ваша зарплата составляет двести долларов. Так плюс к этому каждый месяц будете получать еще двести зелененькими, но теперь не через меня, а от заведующего фермой. Понятно?
Мурод ничего не ответил. В знак согласия он кивнул головой и вышел из кабинета.
Мурод был сильно обеспокоен.
Спускаясь на лифте в гараж, он снова и снова бранил себя, что напрасно когда-то принял предложения этого «страшного» начальника и навлёк на свою голову большие проблемы. Интересно, как это нельзя избавиться и выйти из состава, так называемой, «команды Бой-бобо»? В этот миг ему вспомнилось двустишье ходжи Хафиза Шерози, как будто в утешение сказанное ему:
То радость, то печаль нисходят нам на плечи,
От Бога всё! А о другом не может быть и речи.
«Да-а, с судьбой не поспоришь. Придётся терпеть и молиться Богу», - придя к такому решению, Мурод уверенно направился в сторону хукуматовского гаража.
4
Коневодческая ферма, куда его определили, находилась примерно в двух часах езды от города. Площади пастбищ и поливных земель хозяйства были огромны. Хозяин фермы, брат Бой-бобо – Абдурахмон Мухаммадиев, на землях своих, что расположены на правом берегу полноводной реки, появлялся редко.
Здесь, в живописной местности, Бой-бобо построил роскошную дачу со всеми условиями для загородного отдыха. Одна только современная парная баня, построенная немецкими мастерами по уникальной технологии, была особым местом, где можно было отдохнуть не только телом, но и душой.
Завфермой Давлатбеки Муродбек держал на ферме более четырёхсот лошадей, стадо коз и овец, полусотню кроликов, сотни куриц и десяток дойных коров. Он не мог каждый день возвращаться в город и вместе с Муродом иногда ночевал в одной из комнат дачи. Водитель по указанию завфермой через день топил баню, и они перед ужином, с удовольствием парились. Находясь в парилке, Мурод погружался в свои невесёлые мысли, но выражал свою признательность Всевышнему за всякую милость.
Каждую субботу Мурод, иногда сам, а иногда и вместе с Муродбеком отвозили в дом своей прежней хозяйки Мухабат мясо, кур, яйца, молоко, сливки и сметану. За несколько месяцев своей работы на ферме, Мурод узнал, кулинарные предпочтения Бой-бобо, - например, мясо молодых петушков и телятину. Кроме того, раз в месяц Бой-бобо проводил время на даче с одной веселой и гибкой танцовщицей. В ту ночь было так, что на даче могли быть только личный повар, официанты и охранники.
Весною Бой-бобо услышав о появление приплода у своих любимых лошадей, сразу приезжал на дачу. Он с удовольствием осматривал и ласкал прекрасных жеребят, давал им красивые и ласковые имена и довольный возвращался обратно в город.
Осенью, в дни празднования Мехргон-праздника осен-него равноденствия и сбора урожая, а также весною, во время организации торжеств в день Навруза, проводились состязания по козлодранию и конным скачкам. Они организовывались по инициативе и при поддержке самого Бой-бобо и, естественно, побеждали его быстроногие, сильные и породистые скакуны. Всем было хорошо известно, что для Бой-бобо награды и призы не имели особого значения. В этом он был щедр. Лишь само волнение и азарт от конных скачек и победы его лошадей, давали ему большое наслаждение. Это хобби перешло ему от его предков - отца и деда. В первые годы руководства Бой-бобо в спортивной форме, завязав голову белым узорчатым платком из хлопка, садился в седло золотистого коня с отметиной на лбу по кличке Рахш и выходил на поле сражений, принимая участие в соревнованиях по козлодранию. Но позднее стал посещать их уже только, как зритель. Тем не менее любовь к лошадям, к которым он был привязан с детских лет, всегда оставалась в его сердце.
Месяц спустя на ферму прибыла бригада строителей и возле маленьких многоярусных клеток кроликов, за короткий срок возвела три полевых дома – два больших и один поменьше, которые с трёх сторон оградили плотной глинобитной стеной. Перед тем, как настить крыши шифером, сначала положили поперёк деревянные брусья и накрыли их камышовой циновкой, покрыли густо саманом, присыпав тонким слоем песка, чтоб дома и зимой и летом были теплыми.
Поначалу Мурод думал, что эти дома строятся для работников фермы или же для завфермой и для него, чтобы они впредь не ночевали в дачных домиках. Но позднее одну комнату перестроили под жильё, оградили сеткой- рабицей, уложили деревянный пол и установили окна и дверь. При этом переднюю её часть, где расположились еще две комна-ты большего размера, и вовнутрь с берега реки завезли и посыпали песок. Через неделю все прояснилось: Бой-бобо, оказывается, решил заняться разведением перепелок. Для этого на ферму пригласили специалиста этой сферы, и он в течение пары недель двум работникам фермы, Алиходже и Валиходже, которые до этого ухаживали за курами и кроликами, объяснил методы ухода за завезёнными ста парами перепелок.
Позднее Мурод узнал и о других подробностях жизни двух братьев. Оказывается, Алиходжа и Валиходжа со второй половины августа начинали охоту за воробьями, применяя при этом ружья шестнадцатого калибра. Воробьи стаями летали низко над землей. С щебетанием и шумом перемещались они с одного места на другое, пока не становились мишенью для охотников. Братья долго выжидали подходящий момент и, устраивая засаду, сидели тихо и в то время, когда стая этих удивительных птичек прилетала и высаживалась на посевные площади, в этот момент братья спугивали стаю и в момент их взлета выпускали в них дробь. Добычу свою они собирали с удовольствием и складывали в мешок. Часто, занимаясь мытьем машины, Мурод наблюдал за ними. Однажды он взял термос чая и направился в их сторону.
Братья, укрывшись под раскидистым платаном, высыпали на деревянный стол подстреленных воробьёв, выщипали им перья, а затем тушки складывали в ведро.
- Бог в помощь, - сказал водитель и, поставив термос на стол, присел на краешек скамейки. Затем, налив немного чая в крышку термоса, сначала сам без спешки выпил его, и, после, налив во второй раз, преподнес Валиходже. Тот, вытерев руки полотенцем, взял крышку, преподнёс к губам и выпив глоток, с улыбкой спросил:
- Вы не спросите, чем мы тут занимаемся?
- Не спрошу. И так ясно, - ответил, покачав головой Мурод.- Через пару минут эти нечастные воробьи, оказавшись в казане, превратятся в жаркое.
- Правда, хорошая мысль? - спросил Валиходжа у своего брата. - А проверим-ка!
- Это для Бой-бобо, - возразил Алиходжа. - Это потом мы можем хоть каждый день готовить жаркое.
- Э, нет, братец, - рассмеявшись, сказал Валиходжа. - Если жён рядом с нами нет, то зачем оно нам каждый день? Будем готовить раз в неделю, перед отъездом домой. После и на результат можно будет поглядеть.
- Да, а наши жёнушки не убегут от нас? - рассмеялся Алиходжа.
Слушая братьев, Мурод многое понял, но ничего не сказал.
Алиходжа и Валиходжа тщательно промыли в ведре очищенные тушки и, немного посолив, нанизали их на леску. Затем концы лески привязали к стволам двух яблонь. Для того, чтобы не садились мухи, братья обернули тушки марлей.
До вечера братья приготовили еще одну связку из воробьиных тушек, которую также обернув марлей, развесили, словно бельё, между деревьями.
Водитель догадался, что два брата стараются ради неутомимости любвеобильного Бой-бобо. Мурод и раньше слышал от взрослых, что воробьиное мясо способствует тому. Пользовались этим исстари. Еще эмир Бухарский Алимхан, имевший большой гарем, был озабочен этим. У него были специальные люди, которые вылавливали воробьев, сушили тушки, а затем, перемолов их, поставляли ему это чудо-снадобье.
С тех пор Мурод стал обращать особое внимание на воробьёв. И каждый раз, когда он вместе с завфермой ездил в ту или иную местность, наблюдал за стаями воробьев и их активностью. Ему казалось, что каждый воробей- самец спаривался с самкой и удивительно, что один самец, спрыгнув с одной, через минуту уже топтал другую, а затем следующую. Удивительно и то, что между самками и самцами не было соперничества и ревности, какую он наблюдал среди скворцов. Скворцы ревнивые, и при малейшем случае измены, неверности или же посягательства на честь их самки, готовы были на все.
Спустя несколько дней Алиходжа и Валиходжа в старой ступе толкли мясо и косточки высохших воробьиных тушек и ссыпали их в бутылочки.
Продолжалось это два дня. На третий день, когда Мурод вместе с завфермой вернулись на ферму, Алиходжа и Валиходжа пригласили их обоих на пиршество - суп из воробьёв.
Завфермой охотно принял приглашение и Муроду тоже пришлось согласиться. Валиходжа принес две порции супа, но Мурод отказался:
- Что-то я не хочу...
Заведующий недовольно спросил его:
- А почему?
- Потому, что убивать и есть таких беззащитных тварей не хорошо.
- Ой, а разве, не убив какое-либо существо, можно его съесть? - с насмешкой спросил Алиходжа.
- Вы истребляете их. Плюс к этому, по шариату, например, перед забоем животного надо произнести определенную молитву, слова есть специальные для этого. Иначе мясо животного не будет считаться халяль, такое мясо мусульманам есть негоже.
- А козье мясо или же мясо горного оленя, мы едим без волшебных слов, как целебное. Разве не так ?
- Вы правы, но… - Мурод задумался и не смог сразу ответить на вопрос. - Я … Я пока в силах обойтись без таких снадобий.
Заведующий проворчал:
- Мы тоже не нуждаемся, но… время от времени употребляем это царское блюдо, чтобы потом не было в нём надобности.
- Но это просто воробей, разве можно?
- Можно! - прервал заведующий. - Если б не разрешалось, то эмир Алимхан тоже не употреблял бы его. Ради целебных свойств.
- Суп получается особенно вкусным, когда в него добавляется лук, морковь, картофель и перец, - стали уговаривать Мурода братья. - А мы так и приготовили.
Мурод со смешанным чувством решился попробовать суп и к своему удивлению отметил, что он ему нравится.
Мурод и не заметил, как проработал на ферме водителем целых пять лет. Осень вступила в свои права. Вечером, поужинав воробьиным супом, заведую-щий удовлетворенно вытер губы салфеткой и сказал:
- А хорошо бы в следующий раз и лёгкого перепелиного супа попробовать.
- Было бы кстати. Быть у реки и не напиться? - с улыбкой добавил Мурод.
- Здесь всякая живность на счету. Если контролер узнает, что перепелок стало меньше, нам несдобровать, – заметил Алиходжа.
- Откуда он узнает, если мы съедим пяток? – спросил заведующий. - За четыре года их численность увеличилась от ста до тысячи.
- Вы правы, пересчитать всех перепёлок невозможно. Но, если число их яиц уменьшится, то он сразу догадается. Есть какая-то формула, по которой это просчитывается. При этом, если вы, как заведующий этой фирмы, прикажете, то я для вас и десяток перепёлок в казан положу.
Алиходжа был прав. Мурод каждую субботу отвозил в дом Бой-бобо небольшое ведро перепелиных яиц. Шли слухи, будто хозяин каждое утро натощак съедал несколько перепелиных яиц. Не трудно было догадываться, что в паре с порошком из воробья это весьма бодрило Бой-бобо.
- Говорите, что очень строгий контроль? - нарочито громко спросил Мурод и подмигнул в сторону Алиходжи. - Будут реже сюда приезжать красавицы?
Алиходжа ничего не ответил. Он нахмурился и многозначительно посмотрел на заведующего. Затем встал с места и направился к Валиходже, который мыл посуду. Заведующий тоже не поддержал разговор и с хмурым видом направился в сторону домиков.
Мурод пожалел о сказанном и тяжело вздохнул. По сути дела, он не хотел никого обижать.
Он никак не ожидал такой развязки в завершении ужина и в очередной раз убедился, что молчание- золото. Однако он и не предполагал во что может вылиться его неосторожность в словах.
На другой день утром он отвёз заведующего в город. Давлатбеки Муродбек вышел возле здания хукумата, а водителя отправил к дому Бой-бобо. Там он передал все привезенные продукты, а затем поехал к дому Мухаббат. Подъехав к знакомому дому, Мурод выключил двигатель и вышел из машины. Вытащив из багажника две сетки, в которых находились коробки яиц, банка сливок, две курицы и кролик и, подойдя к воротам, он дважды нажал на кнопку дверного звонка. Мурод увидел у двери большой газовый баллон красного цвета и подумал, что хозяйки нет дома. Но только он подумал об этом, как хозяйка дома, открыв дверь, при его виде засияла, будто раскрывшийся цветок и радостно сказала:
- Здравствуйте, Мурод-ака, добро пожаловать.
Водитель ответил на приветствие и, не обращая внимания на её улыбки, сказал:
- Я из фермы привез гостинцы.
- Хорошо, - продолжая улыбаться, ответила она. - И что привезли на этот раз?
- Яйца, сливки, две курицы и кролика.
- Знаете, а я не люблю кролика. Моей маме и папочке тоже не нравится. Поэтому тушку кролика можете взять себе домой.
- Хорошо, спасибо, - ответил Мурод и, вынув из сетки большой бумажный сверток, положил его обратно в багажник машины. Затем увидев, что Мухаббат не взяла сетки, он вопросительно взглянул на неё.
- Можно я вас кое о чём попрошу? Вы же не откажете?
- Надо что-то сделать? - удивился он.
- Да, пока меня не было дома, привезли газовый баллон и оставили его у двери, - указав на красный баллон, сказала Мухаббат. - Не могли бы вы занести баллон домой и подключить его к газовой плите? Сейчас должна вернуться моя мама и будет неловко, что дома нет газа… хотела позвонить хозяину… Но постеснялась, неудобно как-то.
- Ладно, сделаю, - вынужденно согласился водитель.
Мухаббат с сетками в руках вошла во двор. Вслед за ней, покатив газовый баллон, во двор вошел и Мурод. Он установил баллон в газовый шкаф и соединил с ним конец трубы.
Мухаббат занесла сетки на кухню и вышла на крыльцо.
- Раиса, открыть газовую колонку или вы сами справитесь? - спросил Мурод.
- Откройте, я при вас проверю, - попросила молодая женщина и снова вошла на кухню.
Водитель, покрутив газовый кран, стал ждать.
- Есть огонь! - радостно воскликнула Мухаббат. - Спасибо вам.
Мурод удовлетворенно закрыл дверцы шкафа газового баллона и, вытерев руки, хотел уйти. Но вновь раздался голос хозяйки:
- Мурод-ака, будете мыть руки?
Водитель оглянулся вокруг в поисках водопроводного крана.
- Пожалуйста, на кухню. Мыло, горячая вода…
Мурод не хотел заходить в дом, но добродушие Мухаббат показалось ему искренним.
На кухне он помыл руки теплой водой и, увидев протянутое ему цветастое полотенце, признательно качнул головой хозяйке. Взяв его, он вытер руки и, повесив полотенце на спинку стула, направился к выходу.
- Не спешите Мурод-ака, - ласково сказала Мухаббат, стоящая в проёме двери. Её глаза вызывающе сверкали. - Сейчас закипит чайник. Попейте чай, затем пойдете.
- Спасибо, Раиса,- приложив руку к груди, с легким поклоном ответил Мурод. – Я три дня не был дома. Дети, наверное, соскучились.
- Ничего. Чуть позже поедете. Пожалуйста, присядьте, у меня есть несколько вопросов к вам.
Муроду пришлось отодвинуть стул и присесть.
- Скажите-ка мне, большой начальник часто ездит на ферму к своим коням? – спросила Мухаббат.
Мурод, немного удивившись заданному вопросу Раисы и не зная что ответить, опустил голову и на некоторое время погрузился в мысли.
- Извините Раиса, - наконец ответил водитель, - я не отвечу на этот вопрос. На свои вопросы вы можете получить ответы у самого Бой-бобо.
- Удивительно. Вы боитесь, что ответив, раскроете какую-то государственную тайну?
- Вы правы, это не государственная тайна, но... Но у меня про Бой-бобо, пожалуйста, ничего не спрашивайте. Очень вас прошу.
- Я не спросила сколько у него любовниц, с которыми он ездит на дачу. Я спросила, часто ли он ездит на дачу?
Мурод, улыбнувшись, ответил:
- Разве Бой-бобо может что-то скрывать от вас?
Молодая женщина не ответила. Она просто опустила голову. Было ясно, что она грустна, и что Бой-бобо не ласков к ней, как прежде.
Тут молодая женщина, взяв стул и поставив его напротив водителя, присела с грустным видом.
- Ладно, хватит о начальстве, - недовольно сказала Мухаббат. Затем опустив голову, выражая своим видом саму скромность, добавила. - Я ждала, что сегодня именно вы привезёте продукты. Я… я признательна, что вы постоянно заботитесь обо мне. Поэтому я до вашего прихода нагрела баню, чтобы…
- Что вы говорите, Раиса? - Мурод с испугом вскочил с места. - Какая баня? Для кого? А вы знаете? Если…
- Что вы так затряслись, Мурод-ака? Вы что, не мужчина?
- Я… я мужчина….
- Если мужчина, то поступайте как мужчина, - строго сказала женщина. - Откуда ваше начальство узнает, что между нами было? Или… или я вам не нравлюсь? Неужели я так уродлива?
- У меня же жена и куча девочек. И потом…
- Знаете, все мужчины иногда бывают холостяками. Природа у них такая. Не так ли?
- Возможно, ваши слова имеют смысл, но я мусульманин, каждый день совершающий намаз…..
- Мурод-ака, не будьте упрямцем. Сейчас меня это не волнует. Вы мне нравитесь. И просто смиритесь с желанием хозяйки.
- Простите… Это шайтан в вас вселился. В этом не ваша вина… - произнес Мурод, намереваясь уйти.
- Подождите, Мурод-ака, - сказала Мухаббат, перегородив выход. – Шайтан тут не причем. Я просто не позволю вам уйти. А, если вы выйдите из дома, вытолкнув или избив меня, то уже не сможете пойти к своей семье живым - здоровым. Вы поняли меня!?
Водитель, вздрогнув от негодования, сцедя слова сквозь зубы, взмолился:
- Раиса… Милая сестра, сжальтесь надо мной… Дайте мне уйти отсюда. Я же простой водитель, был на вашей службе, и в будущем, даст бог, каждое ваше поручение буду выполнять от всего сердца.
- Нет, вы останетесь на час вместе со мною или… И шайтан мне позавидует.
- Пожалуйста, сжальтесь надо мной, - повторил водитель, и хотел было отодвинуть женщину от двери, как тут хозяйка, крепко ухватившись за ткань разорвала по вырезу своё платье, обнажив черного цвета белье и тугую молодую грудь.- Пожалуйста… Теперь можете идти… Идиот!
Мурод в спешке выбежал из кухни, затем остановился, зачем-то вернулся к Мухаббат и посмотрел на неё взглядом, в котором смешались злость, гнев и жалость одновременно. Слова застряли в горле. Он решительно направился к выходу.
Задыхаясь от негодования, он не заметил, как подъехал к автопарку. Ещё по дороге в парк он решил, что, оставив машину, пойдет прямо в приемную. Там он все подробно расскажет помощнику председателя - Фарруху. Но …
Он, оставив «Волгу» на одном из свободных мест в автопарке, хотел было выйти из нее, как вдруг крепкий и здоровенный юноша в штатском, открыв дверь машины, ничего не сказав, резко и сильно ударил его по голове. Затем выдернул водителя из-за руля и, ударив его еще пару раз по голове, открыл заднюю дверь машины:
- Садись! - грубо приказал он и еще раз ударил в область почек.
Мурод понял, что Раиса его опередила.
- Друзья, вначале рассудите, а потом судите, - сказал со стоном Мурод, посмотрев на здоровяка.
В этот момент откуда-то появился еще один крепкий юноша с хмурым лицом и, ударив его в плечо, сказал:
- Неблагодарная собака, в машину!
Втолкнув его на заднее сиденье, сам он присел рядом, а первый рослый юноша сел на водительское место, завел машину и резко тронулся с места.
Еще от нескольких крепких ударов Мурод потерял сознание…
Очнувшись, Мурод огляделся и понял, что находится в какой-то темной комнате. Он хотел встать с места, но не смог пошевелить ногами и руками. Да и поднять голову он был не в силах. Всё тело словно горело от боли. Он не знал, сколько времени пробыл здесь. Мурод вновь потерял сознание. Очнулся он от очередных ударов и сильной боли. Мурод снова начал умолять о пощаде. Но сочувствия не дождался. Наоборот, удары градом посыпались на него.
Через некоторое время, когда Мурод пришёл в себя, понял, что уже лежит в багажнике машины. Машина двигалась, и каждая кочка отдавалась в его теле нестерпи-мой болью. Мурод, уже не сдерживаясь, стонал.
Вдруг машина внезапно остановилась. Он услышал, как двери машины открылись и несколько человек вышли из нее. Двери багажника кто-то открыл, и Мурод увидел, что уже настала ночь. Четверо человек, взяв его за руки и ноги, вытащили из багажника и, не опуская на землю, пронесли несколько шагов и, раскачав его как мешок, выбросили. В последнее мгновенье он успел произнести молитву.
И… Тело его обожгла холодная вода. Он в реке! Одно ясно, что смерти он избежал. Вынырнув, он стал глубоко дышать. Все тело болело и он с трудом шевелил руками и ногами. Перевернувшись на спину, он раскинул руки и ноги и, оставаясь на плаву, постарался набраться сил. Через некоторое время он, перевернувшись на живот, вытянул правую руку вперёд и, несмотря на ужасную боль, словно веслом начал грести ею. Левая рука была обездвижена. Он начал плыть вперед, в сторону берега, и стал раз за разом благодарить Всевышнего, что с детских лет научился плавать.
На плаву, оглядываясь по сторонам и по течению воды, которая несла его вниз, понял, что приближается к левому берегу, именно к тому, где находится его дом. С трудом и мучениями, гребя одной рукой, он приблизился к берегу, и как только ноги коснулись земли, он еще раз поблагодарил Всевышнего за спасение. На берегу он, обессиленный, прилег на влажную землю, и, кажется, опять потерял сознание.
Очнулся он от озноба. С трудом встав с места, только теперь понял, что на его ногах нет обуви. Но надо было двигаться, чтобы как-то добраться до дома.
Под утро Мурод добрался до ворот своего дома. Обессиленный, он присел на землю и прислонившись головой к калитке, закрыл глаза. Потом собрался с силами и резко постучал. Звук был глухой и тихий. Он хотел сжать пальцы правой руки в кулак и посильнее постучать, однако не справился с этим, и поэтому немного отодвинувшись назад, как мог правой босой ногой два раза ударил в ворота.
Наконец, спустя некоторое время, Мурод сначала услышал шум шагов, а позже и беспокойный голос супруги:
-Кто вы?
От услышанного родного голоса Саодатхон, у Мурода навернулись слезы. Вроде даже ответил «это я», но даже сам не услышал своего голоса. Он хотел подать голос и сказать «это я», но и звука не мог произнести или он не слышал своей речи. Он вновь, уже настойчиво, постучал ногой в дверь.
- Кто вы? Почему не отвечаете? - громко и строго спросила Саодатхон.
В ответ Мурод только и смог, что вновь постучал в ворота.
Саодатхон решилась открыть дверь. На земле лежал муж, полуголый и босой, с изуродованным, окровавленным лицом. От ужаса увиденного Саодатхон так закричала, что проснулись дочь и зять. Они выбежали во двор.
- Кто это сделал? Кто сотворил такое?
Саодатхон бросилась к мужу и обняла его. По её щекам текли слёзы. Плача и целуя его лицо, она испуганно озиралась и при этом гладила голову мужа. Мурода подняли с земли, осторожно занесли во двор и уложили на кровать. Влажным полотенцем бережно протерли ему лицо и всё тело. Раны намазали йодом и, наконец, переодели в чистую одежду.
Мурод лежал совершенно без сил, и слезы текли по его щекам. Он плакал.. то ли от несправедливости жизни, то ли от бессилия перед злом. А, может, он плакал по своей горькой судьбе, от того, что столько лет верно служил Бой-бобо, а вместо благодарности получил лишь унижения.
В течение трех месяцев Мурод восстанавливал своё здоровье, кочуя по больницам. У него был вывих левого плечевого сустава, перелом левой локтевой кости, сломано два ребра. И еще месяц он лечился в неврологии, где приняв множество процедур и нужных лекарств, постепенно восстановил свой голос и речь. Несмотря на всё это, несчастный Мурод всё ещё заикался, а произношение некоторых согласных ему давались с большим трудом. Только заговорив ему удалось подробно рассказать жене о случившемся. Именно тогда Саодатхон навсегда запомнила то страшное утро и того председателя, любителя скакунов, зазнавшегося и развратного греховодника. Проклинала она его каждый день…
5
- Соседка, а вы знаете, чем увлекался наш бывший руководитель?
- Это вы про любителя собак?
- Нет, другого, который до него был?
-…
- Неужели не знаете, сестренка?
- Нет… не знаю, учитель, - тихо ответила Саодатхон, пытаясь не выдать себя. - Не помню.
- Он, негодяй, был любителем конных скачек и прекрасным наездником, - с энтузиазмом сказал учитель с тележкой.- Впрочем, его предки – отец и дед тоже были заядлыми наездниками. И поэтому, как только был назначен руководителем, тут же начал развивать коневодство. Только за первый год его руководства были созданы несколько коневодческих хозяйств. По его указанию был организован институт коневодства, куда из соседних государств были приглашены ученые и специалисты, которых обеспечили жильем и высокой зарплатой. Эти специалисты вели большую селекционную работу. После этого в наших краях стали частыми различные конные соревнования. А в плодородных степях и у подножья гор вместо пшеницы, чечевицы и гороха начали сеять только ячмень.
- Ох, а я думала, почему это тогда мука подорожала? - в сердцах вырвалось у Саодатхон.
- Вы правы, восемь-десять лет тому назад, полагаясь на завозимую казахскую и российскую пшеницу, многие на своих землях начали сеять ячмень, и не заметили как за этот период цены на муку и пшеницу выросли,- разъяснил учитель. - Дело дошло до того, что руководители городов и районов, крупных промпредприятий, не говоря уже о руководителях хозяйств, подражая ему, стали учиться верховой езде. Звучит смешно, но некоторые начальники начали добираться до работы не на машинах, а верхом на лошадях. Была и такая крайность: кто не имел коня или же не мог держаться в седле, не ожидая намеков, сами добровольно писали заявления об уходе с работы. Стало традицией дарить начальству и друг другу лошадей или стремена и сбрую, украшенных серебром и позолотой, богато инкрустированные седла. Везде стали открываться кузнечные мастерские, в которых на заказ изготавливали уздечки, стремена, подковы. Число конных база-ров увеличивалось. День рождения большого руководителя отмечалось, как праздничный день, когда все от мала до велика, группами, собирались на ипподроме. Там сначала проводились скачки, а потом и козлодрание. Как правило, во всех категориях победителями соревнования становились кони председателя. Помню, когда еще работал препода-вателем, во второй год его руководства, нас, учителей, заставили купить билеты на такой праздник и пойти на ипподром. В соревнованиях по козлодранию победу, ожидаемо, одержали скакуны и всадники большого начальства. На кону стоял и новенький «Мерседес».
- О, Всевышний! - ухватившись за ворот своего платья, сказала женщина.- Кто о куске хлеба, а кто...
- Сытый голодного не разумеет, – перебил женщину учитель. – Во все времена - что беки, что ханы и эмиры, да и нынешние руководители, в большинстве случаев, думают только о своей семье и о прихотях. О простых людях? Нет, о тех и не думают. И вот этот ваш, новый руководитель, любитель перепелиных боев... Ох, сестренка …
- Это почему же он мой? -недовольно сказала женщина. - Он наш. Общий.
- Пусть будет так, хотя этого хозяина - перепелятника лично я не выбирал. – согласился собеседник. - Хм, так что я хотел сказать? Да, сестра, нынешний наш председатель своими прихотями превзошел двух своих предшественников. Вы же тоже заметили, что во всех чайханах и столовых, ресторанах и гостиницах, одним словом, при каждой конторе, развешаны клетки с перепёлками? Хотя их пение другим особой радости не доставляет. Но никто об этом и не говорит. Соревнования, демонстрация лучших перепёлок… Газеты и журналы полны статьями и очерками о передовых перепелиных хозяйствах. И просвещали нас о пользе яиц и диетического перепелиного мяса, «сладостное» пение которых, мол, помогает больным, страдающих нервными расстройствами. Специалисты по радио и телевидению каждый вечер часами дают советы и рекомендации начинающим и малоопытным любителям перепелиных боев. Так, оказывается, перепёлкам очень полезны яичный белок куриных яиц, морковь, фисташки, семечки и опийный мак. А также для приятного и благозвучного голоса певчая перепелка каждый день три раза должна съедать три черные саранчи и три обычные.
- Вы сказали саранча?
- Да, сестра, саранча- это почти что стопроцентный готовый белок. А белок необходим для каждого живого организма, - добавил учитель. - в Африке, оказывается, есть такие племена, которые саранчу в сыром виде употребляют. А для китайцев одним из любимых блюд считается жареная саранча. Поэтому в тех краях, в сравнении с нашим, армия саранчи и муравьев не увеличивается. Так, о чем это я говорил?
-О пользе перепёлок.
-Да, еще я узнал и такие сказки, что будто подушки, наполненные перьями перепелок, на десять-двадцать лет продлевают человеческую жизнь. И, что стар и млад, благодаря этой подушке, во сне видят только приятные сны. Это еще ничего. Благо и чудотворство перепёлки, которая является одним из созданий Бога - в её голосе. И она, оказывается, считается одной из райских птиц. По рекомен-дации высокого начальства в научно-исследовательском институте птицеводства открылось отделение по разведению перепелок и по его инициативе ученые в городах и районах по очередности проводят семинары и совещания. Даже собачий базар на главном рынке был преобразован в перепелиный. Тогда же по указанию начальства, в амфитеатре построили четыре ряда сидячих мест, чтобы каждое воскресенье любители перепёлок и болельщики перепелиных боев могли прийти и свободно поглазеть на кровавые поединки. Естественно, что все перепелиные соревнования были платными. Был даже создан перепели-ный Фонд, которым ведал первое лицо нашего края. Для этого даже в центральном банке и в его отделениях в городах и районах открыты специальные счета, чтобы каждый достойный гражданин, как пишут журналисты, мог без затруднения перечислить свои средства для развития перепеловодства. По предложению высокого начальства Советом народных депутатов было принято специальное решение, в соответствии с которым впредь хозяйства, занятые разведением перепелок ежегодно от своей чистой прибыли в счет фонда должны были перечислять пять процентов, а победители соревнований и чемпионатов от полученных премиальных - десять процентов.
- А куда столько денег? Или вдовам, беспомощным и сиротам? – успела вставить свой вопрос Саодатхон.
- Нет, оказывается, часть от той суммы они тратят на разведение перепелок, другую - на проведение соревнований. Недавно об этом в интервью корреспонденту телевидения рассказал один из членов Совета Фонда.
- Я-то, глупая, подумала, что ….
- Это ваши мечты, сестра. Нынешние руководители с трибун говорят и делают вид, что якобы «все делается для благополучия населения», а на самом деле они думают только о своем благополучии и удовольствиях – строят дворцы, покупают новые дорогие авто. Даже их дочери и сыновья учатся за пределами страны, в Америке, Велико-британии. Они чураются наших вузов.
Саодатхон оглянулась по сторонам и хотя улица была пуста, тихо вполголоса спросила:
- А они не боятся своих деяний, учитель? Ведь однажды народ может восстать, и снова произойдет бунт. Голодный может напасть и на льва…
- Нет, прежде при Советском Союзе многие из них боялись Москвы, а ныне уже не боятся, потому что наша страна обрела независимость, -сказал учитель. – Следова-тельно, каждый руководитель сам себе и шах и визирь. Что хотят, то без боязни и вершат.
- Ох эта жизнь, - сказала старушка, вздыхая и добавила: - «Кому много дано, с того много и взыщется», говаривал еще мой покойный муж.
- Да, о нас с вами никто не будет горевать. Вот я, к примеру, сорок три года проработал в школе учителем. Обучал детей грамоте. А через два года, после обретения независимости вышел на пенсию. За этот период правитель-ство дважды поменяла денежную единицу страны, а в итоге мы так и остались нищими, богачи же, наоборот, еще больше разбогатели.
- Учитель, а какая на сегодня ваша пенсия? – с любопытством спросила женщина.
- Э, оставьте эту пенсию…- сказал старик и с сожалением добавил: - Моя пенсия четыре восемьдесят, а у жены три с половиной, в общем, получается восемь триста. Разве на такую пенсию можно прожить? Это при том, что для лечения жены только одного вида лекарства нужно купить четырнадцать-пятнадцать ампул. Вот поэтому, сестра Саодатхон, я в течение нескольких последних лет, оставив свою гордость за профессию в сторону, каждый день выхожу на рынок со своей тележкой, работаю носильщиком. А что поделать? Другого пути нет:
Коль горести на голову легли, Бедиль, как быть?
А жить! Что в горести, что в радости – всё жить!
- Вы молодец, учитель. Дай бог вам сил.
- Спасибо.
Старый учитель, согнувшись, толкнул тележку и, медленно шаркая ногами, направился к своему дому.
6
Женщина, так и не дождавшись рейсового автобуса, продолжила путь пешком к дому председателя. Ей опять припомнилось то раннее сентябрьское утро, страшная история с Муродом, и её сердце вновь наполнилось тоской и болью, а глаза - слезами.
Для успокоения своего сердца она несколько раз повторила одну из сур Корана и, наконец, дошла до начало улицы дома председателя. Остановившись, она заметила идущего в её сторону худощавого муллу Ходжи Мухиддина. Одет он был в серый халат без подкладки с подставным воротником, который можно застёгивать на пуговицы. На голове - новая тюбетейка с узорами в виде цветов, а на глазах - очки.
- Здравствуйте, ходжи-мулла, - сказала Саодатхон.
Ходжи Мухиддин, по всей видимости, был погружён в свои мысли, поднял голову и растерянно посмотрел в её сторону.
- Здравствуйте, сестра, - ответил он на её приветствие и рукой погладил свою короткую аккуратную бороду. Затем после обычного короткого приветствия, сказал:
- Вы тоже идёте к дому председателя? Важное дело?
- Да, наши сыновья учатся в одном университете, - уклончиво сказала она.
Саодатхон знала Ходжу Мухиддина еще со времён безвременной кончины своих брата и матери. Он в те траурные дни и проводил погребальные обряды, читал суры из Корана для упокоения души усопших. Так, как его сдержанность и благозвучный голос нравились её покойному отцу, то по его просьбе в четверг вечером каждую неделю, даже когда самого отца не было дома, он на десять-пятнадцать минут заходил к ним домой и читал некоторые аяты из Корана. Иногда, хоть и не так часто, отец и мулла садились беседовать и вместе ели плов.
Мулла Мухиддин хоть и окончил медресе в Бухаре, но ни в одной мечети не служил имамом. Отец говорил, что его сын полностью посвятил себя богословию. Его статьи время от времени печатались не только в местной печати, но и за пределами страны. Его, как хорошего чтеца и лучшего знатока Корана, знали как в Афганистане и Иране, так и в арабских странах.
Ходжи Мухиддин был очень занятым человеком и всегда куда-то торопился.
- Да, и у меня тоже к председателю было пару важных слов, - сказал Ходжи Мухиддин.- Я даже к нему на работу ходил, но там его не оказалось. В надежде увидеться с ним пришел к нему домой, но и тут его не застал. Понимаю, он человек занятой. Он не успокоится, пока из города не выгонят последнего мятежника. Но я, сестра, все же нашёл выход. По четвергам вечером я прихожу к ним домой читать молитву, поэтому свою просьбу могу передать и через его жену, а на завтрашний день смогу получить ответ.
- Ходжи-домулло, если бы вы и к нам по вечерам четверга либо пятницы смогли бы приходить и читать аяты свящённого Корана, то я бы была вм очень благодарна, - попросила Саодатхон, приложив руку к груди.
- С большим удовольствием. Вот как только всё успокоится,- пообещал мулла.
После короткой беседы они расстались.
Пару недель тому назад, точнее тридцатого августа в день годовщины смерти Масъуда Шарофова, Саодатхон организовала вечер поминовения и чтения Корана в память о покойном отце. Тогда же она через Шохина, младшего зятя муллы Мухиддина, которому почти девяносто лет, пригласила и его. Было известно, что мулло Мухиддин наряду с тем, что является хорошим чтецом Корана, также имеет и другие способности. В частности, он знал специальные молитвы, которые помогали бездетным парам обзавестись потомством. Либо же он своими молитвами помогал развитию бизнеса у предпринимателей, за что они были ему благодарны. Следует отметить, что и в любовных делах также с его стороны могла быть оказана помощь с помощью специальных заклинаний.
Эту его уникальную способность, оказывается, знал и сам председатель. Однажды между премьер-министром и начальником произошло недопонимание, вследствие чего их отношения резко ухудшились. Поговаривали даже, что некоторыми людьми были наложены заклинания, после которых и происходят такие размолвки. На тот момент дело чуть не дошло до снятия с работы председателя. Но тут его и выручило эта способность муллы по снятию порчи и заклинаний. Перед приездом премьер-министра в дни празднования очередной годовщины Дня Независимости страны, председатель пригласил муллу Мухиддина к себе. После чтения определённых молитв и трапезы, председатель подарил мулле дорогой халат и попросил сделать так, чтобы между ним и высоким руководством снова сложились дружеские отношения.
В общем, неизвестно что сработало, но факт, что с того времени отношения между председателем и его большим начальством наладились и даже стали ещё лучше.
Поговаривали, что мулло попросил, чтобы к нему домой отправили золотошвейный халат на ночь. С вечера мулла, положив возле себя тот халат, читал аяты, устраняющие влияние дурных чар и колдовства. И уже спустя несколько дней сам мулла Ходжи Мухиддин на собрании от имени старейшин надел на своего покровителя этот халат. В знак благодарности же председатель подарил мулле две лучшие певчие перепелки с дорогими клетками и новенькие «Жигули».
- Оказывается, религиозные знания мулло Ходжи Мухиддина сильны, - сказала Саодатхон, покачав головой. - Я только теперь поняла, почему мой покойный отец так его уважал, и ценил.
Через некоторое время старушка приблизилась к мраморным стенам роскошного двухэтажного дома, как тут двое вооруженных парней вышли из стоявшей рядом автомашины.
- О, Всевышний! - сказала она. - По-моему, прежде тут не было охраны.
Один их охранников, узнав о цели прибытия женщины, вошёл во двор дома и через пару минут позволил ей войти внутрь сквозь маленькую калитку.
После обычного приветствия жена председателя подтвердила, что рано утром сын Саодатхон Умеджон приходил к ним домой к её сыну Фирдавсу, и два друга без её разрешения сели в машину и отправились на свадьбу к своему однокурснику в Гулистанский район.
- Наш Фирдавс очень упрямый бездельник. Если что-то захочет, то даже отец не может его отговорить. Он с детства был таким, - сказала хозяйка дома.
- Я переживаю, не попались ли они в руки этих пришлых. Вот, пришла к вам. Моё сердце терзают сомнения, - сказала старушка. - Вы же знаете, что Умедхон мой единственный сын. Он родился у нас после одиннадцати девочек. От того больше всех и дорог.
Статная жена председателя, покачав головой, сказала:
- Для родителей каждый ребенок дорог, - и тут же добавила: - Не волнуйтесь. Еще до въезда наших детей в город, мятежники уже ушли. Поэтому особо не волнуйтесь. Даст бог, вечером оба, живые и здоровые, вернутся домой.
- Вашими бы устами... - сказала Саодатхон и в этот миг она услышала пение перепёлки. Ей вспомнились слова учителя, и она непроизвольно взглянула в сторону виноградника, на котором висели клетки с перепёлками.
«И когда же они находят время ухаживать за таким количеством перепелок?» - подумала про себя старушка.
- Тетушка, вижу пение наших птиц и вам понравилось? - довольно спросила хозяйка.
- Да, - поневоле согласилась Саодатхон и спросила: - Вы сама ухаживаете за этими перепелками?
Жена председателя, взглянув на клетки перепелок, недовольно сказала:
- Э, нет, у меня на это нет времени. Служащая института по имени Раънохон в день два раза приходит и присматривает за ними. Она родственница мужа.
- Очень хорошо.
Саодатхон, попрощавшись, вышла из дома через небольшую железную дверь. Возвратившись домой, она до вечера занималась разными домашними делами и ближе к вечеру почувствовала себя разбитой и измученной от переживаний за сына. Она выпила одну, затем две ложечки валерианки, но это всё равно не помогло ей. Ее обеспокоенное сердце всё равно билось тревожно.
Вечером старушка в надежде на возвращение сына опять подошла к телефонному аппарату, подняла трубку и, не услышав телефонный гудок, отчаявшись, вернулась на свое место. Позднее, она вместе с дочерью вновь направилась к дому председателя.
Жена председателя встретила их и стала успокаивать:
- Фирдавс и Умедхон умные ребята. На свадьбе, наверное, они узнали о случившемся и решили вернуться домой утром. Вот увидите, завтра утром они возвратятся.
Старуха и её дочь до утра толком и не спали, им всё казалось, что Умедхон вот-вот вернётся домой. Вдобавок к этому, каждый раз, когда раздавалась стрельба, больное сердце Саодатхон трепетало, а она сама не находила себе места и с тяжелыми мыслями беспокойно ходила по дому.
Сомкнув на некоторое время глаза, она проснулась вместе с первыми петухами, но пойти еще раз к дому председателя постеснялась. Телефон всё ещё не работал. Саодатхон почти до обеда просидела на табуретке возле своих ворот в ожидании Умедхона, и именно в те минуты осознала, что ожидание оказывается тяжелее предсмертного мучения. Ведь от рассвета до заката, и с утра до обеда, она металась по дому, пытаясь успокоить себя, но все тщетно, сердце билось в тревоге.
Сидя возле ворот, старушка то вздыхала и просила помощи у Бога, а то с покорностью славила имя его. Смотрела во все стороны, рассматривала каждую проезжав-шую машину, которых в те дни на дороге было очень мало.
В какой-то момент ей послышался стук, и Саодатхон, в ожидании сына, вскочила с места и выбежала на улицу. Она направилась в сторону, откуда издавался звук, но, пройдя несколько шагов, увидела носильщика-учителя с его старой расшатанной тележкой. Разочарованная и опустошённая, она вернулась к воротам своего дома.
Зиёдулло Кадиров, как всегда согнувшись и с опущенной головой, толкая свою тележку, проходил по улице. Когда учитель приблизился к Саодатхон, она встала и поприветствовала его. Он остановился. Не сняв перчатки и не отпуская ручку тележки, учитель посмотрел в ее сторону и поздоровался. На нём был старенький поношенный костюм, на правом углу воротника которого сверкал значок «Отличник народного образования».
Саодатхон спросила его:
- Учитель, как прошел сегодня день? Работает ли рынок?
- Нет. С утра ждал, но сегодня двери рынка так и не открыли. Посудите сами, если рынок не будет работать, то как мы найдём деньги на кусок хлеба? - беспокойно сказал он и снял перчатки. - Хлебопекарни тоже не работают. Видно опасаются, что захватчики отберут весь хлеб. Слава богу, что я сегодня в той пекарне, которая находится позади базара, и чьи мешки я иногда перевожу, взял взаймы четыре буханки хлеба. Возьму-ка две из них и пойду, проведаю жену в больнице.
- Ваша жена до сих пор в больнице?
-Да, бедная, если она в день не примет гору лекарств, то её самочувствие ухудшается, - сказав это, учитель, тяжело вздохнул и погрузился в свои тяжёлые мысли. Чуть позже, опомнившись, он спросил: - А как ваши дела, сестра? Как учеба вашего наследника?
Женщина глубоко вздохнула и коротко ответила:
- Спасибо, не плохо, а как вы сами?
Носильщик, недовольно махнул рукой и с хмурым видом и с сожалением сказал:
- Живой. Но если честно, то от такой жизни лучше бы умереть, но… В прежние годы, во времена Советского Союза, жаль что мы недооценивали заботу о сиротах. Да… В течение семидесяти лет мы могли защитить её границы от разных врагов, но от своих, в своем доме, не смогли, – старик вздохнул и грустью продолжил:- Да жаль… ведь наша сверхдержава была мощной, а жизнь радостной и полноценной. Во всех магазинах, что на севере или юге, на востоке или на западе страны цены на продукты были одинаковы. К примеру, одна буханка хлеба стоила восемнадцать копеек! Да, воистину! Не поняли и недооценили мы наше заботливое государство. Порой даже бывали и недовольны. Не так ли, сестра?
- Возможно,-сказала старуха. - Видимо, трудные дни заранее предначертаны нашей судьбой.
- Пожалуй.
Учитель засунул руку в карман брюк, вынул пакет с курительным табаком-насваем, высыпал немного порошка на ладонь правой руки и быстро отправил его под язык. Затем он закрыл пакет и положил его обратно в карман.
- В последнее время очень много говорят о свободе и независимости страны. Парадокс! Все в один голос только и хвалят независимость страны, говорят, что тысячу лет спустя после Саманидов таджики вновь приобрели свою независимость. По сути, быть свободным и независимым, не так уж и плохо, но… Желудок пустой, дома холодно, страна в разрухе. Многие люди, стали нищими и озлобленными. Кому нужна такая свобода и независимость? Вот, мне, например, ни к чему.
- Окститесь, учитель! Что вы такое говорите? Разве можно так говорить? - сказала Саодатхон. - Думаю вам сейчас очень тяжко, иначе так не рассуждали бы.
- Да таким, как я, пенсионерам, сейчас стало очень трудно находить кусок хлеба на пропитание, - вздохнул носильщик. - Но кто думает о таких, как мы с вами? Никто! Ни государство, ни новоявленные богачи.
- Ваши слова имеют смысл, но наше государство пока ещё очень молодо.
Тут носильщик прервал слова своей собеседницы и сказал:
- Государство наше не то что о нас с вами, малоимущих, не может позаботиться, но даже защитить свою границу не может. Глядите, что случилось?! Кучка мятежников без каких-либо препятствий смогла захватить город. Разве так управляют государством? - раздражённо спросил учитель и закончил: - Вот как-то так…
Саодатхон, пытаясь поменять тему разговора, спросила:
- Сосед, а вы не слышали, когда же мятежники покинут наш город?
- Не знаю. Говорят, что сегодня они начали переговоры с властями. Чего хотят эти мятежники, и сколько продлятся эти переговоры, пока никто не знает, - сказал учитель и через мгновение, словно заведенный, добавил: - Это что за государство, которое не может защитить свои границы? И что это за дни, когда государство не может обеспечить своих пенсионеров, врачей, учителей обычными продуктами питания, я уже не говорю о мясе? Или я неправильно говорю, сестра?
- Нет, нет! Всё верно... - со вздохом сказала старуха и в утешение добавила: - Когда наша страна окрепнет, то и условия жизни станут лучше. Ведь как говорят в народе, в конце туннеля всегда свет.
- Вы правы, но после моей смерти лично для меня это уже не будет иметь никакого значения, - вздохнув, сказал старик и снова надев перчатки, собрался продолжить свой путь. Вдруг, повернувшись в сторону Саодатхон, он сказал: - Кстати, сестра вы слышали свежую новость?
- Какую новость?
- О новой покупке председателя-перепелятника?
- Нет…
- За день до вторжения мятежников в город, меня навестил мой племянник, сын зятя со стороны матери, Шухратджон, который в администрации города работает водителем. Так вот, он сообщил, что на днях высокое начальство одному из азартных перепелятников из квартала «Трёх чинаров» взамен хорошей певчей перепёлки, отдал автомашину «Жигули».
- Да вы что? Машину взамен за одну перепёлку!? Вы не ошибаетесь, учитель?
- Это правда, сестра. Вы мне не верите? – покачал головой Зиёдулло Кадиров. Вначале я тоже, как и вы не поверил его словам. Но мой племянник Шухратджон рассказал одну историю. Три месяца назад, в воскресенье в амфитеатре Наврузгох – вы знаете или нет, но там каждое воскресенье проводятся рынок перепёлок и перепелиные бои. В ходе боя между перепёлками перепёлка «Орленок» Абдусаттора, из городка Зарнисор, стала победителем турнира, сразив в бою аж двенадцать перепёлок высоко-чтимых людей. После этой победы, когда Абдусаттор хотел уйти, его остановили какие-то люди и попросили продол-жить игру. Оказывается, победитель этой недели по прави-лам перепелиного боя должен сражаться с победителем турнира прошлой недели, то есть с перепёлкой нашего большого начальника. Абдусаттор не согласился. Тогда ему сказали, что по принятым правилам, если перепелка-победитель этой недели не сразится с победителем прошлой недели, то тогда и победа, и все выигранные денежные средства автоматически переходят к победителю прошлой недели.
Тогда Абдусаттор, из городка Зарнисор отказался от выигранной суммы почти в один миллион и, взяв «Орленка», спокойно ушел домой.
- Этот мужчина из Зарнисора правильно поступил, - сказала Саодатхон.- Умные люди не спорят с начальством, тем более нынешним.
- Да, конечно, - подтвердил слова Саодатхон учитель и добавил: - Есть продолжение этой истории. Большое начальство, узнав о произошедшем, приказывает своим людям, чтобы привели к нему упрямого Абдусаттора. Шухратджон, взяв с собой пятерых людей из хукумата и ещё одного милиционера нашли в Зарнисоре дом того самого Абдусаттора. После долгих объяснений и уговоров, его всё же ночью привезли в город в кабинет председателя. При личной встрече председатель возвращает ему все выигранные в тот день деньги и предлагает, чтобы их перепёлки сразились в поединке между собой без зрителей. Абдусаттор на предложение председателя соглашается, но ставит условие, что в случае победы его перепёлки, председатель окажет содействие в освобождении из тюремного заключения его сына. Оказывается, его сын месяц назад сбил на автомобиле девочку, которая впоследствии скончалась. Ну, председатель, не раздумывая, сразу согласился. На следующую день, вечером, в кабинете председателя прямо на ковре устраивается бой, по итогам которого перепёлка Абдусаттора «Орлёнок» после нескольких часов боя всё же побеждает. После этого председатель сдержал своё слово и каким-то путём освобождает сына Абдусаттора. Слушайте дальше. Затем, спустя некоторое время чтобы договориться с Абдусаттором о приобретении его перепёлки, как-то вечером, председатель с одним из своих телохранителей, на служебной машине с водителем Шухратджоном отправился в Зарнисор. Там председателю удалось всё же уговорить Абдусаттора продать ему перепёлку. Возможно, он предложил ему очень большую сумму, но одно точно известно, что в тот же вечер он вернулся в город с «Орлёнком».
Говорят, что с тех пор эта перепёлка, участвуя в боях, ещё ни разу не проигрывала.
- О, Всевышний! - сказала Саодатхон, ухватившись правой рукой за воротник своего платья. - Будто он не глава большого региона, а падишах перепёлок и занят лишь перепелиными боями.
- Именно так! Если все его мысли только о перепёлках, то разве он может думать о нашем благе? Никогда! - недовольно размахивая руками сказал учитель и, подталкивая свою тележку, продолжил свой путь.
Зиёдулло Кадиров, медленно шагая, скрылся за переулком, и Саодатхон осталась одна на пустой улице. Она собралась было зайти к себе домой, как вдруг вспомнила об Азизе, жене милиционера.
- Вот уже второй день, как её не видно, - проговорила про себя старушка. - Что с ней? Может больна? Или же обиделась на слова дочки, что она разносит дурные вести и поэтому не приходит. Или её муж… Нет. Пусть Всевышний наряду со всеми, сохранит и её мужа.
Старушка, устав от тяжких мыслей, шумно вздохнула и направилась в правую сторону - к дому соседа. Остановившись возле его железной двери, она обернулась по сторонам и затем постучала в дверь и стала звать соседку:
- Соседка! Азизаджон!
Тут к ней, с опухшими от слез глазами, вышла Нигина, дочь милиционера. После короткой беседы с ней стало ясно, что мятежники захватили здание милиции, и всю прошлую ночь сотрудники милиции пытались вернуть это здание, но так и не смогли добиться этого. В ходе этих боестолкновений ее отец Валиджон, оказывается, получил тяжёлое ранение. Об этом оповестили их утром. Мать Нигины, Азиза, в больнице возле отца и присматривает за ним.
- Говорят, что больница переполнена ранеными, - сказала Нигина.– Этой ночью в перестрелках было много убитых.
Женщина, покачав головой и тяжело вздохнув, сказала:
- Война-зло. Не жди от неё добра.
Саодатхон вся в тревожных мыслях вернулась домой и предупредила дочь, что снова пойдёт к дому председателя и там будет ждать возвращения Фирдавса и Умедхона.
Охранники дома председателя известили женщину, что друзья еще не вернулись.
- Соседка, я еще раз пришла, извините меня за беспокойство, - стала извиняться Саодатхон, когда жена председателя вышла к воротам, - Не могу найти себе место. Знаю, что и вы тоже обеспокоены, и вам глоток воды не лезет в горло, и я это чувствую. Может вы знаете адреса однокурсников и мы вместе поехали бы к ним и узнали где искать наших мальчиков?
- Э, нет, тетушка, - сказала жена председателя. – Вчера ночью сам хозяин сказал, что если они сегодня до обеда не возвратятся, то поищет адреса их однокурсников и пошлет к ним своих людей. Поэтому, вы не тревожьтесь, а возвращайтесь домой. Я сейчас же позвоню хозяину и напомню ему об этом. Да, я уверена, наши дети живы -здоровы, не волнуйтесь.
Перед уходом Саодатхон спросила жену председателя:
- Невестка, пусть мой вопрос не покажется невежливым, скажите, пожалуйста, а ваш телефон работает, или как и наш нем, как рыба?
- Вот уже второй день как он не работает.
Саодатхон удивилась и тихо спросила:
- Вы же только что сказали, что позвоните председателю.
Жена председателя широко улыбнулась, обнажила свои золотые зубы и объяснила:
- У нас кроме этого есть еще один специальный телефон, беспроводной, служебный.
Перед тем, как проводить старушку, жена председателя на бумажке написала номер специального телефона и сказала, чтобы она не переживала и не ходила к ней, преодолевая долгий путь, а просто позвонила по этому номеру.
Саодатхон вернулась к себе домой, полная мрачных дум, с заплаканными глазами.
Слухи о боях и наводящие сильный страх громкие звуки орудий загнали почти всё население по домам: люди охраняли свои вещи от мародеров и захватчиков и, опасаясь за свои жизни, не выходили на улицу. Взрослые не ходили на работу, дети перестали посещать школы и даже люди перестали ходить в мечети для совершения коллективного намаза. Но десять дочерей Саодатхон, будто сговорившись, каждый день по очереди, то с мужьями, то с детьми, либо в одиночку приходили проведать свою мать.
Каждая из них дома у матери чувствовали себя неуютно, понимая, что не могут ничем помочь в поиске своего младшего брата. Им казалось, что даже их слова утешения она не слышит. Они тоже не знали, что делать, где искать и как найти Умедхона. Дочери тихо сидели по разным углам дома и даже говорили между собой шёпотом, чтобы не беспокоить мать.
Саодатхон молча поднялась с места и медленно направилась к выходу, ожидая увидеть входящего во двор сына. Уже через пару минут она вернулась, как и прежде, печальная и угрюмая. Остановившись посередине двора, она устало прислонилась к толстому стволу виноградника и погрузилась в свои тяжкие мысли. Затем, будто вспомнив что-то, старуха подняла лицо к небу и, прося помощи у Всевышнего, стала шептать аяты из сур Корана. Закончив произносить молитву, она поднесла руки к лицу и вдруг заметила, что гроздья винограда «дамские пальчики» созрели в лучах осеннего солнца и роскошным жёлтым цветом выставили себя на всеобщее обозрение. В этот миг её осенила новая мысль и она позвала к себе младшую дочь, с которой проживала в одном доме:
- Шукрона!
- Да, мамочка.
-Почему все твои сестры и зятья сидят тихо, будто на трауре?
Шукрона растерялась от такого вопроса и не знала, что ответить.
- Постели-ка на веранде скатерть. Поставь чай, достань из кастрюли жареного мяса, погрей его и принеси на тарелках, - дала указание своей дочери хозяйка дома. Затем она посмотрела на своего четвёртого зятя и сказала:
- Фарходжон, сынок, если не трудно, возьмите-ка лестницу и вместе со своей женой соберите ведро винограда, - сказала она и показала в сторону «дамских пальчиков».
В этот момент её четвёртая дочь, подойдя к матери, шёпотом сказала:
- Мамочка, сейчас не время для пиршеств.
- Да что ты говоришь?!- с удивлением, взмахнув руками, сказала старушка. - Что, по-твоему, сейчас время траура? Нет! Мы надеемся на лучшее. Человек жив надеждою! Даст бог, скоро и наш Умедхон вернётся живым и здоровым.
Вечером старушка с надеждой в душе вновь пошла в дом соседа Валиджона - милиционера. Оттуда она позвонила домой к председателю. Его жена сообщила ей, что их человек ещё не вернулся из района и новостей пока нет. Саодатхон, в очередной раз испытав разочарование, вернулась домой. Она попросила своих детей возвращаться к себе и заниматься своими делами. Все послушно собрались и ушли домой, остались лишь старшая дочь Шамсия и Шарофат, её четвёртая дочь.
Саодатхон провела долгую тревожную ночь. Ничто не могло заглушить её тревогу и тоску. Она не могла сомкнуть глаза ни на минуту. Всегда, когда тяжесть душевных мук гнётом ложилась на её плечи, как говаривал её покойный муж, она не жаловалась, а благодарила Всевышнего, молилась и просила Его о помощи. Разве можно жаловаться, если такая судьба заранее была уготована ей на небесах? И кому жаловаться? Всевышнему? Разве не глупость роптать на свою судьбу и обращаться к Богу, создавшему землю и воздух и, наконец, человека? Это будет считаться богохульством и Всевышнему вряд ли это понравится. Всё в этом мире происходит лишь с дозволения Создателя. Лишь в Его власти явления и процессы, происходящие в нашей жизни. Именно по Его воле мы рожаем и воспитываем детей, зарабатываем себе на хлеб. Творец наделяет Своих рабов множеством благ, а люди, в свою очередь, должны быть благодарны за это и довольствоваться тем, что они имеют.
«Вот я сама родила одиннадцать дочерей, - рассуждала Саодатхон. -Разве легко было вынашивать каждую из них и в муках производить на свет? И всё это благодаря милости Всевышнего. Помню, при рождении одиннадцатого ребенка, акушерка, показывая на младенца сказала:
- Посмотрите-ка на эту девочку, которая родилась в рубашке. Она обязательно будет счастливой.
В тот миг у меня из глаз потекли слёзы счастья и я забыла сильную боль, испытанную несколько минут тому назад. Тысячи раз молилась и благодарила Всевышнего, что и на этот раз на свет родила здорового ребенка. Спустя два дня, во время завтрака, когда я кормила ребенка грудью, вдруг кто-то постучал в окно. Посмотрела, а там мой Мурод. В руках букет красных роз, смотрит на меня, смеётся и что-то говорит. Хоть я и не слышала его, но чувствовала и понимала, что он мне и нашей дочери говорит добрые и нежные слова. Он не ругал меня, как некоторые мужчины, обвиняя в том, что я опять родила дочь, а наоборот, каждый день старался найти время, два, а то и три раза приходил в роддом навещать и, конечно же, каждый день приносил большой букет красных роз. Мой Мурод понимал, что мальчик или девочка - это, во-первых, божий дар, а во-вторых, это наша с ним кровинушка. Действительно, я и мой муж, день и ночь благодарили Всевышнего. И даже, когда, казалось, что все девичьи имена на букву «Ш» закончились, Мурод предложил назвать одиннадцатую дочь Шукрона, то есть благодарение. Сначала я удивилась, ведь за пятьдесят лет своей жизни не слыхала такого имени.
- Мы начнём, а другие продолжат. Почему такие имена как Гардуна, Мижгона и Фарзона есть, а нам нельзя назвать Шукрона, - засмеялся Мурод, и я согласилась с ним. И в те минуты, я сказала пусть наш ребенок будет благодарением Всевышнему, а двенадцатый ребёнок обязательно будет мальчиком. Мой муж засмеялся, потом поднял руки к небу и сказал: «Да будет так!». И словно ангелами были услышаны наши молитвы, действительно, через два года, два месяца и семь дней я родила сына, которого назвали Умедхоном.
Ныне нашему сыну Умедхону, продолжателю нашего рода, исполнилось девятнадцать лет. Он учится на третьем курсе университета. Поехал на свадьбу к своему одно-курснику в район. О, Всевышний! Наряду с другими своими рабами, сбереги и сохрани моего единственного сына», - тётушка Саодатхон опять стала молиться.
7
Женщина встала с первыми криками петухов. Пос-ле совершения омовения она прочла утреннюю молитву и обратилась к Всевышнему с мольбой сохранить её единственного сына Умедхона. Она все еще была встревожена и взволнована, не могла найти себе места. Так она и слонялась по двору, читая молитвы во имя здоровья своего сына.
Наконец, дочки пригласили её позавтракать. Тётушка Саодатхон без какого-либо желания, присев за дастархан, взяла маленькую кисть винограда.
- С утра левый глаз дёргается, - сказала она своим дочерям, поставив пиалу чая на дастархан.
Затем она кончик правого указательного пальца приложила к губам и дважды протерла им левый глаз. По народным приметам, если дёргается глаз, то нужно ждать неприятности в доме. И поэтому этим действием, опять же по приметам, она пыталась отвести беду от своего дома и как бы хотела сказать, чтобы не видели её глаза в течение дня, нужно следить за языком.
- Чует моё сердце, что нас впереди ждёт что-то плохое. О Всевышний, спаси и сохрани нас!
- Упаси нас Аллах от беды, - сказала Шамсия, которая работала медсестрой в городской больнице. - Вы сильно встревожены, обеспокоены, кроме того всю ночь не сомкнули глаз, поэтому ваши нервы истощены и вам чудится плохое.
Тётушка Саодатхон ничего не ответила. Вынуждено допив остывший чай, она отметила, что и у дочерей нет аппетита. Поставив пиалу на край дастархана, она подняла руки для молитвы:
- О Всевышний, даруй нам всем крепкого здоровья и душевного спокойствия, пусть будет мир на земле, изгони от всех нас невзгоды. О Боже, наряду со всеми своими рабами также сохрани и моего сына Умедхона. Сделай так, чтобы в скором времени он вернулся домой. Аминь!
От искренней молитвы матери всем стало немного грустно, но, понимая состояние матери, все промолчали и дружно поднесли ладони к лицу, украдкой вытирая подступившие слёзы.
Саодатхон встала и, надев шлепки, вышла во двор. Она направилась к дому соседа-милиционера. Спустя некоторое время старуха вернулась.
- Шукрона! - взволнованно позвала она, приблизившись к веранде. - Быстро переоденься. Вместе пойдём к дому председателя. Специальная связь тоже, оказывается, нарушена.
Шукрона, словно предвидя подобный ход событий, ловко вскочила с места, сменила платье и быстро выбежала во двор, прихватив с собой мамин пузырёк с валидолом.
Мать и дочь шли молча. Не разговаривая друг с другом и погрузившись в свои мысли, они и не заметили как дошли до дома председателя. Там, рядом с уже знакомой автомашиной «Жигули», уже стояли две чёрные «Волги» и шестеро рослых вооруженных парней.
Как только женщина и дочь приблизились к дому, металлические ворота приоткрылись и из них вышел сам председатель. Вся охрана засуетилась. Один из них, быстро подбежав к одной из автомашин «Волга», той, которая стояла ближе к воротам, распахнул дверь машины.
Старушка хотела подойти к председателю, но один из телохранителей преградил ей дорогу.
- Нельзя, бабушка. Отойдите подальше.
- Почему же нельзя? Ведь у меня к председателю есть разговор!
- Понимаю. У всех к председателю имеются дела, - сказал телохранитель. - Извините, но нельзя.
- Да что ж это такое! - возмущённая женщина, уперев руки в бока, воскликнула в сторону председателя. - Уважаемый председатель, скажите своим людям, чтобы разрешили мне подойти к вам.
В эту минуту высокий и статный председатель заметил встревоженную женщину и кивком головы дал знать охранникам, чтобы те пропустили её. Сам же сделал пару шагов к женщине.
- Председатель, вы только мне правду скажите, где находятся Фирдавс и Умедхон? В районе или… или… - Тут старуха больше ничего не смогла сказать. От напряженности, волнения, и беспокойства она даже забыла поздороваться с ним.
- Сказать правду… - Председатель выдавил из себя улыбку и, взяв старуху за локоть, вошёл во двор. В это время его жена с покрасневшими от слез глазами вышла к ним навстречу. Председатель продолжил: - Тетушка, вы мудрый человек, испытавший в жизни много горестей, взлётов и падений, - осторожно, будто взвешивая каждое слово, сказал он. - Поэтому держите себя в руках. Фирдавс и Умедхон живы и здоровы.
- Живы и здоровы, говорите? Но где они? В руках мятежников или в Гулистоне? - нетерпеливо спросила старушка. Она непроизвольно повысила голос и вопрошала таким тоном, будто председатель был основным виновником всего происходящего.
Председатель, пытаясь держать себя в руках, сказал:
- Они в крепости, в руках мятежников. Вот уже вторые сутки. Я два дня скрывал от своей жены и от вас это. Думал, что при попытке внезапного штурма, мы сможем схватить мятежников и вызволить наших детей, но… У них в заложниках более ста невинных горожан, - и, тяжело вздохнув, сказал: - Ладно, ничего страшного. Мы примем все меры, чтобы освободить всех заложников.
Тётушка Саодатхон подумала, что ее постигло то, чего она больше всего боялась.
- Тетушка, крепитесь, а мне надо ехать. Ладно, я поеду.
Председатель ушел. В этот момент старушке стало плохо, закружилась голова, в глазах потемнело и ноги перестали держать. Она неслышно охнула и опустилась на корточки, руки её дрожали. В ушах не переставало звенеть. Жена председателя велела своей дочери принести воды. Шукрона быстро достала таблетку валидола и протянула матери.
- Мамочка, положите таблетку под язык.
Девочка лет восьми или десяти, принесла воды и протянула её Саодатхон.
- Я сейчас вызову врача.
Старушка выпила воды.
- Ничего, невестка, сейчас пройдет. Извините, что побеспокоили вас, - сказала она слабым и дрожащим голосом.
Через некоторое время Саодатхон встала с места и огляделась вокруг. Потом она недоуменно посмотрела на жену председателя, Шукрону и маленькую девочку, приложила руку к груди, принося свои извинения, и вместе с дочерью вышла из дома.
До первого перекрестка мать и дочь шли молча, не разговаривая друг с другом.
- Ты, дочка, домой иди, - сказала, наконец, Саодатхон. – Не паникуйте, не поднимайте шума. Я схожу к крепости, узнаю, что к чему и вернусь. После все соберемся и подумаем, что дальше делать.
Шукрона хотела возразить матери и сказать, что и она тоже пойдет с ней, но зная характер матери, промолчала и только положила в её карман пузырёк с валидолом.
- Быстро беги домой. Видишь, как стало тревожно. На улице никого нет, - сказала мать. - Не дай Бог… Спаси и сохрани! Одного Умедхона нам всем вполне достаточно.
8
Тётушка Саодатхон будто заново пережила события двух прошедших дней. Она тяжело вздохнула и, будто очнувшись, обвела взглядом вокруг себя. Она увидела страшную картину: кругом стояли бронированные военные машины, вооруженные солдаты и милиционеры, виднелись разрушенные дома и сожженные машины. Старушка испугалась и всё ещё не могла понять, как она оказалась на этом поле сражения.
- О Всевышный! Это сон или явь? Или здесь кино снимают?
- Нет, не кино, - ответил один из солдат.
- Чьих рук это дело? Чего хотят эти кровопийцы? Столько жертв и горя! Во имя чего всё это? – вопрошала старуха.
- Это дело рук Махмуда Каримова и его людей.
В этот момент к ним подошел майор, лет пятидесяти, с автоматом в руках.
- Вы спрашиваете, чего они хотят? Правду сказать, мы не знаем. Известно только, что несколько месяцев назад генерал Каримов со своими головорезами хотел совершить военный переворот в столице, но, к счастью, сделать это ему не удалось. Ему пришлось бежать за границу. И вот теперь он здесь… Поговаривают, что он обижен, что ему когда-то не дали высокий пост. А так, кто его знает?..
- Так это, тот самый генерал, который с позором бежал, - сказала старуха. - О нем я слышала из телевизионных новостей. Как, говорите, его звали?
- Махмуд, по прозвищу Кинг-Конг.
- О, Боже! - только это и смогла вымолвить тётушка Саодатхон. Глубоко задумавшись, она какое-то время смотрел в никуда. Потом сказала: - По-моему, все Махмуды прокляты. Не зря поэт об этом говорил:
Коли стопа Махмудова реки коснется,
Вода вмиг закипит и дымом обернется.
- Да, тетушка, Махмуд -Кинг-Конг и в наши края разруху принес, - сказал майор и, взяв бинокль, угрюмо посмотрел в сторону крепости. Затем спросил: - Вы, тетушка, сюда для чего пришли?
- Ох, не спрашивайте, сынок, - вздохнув, сказала старушка. - Единственного сына моего вместе с его другом Фирдавсом, эти проклятые мятежники, взяли в заложники.
- Какой Фирдавс? Сын председателя?
- Да, тот самый, - подтвердила старушка. - Дети пару дней тому назад поехали на свадьбу к своему однокурснику в район. И, вот, узнала, что мятежники схватили их и вместе с машиной привезли сюда. Окаянные! Будь они прокляты! - Саодатхон кончиком платка вытерла слёзы. - Ох.. мой единственный сын Умедхон… Оказывается, председатель с первых дней знал об этом, но чтобы не расстраивать свою жену и меня, скрывал. Сейчас… Только что…- Старуха, шмыгая носом, вытерла вновь проступившие слезы, и продолжила: - Недавно я была в доме у председателя. Сам председатель и рассказал обо всем жене и мне. Вот я и прибежала сюда. Ведь эти негодяи должны знать, что Умедхон - единственный сын в нашем доме. Я его родила после одиннадцати девочек! Он наша единственная надежда… Моя и мужа.
Упомянув мужа, она почувствовала прилив сил, выпрямила свой стан. Её глаза заблестели и на лице отразился свет надежды.
- Я… - Женщина посмотрела на майора и солдат, и в этот момент у неё появилось твердое решение идти вперед и сражаться за сына до конца. - Я сама освобожу своего сына! - твёрдо сказала она и уверенно направилась в сторону крепости.
- Тетушка, стойте!
- Бабушка, куда же вы идете? Не идите! Стойте!
-Стойте, я вам говорю, тетушка! Это не люди, а звери! Стойте! Вернитесь!
Старуха решительно шла вперед и не слышала ничего вокруг. Её взор был направлен в сторону старинной крепости, занятой мятежниками. Пройдя шагов двадцать, она, наверное, вспомнила фильмы про войну и, сняв с головы белый платок, размахивая им над головой, бесстрашно и уверенно продолжала следовать в сторону крепости.
«Негодяи! Подонки! На что вам мой сын? Что плохого вам сделал мой сын? Бессовестные! Разбойники!».
Старушка шла мимо сожжённых машин, разрушенных торговых лавок и, обойдя воронки, образовавшиеся после взрывов снарядов, приблизилась к большим железным воротам крепости, с двух сторон которых были наблюдательные вышки. Неожиданно она услышала громкий голос:
- Стой, где стоишь, старуха! Стрелять буду!
- И не подумаю! Я к своему сыну иду, – дерзко ответила она.
- А кто твой сын?
- Умедхон.
- А он солдат?
- Нет, это тот, которого вы по случайности взяли в плен.
- Заложник? Его отец богатый или руководитель?
- Нет, его отец вот уже два года, как умер, - сказала старушка и хотела сделать шаг вперед.
- Не двигайся! Я же сказал, выстрелю!
- Стреляй! У тебя разве нет матери… Бабушки? Кто тебя родил? Женщина или какое-нибудь дикое животное? - Она решительно сделала шаг вперед. Затем, как бы одумавшись, женщина смягчилась и тихим голосом сказала: - Я тебе… Всем вам я не враг. Посмотри, у меня нет оружия. Я одна…
- Хватит! Перестань молоть языком, старуха, - послышался грубый голос. - Стой на месте, я сейчас позову командира.
Саодатхон остановилась возле ворот, бросила на плечи свой белый платок и с грустью оглянулась вокруг. «Мда-а… Ради чего все это? Весь этот беспорядок, бои, стрельба, убийства, разрушения… Ради чего? Какая цель? Черти окаянные! Даже мирных людей взяли в заложники. Все это из-за денег или чтобы получить власть? Всевышний, сохрани нас и сбереги от таких низких поступков.
- Всегда есть те, кто рвутся к власти, ступая по челам людей,
Коль жизнь людей цена той власти, конец земли придёт скорей,
- сказал великий Саидо.
Господи! Такое я раньше видела только по телевизору: бандиты и головорезы крали у богатых людей их жен или детей, а затем требовали за них выкуп, или требовали освобождения из тюрем своих подельников, таких же как и сами мерзавцев. Помню и то, что преступники стали брать в заложники пассажиров автобусов, поездов и самолетов. Такое потом бывало и в Советском Союзе. То есть воры и грабители учились из кинофильмов и зарубежных произведений лёгкому пути зарабатывания денег, методам освобождения своих горе-друзей из тюремного заключения. Помню, почти каждое утро по телевизору сообщали, что где-то преступники взяли в заложники автобус со школьниками и требуют денег и даже самолёт для своего побега, или, что в некоем городе в заложники взяли детей и жену миллионера и потребовали выкуп. Вот же мой дальновидный Мурод, оказывается, правильно говорил, что, вот увидишь, все эти «болезни» постепенно перейдут и к нам… Боже мой, разве такие деньги чистые? Хотя, какой вор и разбойник думает о порядочности? Не думают они, что придёт время расплачиваться за все свои грехи и злодеяния.
Но ведь эти воры и разбойники тоже являются Божьим творением. Ведь Господь создал их для того, чтобы мы, глядя на них жили праведно? Каждый, как мой Мурод, кто находит свой хлеб честным путем, попадет в рай. Эх, если бы все мужчины были, как мой благоверный, с чистым сердцем и добрыми намерениями. Был бы он жив, не попала бы я сейчас в такое плачевное состояние».
Тётушка Саодатхон тяжело вздохнула. Она вдруг почувствовала сильную усталость и присела на корточки. Она по привычке приложила к сердцу ладонь правой руки, прислушалась к себе и подумала, что нужно принять таблетку валидола. Старуха вынула из кармана джемпера пузырёк с лекарством, взяла таблетку и положила под язык.
«Что там с Умедхоном? Может так же, как и моего Мурода, мерзавцы поломали руки и ноги, ребра? Да нет, нет! - решительно остановила свои мрачные предположения женщина. - О, мой Всевышний! Сохрани и моего единственного сына наравне с другими своими рабами. Уповаю лишь на Тебя. У меня нет других покровителей и защитников».
В этот момент загремели засовы и одна створка железных ворот со скрипов и будто тяжело вздыхая, приоткрылась. Старуха от испугу быстро встала с места.
- Старуха, быстро заходи! - раздался знакомый грубый голос.
Будто вся воля и решительность, которая привела её в крепость, чтобы вызволить сына, разом покинули её. Она вдруг растерялась, ноги как-то сразу стали ватными, бессильными. Она чувствовала, что они онемели.
- Чего стоишь там? Быстро заходи!
Старуха собрав все силы, произнесла короткую молитву и повернулась к воротам. В это время кто-то, схватив ее за правую руку, втянул внутрь, и железные ворота с лязгом закрылись.
Грубое поведение двух солдат, у одного из которых была длинная борода, другой же, судя по внешнему виду, так же давно не брился, возмутило её. Но она молча проглотила обиду и настороженно огляделась по сторонам. Тут опять раздался тот знакомый грубый голос:
- А ну-ка старуха, что у тебя за пазухой? Покажи-ка! - сказал длиннобородый солдат, у которого на плече висел автомат. Он без церемоний поверх одежды двумя руками хотел было пройтись по телу старухи. Она возмутилась и, резко оттолкнув руки солдата, сделала шаг назад.
- Кто тебе дал право? – негодующе сказала старуха. - Тебе не стыдно? У меня двенадцать детей, одиннадцать сватов, двадцать три внука. Ты совсем потерял стыд и совесть, что среди белого дня нападаешь на старуху, которой уже семьдесят лет? Бесстыдник! Бессовестный! Подожди вот придет твой командир…
- Эй! – недовольно окрикнул ее длиннобородый солдат. Его напарник же, не обращая ни на кого внимания, выставил в щель ворот ствол автомата, направив его в сторону правительственных солдат и приготовился открыть огонь.
- На кой черт ты мне нужна? Просто проверял, есть ли у тебя оружие.
- Мирзо, в чем дело? - спросил подошедший к ним мужчина невысокого роста среднего возраста. На голове у него был шлем, в руках же он держал ручной пулемёт и на поясе висели пара гранат.
- Акаи Шариф… Товарищ командир …
- Мирзо, выполняй свои обязанности, - перебив его слова, сказал Шариф-командир. – Со старухой я сам побеседую.
Тот, которого звали Мирзо, взял автомат в руки и направился к напарнику.
- Ну, тетушка, - обратился к старушке командир, - у вас с собой случаем нет оружия?
Тётушка Саодатхон застыла на миг, но тут же вполголоса сказала:
- Здравствуй, сынок.
- Здравствуйте, тетя, - ответил Шариф-командир и оглядел старуху с ног до головы. – Вы не ответили на мой вопрос: у вас есть оружие?
- Сынок, сам подумай, что мне делать с оружием? Куда я его дену? – Она почувствовала, что от волнения у неё зачесался нос. Старуха всхлипнула и тяжело шмыгнула носом.- Я пришла увидеться со своим единственным сыном Умедхоном. Его вместе с сыном председателя позавчера утром ваши люди захватили и привезли сюда, – сказала она, наконец.
-Хорошо, а дальше что?
-Как «а что дальше»? Что вы такое говорите, сынок? Я же его после своих одиннадцати дочек родила. И потом, он единственный сын, то есть продолжатель нашего рода. Не дай бог, если с Умедхоном что случится…
- Стойте, тетушка. Что вы хотите? Вы хотите…
- Сыночек мой дорогой! Дай бог вам долгих лет жизни, - осмелела старуха и быстро продолжила: - Я хочу, чтобы вы его отпустили, и мы отправились бы домой. Мы не враги вам. Мы не имеем никакого отношения к вашим целям и планам, нам нет до них никакого дела. Если вы, схватив моего сына, надеетесь получить за него большие деньги, то прямо скажу, что у нас нет денег. На своих четырех сотках земли мы зелень выращиваем и продаем её на рынке. Таким образом, ели сводим концы с концами. Но нам хватает.
- Хорошо, тетушка, мы к таким простым людям, как вы, не имеем претензий, - сказал Шариф-командир. - Да и сейчас не время чтобы беседовать с вами.
Он показал в сторону ворот и сказал:
- Знаете, кто это такие, - нынешние руководители?
Старуха лишь пожала плечами в ответ. Тогда командир продолжил:
- Все они воры и мошенники, лгуны и взяточники. Этот ваш председатель, любитель перепёлок, кем он был раньше?
Старуха промолчала и опять непроизвольно пожала плечами.
- Хорошо, если не знаете, то я вам скажу. Эта хитрая лиса, будучи недовольным своей зарплатой, занялся предпринимательством. Он с завода пиво бочками начал продавать, а после из соседних государств машинами привозил бутылочное пиво и распределял его по магазинам и лавкам. С помощью денег ему удалось стать председателем. Этот окаянный, кроме себя и своих перепёлок, больше ни о каких проблемах народа, и развития государства не думает. Только и занимается сбором вымогательством денег, подлец! Ну, ладно, эти разговоры вам уже ни к чему.
- Да, сынок, если в стране будет мир и спокойствие, мы, старые, будем молиться за ваше благополучие.
- Так, что вы говорите? Он ваш единственный…
- Да, один-единственный, после одиннадцати дочек, я …
- Если так, то я освобожу вашего сына только при одном условии: вы принесёте нам хлеба, а затем заберете сына.
Старуха призадумалась и затем тихо спросила:
- Сынок, а вы меня, старого человека, не обманете?
- Нет, - сказал решительно командир.- Принесите нам хлеба и забирайте сына.
- Хлеб… хлеб… - Старушка на минуту погрузилась в свои мысли, после невнятно сказала: - У нас есть полмешка муки. Сейчас пойду приготовлю тесто, а вечером испеку и принесу.
- Полмешка? Э, нет, тетушка. Нам много хлеба нужно. Нас тут… Очень много, - объяснил командир, указывая руками на крепость. - Нам принесите четыреста или пятьсот лепёшек. Буханки из хлебопекарни тоже пойдут.
Тут тётушка Саодатхон сразу приуныла и опустила голову.
- Сынок, милый, дорогой, такое количество хлеба я не смогу купить. На какие деньги? Я же сказала… Я вдова…
Тут Шариф-командир громко рассмеялся.
- Тетушка, по этому поводу не волнуйтесь, - он вынул из кармана согнутую синеватую бумажку и протянул ее:
- Берите эту стодолларовую и купите хлеба. Хорошо?
- Хорошо, - старушка облегчённо вздохнула и положила в карман своей кофты деньги. - Сынок, можно хоть разок увидеться с сыном Умедхоном.
- Эх, тетушка. Сейчас же идет война, а вы… - Командир недовольно покачал головой, затем повернувшись назад, в сторону выбитых стекол, крикнул: - Мустафо, эй Мустафо!
К нему сразу выбежал коренастый, среднего роста, молодой человек, с автоматом в руках.
- Покажи ей пленников. Часть из них находится на складе рядом со столовой, а другая в душевой. Ясно?
- Слушаюсь, командир! - сказал солдат, поднеся правую руку к виску, а затем обратился к старушке: - Пожалуйста, идите за мной, тетушка.
Тётушка Саодатхон шла вслед за солдатом, с ужасом наблюдая повсюду большое число солдат. Все они сидели везде, где можно было прислониться к чему-то и у многих были длинные бороды. Увидев скорбную картину происходящего и мрачные лица мятежников, она про себя проклинала этих появившихся «бородатых разбойников», по вине которых в тихий и мирный город пришла беда. «Будьте прокляты, безбожники. Скольким домам и семьям вы принесли несчастье и траур»,- осуждая их деяния и повторяя про себя молитвы, старуха медленно и с трудом передвигалась вперед.
Как только приблизились к столовой, Мустафо крикнул:
- Тетя, как зовут вашего сына?
- Умедхон.
Мустафо, открыв дверную цепочку склада, крикнул:
- Среди вас есть Умед? Его мать пришла.
Тут же к двери приблизились около двадцати пяти молодых людей, находившихся на складе. Но среди них никто не откликнулся на имя «Умед». Солдат поспешно закрыл дверь, так как внутри пошла волна недовольства и послышались голоса:
- Вы нам хлеба дадите сегодня?
- Вёдра с водой закончились.
- Мы голодные и хотим пить.
- Что, не дадите еду?!
Мустафо улыбнулся и сказал:
- Еду во сне увидите, - и добавил: - Но воду вам принесут.
Затем они подошли к душевой, но солдат не открыл дверь, а просто начал звать через открытое решетчатое окно:
- Умед, ты спишь или не спишь?
- Не сплю, а что?
Услышав родной голос сына, тётушка Саодатхон сильно переволновалась. Она почувствовала, что силы покинули её, и осторожно присела. Опять вытащила пузырек с валидолом, хотела открыть и вынуть из нее таблетку, но, то ли от нервного переутомления либо от волнения, она так и не смогла сделать это, а лишь бессильно бочком прилегла на землю.
Мустафо, не заметив состояние женщины, открыл двери душевой и скомандовал:
- Умед, выходи! Мать пришла.
В этот момент из толпы людей спешно вышел худощавый молодой человек. Он прищурился от яркого света и, увидев лежащую на земле мать, невольно крикнул:
- Мама, мамочка, что с вами?
Подбежав к матери и присев, он обнял её. От радости встречи мать и сын застыли в объятиях друг друга, не в силах произнести ни единого слова.
- Ох, Умедхон, Умедхон… Надежда нашей семьи, - наконец, произнесла мать и расплакалась. - Они тебя били? Пытали? Руки-ноги целы, любимый мой? Трудно? Еду давали? На тебе лица нет. Ты не болен?
- Нет, нет, мамочка, - ответил Умедхон. И, посмотрев в сторону солдата, добавил: - Это моя вина. Если бы в то утро я послушался вас, то не попал бы в такую ситуацию, да и не мучил бы вас столько. Да, кстати, как вы добрались сюда? Кто разрешил?
- Никто. Сама пришла, - победно заявила тетушка Сао-датхон и протянула пузырек сыну.- Открой и дай одну таблетку, а то сил не хватило..
Умедхон быстро открыв бутылочку, протянул ее матери. Старуха, взяв одну таблетку, положила её под язык, а пузырёк засунула себе в карман. Она закрыла глаза и, опустив голову, стала возносить благодарение Всевышнему. Затем она вкратце рассказала сыну о всех происшествиях двух прошедших дней.
- Командир дал мне вот эту зелененькую купюру, чтоб я для его солдат принесла хлеба, - сказала она и, вынув из кармана стодолларовую купюру показала сыну.- Да, кстати, а где твой друг Фирдавс? Где он?
- Не знаю, - ответил Умедхон. - В то утро меня и его на машине привезли сюда. Здесь кто–то из мятежников сказал, что Фирдавс является сыном председателя и его насильно посадили в его же машину, по-моему увезли в другое место. Я больше его не видел.
- Ох, а председатель-то думает, что его сын здесь.
- Ладно, мамочка, а что мы теперь будем делать? - спросил Умедхон.
- В надежде увидеться с тобой, я пришла сюда, даже позабыв о боли в сердце…- Саодатхон, сделав глубокий вздох, продолжила: - Теперь ослабла я, руки и ноги стали ватными, не слушаются меня совсем. - Она с трудом протянула руки в сторону сына. - На, возьми эти деньги, найди в какой-нибудь пекарне хлеб или лепёшки и принеси сюда.
Взяв деньги Умедхон, встал с места и в надежде найти командира, начал осматриваться вокруг:
- Они, - подав рукой знак в сторону Мустафо, - меня отпускают?
- А то что? Я же тут вместо тебя в заложниках остаюсь, - сказала мать и добавила: - Ах, эта старость! Будь она неладна.
Умедхон вопросительно посмотрел на солдата, который, в свою очередь, сказал:
- Этот вопрос без ведома командира не решается. - Затем он обратился к старушке: - Тётушка, вы лучше с этого места перейдите в заднюю часть душевой. Если начнется стрельба, то здесь не безопасно.
Умедхон и Мустафо вместе направились к Шариф-командиру.
- Ты зачем его сюда привел? - недовольно спросил командир у Мустафо.
- Его мать заболела, выпила лекарство. Лежит она… - сказал солдат.
- Мама дала деньги мне, чтобы я принес вам хлеба, - объяснил Умедхон, показав стодолларовую купюру.
Шариф-командир призадумался.
- Ладно, но пока твоя мать вместо тебя останется здесь, - сказал он и с гневом добавил, показав за стены крепости: - Тем подлецам объясни, что если не примут наши условия и начнут штурм крепости, то мы расстреляем всех пленных и заложников.
Умедхон в ответ ничего не сказал и не спросил. Разве можно ставить условия сейчас, находясь среди обманутых солдат-наемников? О чем они только думают? Эх, бестолковые выродки! По вашей вине, моя бедная мать так измучилась и пострадала.
Когда солдаты открывали железные ворота, Шариф-командир продолжил свои наставления:
- Выходя из ворот, иди с поднятыми руками, чтоб эти мерзавцы не выстрелили в тебя. Да, еще, если не принесешь хлеба или убежишь, то мы не отпустим твою мать. И, третье, если они в свою очередь, не отпустят тебя или не разрешат принести хлеба, то передай им, что у нас есть хлеб и консервы, а пленники и заложники со вчерашнего вечера куска хлеба не видали. Понял?
Умедхон и на этот раз согласно кивнул командиру и, пройдя через приоткрытые ворота, вышел на свободу.
Тётушка Саодатхон взглядом проводила своего сына и еще некоторое время лежала, погрузившись в свои тяжкие мысли. Теперь уже всё происходящее вокруг не так сильно волновало её, ибо после двух суток разлуки, она снова встретилась со своим единственным сыном. На душе стало спокойно. Старуха забыла и про свои болячки. Она рассматривала все вокруг - и снующих по крепости боевиков, и непрекращающийся грохот и стрельбу орудий, и взрывающиеся снаряды. Она смотрела на все это с безразличием и не испытывала более страха и тревоги.
- Тетушка, вы уж перейдите за здание, а то пуля-дура, заденет ненароком.
Этот знакомый голос солдата отвлёк Саодатхон от мыслей и она, скорее уважив бойца, а не из-за боязни за свою жизнь, медленно встала с места, выпрямилась и перешла за постройку душевой.
«Если Мурод был жив, разве позволил бы он, чтобы я испытывала столько горя и боли?» - подумала она про себя. Тётушка Саодатхон тяжело вздохнула и присела на жженые кирпичи, прислонившись к стене.
Старуха вспомнила свои молодые годы, своего любимого мужа и невольно улыбнулась.
9
После полудня, Саодатхон возвратилась домой из училища. Ее мать Сабохат на веранде чистила картошку. Саодатхон быстро переодевшись, вышла к матери.
- Что будем готовить? Суп или картошку пожарим? - спросила Саодатхон.
- Суп мы быстро не сварим, - сказала мать, улыбнувшись дочери. - А вот картошку можно пожарить. Что скажешь?
- Будь по-вашему, мамочка.
И девушка направилась на кухню. Она очистила печь от золы, развела в очаге огонь, поставила казан и налила в него хлопкового масла. Затем вернулась к матери.
- Мамочка, казан на огне, - сказала она.
- Уже? - обрадовалась мама и спросила: - А чай?
- Сейчас вскипячу воду.
Саодатхон взяла почищенную и нарезанную картошку и быстро направилась на кухню. Наполнив водой узкогорлый кувшин, она поставила его около печи ближе к костру, затем бросила в раскаленное масло картошку.
Когда картошка хорошенько поджарилась, Саодатхон посолила ее и взбрызнув водой, крепко закрыла крышку. В это время вскипела и вода для чая. Саодатхон бросила горсть заварки в синий эмалированный чайник и заварила чай.
- Мамочка, я оставила томиться картошку, чтобы она стала мягче. Скоро будем обедать, - сказала она и поставив на край дастархана чайник с чаем, накрыла его маленьким полотенцем.
- Очень хорошо, дочка. Я люблю именно такую картошку, - улыбнулась Сабохатхон. - Дай бог тебе счастья.
В этот момент послышался громкий стук в двери.
- Кто же это? А ну, дочка, сходи, посмотри, - попросила Сабохатхон.
Саодатхон приблизилась к воротам:
- Кто там?
Калитка приоткрылось, и в ней показался юноша, который держал в руках старое ведро. Потирая свои замасленные руки, он стеснительно поздоровался и сказал:
- Извините… я… Мои руки грязные …
Девушка кивком головы ответила на его приветствие:
- Ну и что из этого?
- Для машины… Ну, и руки помыть воды не дадите?
Робость юноши развеселилась Саодатхон.
- Это предлог или… Или действительно ваша машина сломалась возле нашего дома? - спросила она, улыбаясь.
-Да, да… Сломалась, - тут же согласился юноша, переминаясь с ноги на ногу. - Уж не знаю, как так случилось…
- Машина ваша особенная, с характером?
- Обыкновенная «Победа», - не обратив внимание на шутку девушки, сказал юноша.
Саодатхон выглянула из ворот и убедилась в правильности слов незнакомого юноши.
- Удивительно. Патрубок радиатора прохудился именно возле ваших ворот. На том месте, где, оказывается, и воды нет …
- Почему нет воды? У нас есть, - сказала Саодатхон и направилась к колодцу, который находился в углу двора. Она покрутила ворот и вытянула вверх уже ведро воды. - Вот… Вам и на руки полить?
- Не-ет... Да-а, сделали бы доброе дело, милая сестренка. Спасибо вам за заботу, - промямлил незваный гость.
- Ладно, ладно, хороший человек, - кокетливо сказала девушка. - А теперь быстренько уходите. Мои родители не любят запах машинного масла и бензина.
-Уже ухожу - сказал молодой человек и направился к воротам с ведром воды в руках. - А вы, красавица, с косичками…
- О, Боже, вы пришли говорить мне комплименты?
- Простите, – ответил юноша, идя к выходу шепнул. - Может, и то и другое, милая девушка.
Саодатхон сделала вид, будто не услышала слова юноши, при этом отметив, что её настроение пришлось незнакомцу по душе. Вслед за юношей она дошла до калитки ворот и перед тем, как запереть ворота за ним, с улыбкой сказала:
- Если и впредь вам что понадобится, заглядывайте к нам.
- С радостью, - вторя ей, весело ответил юноша. - Я очень признателен вам. И пусть ваша жизнь будет чистой и прозрачной, как эта вода. Желаю вам долгой жизни, - расхрабрился гость.
- Ух ты, не пойму, вы водитель или поэт?
- На самом деле я - водитель, но увидев вас, превратился в соловья, - улыбнулся юноша. - Если не секрет, хотел узнать, вы не в женском училище учитесь?
- Ну, да.
- На втором или на третьем курсе?
- Ладно, на сегодня время для вопросов истекло.
Девушка быстро закрыла дверь перед незнакомцем и побежала с бьющимся сердцем во двор, где ее ожидала мать.
- Дочка, кто это был?
- Один водитель, - ответила она. - Попросил ведро воды, пришлось дать из колодца.
- Хорошо сделала, дочка, благое дело.
Сабохатхон даже и подумать не могла, что простой водитель в будущем станет одним из ее зятьев, да не простым, а самым любимым и на старости лет ей и её мужу будет, как родной сын.
На следующий день, Саодатхон вместе с однокурсницей Фатимой, семья которой жила на две улицы выше, встретились возле училища. На головах у девушек были узорчатые тюбетейки, вокруг которых были обмотаны их длинные косички, а сверху обернуты цветастым платком, кончики которых были подвязаны под подбородком. Саодатхон была одета в толстое шерстяное платье серого цвета, сверху которого была надета безрукавка черного цвета. На ногах- шерстяные носки ручной вязки и галоши. Даже в таком одеянии девушка казалась самой красивой в глазах юноши.
Юноша, вот уже некоторое время ждавший Саодатхон около училища, увидев её с подругой, немного растерялся. Но, когда они приблизились к нему, набрался духа и подошел к ним.
-Здравствуйте, Саодатхон, - сказал юноша и, показывая рукой в сторону автомашины «Победа», добавил. - Пожалуйста, машина к вашим услугам. Садитесь, я довезу вас до дома.
Девушка сначала растерялась, и даже на время потеряла дар речи. Кивком ответив на приветствие, она спросила:
- Откуда вы знаете мое имя?
- Кто ищет, тот всегда найдет, милая девушка, - ответил юноша.- Пожалуйста, прошу обеих в машину.
- Вы с ума сошли? Неужели вы подумали, что мы сядем в машину незнакомого человека?
- Как это, я незнакомый человек? Да мы же с вами со вчерашнего дня знакомы! Это, во-первых. Второе, вы правильно сказали Саодатхон, я действительно со вчерашнего дня сошел с ума. Всю ночь не мог уснуть.
- Может, вы заболели?
- Да, и безнадежно.
- Ах, жаль, вам надо было считать овец. Помогает уснуть.
- Считал. И не одну отару. Бесполезно.
- Ну, тогда, только лекарство…
- Я подумал об этом, но мне было неловко пойти к вам и беспокоить вас из-за какой-то таблетки.
Саодатхон покраснела от такой дерзости молодого человека, но посмотрела на свою подругу и заметила:
- Фотима, наверное, этот юноша еще не потерян для общества, раз немного осведомлен о правилах этикета. Тебе так не кажется?
- Может и так, но если он является воспитанным человеком, то ему должно быть известно, что девушкам, как мы с тобой, садиться в машину незнакомого человека неприлично, - подхватила Фатима.
Девушки рассмеялись, и Саодатхон победно заключила:
- Как видите, мнение моей подруги совпадает с моим и, таким образом, мы не можем принять ваше предложение. Спасибо.
Затем, взявшись за руки, подруги, давясь от смеха, продолжили свой путь.
Не ожидавший отказа, юноша сильно расстроился. Затем, огорченный, он засунул руки в карманы своих белых брюк и стоял растерянный на месте. Постукивая носком туфли по камням дорожки, он лихорадочно думал, как продолжить разговор. Затем скоро побежал за девушками. Те, не ожидая увидеть его вновь, с испугом отошли к краю тротуара.
- Саодатхон, как зовут вашу подругу?
- Фотима, а в чем дело? – с удивлением спросила Саодатхон.
Юноша, не ответив на её вопрос, обратился к подруге:
- Фотима, моё имя Мурод. Этой осенью я вернулся из армии. Ныне работаю водителем начальника автопарка министерства торговли. Скажите своей подруге, что я её… Что она мне…- От волнения юноша растерялся и стал заикаться. Его лицо раскраснелось и покрылось испариной. Собравшись с духом, он продолжил: - Волею Всевышнего или по велению судьбы вчера я случайно, увидев Саодатхонджон …
- Братец, не Саодатхонджон, а Саодатхонхон,- поправила его Фотима. - Её семья из рода туры. А отец-прокурор города - Шарофов.
Саодатхон никак не ожидала такого исхода события и буквально застыла на месте. В левой руке у нее была папка, в которой находились книги и тетради. Правой же рукой она нервно крутила уголок платка. Она смущено опустила голову, не смея поднять глаза. Ее сердце возбужденно билось.
- Фотима, пусть говорит, - наконец, сказала она. - И потом, каких кровей наши предки, в нынешнее время особого значения не имеет.
- Почему, пусть сначала узнает, а потом сватается… Ладно, что вы ещё хотели сказать? Продолжайте, Мурод-ака.
- Словом, о любви я читал в книгах, но сам… Теперь, вот, случилось… Одним словом…- Юноша на долю секунды сжал губы, затем решительно сказал: - Спросите-ка подругу, сейчас какой месяц. Апрель? В конце мая или в начале июня… я женюсь!
- Очень хорошо, поздравляем! - смеясь, сказала Фотима. - А какое отношение это имеет к нам?
Сердце Саодатхон перестало слушаться хозяйку и в предчувствии чего-то светлого и хорошего, заставило ее сделать шаг навстречу к Муроду. Юноша с нежностью посмотрел на нее и более громким голосом сказал:
- Большая связь. Разве я не сказал, что женюсь на вашей подруге Саодатхонхон?
- Мурод-ака, в народе говорят, ешь пирог с грибами, да держи язык за зубами, - рассудительно сказала Фотима.- И еще говорят, что каждый по одежке протягивает свои ножки.
- Умные слова. Но вы меня не смутили. Принцессу выбираю, чтоб сделать королевой! - смело парировал юноша.
Фотима удовлетворённо улыбнувшись, сказала:
- Доброе намерение - половина счастья. Вероятно, ангелы молились о вас, узнав о ваших намерениях, возможно …
- И вы, Фотимаджон, помолитесь. Лишь бы Саодатхон была согласна.
Саодатхон совсем растерялась и ни слова не сказав, пошла прочь.
Фотима, направляясь вслед за своей подругой, с улыбкой сказала:
- Если мои молитвы помогут стать вам счастливым, Мурод-ака, то я, конечно, помолюсь за вас, как говорится, пусть исполнятся все ваши желания. Амин!
В свою очередь, Мурод невольно поднес руки к лицу, произнеся слова молитвы.
…Месяц май. День Победы. Саодатхон, как обычно, подмела и полила двор, как в дверь постучали.
- Пожалуйста, заходите, дверь открыта. - Она с веником и совком в руках, направилась к воротам. Увидев у входа двух незнакомых женщин, девушка растерялась. Секунду спустя, тихо поздоровавшись, она спросила. - Вам, наверное, мой отец нужен? Он на работе.
- Нет, нет, у нас пока к вашему отцу никаких дел нет, - с улыбкой ответила одна из женщин. Другая окинула её с ног до головы оценивающим взглядом и решительно заявила:
- Мы к вашей матери Сабохатхон, с делом пришли. Она дома?
- Да, проходите.
- По-моему, вас зовут Саодатхон?
Тут девушка всё поняла и от волнения и смущения замерла на месте. Улыбка на ее лице сменилась тревогой, но через минуту - другую она смогла взять себя в руки.
- Да, - с большим трудом произнесла она и побежала в дом. Оставив возле двери веник и совок, вошла в дом. От волнения все лицо ее пылало.
- Мамочка…
- Да, что с тобой, дочка? Что случилось? - спросила встревоженно мать.
Саодатхон тихо сказала:
- Опять... Опять незнакомые женщины.
- Что? - теперь уже удивилась Сабохатхон и, подведя руку ко лбу, задумчиво сказала: - Сегодня среда или четверг? Нет, среда. А, тогда все ясно. Среда - день сватов. Девочка моя, радуйся, что и в наш дом тоже сваты приходят.
Саодатхон хотела скрыться от гостей, но ее позвала мать и попросила поставить чай.
Девушка вынуждено направилась на кухню.
Саодатхон вышла из комнаты. Она поздоровалась с гостями, держа в руках две курпачи* и постелила вокруг сандали.
*/ Курпачи- узкое стёганое одеяло.
*/ Сандали- низкий столик, который ставится над углублением с горячими углями и накрывается одеялом, используется для согревания ног. Весной и летом используется как столик).
- Пожалуйте, дорогие гости, проходите, - с улыбкой пригласила гостей в дом хозяйка. - Я и подзабыла, что сегодня среда, заранее подготовилась бы к приходу гостей. Видно, постарела, я, - стала оправдываться хозяйка.
- Не говорите так, невестка. Если вы себя считаете уже постаревшей то, что говорить обо мне? – с улыбкой сказала женщина более преклонного возраста. - Говорят, что мужчины только после семидесяти, а женщины после восьмидесяти чувствуют старость.
- Неужели?
Обе женщины прошли в дом, присели на курпачи и после обычного короткого приветствия, более старшая гостья с поднятыми руками произнесла молитву:
- О, Всевышний! Сохрани наши семьи от всех невзгод и неудач, а также дай здоровья и благополучия. Пусть все наши желания и мечты сбываются, а молодые будут счастливыми. Пусть наши семьи сроднятся. Аминь!
- Еще раз добро пожаловать,- сказала хозяйка и постелила скатерть. Несмотря на уговоры гостей, она украсила стол всевозможными яствами. Затем разломила лепешки и разложила их перед гостями. Вскоре и Саодатхон принесла чай и, поставив его перед матерью, быстро вышла из комнаты. Взгляды гостей ее смущали.
Гости, выпив чаю и перекинувшись незначительными фразами, наконец, перешли к главной теме.
- Невестушка, как говорится, спрашивать не грех, - сказала старшая женщина. - Вы рассказали мужу о нашем приходе? Надеемся, и о нас вы что-то узнали, как это принято?
- Да, и в прошлую субботу сваты приходили. Муж, конечно же, все знает. - ответила хозяйка.
- А про нас именно вы сказали? Мы же с посёлка Гумбази Боло - мастеровых людей. Наши деды и прадеды были известными гончарами.
- Да, я сказала мужу, что отец и сын прежде были мастеровыми, а сейчас работают водителями, - сказав, Сабохатхон встала с места и открыла шкаф. Она достала оттуда тетрадь и перелистала страницы.- Вот здесь, все написано - семья Самадовых, из местности Гумбази Боло.
Гостья улыбнулась:
- Невестка, вы записываете всех сватов?
Сабохатхон рассмеялась.
- Муж научил, - объяснила она. - Дай бог, подрастет и ваша дочь, и к вам сваты зачастят. На двух старших дочерей вроде сватов поменьше было. Но на младшую! Ныне сваты без предупреждения не только в среду и субботу, но и в другие дни приходят. Мы и дверь уже не запираем.
- Дай бог, чтобы и дома других девушек были полны такими гостями! - Старшая по возрасту женщина сначала посмотрела на сидящую рядом - невестку, мать жениха и затем, повернувшись к хозяйке дома, спросила: - Ладно, невестка. Мы полны надежд.
Сабохатхон закрыла шкаф.
- Не знаю. Воля ваша, - сказала она. - Вы торопитесь, тетушка? Вы пришли-то всего два раза.
- Нет, мы не торопимся. Проблема не в частоте наших посещений, а в результате. А так, мы можем приходить каждый день. Но если вам не по душе наша родословная, наша семья или может профессия моего внука, или что еще…
Сабохатхон налила горячего чая в пиалу и протянула гостье. Она не хотела обидеть сватов.
- Тетушка, вы ведь человек с большим жизненным опытом, - сказала она. - Такие дела не решаются быстро и в один день. Это же вопрос выбора спутника жизни. Поэтому мы не можем, вам сразу сказать «да» или «нет». Мы… посоветуемся.
Посидев немного, сваты, несколько удрученные, ушли.
О сватах и их намерениях мать своей дочери ничего не сказала, чтобы не смущать её.
После полудня в гости с мужьями и детьми пришли две старшие сестры Саодатхонхон - Саидахон и Ситорахон.
Вечером, когда на топчане начали расстилать паласы и курпачи, готовясь к ужину, возвратился и хозяин семьи Масъуд Шарофов. Увидев своих детей и внуков, он очень обрадовался.
Вечером, проводив детей, Сабохатхон спросила мужа:
- Отец, что же мне ответить сватам?
- Это что, и сегодня, в праздничный день пришли?
- Да, рано утром сначала семья Самадовых из махалли Гунбази Боло, а затем жена заведующего ларьком, - сообщила Сабохатхон. Она поделилась с мужем, что не знает как им «отказать».
Масъуд Шарофов строго посмотрел на супругу и сказал:
- В этом вопросе торопиться нельзя.
- И я тоже им сказала об этом, но, однако жена заведующего ларьком уже в четвертый раз пришла, а жена водителя со своей матерью во второй.
- Сабохатхон, а ну-ка покажите мне свою тетрадь?
- Ладно… вот вам тетрадь. На сегодня претендентов на руку нашей дочери шестеро.
- Первый - председатель колхоза, - читая тетрадь, сказал Масъуд Шарофов.- Второй -председатель суда, третий …
- Третий -преподаватель школы, - сказала Сабохатхон. - Они уже три раза приходили.
- Четвертый - заведующий ларьком, а пятый кто? - спросил свою супругу Масъуд Шарофов.
- Пятый - заведующий складом, шестой - водитель.
- Так, Сабохатхон, - Шарофов посмотрел на жену и спро-сил: - И кто из них вам больше нравятся?
- Не знаю. - Женщина призадумалась и робко ответила: - Если хотите знать мое мнение, я думаю, что дочь лучше выдать замуж в семью из родов туры или ходжи.
- Ох, Сабохатхон, у вас устаревшие понятия. В нынешнее время, семьи из родов туры и ходжи, ничем особым не отличаются от других. Наоборот, люди из обычных семей работают в хороших местах и обеспечены.
- Отец, я бы хотела …
- Я знаю, что вы хотите! Хотите сродниться или с председателем колхоза или с председателем суда. Их семьи из рода ходжи… не так ли? - спросил мужчина. - Нет, не пойдет! Это нехорошие люди! Председатель колхоза - вор, а председатель суда - взяточник. Не сегодня так завтра попадутся. Заведующие складом и ларька - такие же жулики.
- Понятно, - огорченно сказала Сабохатхон. - Вам нравятся только простые люди, как преподаватель или водитель.
- Да, простые люди. Ибо у них и сердце чистое, и руки. И ночью спокойно спят. У них слова с делами совпадают. И как лиса не хитрят, чтобы потом заметать следы.
- Жаль, - вздыхая, сказала женщина. - Говорят, надо родниться с ровней, а вы…
- А что я? - Засмеялся отец семейства. - Я счастье хочу нашей дочери.
- Поняла, - нахмурившись, кротко ответила Сабоатхон и вдруг заплакала. Для прокурора видеть слезы жены, с которой прожил в согласии много лет, было неожиданным. Он даже не помнил, когда она плакала. Действительно, были случаи, когда Сабохатхон плакала. Но это были слезы радости - каждый раз, услышав весть, что у её дочерей родились дети, она благодарила Всевышнего и не сдерживала слёз радости, но сейчас…
Масъуд Шарофов растерялся и не знал, что делать. Он посмотрел в сторону комнаты дочки и подумал, что скажет она, увидев плачущую мать? Хорошо, что сейчас дома нет сына Мурода, который был на стадионе…
«Да, женщин не понять, - подумал про себя прокурор, и, спустившись с топчана, стал беспокойно ходить по двору.- Пусть немного поплачет, может, полегчает».
Саодатхон, сидя в своей комнате внимательно прислушивалась к разговору родителей, ведь решалась её судьба.
Сабохатхон плакала, закрыв лицо полотенцем. Спустя некоторое время она успокоилась, удалив слезами тяжесть с сердца и умылась холодной водой.
- Если всё это уготовано мне судьбой, то я должна быть благодарна этому, - успокоила себя Сабохатхон. Она вернулась на свое место и присела на краешек топчана. Ее муж присел напротив неё.
- Моя радость, на что ты обиделась? Я же истину себе сказал, то о чем думал…
Сабохатхон ответила:
- Я думала, что… От деда и отца не раз слышала. Они твердили… - Она замолчала, тяжело вздохнула, уставившись в одну точку. После недолгой паузы, женщина продолжила: - Я хотела породниться с родом туры или ходжи, но… Мухаммадхон, наш старший, любимый сын. Без нашего согласия в Москве женился на рыжеволосой христианке. Никто из нас на его свадьбе, ни вы и ни я, ни сестры и брат, ни родственники не приняли участие. Думала, что бог нас за какие-то наши грехи карает таким вот образом. Или вы виноваты? Да, только вы виноваты! Если бы вы не послали его учиться в Москву, то он женился бы на мусульманке. Нет, нет! Я виновата, да, моей вины в этом много. Ведь я же могла не согласиться с вашим решением, могла не отпускать сына. Разве в нашем городе нет хорошего вуза?
Масъуд Шарофов молча слушал жену, но как только было произнесено имя сына Мухаммадхона, его сердце защемило так сильно, будто разбередили старую рану.
Он тяжело вздохнул, пальцами обеих рук провел по своим волосам, пытаясь согнать мрачные мысли. В эту минуту, чтобы не слышать горькую правду от жены, прокурор очень хотел, чтобы к ним в дом пришел какой-нибудь гость, пусть даже незваный. Или же чтобы Саодатхонхон вышла из свой комнаты, прекратив тем самым тягостный разговор.
«Мой сын, кровинушка моя. Даже меня, своего отца, не пригласил на свадьбу, - вспомнив былое, возмутился про себя мужчина. - Только после свадьбы, в одном из своих писем сообщил, что женился на дочке известного профессора Соколова. Еще и выслал их совместное фото. Дурак!»
Мужчина снова тяжело вздохнул, присел рядом с женой и правой рукой, обняв ее за плечи, прижал к себе. Женщина сразу сникла под его руками и, положив голову на его плечо, тихо плакала.
- Жаль, что мы не смогли сохранить чистоту крови наших предков. Какой теперь от Мухамадхона потомок появится?
- Радость моя, пожалуйста, успокойтесь. Не мучайте меня больше.
Сабохатхон посмотрела на мужа.
- Я мучаю вас или вы меня?
-Вот! Опять началось!- сердито сказал Масъуд Шарофов.- Что вы еще можете сказать, чтобы ранить больнее? Или я не думаю об этом? Ладно, старшую же дочь выдали за людей из прославленного рода туры. Слава богу, жизнь у них неплохая, двух детей растят. Или же вы не довольны жизнью нашей Саидахон?
- Нет, нет. Довольна, - сказала женщина. - Но за кого выдали Ситорахон? Они же не из знатного рода.
- Но, однако, они же неплохо живут, - сказал мужчина.- Зять на своем предприятии считается одним из лучших работников. Да и родители его хорошие люди. Вашу дочь зовут «невестушкой», можно сказать на руках носят. Кроме этого, вашего внука величают аж Акбархон, а не Акбар или Акбарджон. Или я ошибаюсь?
- Нет, слава богу, правильно.- Сабохатхон посмотрев на мужа, облегченно вздохнула и сказала: - Боже милостивый, пусть жизнь наших детей будет спокойной и мирной. Но как мы решим с Саодатхонхон?
- Если вы не хотите родниться с теми двумя семьями – учителем и водителем, то и им откажите, - сказал Масъуд Шарофов, поднимаясь с места.- Но скажу вам, что, как и всякая привередливость, добром это может не закончится. Как в истории с моей племянницей. Ей было восемнадцать-девятнадцать лет. Ни её матери, ни ей самой ни одни сваты не понравились. А хотели они родниться исключительно с людьми из рода туры и ходжи, то есть с богатыми людьми. Подходящего варианта, чтобы был и богатый, и из знатного рода так и не попался. Постепенно сваты стали забывать дорогу к их дому. А сейчас-что? Ныне моя племянница, как отбившая от стада овца, осталась одна. Да и возраст её перевалил за тридцать. Теперь кто женится на ней? Мужчина-вдовец или разведенный. Поэтому…
Тут Сабохатхон посмотрела на мужа и хотела было что-то сказать, но передумала.
Масъуд Шарифов, тяжело вздохнув, с грустью продол-жил:
- Радость моя, вы не обижайтесь на мои слова, но девушка не овца, чтобы везти её на базар и ждать бесконечно покупателя. Наши восточные нравы и обычаи, такими были, такими и останутся. Мы не сможем их изменить. На Западе для создания семьи дают объявления в газетах. Мы же так не сделаем?
- Это как же? В зарубежных странах женщины и девушки замуж выходят через объявления?
- Да, часть из них, - сказал прокурор. - В основном, это те, которым не улыбнулось счастье. На самом деле, и этот вариант не плох. Может в будущем и мы переймем этот способ…
- О Боже! - сказала Сабохатхон и замолчала, думая о своём.
- Ладно, милая, как будем решать судьбу дочери? – спокойно спросил муж.
Сабохатхон опустила голову.
- Не знаю, - сказала она. - Правда, не знаю.
- Я тоже в недоумении, - признался Масъуд Шарофов.- Действительно, вчера перед перерывом ко мне заходил председатель колхоза. Предложил вместе пообедать, но я под предлогом, что немного занят, выпроводил его. Если он разумный, то больше к нам в дом не отправит сватов. Знаете почему, председатель колхоза и председатель суда, заведующие складом и ларьком, хотят с нами породниться? Они думают, что я огражу их от тюремной решетки.
- Неужели?
- А вы что думали? Им нужна моя должность, а не наша дочь! Они думают, что я всю жизнь буду работать прокурором, а они будут скрываться от рук правосудия.
Эти слова мужа для Сабохатхон были открытием. Она задумчиво покачала головой и ничего не возразила.
10
В конце мая, по обоюдному согласию сторон, семья Шарофова, приняв гостинцы от семьи Самадовых, договорились о свадьбе детей.
В конце июня, в самый жаркий период года, как и обещал Мурод, состоялась их свадьба, и Саодатхонх стала невесткой в семье водителей. Осенью брат Саодатхон - Муродхон был призван на службу в армию. Весною, после праздника Навруз, когда Саодатхонхон ждала рождение своего первенца, из воинской части, расположенной в Талдыкурганской области Казахстана, пришла «похоронка», а затем привезли гроб, который сопровождали старший лейтенант с двумя солдатами. В конце мая Саодатхон родила дочь. Не прошло и сорока дней после рождения дочери Саодатхон, как мать Сабохатхон, скорбя о безвременно погибшем сыне-Муродхоне, тяжело заболела, и спустя два месяца, так и не сумев смириться со смертью сына, умерла.
Прошло сорок дней и однажды вечером Масъуд Шарофов пришел в дом зятя - Мурода без приглашения. Два свата о чем-то беседовали в гостиной, а затем отец Саодатхонхон спешно ушел, не дождавшись приготовления плова. Чуть позже и Мурод пришел с работы. Вечером, когда Саодатхон убрала стол, свёкр сказал ей:
- Невестушка, присядьте на минуту. Есть разговор.
Саодатхонхон взяла дочку у мужа и тревожно присела рядом с ним.
- Мурод, сынок, этим вечером к нам приходил отец твоей жены, - начал разговор отец семейства. - Всем известно нынешнее положение их семьи. Жаль, очень жаль, что несчастья в дом свата пришли одно за другим. Ныне… Сейчас он один остался в большом доме, поэтому он попросил, чтобы…
Саодатхон встревожилась и испуганно схватила мужа за руку.
- Что? О чем просил отец? - спросил Мурод . С того дня, как он стал зятем их дома, он родителей своей жены называл «отцом» и «матерью», так же и его жена обращалась к его родителям.
- Он попросил, чтоб ты и невестка переехали к нему, - ответил он.
Мурод удивленно посмотрев в сторону жены, задумчиво опустил голову.
- Я понимаю твое положение, сынок. Ни один мужчина никогда не захочет жить в доме родителей жены примаком, но… Его можно понять. Он пришел с просьбой в мой дом, а я согласился, - подытожил отец Мурода.
Немного подумав, Мурод спросил:
- Временно или постоянно?
Отец пожал плечами.
- Это зависит от тебя. Так сказал сват. Если хочешь – насовсем. Если вы не уживетесь, то временно, на пять-шесть месяцев, ну, или на год. И ты будь спокоен. Этот дом и веранда принадлежат вам. Когда захотите, вернетесь и будете жить.
Вечером, после завершения мероприятия по поводу шестой годовщины смерти Сабохатхон, после проводов гостей и родственников, у отца Саодатхонхон внезапно разболелось сердце. Встревоженные родственники вызвали доктора и машина «Скорой помощи» отвезла его в больницу. У отца случился инфаркт. Но, как говорят, беда не приходит одна. Не прошло и трёх недель, как однажды ночью его поразил инсульт - была парализована правая часть тела.
После трех месяцев больницы и необходимой реабили-тации Масъуд Шарофов вернулся домой. Врачи помогли справиться с тахикардией и гипертонией, но правая рука и нога оставались обездвижены. Несколько успокаивало то, что он не лишился дара речи. Вскоре Масъуда Шарофова проводили на пенсию. Не выдержав всех испытаний, спустя шесть лет, семь месяцев и одиннадцать дней он скончался.
Через сорок дней после смерти отца, после завершения мероприятия, сын Масъуда Шарофова - Мухаммадхон, который прилетел на похороны из Москвы, решил вернуться обратно в Россию. На другой день, рано утром, словно сговорившись, двое сестер - Саидахон и Ситорахон и сын Мухаммадхон пришли в родительский дом.
Мурод, собиравшийся на работу, как и всегда, уважительно встретив их, собрался уйти на работу, но Саидахон сказала ему:
- Мы пришли решить одно важное дело. Задержитесь, пожалуйста.
- Да, пока наш брат Мухаммадхон не уехал в Москву, мы пришли решить один щекотливый вопрос, - добавила Ситорахон. - Теперь бог знает, когда он в следующий раз приедет.
- Извините, дорогие сестры, я на три дня отпрашивался с работы. И если и сегодня не пойду, то будет некрасиво, - сказал Мурод.- Какие дела у вас имеются, решайте с Саодатхон. Какое решение она примет, я с ним соглашусь, - сказав это, он быстро направился к машине.
Ушлые сестры, решив поделить наследство отца, приобщили к этому делу и своего брата Мухаммадхона. Они предложили продать дом, а полученные средства поделить на четыре части.
- А что вы думаете, Мухаммадхон? - прямо спросила Саодатхон у брата.
- Я… в растерянности,- пожал он плечами. - Но если сестры хотят поделить наследство отца, то я не против.
- Ясно. - Саодатхон рассердилась и от поступившего гнева её бросило в жар. – Как жаль. Мы еще не сняли траурные одежды, а ваши мысли уже о разделе наследства, дома. Я считала, что каждый из вас… Что вы являетесь моими кровными сестрами и братом. Но если ваши мысли только о спешном дележе наследства, то Бог вам судья… Да-а, если вы не смущаясь, сочли это сейчас возможным для себя, то воля ваша. И если Мурод узнает об этом, то и он разочаруется в вас. Ладно, когда вечером муж вернется, мы посоветуемся.
- А что тут советоваться? - возмутилась Ситорахон. - Найдем покупателя и продадим. А полученные деньги разделим на четверых. Вот и все!
- Твой Мурод не имеет никакого права на наследство. Его совет нам не нужен, - резко сказала Саидахон.
- Возможно вы и правы, - намереваясь завершить беседу и встав с места, сказала Саодатхон. -Но пока владельцем этого дома являюсь я. Теперь идите-ка вы все по своим домам.
В воскресенье, примерно в полдень, к ним домой вместе со своими мужьями пришли сестры Саидахон и Ситорахон, а вскоре пришел и Мухаммадхон со своим командировочным чемоданом в руках.
Все сели во дворе на топчан. Саидахон, как старшая в семье, решила взять бразды правления в свои руки.
- Так, я вижу, собрались все необходимые люди, - сказала она. - Саодатхон, вы к какому решению пришли?
Саодатхон, посмотрев в сторону мужа, рассудительно сказала:
- Не знаю. На самом деле имущество, тем более имущество родителей, ни один уважающий себя человек не продаёт. Наши родители, да упокой их душу Всевышний, так говорили, но…
- Что «но»? – возмутилась Ситорахон.- Ты что, все это имущество, да и еще весь дом хочешь себе прибрать? По-твоему, мы идиоты, и только ты у нас такая умная?
- Милые сестры, успокойтесь, - примирительно сказал Мухаммадхон.- Если раздел наследства отца закончится разрывом отношений между нами, или, не дай бог, ссорой или скандалом, я сейчас встану и уйду. Все вы хорошо знаете, что без моего письменного согласия никто из вас не сможет продать этот дом, так как единственным сыном-наследником, являюсь я.
После таких слов брата сестры немного приутихли, и какое-то время настороженно обменивались мнениями. В итоге пришли к решению, что все будут искать покупателей. И, когда найдется покупатель и определится стоимость дома, тогда они сообщат об этом в Москву Мухаммадхону.
- Мухаммадхон, дорогой брат, - первый раз за время беседы к нему обратился Мурод, - дорогие сестры. Если разрешите, у меня есть одно предложение, - затем взглянув на всех и убедившись, что никто не возражает, продолжил: - В начале беседы моя Саодатхон сказала об одном нюансе, по-моему никто на это не обратил внимания. Я тоже знаю, что продавать наследство отца- это плохая примета. Во-вторых, если хотите продать этот дом, сначала проведите два оставшихся мероприятия по поминкам своего отца - сафедпушон* и годовщину смерти, а после этого продавайте дом. Вы подумали над тем, где проведёте сафедпушон и годовщину, если продадите этот дом?
От услышанного все на время затихли. Старшая из сестёр Саидахон посмотрела на мужа и Ситорахон, глубоко задумалась и опустила голову. Но уже через минуту сказала:
- Обряд снятия траурной одежды - сафедпушон
*/ Сафедпушон- обряд снятия траурной одежды.
и годовщину смерти отца проведем в нашем доме. Как только продадим дом, то для проведения этих мероприятий из общих денег выделим определенную сумму.
- Это ваш выбор, но я бы не советовал продавать дом.
- А это почему?
- Мы с трудом пришли к согласию, а теперь опять начнется полемика?
- Какое вы имеете право? Вот наши мужья сидят и не вмешиваются в наши разговоры. Наследники здесь - мы.
Тут Мурод резко поднял обе руки и сказал:
- Хорошо, возможно я не имею юридического право на этот дом и не являюсь прямым наследником. Я согласен. Но я имею моральное право выразить свои мысли, потому что…- Он еще раз, посмотрев на лица всех присутствующих, продолжил: - Потому, что мы на протяжении четырнадцати лет поддерживали огонь в очаге этого дома. Плохо или хорошо, но мы с Саодатхон сделали все возможное для вашего отца, который долгие годы был прикован к постели. Мы старались вовремя кормить его, добывали лекарства, чтобы облегчить его страдания.
- Это что же, по-вашему, мы не заботились об отце? - с вызовом спросила Ситорахон.
-Да, вы и Саидахон, время от времени с мужьями приходили проведать отца. – Мурод, не обратив особого внимания на ее колкие слова, продолжил: - Мы не отрицаем это. Да, приходили, иногда раз в неделю, а то и два. И каждый раз торопились уйти. А вашему отцу нужно было ваше внимание и забота. Прошу вас, не обижайтесь на мои правдивые слова. Я должен сказать правду. Знаю, что у всех вас есть дом и свои житейские дела. И я все понимаю. Поэтому, я не хочу упрекать. Я хочу лишь, чтобы Мухаммадхон, как основной наследник семьи, знал истину.
- То есть, Мурод, вы хотите сказать, что я не заботился о своем отце и, соответственно, не имею права на наследство?!-возмущенно сказал Мухаммадхон.
- Нет, брат мой, я не имел в виду это. Я не имею права упрекать вас в том, что вы не заботились о своем отце и матери. Каждый, и в этом, и в загробном мире, обязательно получит за свои деяния, - спокойно сказал Мурод. - Я хочу сказать, что сам я доволен своим служением вашему отцу. Да, я как сын истинного мусульманина искренне и чистосердечно служил своему тестю, которого почитал, как родного отца, и при прямых наследниках, я не буду требовать своей доли. – Остановившись на миг он, с лаской посмотрев на жену, нежно обнял её и продолжил свою мысль: - К счастью, основное и самое ценное наследство вашего отца, я давно уже получил и поэтому благодарен Всевышнему за это. Если ваш отец прожил бы еще десять-пятнадцать лет, то я с Саодатхон и с детьми еще усердней и с благодарностью ухаживали бы за ним. Ни один из вас не сможет упрекнуть меня с женой в том, что мы плохо ухаживали за отцом. То же касается и ухода за домом.
- И что вы хотите сказать этими словами? - с упреком спросила Саидахон.
- Зять, не утруждайте себя. Мы все равно не откажемся от законного наследства своего отца, - хладнокровно сказала Ситорахон.
Мурод посмотрел на Мухаммадхона и, не обращая внимания, на слова сестёр, спокойно сказал:
- Я только хотел напомнить всем слова вашей младшей сестренки. Саодатхон сразу сказала вам, что разумные и порядочные люди не продают дом отца. Было бы лучше, если вы подумали об этой стороне дела и нашли бы пути его решения.
Тут Мухаммадхон обеспокоенно посмотрел на часы и сказал:
- Сестры и зять, у меня нет времени. Сегодня вечером у меня поезд. Поэтому давайте примем предложение Мурода и, посоветовавшись, все же придем к правильному решению.
- Хорошо. Что ты предлагаешь? – спросила Саидахон.
- Да, к какому решению? - спросил лысоватый мужчина, муж Ситорахон, который до этого сидел тихо.
- Если так, то пусть Саодатхон со своим мужем пока живут здесь, - сказала Ситорахон.– А мы будем искать покупателя. Определится цена, - разделим на четверых и потом…
- А потом что? - нетерпеливо спросила Саодатхон. Сердце её подсказывало, что сейчас последует какое-нибудь неуместное предложение.
- Затем… вы найдете деньги, разделив наследственную долю каждого из нас, и отдадите их нам, - закончила свою мысль Ситорахон.
- Кара небесная! - с гневом сказала Саодатхон. - Откуда мы найдем столько денег? У нас шестеро детей, бог даст, через три-четыре месяца родится и седьмой. У вас совесть есть?
Мурод, увидев взволнованное состояние жены, обнял и попытался успокоить её.
- Милая, не нервничай. Всё это ни стоят ни одной твоей слезинки, -сказал Мурод жене и добавил: - Если предложение Ситорахон одобрят Саидахон и Мухаммадхон, то у меня есть другое предложение. По сути дела, я и Саодатхон не без дома. В доме моего отца у нас тоже есть комната и веранда, которые до сих пор принадлежат нам. В свое время, после смерти вашей матери, то есть моей тёщи, по просьбе вашего отца, моего тестя, мы переехали в этот дом. Я думаю, что и вы все об этом хорошо осведомлены. Если… После стольких лет жизни в этом доме я и Саодатхон еще останемся и должны вам, то… Извините меня, но мы завтра же покинем этот дом. Итак, Ситорахон чувствуйте себя хозяйкой этого дома, найдите покупателей и, продав родительский дом, разделите деньги между собой. Мы от наследства отказываемся. - Мурод посмотрел на Саодатхон и спросил: – Милая, я правильно говорю?
- Да, любимый, - ответила жена. - Мы отказываемся от наследственной доли, с условием, что вы не продадите дом, а будете жить здесь, поддерживать свет в доме и радовать души умерших родителей.
- Таким образом, не только души ваших родителей, но и души всех предков, живших в этом доме, будут спокойны. А вы избежите упреков соседей и других родственников, - добавил Мурод. Он выпрямился и посмотрел на Ситорахон, а потом спросил: - Сестра, как вам это предложение?
Та промолчала и лишь посмотрела на своего мужа, сестру и брата.
Мухаммадхон, который торопился и его очень тяготил этот разговор, спросил:
- Сестра, вы примите это предложение? Будете жить в родительском доме?
Ситорахон колебалась.
- Чтобы потом я была должна брату и сестре? - недовольно пробурчала она.- И откуда моя семья найдет такую сумму? Нет, не пойдет! - ответила она и, посмотрев на всех присутствующих, объявила: - Продадим дом. Вот и все!
- Нет, мы не будем продавать дом отца! - наконец сказал Мухаммадхон. - Сказать по-честному, мне понравились слова Мурода. Хотя он моложе меня, но говорил он обдуманно и разумно. - Он обратился к младшей сестре: - Саодатхон, принеси-ка мне лист чистой бумаги.
- Бумагу… для чего? - с удивлением спросила Саодатхон, пристав с места.
- Я отказываюсь от своей доли наследства в пользу тебя, моей младшей сестры и зятя, и, как прямой наследник, запрещаю своим старшим сестрам продавать этот дом.
- Мы… мы не откажемся от наследства! - почти хором заявили сёстры.
- Это ваше право. Но пока я жив, вы не сможете продать дом отца. - Мухаммадхон встал с места и сказал: - О, Всевышний! Сделай так, чтобы я, отправляясь в дорогу, не рассорился со всеми. Так, знайте все, что в этом доме будут жить младший зять с сестренкой Саодатхон.
- Брат, так не пойдет, это несправедливо, - примири-тельным тоном сказала Ситорахон.- Если так, то половина дома ваша и Саодатхон, а вторая половина - моя и старшей сестры Саидахон.
- Да, это хорошее предложение, - сказала старшая сестра Саидахон, поддержав идею сестры. - Мы продадим свою часть и между собой разделим полученную сумму. И никто не будет никому должен. Правильно?
- Нет! Я уже высказал свое мнение, на этом все! Саодатхон, быстренько принеси мне лист чистой бумаги, - сказал Мухаммадхон.- Я напишу вам расписку и уеду.
Как только Саодатхон хотела пойти к шкафу и принести лист бумаги, муж остановил её:
- Любимая, не волнуйтесь. В расписке Мухаммадхона нет надобности. - И вынув из кармана своего пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, продолжил: - Ваш покойный отец был мудр и дальновиден. Он, наверное, предвидел такие дни или сердце ему подсказывало, что дети из-за наследства между собой могут поссориться. Поэтому за несколько дней перед смертью, он перевел на имя Саодатхон этот дом, - торжественно объявил Мурод и, открыв завещание, передал Мухаммадхону. - Пожалуйста, озна-комьтесь. Все по закону, через нотариальную контору. Печать и подпись на месте.
Саодатхон, услышав слова своего мужа, вначале не поверила своим ушам. Она подумала, что муж шутит, но, взглянув на него, поняла, что он говорит правду. Прочитав завещание, она облегченно вздохнула и ее глаза засветились благодарностью к отцу. Затем она передала завещание своему брату.
- Как? Когда? - не поверив своим ушам, воскликнула Саидахон.
- Эту… эту бумагу вы сделали втайне от нас, поэтому она незаконна, - зло сказала Ситорахон.
- Нет, все на законных основаниях, - спокойно сказал Мухаммадхон и протянул документ старшей сестре. Саидахон, осмотрев бумагу с обеих сторон, быстро пробежала глазами текст и хотела порвать бумагу.
- Ой, ой!- сказал Мурод, заметив ее намерение.- Саидахон, не делайте этого. Такой поступок вовсе не к лицу вам. Как бы там ни было, это подтвержденный документ. Ладно, допустим, что вы порвали этот лист, но у меня же есть еще один. И если и тот лист попадется к вам в руки, и вы и его уничтожите, то я могу пойти и получить копию данного документа, теперь вы понимаете, о чем я?
Тетушка Саодатхон, вспоминая события прошлых лет, тяжело вздохнула и подумала: «Человеческая зависть и ненасытность -вот, что привело к тому, что при жизни я перестала общаться со своими сестрами.»
11
Ближе к полудню погода резко изменилась: поднялся холодный ветер, затем очень быстро и без того тусклое осеннее солнце затянули серые тучи, заволокло всё небо от востока до запада.
Дул прохладный ветер, запахло дождем.
- Ох, кажется, дождь пойдет, - подумала Саодатхон.- Ладно, на всё воля Всевышнего. И этот… этот несчастный случай… с захватчиками тоже его воля. О, Аллах! Помилуй и сохрани нас всех! А я уж постараюсь с достоинством перенести все твои испытания.
Старуха прислушалась. Вокруг стояла тишина. Не поверив своим ушам, она встряхнула головой и кончиками указательных пальцев рук потерла свои уши. Затем опять прислушалась. Тишина.
«Как будто обе стороны устали от стрельбы», - подумала она и посчитав это хорошей приметой, произнесла молитву и с трудом встала с места. Тетушка Саодатхон почувствовала, что ноги её почти не слушаются, а колени, как заржавевшие дверные петли, скрипят от боли.
После всего пережитого - беготни, беспокойства и волнения, она немного успокоилась и теперь чувствовала себя намного лучше. Сделав несколько шагов в сторону здания, где находилась душевая, она сунула правую руку в карман своей кофты и, нащупав там что-то твёрдое, вспомнила, что это паспорт. Женщина развернула документ и ее глаза встретились с фотографией покойного Мурода, который по-доброму смотрел на нее со страниц паспорта. На нем была белая рубашка и черный пиджак. На голове - тюбетейка. Это фото размером шесть на девять было снято за десять дней до его внезапной кончины. Однажды для замены паспорта Мурод направился в фотосалон и сделал несколько снимков. Мастеру настолько понравилось фото, что он без согласия Мурода, кроме снимков для паспорта, распечатал большое фото Мурода на отдельной бумаге. И Муроду пришлось заплатить и за те снимки.
После долгого лечения у Мурода немного восстановился голос, но он все еще разговаривал с трудом и стал заикаться. Полностью восстановить здоровье ему тоже не удалось. Расстраиваясь по этому поводу и, не находя никакого решения, он часто срывался на свою супругу, да и дочерей тоже частенько доводил до слез. Когда же он оставался дома один, то мог часами проливать слезы, поддаваясь самобичеванию. Затем на некоторое время он успокаивался и становился тихим и сдержанным. Саодатхон понимала, что такие труженики, как ее муж, которые много времени проводили на работе, оказавшись в четырех стенах, чувствовали себя узниками и от этого особо страдали.
Саодатхон знала, что Священный Коран имеет целебные свойства. Его аятами лечили, как душевные, так и телесные недуги. Слово божье помогало там, где медицина бессильна. И она, внимая советам старших, сводила Мурода к знаменитому мулле Мухиддину в надежде на скорое исцеление.
Однажды, когда муж с женой возвращались из дома муллы Мухиддина, на перекрёстке вблизи дома, повстречали учителя Зиёдулло Кадирова. Тот был осведомлён о состоянии Мурода и после обычного приветствия, дал совет. - Знаете, рыбалка в чем-то сродни религии. Займитесь рыбной ловлей, и вы сразу почувствуете, как окрепнет и закалится ваше тело; вы погрузитесь в светлую поэзию природы. И потом волны реки и приятный прохлад-ный воздух очень благотворно влияют на нервную систему человека, - сказал учитель - Пусть вы не поймаете ни одной рыбы, но точно избавитесь от многих переживаний. Я пару раз в неделю, иду к речке и сижу там час -два, успокаиваю свои нервы и возвращаюсь домой. Не делай я этого, те трагические испытания жизни, свалившиеся на мою голову, вы сами хорошо знаете, о чем я, давно и меня втянули бы в свой смертельный водоворот.
Предложение учителя Муроду понравилось, и на следующий день он отправился в магазин «Спорттовары», где купил пачку крючков, два колокольчика, несколько грузил, удочку и со следующего утра спустился к речке.
Теперь каждое утро, он, прочитав утреннюю молитву и, взяв с собой сумку, в которой был маленький термос с чаем и завтрак, пешком отправлялся к реке. Возвращался он к полуденному намазу - иногда с пустыми руками, а то и с небольшим, но уловом.
Благодаря милости Всевышнего и, отчасти, рыбалке, самочувствие Мурода постепенно становилось лучше. Все стали замечать, что он, как и прежде, стал обходительным, вежливым и добрым. По натуре он был покладистым, терпеливым и неагрессивным человеком, и эти качества вновь к нему вернулись. Он перестал повышать голос на своих дочерей и обижать их. Даже заикание стало почти незаметным для окружающих. И в ту ночь, когда Саодатхон на ухо нашептала ему добрую весть, что она снова беременна, Мурод на радостях поднял её на руки и расцеловал.
Растаяв от нежности мужа, Саодатхон протянула свои руки к лицу мужа и ласково погладила его по щеке. Мурод от нахлынувших чувств не смог сдержать слез радости, а она облегченно вздохнула, понимая, что все несчастья отступили.
Было заметно, что Мурод вновь «ожил». Он купил старенькие «Жигули» и стал промышлять извозом. Каждый день после утреннего намаза он выходил из дома и, поработав, возвращался ближе к вечернему намазу. У него появился вкус к жизни.
- Вот, где, оказывается, крутятся наличные деньги, а я столько лет потратил на «новых таджиков», - думал он. Возвращаясь вечером домой к жене Саодатхон, которая в шутку называла его «семейный министр финансов», он с удовольствием и гордостью отдавал ей заработанное.
Уже позже, из рассказов мужа, Саодатхон узнала, что все, ну, или почти все инспектора Госавтоинспекции неисправи-мые мздоимцы. Если новоявленные толстосумы между собой давно разделили торговые центры, магазины, рестораны, столовые и рынки, то дорожные инспектора поделили между собой улицы и перекрестки, будто родительское наследство. Практически каждый водитель ежедневно «добровольно-принудительно» должен был платить им некую дань. Иначе найдется тысяча причин, чтобы составить протокол и оштрафовать на большую чем «дань» сумму.
Однажды утром, Мурод со своим «Жигуленком» стоял возле рынка в ожидании клиента. К нему подошел дорожный инспектор. Таксист быстро, как и в предыдущие дни, из коробки, расположенной под сидением, взяв пять сомони, протянул руку инспектору для приветствия.
- Друг, с сегодняшнего дня наша ставка изменилась, теперь она равна восьми сомони, - незаметно взяв деньги, сказал инспектор.
- Как так, командир? -удивленно спросил водитель. - Столько дней было пять, а теперь сразу восемь? Не лучше ли вам получать пятерку, которую по своей воле отдают вам? А вымогательство - грех, как известно.
- То есть, ты хочешь сказать, что добавочные три сомони - это «нечистые» деньги?
- Да, и так тоже можно сказать.
- Ничего страшного, как-нибудь переживу. А ты давай трешку, все равно отдам вышестоящему начальству.
Услыхав от Мурода о таком положении дел, Саодатхон сильно удивилась.
Её честный Мурод, столько лет проработав водителем, обслуживая Ахмадходжу Исоходжаева, Мухаббат и затем заведующего фермой, ни разу не давал взяток сотрудникам ГАИ. Теперь, занимаясь частным извозом, он постепенно узнавал о секретах уличного мира и даже смирился с этим. Иначе перевозить пассажиров и зарабатывать деньги, было бы невозможно.
«Если воровство и взяточничество являются преступлением, то ворованный товар и взятка - это уже нечистые деньги, - рассуждала про себя Саодатхон, - Разница между воровством и взяткой в том, что воровство - это тайно присвоить тебе не принадлежащее, а взятка - путём вымогательства и шантажа добыть желаемое, опять-таки тебе по праву не принадлежащее. И в обоих случаях страдают простые богобоязненные люди».
Как-то раз Мурод сказал ей, что в его работе, как и в торговле, большую роль играет сноровка и красноречие. Если целый день будешь хмурый сидеть за баранкой авто, тихо сложа руки, то вечером вернёшься домой с пустыми руками. Поэтому, в первую очередь, машину нужно содержать в чистоте, идти навстречу пожеланиям клиентов и поддерживать приятное общение с ними.
В первый месяц работы Мурод понял, что и среди пассажиров попадается мошенники. Он несколько раз был обманут клиентами, которые, доехав до места, просто-напросто убегали, или же говоря «минуточку подождите, я сейчас приду», исчезали. И тогда он стал обращать внимание на лица людей. Перед тем, как брать в машину клиента, будь то мужчина или женщина, стар или млад, он сначала очень внимательно изучал его. Если клиент не внушал доверия, то он, несмотря на предлагаемую большую сумму, ссылаясь на нехватку бензина, отказывался от заказа.
В общем, он отказывался от тех клиентов, которые обещали большие деньги. Тому предшествовал урок, и вот как это было. В тот злополучный вечер, в преддверии Дня независимости, к нему подошли двое молодых людей, с виду муж и жена, и попросили за час отвести до границы, а за это обещали заплатить сто рублей. До границы было примерно восемьдесят километров. Обрадовавшись хорошему предложению, и даже не обратив внимания на то, что уже время вечернего намаза, Мурод заранее взяв деньги, согласился их быстро доставить до пункта назначения. Но, как только выехали из города, на первом же посту ГАИ его машину остановили. Водитель вынужденно остановил машину и, выйдя из него, протянул документы инспектору, как в этот момент, из наблюдательного пункта ГАИ вышли четверо других сотрудников и направились прямо к его машине. Они не были одеты в военную форму, и Мурод подумал, что они обычные пассажиры, которые хотят сесть в машину. Но они ему ничего не сказали, и по двое с двух сторон, подошли к задним дверям машины. Один из них быстро открыл дверь, вынул из кармана красную книжку и, показав её молодому мужчине, сидящему рядом с женщиной, попросил его выйти из машины. Мужчина подчинился и вышел из автомобиля. Затем его попросили положить на капот машины всё, что имеется в карманах. Тот вынул ключи, носовой платок и пачку пятидесятирублевых купюр и положил всё на капот автомашины.
- Это всё?
- Да, всё, - ответил молодой человек. - Можете обыскать.
В этот момент, возле автомашины «Жигули» остановился старенький «Мерседес» белого цвета. Тут из задней двери машины вышли двое мужчин- один пожилого возраста, а второй молодой, оба в штатском, одетые в черные костюмы.
- Ну? - нетерпеливо спросил старший по возрасту, у того, который чуть ранее показывал свое удостоверение.
- Вот, проверяем, - сказал тот и показал на капот автомашины, где лежали ключи, платок и деньги.
- Женщину тоже обыскали?
- Нет пока, товарищ начальник, - ответил молодой человек.
- Шевелитесь быстрее!
- Слушаюсь! - чётко прозвучал ответ и уже через минуту и женщину вывели из машины.
- Сестра, кем вы являетесь для этого молодого человека? Женой, сестрой или кем?
- Я его жена, - нахмурившись, тихо ответила женщина.
- С собой ничего запрещенного не имеете - наркотики, оружие?
- Такого нет, - удивлённо ответила она. - Если не верите, пожалуйста, можете обыскать, - вызывающе сказала она и выразительно посмотрела в сторону мужа.
Видимо, они обладали точной информацией, поэтому женщину с мужчиной пересадили в автомашину «Мерседес» и увезли, а Муроду велели ехать вслед за ними в участок. Он подчинился приказу. Рассказав всё, что он знал о своих пассажиров, с него взяли расписку о невыезде и отпустили. Позже Мурода еще дважды приглашали в участок. Далее его, как свидетеля, приглашали на судебный процесс. В процессе следствия было доказано, что эти двое молодых людей, муж и жена, давно уже занимались контрабандой наркотиков и с недавнего времени были под наблюдением. В тот вечер молодая женщина на своем теле спрятала более трехсот граммов героина и хотела вывезти этот товар за пределы государства. В ходе судебного процесса семейная пара полностью признала свою вину, и они попросили судью, принимая во внимание их двух малолетних детей, вынести им более мягкий приговор.
- Хорошо, что эта женщина героин спрятала на своем теле, а не в сумочке. Она ведь в тот вечер при проверке могла сбросить товар под сиденье и тогда эта история могла завершиться совсем иначе и кто знает, что было бы со мной, - рассказывал потом Мурод.
По словам Мурода, при изменении социального строя, во благо или к большому сожалению, много женщин и девушек стали заниматься проституцией. И одной из проблем в увеличение числа женщин лёгкого поведения, послужил тот факт, что в каждом микрорайоне есть бордели. Там даже работают несовершеннолетние девочки. Работают законы рынка: есть спрос, есть и товар. Если женщины и девушки лёгкого поведения так востребованны со стороны мужчин, то почему бы им не заниматься этим? Эта древнейщая профессия, как чума, давно распространилась по всем странам мира и вот уже несколько лет прижилась и в нашей стране.
- В свою машину я никогда не сажаю таких женщин. Их всегда можно узнать по одежде, где все напоказ. Да и несчастья навлекут они, - говорил жене Мурод.
Однако не избежать участи, предначертанной судьбой. Однажды, в начале зимы, когда еще Умедхон учился на втором курсе университета, муж не вернулся вечером с работы. Он не позвонил по телефону, не предупредил жену - просто исчез. Саодатхон до утра не смогла уснуть, терзаясь в тревоге за мужа.
Обеспокоенная женщина после утреннего намаза ходила по дому, отгоняя от себя мрачные мысли. Примерно после десяти часов утра пришел дорожный инспектор и принес весть, о том, что прошлой ночью, возвращаясь из Фархарского района, на перевале, автомашина «Жигули» на большой скорости столкнулась с автомашиной «ЗИЛ». В результате обе машины ушли в пропасть, а водители погибли на месте происшествия.
«Ох, какими трудными и тяжелыми днями были те траурные дни. Думала, что и сама не выдержу всего этого и отправлюсь за мужем, - со слезами на глазах вспоминала Саодатхон.- Но… что поделать? Если моя судьба так начертана Всевышним, то что я могу? Мы творение Бога и наше возвращение к нему тоже зависит от Бога… И мой приход в крепость, чтобы увидеть и освободить единственного сына - Умедхона, тоже моя участь. Ладно, главное чтобы все завершилось успешно. С помощью Всевышнего я перетерплю все эти трудности».
12
Вернувшись на свое место, Саодатхон присела на кирпичи и кончиком белого головного платка вытерла поступившие слезы. Затем она закрыла глаза и решила вздремнуть. Но не удалось. Тогда она вновь встала и направилась в западную сторону крепости, к большому длинному зданию.
«Это место с виду похоже на место ночлега солдат», - подумала она.
-Куда идешь, тетушка?
Знакомый голос Мустафо прервал мысли старухи и она, растерявшись, не знала, что и сказать.
- Ты что тут шпионишь? - снова спросил солдат.
Старушка невинно спросила:
- А где тут уборная?
- Это не уборная, - смеясь, сказал Мустафо.- Это казарма. Тут под стражей содержатся солдаты крепости. Уборная вон там, за казармами.
Старуха вышла из уборной и помыла руки в небольшом бассейне с фонтаном, находившемся на территории крепости. Неожиданно опять возле неё появился Мустафо.
- Тетушка, вы не могли бы до возвращения вашего сына приготовить нам еду, - мягко попросил солдат. – Наш командир хочет горячего.
- Ладно, только найди-ка мне котел и все необходимое, - согласилась Саодатхон.
Мустафо быстрым шагом пошёл в сторону казармы. Саодатхон стала рассматривать крепость, которая была построена здешним правителем тринадцать веков назад для защиты и обороны города. Строилась она больше пятидесяти лет. Саодатхон с удивлением призналась себе, что столько лет, живя в этом городе, даже в праздничные дни не приходила сюда и не видела внутреннюю часть этой древней крепости. Она была поражена, как группа каких-то мятежников во главе с Шариф-командиром захватила эту крепость, где располагалось много солдат, обезоружила их и заперла в казармах.
Саодатхон обернулась назад и увидела Мустафо. Рядом с ним шел низкорослый тщедушный солдат. На нем был ватный камзол, а на ногах сапоги.
- Тетушка, вот и помощника вам привел. Он сирота…
- Я не сирота, у меня есть родители, - перебив Мустафо, недовольно сказал пленник. - Мое имя Шоди.
В этот момент Мустафо резко и грубо ударил сапогом по ноге Шоди, отчего последний упал навзничь на землю.
- Эта собака еще и огрызается! - зло сказал Мустафо и хотел было прикладом автомата ударить по голове Шоди, но старуха остановила его, ловко схватив за предплечье.
- Сынок, держи себя в руках. Прошу тебя, успокойся и перестань гневаться, - ласково сказала она. Затем посмотрев на Шоди, лежащего на земле, добавила: - Ты тоже не перебивай, когда старший говорит. Ну и что с того, что он назвал тебя сиротой. На самом деле ты же сейчас пленник, а значит и сирота. Не убудет от тебя…
Шоди ничего не ответил и встал с места. Он стоял с опущенной головой, стараясь сдержать свои слезы.
- Салага, благодари тетушку, а то… кто знает…- Мустафо сменил гнев на милость. - Помоги тетушке. Вместе приготовьте что-нибудь вкусное. Есть ли на складе продукты?
- Есть лук и картошка, а мяса нет, - вполголоса с опушенной головой ответил Шоди.
- А масло? Газовый баллон? - спросила старуха.
- По-моему, масло найдется, а газа у нас нет, - ответил Шодди. - Наш котел работал на электричестве.
- Сволочи! В крепости же свет выключен, - со злобой сказал Мустафо.
- Сынок, вы не беспокойтесь, - примирительно сказала Саодатхон, испугавшись новой вспышки гнева Мустафо. - Ничего, сейчас найдем казан, соорудим очаг и приготовим вкусное блюдо. Не так ли, Шодибой?
В знак согласия пленный солдат кивнул головой. Муста-фо удовлетворенно скомандовал:
- Тогда быстро беритесь за дело!
Когда он уже собирался уйти, Саодатхон, словно вспомнив что-то, спросила:
- Сынок, вы же о главном забыли сказать. На сколько человек готовить еду?
- Нас пятнадцать человек, - коротко ответил Мустафо.
- А для пленников и заложников тоже приготовить? – отважилась спросить она.
- Нет, вот когда придет ваш сын, тогда всем им раздадим хлеб, - ответил он. - Тетушка, хватит вопросов. Иди с этим «коротышкой» в столовую. Быстрее шевелитесь! В животе с утра уже урчит.
Мустафо направился к воротам, к выходу крепости, а старушка вслед за Шоди пошла в сторону столовой.
«Удивительно, какого маленького роста этот солдат! Примерно полтора метра. Неужели на службу берут мальчиков такого роста? Жаль!» - думала старуха, следуя в столовую вслед за Шоди. - Видимо, высокие парни все в Россию на заработки уехали. Поэтому работники военных комиссариатов ради плана, на службу призывают и таких «коротышек». Примерно, неделю или десять дней тому назад, один из офицеров выступая в телевизионной передаче, жаловался, что, мол, только за первые два-три месяца службы в армии, уже более тридцати новобранцев были отправлены обратно домой. Если у одного, по неосто-рожности, станком отрублен указательный палец, второй- немного хромает, третий- косоглазый, четвертый- низкого роста, у пятого - туберкулез и т. д. Теперь посудите, разве таким солдатам- инвалидам можно доверить защищать нашу страны? - с сожалением спрашивал офицер военного комиссариата…
Саодатхон и Шоди вслед друг за другом вошли в столовую.
- Бабушка, что будем готовить? - спросил повар.
- Для начала нужны продукты, - ответила она.
- Для рисового или макаронного супа найдутся продукты, - сказал Шоди. - Но, мяса нет.
- Давай-ка сынок приготовим рисовый суп, - посовето-вала старушка. Этот худой и маленького роста Шоди на самом деле оказался ловким помощником. Он быстро нашел все нужные продукты, с особой ловкостью наточил ножи и один протянул ей.
- Ты, сынок, лучше приготовь котел и сооруди очаг для него, а я, пока масло накалится, быстро приготовлю и нашинкую оставшиеся продукты.
Не прошло и получаса, как Мустафо с автоматом в руках вернулся обратно.
- Как дела? Почти готово? - спросил он.
- Почти, - пробормотал Шоди, который чистил рис.
- Сейчас вода в котле закипит, мы добавим рис, - сказала старуха. – Но суп будет без мяса.
- А что, в холодильнике нет мяса? - строго спросил Мустафо.
- Нет, - вполголоса ответил повар.- Даже если в холодильнике было мясо, то оно давно испортилась бы, вот уже который день нет электричества.
- А мясные консервы?
- Нет, о них я не слышал, вот уже восьмой месяц.
Мустафо начал кричать и браниться матом, но в чей адрес эти слова были направлены, было непонятно. Затем, как бы, успокаивая себя, он заглянул вовнутрь казана, вынул из кармана пачку сигарет и, приставив одну к губам, зажег ее.
- Братец, дай одну сигарету, а то со вчерашнего дня голова болит, - попросил коротышка-повар. Мустафо вынул из кармана пачку сигарет и протянул Шоди:
- Бери. Можешь и пару. – снисходительно сказал он.
Солдат дрожащими руками испуганно взял две сигареты и вместо благодарности, кивнув головой, быстро побежал к огню и зажёг сигарету. Мустафо направился в сторону казармы.
Шоди смотрел ему вслед и жадно курил. После ухода Мустафо, он успокоился и, присев за стол, продолжил чистить рис.
- Шодибой, скажи-ка, как так получилось, что пятнадцать мятежников смогли захватить крепость? – подходя к нему, с любопытством спросила Саодатхон.
- Ох, не спрашивайте бабушка, - сказал повар. - Во-первых, в то утро, все караульные спали. Затем, кто мог предполагать, что в этом городе могут появиться мятежники? - Шоди осмотрительно посмотрев вокруг себя, вполголоса продолжил: - Ранним утром к воротам крепости подъехал военный КамАЗ, затем в двери ворот послышался стук. Спавший караульный, с испугу проснувшись, побежал к воротам, через окошко видит, что за воротами стоят полковник и двое солдат, а также военная машина. И без всяких вопросов и ответов, в спешке открывает ворота… И в тот же момент, мятежники вошли и обезоружили и его, и других караульных. Спавшего дежурного офицера привязали прямо к его же кровати, а дверь от его кабинета заперли на замок. Мы на тот момент все спали в казарме и проснулись от звуков автоматной стрельбы, начали быстро одеваться, как тут громкий голос полковника сообщил, что крепость захвачена группой борцов за демократию и справедливость, и что все мы, порядка двухсот солдат и сержантов, с данного момента являемся военнопленными. Если будем подчиняться всем его приказам и указаниям, тогда до завершения переговоров с представителями властей все останемся живы. И обещал, что, по мере возможности, нам будут давать хлеб и воду. Каждый, кто попытается сопротивляться, в ту же минуту будет расстрелян на месте, - так сказал их командир. Затем двери от казармы и ангаров заперли на замок. После двух суток я первый, кто вышел наружу. Хорошо, что оказался поваром, а то…
- Ладно, сынок, этот горький случай нам предначертан судьбой, - утешая его, сказала старушка. - Однако, чего хотят эти окаянные?
- Не знаю, - пожимая плечами, сказал поваренок. Говорят, что им, демократам, не нравится нынешняя власть. Они требуют замены правительства или же чтобы их представителям отдали половину кресел в правительстве.
- О, Всевышний!- сказала Саодатхон, сидя на своем месте и постукивая двумя руками по коленкам. Затем с опаской оглядевшись вокруг себя, продолжила: - Так, по-твоему, по вине двух-трех чиновников, наша жизнь превратилась в ад? - она стала проклинать новоявленных чиновников, из-за корысти которых страдает безвинный народ.
- Бабушка, говорите тише, - попросил солдатик и собрал в тазик очищенный рис. Затем, промыв его несколько раз под водопроводом, добавил в кипящую воду. На его взгляд, воды в котле было недостаточно, и добавив из ведра еще две косушки воды, подложил в костёр дров. Через несколько секунд огонь стал ярко полыхать в очаге. Затем он встряхнул руки, взял пачку соли, высыпал её немного на ладонь и добавил в еду. Осмотревшись вокруг, он приблизился к старухе и тихо сказал:
- Бабушка, есть разговор. Приготовим еду, поедим и убежим. Что скажите?
- А… что будет с моим сыном Умедхоном?
- По-моему, ваш сын больше сюда, в крепость, не придет. Точнее, ему не разрешат вернуться сюда, - сказал Шоди.
- Но… он… А, я же обещала командиру, что…- Старуха, не закончив свою мысль, посмотрела в кипящий котел и задумалась. Затем, с опаской посмотрев в разные стороны, спросила: - А разве из крепости есть дорога для побега?
- Есть, - сказал повар, - только об этом лишь солдаты знают, а офицеры нет.
- Если так, то мы можем идти сейчас?
- Нет, бабушка. Ребята из казармы, мне и еще одному повару посоветовали, если мы будем для этих бандитов готовить еду, - он осторожно и внимательно оглянулся по сторонам и продолжил, - чтобы в пищу добавили кое-что.
Старуха запротестовала и затрясла руками:
- Э нет, сынок, ты о чем? Такой поступок и грех, и преступление. Если столько людей помрёт…
Повар улыбнулся:
- Не яда, бабушка, а просто снотворное, лекарство для сна, то есть обычный димедрол.- Повар, показав на свой правый оттопыренный карман брюк, добавил: - Даст бог, незаметно добавим все в еду. Пусть проклятые, покушав рисовый суп, немного отдохнут, так сказать, покайфуют.
- Не радуйся заранее, - сказала Саодатхон.
В этот момент прибежал Мустафо. Глянув на кипящий котел, на пустой стол и на старуху, спросил:
- Когда будет готово?
- Максимум через двадцать минут, - ответил Шоди и спросил: - Товарищ командир, чай тоже заварить?
- А как же без чая? - ответил Мустафо и спросил: - А самовар есть?
- Нет, но если вы не против, мы наполним ведро водой и поставим на огонь.
- Хорошо, но только быстрее шевелись, - командир сердится.
- Слушаюсь.
Мустафо снова ушел. Шоди откуда-то нашел толстую проволоку и крепко привязал её к ветке чинара. Затем он подвесил на неё ведро с водой и под ним разжёг огонь. Наконец, еда была готова. Шоди взял две жестяные эмалированные чашки, налил в них супа и одну из чашек поставил перед старушкой.
- Бабушка, поешьте.
- А ты, Шодибой?
- Для начала я выполню поручение моих товарищей, а затем можно и поесть.
Сказав это, он взял в руки стакан и вошел в склад. Взяв нужные лекарства, он поочередно высыпал их в стакан, сверху залил воды и начал перемешивать ложкой. Затем со стаканом в руках подошел к очагу и вылил все в котел.
- Вот и готова еда для командира, - удовлетворенно сказал Шоди, перемешивая еду в котле. - Пожалуйста, приходите, берите, кушайте и отдыхайте, так сказать, приятных сновидений.
Вскоре подошли и Мустафо с Шариф-командиром.
- Еда готова? - спросил Мустафо.
- Готова, - ответил повар.
Командир посмотрел на котел и, ни слова не говоря, помыл руки и уселся за стол. Шоди быстро поставил перед ним полную тарелку рисового супа и ложку.
- Извините, товарищ командир, придется есть без хлеба.
Командир, нахмурившись, посмотрел в сторону старушки, которая сидела на скамейке возле фонтана.
- Тетушка, где же твой «единственный» сын?- с упрёком спросил командир.
- Он придет, обязательно придет, - сказала Саодатхон.- Многие пекарни не работают в эти неспокойные дни. Даже хлебозавод не работает. Но мой Умедхон из-под земли найдет хлеб и принесет.
- Посмотрим, -коротко сказал Шариф-командир и, взяв в руки ложку повернулся к еде. - Мустафо, у тебя фляжка с собой? - спросил он. - Что-то я подустал.
- Сейчас, - сказал солдат.
Мустафо снял с пояса военную фляжку, налил по полстакана водки в два стоящих на столе чистых стакана.
Командир взял в руки стакан, стоявший ближе к нему, и чокнулся со вторым.
- За победу! За наш общий успех! – сказал он и залпом выпил спиртное. Затем поморщился и начал есть рисовый суп.
Мустафо, также опустошив свой стакан, в спешке принялся за приём пищи.
Шоди в свою очередь, взяв с полки кухни несколько жестяных эмалированных чашек и поставив их на стол, повернулся в сторону Шариф-командира и спросил его:
- Товарищ командир, на ужин приготовить макароны?
Командир доел суп, выразительно посмотрел на Мустафо и, повернувшись в сторону повара, сказал:
- Сделаешь очень хорошее дело. Если макаронов много, то приготовь полный казан - пленным и заложникам тоже дадим есть.
- Ладно.
Увидев пустые чашки, Шоди подошел к столу командира и спросил:
- Командир, дать немного «дэ-пэ»?
- А другим хватит?
- Не беспокойтесь, всем хватит, - уверенно ответил повар и обоим принес добавки. Вскоре, наевшись досыта, не сказав и «спасибо», они встали и ушли, а вместо них пришли двое других, с короткими черными бородами…
После того как все мятежники поели один за другим, Шоди подойдя к старушке, шепнул:
- Бабушка, вы идите к уборной, расположенной позади казармы, а я чуть позже приду вслед за вами.
- В уборную? Для чего? -с удивлением спросила Сао-датхон.
- Ну вот! - Шоди рассмеявшись, осмотрительно посмотрел по сторонам и сказал: - Разве вы забыли, о чем мы договорились?
- Да-а… Но уборная…
- Да, только через уборную есть тайный ход.
- Ты правду говоришь, что мой Умедхон не вернется в крепость? И не принесет хлеба?
- Я думаю, что если он даже и захочет, то ему не разрешат, - объяснил солдат и добавил: - Если до вечера не получится, то сегодня ночью правительственные силы будут штурмовать крепость и освободят её.
- Будь по-твоему, - сказала старушка и встала со скамейки. - Во имя Аллаха милостивого и милосердного, Боже, помоги нам, умерь пыл проклятого шайтана.
13
Саодатхон не успела дойти до деревянной уборной, как услышала шаги и, оглянувшись, увидела, что поваренок уже добежал до неё.
- Быстрее, бабушка, за мной.
Шоди направился за, покрашенный в синий цвет, деревянный забор. Старушка одним концом головного платка закрыла рот и нос, а второй конец перебросила за плечо, и затем вслед за Шоди пошла по дорожке через туалет. Третья дверь была открыта. Она видела, как молодой поварёнок, с ловкостью раздвигая в стороны две доски забора, прошел в неё сам, а затем помог пройти и женщине.
После этого, Шоди вернул в прежнее положение доски и закрыл «дверцу».
- Слава богу, мы на свободе, - сказал солдат. Его лицо сверкало радостью, а глаза лучились счастьем.- Когда спустимся вниз, постараемся помочь и другим моим товарищам.
Уборная находилась на месте изгибающейся полукруглой стены крепости, на возвышенности за стеной крепости, и совершенно не просматривалось с высоты, поэтому мятежники не могли заметить их.
Саодатхон, оказавшись на возвышенности, на мгновенье испугалась.
- О боже! Как же мы отсюда спустимся? – оглянувшись вокруг, взволнованно спросила старушка.
В ответ Шоди к поднес к губам указательный палец.
- Тсс, не разговаривайте, - сказал тихо солдат. - Если Мустафо узнает, что нас нет, то нам несдобровать.
Повернувшись к стене крепости, он присел и начал собирать и складывать в один угол уцелевшие кирпичи крепости. Так он убрал два-три ряда кирпичей. В земле появилось опрокинутое ведро, стали видны концы веревки. Шоди взял в руки веревку, один конец которой был плотно прикреплён проволокой к бревну в основании стены уборной, и тихо сказал:
- Бабушка, теперь молитесь...
- Боже, наряду с другими своими рабами, помоги и нам тоже. Аминь!- послушно произнесла Саодатхон.
Солдат на мгновение высунул голову наружу и с сожалением глубоко вздохнул:
- Эх, какой же я дурак! Бестолковый! - тихо сказал парень. - Раньше по этой дорожке я тайком убегал от постовых, но это были свои сослуживцы. Мы ходили в самоволку в город или на свидания с девушками. Постовые, даже увидев нас, не останавливали. А сейчас? Ведь это мятежники! Как же я не подумал об этом? Если увидят, то тут же выпустят в нас автоматную очередь. Придётся нам подождать пока не стемнеет.
- Ага, - женщина задумалась и через минуту сказала: - Ведь мы же в еду добавили снотворное. Может заснули уже?
- Всё правильно, бабушка, но всё равно подождем.
- А если в этот момент мой Мурод в крепость вернется с хлебом?
Шоди перебил её:
- Нет, не принесет. Точнее, если даже он захочет, милиционеры и солдаты не пропустят его.
- А почему столько солдат и заложников целый день сидят без воды и еды?
- Да, сидят. От голода в течение двух-трех дней никто не умрет - это известно, но без воды действительно трудно.
В этот момент до них донесся звук шагов и оба замерли.
- Малыш, где ты? Чёртов коротышка, куда ты увел старуху? Ну погоди, только попадись мне, ей богу расстреляю на месте.
Мустафо продолжал ругаться и, пройдя по дорожке ведущей к уборной, проверил все десять кабин, но не найдя повара, ушел. Саодатхон и Шоди облегченно вздохнули.
- Наконец-то ушел. У меня даже дыхание перехватило, - шёпотом произнесла Саодатхон.
- Да, это большая удача, - облегченно сказал Шоди и через отверстие стены крепости выглянул наружу.
Старуха спросила:
- А что теперь будем делать, сынок?
- Подождём еще немного.
С места, где они сидели, было видно только небо, затянутое тучами. Для того, чтобы быть в курсе происходящего на восточном наблюдательном пункте, Шоди нужно было через отверстие в стене крепости высунуть голову наружу или же подняться на крышу уборной. В обоих случаях это было смертельно опасно.
Конечно, об исчезновении повара и старухи уже знали все мятежники.
В этой безвыходной ситуации Саодатхон чувствовала себя бессильной. Уныние накрыло ее с головой. Она сидела, прикрыв глаза, молилась и просила помощи у Всевышнего. В этот момент ей вспомнился ее муж Мурод в пору их молодости…
Саодатхон ждала третьего ребенка. Время появления на свет ребёнка уже почти приблизилось, ее живот за последние дни заметно опустился.
Утром она проснулась от сильной боли. Некоторое время она терпела, но потом медленно встала с постели и вышла на веранду, чтобы не разбудить Мурода. Целый день он был за рулем, а вчера допоздна помогал ей со стиркой и сам уложил спать дочерей. «Пусть Мурод еще немного поспит, а я потерплю». Она чувствовала, что до родов ещё есть немного времени.
С такими мыслями Саодатхон больше получаса ходила из стороны в сторону по большой веранде, затем поняв, что больше не сможет терпеть, тихо подошла к постели мужа.
- Любимый, вставайте, - осторожно сказала она и положила руку на плечо мужа. Он приоткрыл глаза и, увидев бледную жену, в спешке протёр глаза. - Время пришло, вставайте, - услышал он.
Мурод моментально вскочил с постели. Быстро побежал к водопроводному крану, умылся и направился к выходу.
Открыв дверь «Победы», он сел за руль и завёл мотор. Затем быстро вернулся к веранде, чтобы взять заранее подготовленную женой сумку. Из спальни с дочерями вышла Саодатхон. И все друг за другом вышли во двор.
- Я разбужу отца, - сказала Саодатхон и направилась к спальне, расположенной в передней части двора. Вскоре и Масъуд Шарофов вышел во двор и, подойдя к автомашине, пожелал дочери лёгких родов.
- Отец, присмотрите за девочками.
- Не беспокойся, дочка. Я сегодня позже пойду на работу.
Мурод отвез Саодатхон в роддом. Потом заехал к матери и привёз её в свой дом, чтобы она присмотрела за детьми. Отвёз начальника в автопарк и, отпросившись, возвратился в роддом. В той палате, где разместили Саодатхон, он её не нашел. Одна из женщин сказала, что его жену забрали в родильный зал.
Мурод беспокойно ходил под окнами операционной, которая находилась на втором этаже и нетерпеливо поглядывал в окна. Он знал, что его жена Саодатхон не будет кричать от боли, считая это неприличным. Так было всегда. И на этот раз, так и произошло. Не прошло и часу, как акушерка сообщила, что его жена чувствует себя хорошо и родила здоровую девочку. Мурод очень обрадовался и в знак благодарности вручил большой букет роз врачам и медсёстрам. Затем он поехал домой, чтобы сообщить матери и тестю добрую весть.
Спустя некоторое время они уже все вместе стояли под окнами роддома с горячим наваристым бульоном для Саодатхон. В тот день Мурод, как и в последующие несколько дней, успел побывать и на работе, и дома, и в роддоме. Саодатхон была благодарна судьбе, что у неё такой заботливый, нежный и внимательный муж. Он не упрекнул её, что она опять родила дочь и она была благодарна ему за это.
В тот день, ближе к вечеру, когда женщины после родов отдыхали в палате, снаружи раздался крик:
- Мать Халимы! Эй, мать Халимы!
Лежавшая под окном женщина услышала крик и, узнав голос, с трудом подняла голову от подушки и выглянула в окно. Она увидела мужа, встала с кровати, привела в порядок свой белый головной платок и приблизилась к окну.
- Эй, женщина, ты опять мне дочку родила?
- Вы, что, снова пьяный пришли? - недовольно сказала молодая женщина. - Я же вам говорила, не приходите в пьяном виде, не позорьте меня.
- А тебе можно ставить меня перед друзьями в неудобное положение? – в свою очередь грубо ответил мужчина, стояв-ший во дворе - Почему ты каждый раз рожаешь дочерей?
Саодатхон не вытерпела и, приподнявшись с кровати, выглянула в окно. Она с презрением посмотрела на высокого худощавого мужчину, который еле держался на ногах. Мужчина был сильно пьян и не ухожен.
- Нет, вы… вы… - Молодая женщина зарыдала.
- Эй, мать Халимы! Только одного… Сможешь родить для меня хотя бы одного сына? Это что? Я без наследника останусь?
- Во всем вы сами виноваты! - со слезами в глазах, вскрикнула женщина. - Ответственность за пол ребенка несет только отец. Ваша секретарша рожает вам мальчиков. А мне вы только девочек оставляете. Да, во всем ваша вина!
- Какая секретарша?
- Не стройте из себя невинную овечку. Говорю о той Санам, которая подряд родила пятерых сыновей.
- Какая Санам? - Мужчина надул губы и чтобы не упасть, прислонился правой рукой к стволу большого дуба. - Я же с этой секретаршей… Сколько раз я тебе говорил, еще раз говорю, что с той женщиной никаких отношений не имею. Наконец, у неё же есть муж!
- Рассказывайте свои сказки в другом месте! - отпарировала женщина.
- Ты, безмозглая курица, должна понять, что Санам не моя. Она секретарь и если я понадоблюсь начальству, то по его поручению она ищет меня. Поэтому ты напрасно ревнуешь, мать Халимы.
Молодая женщина вспылила:
- Не слышала про ревность. Это что? А вы не дарите своих сыновей чужой женщине!
Саодатхон прислушивалась к разговору и очень удивилась. Она не знала смеяться ей или плакать, ведь и она, как та женщина, вот уже в третий раз родила дочку.
Пьяный мужчина ушел. Женщина, упав на кровать, стала рыдать в подушку. Почему она плакала? От несчастливой судьбы, упрёков мужа или же… от его измен? Саодатхон присела на краешек её кровати и положила руку на плечо женщине.
- Хватит, сестра, успокойтесь, - сказала она. - Если будете плакать, то молоко пропадет. Тогда и ребенок останется голодным. - Саодатхон поняв, что женщина не успокаи-вается, тяжело вздохнула и сказала: - Сестра, я тоже в третий раз родила дочь, но в этом я никого не виню. Это не вина мужа и не моя вина. Это дар Творца.
Молодая женщина перестала плакать. Она вытерла слёзы и сказала:
- Ваш муж не упрекает вас…
- Правильно, - сказала Саодатхон, согласно кивнув головой. - По сути дела, не только мужчины, но и мы, женщины, хотим иметь сыновей. Сын - опора семьи, это знают все. Но... Бог кому-то дает несколько, а другим... - Она снова вздохнула и некоторое время промолчала. - Мы с вами, в первую очередь, должны быть благодарны Всевышнему за то, что он дал нам ребенка. Надо молиться, чтобы в следующий раз Он дал сына. В этом деле, сестра, ссоры и слезы бесполезны.
Действительно, почему она и в третий раз родила дочку? В этом есть какая-то тайна. Некая провинность перед Всевышним? Возможно всё дело в муже? Или Всевышний таким образом испытывает? Проверяет на преданность, стойкость и верность? На самом деле... У братьев и сестер Мурода вначале родились сыновья, а потом девочки. Братья и сестры Саодатхон имеют и сыновей, и дочерей. Так в чем же дело? И разве иметь дочь – это так плохо? Нет, конечно, нет. Но место и положение сына, как для отца, так и для матери в семье имеет иное значение. В этом вопросе кроется много тайн, и, по-видимому, кроме Создателя, никто другой все равно не разгадает их.
На седьмой день Саодатхон вместе со своей новорождённой дочкой, которую назвали Шохона, возвра-тилась домой. Девочки очень радовались, что у них роди-лась сестренка и не отходили от колыбели новорождённой.
Прошло две недели. Саодатхон немного восстановилась после родов, у неё появился аппетит и зарумянились щёки. Никто из родителей мужа, да и сам Мурод, ни разу не упрекнули её в том, что она и на этот раз родила девочку. Но она сама… днем занималась домашними делами – стиркой, уборкой и приготовлением пищи, а вечером, перед сном, её снова и снова мучили безответные вопросы «почему?». Она никак не могла найти ответ.
Вскоре был выбран день и проведён традиционный «гахворабандон», то есть, обряд укладывания новорождён-ного в колыбель, который является одним из значи-мых обрядов при рождении ребёнка
Вечером она, оставив на мужа двух старших дочерей, и под предлогом того, что младшую дочь нужно показать соседке-повитухе, вышла из дома. Старая тетушка Мастура уже много лет принимала малышей и в этом почтенном возрасте была всё еще шустрой и с живым умом. К ней и направилась Саодатхон.
После традиционного приветствия она с трудом, смущаясь, изложила ей свою печаль и сомнения по поводу того, что рожала только девочек.
Мудрая повитуха, многое повидавшая на своём веку, улыбнулась и сказала:
- Невестушка, эти дела не зависят от нас, рабов божьих. Всё в руках Всевышнего. По-моему… Вот как объяснить? - задумалась соседка. Немного подумав, она сказала: - У вас, у тебя и у твоего мужа, по всей видимости, холодная натура. Но все натуры меняются под воздействием внешних и внутренних факторов. Надо поменять немного образ жизни и своё питание.
- Как? - удивлённо спросила Саодатхон.
-Вам необходимо вместо сахара рафинада или сахарного песка употреблять набот - жженый сахар. Также включите в свой рацион мёд, грецкий орех, инжир, фисташки и миндаль, - посоветовала соседка-повитуха. - Откажитесь от капусты и макарон. Так надо питаться не менее двух-трех месяцев, только после этого можно ожидать каких-то результатов. Я знаю двух-трех женщин, которые, вняв моим советам, родили здоровых мальчиков.
Удовлетворенная Саодатхон вернулась домой и, не раскрывая тайну, ежедневно во время трапезы настоятельно предлагала мужу все те продукты, которые рекомендовала повитуха. Частенько и перед сном, она приносила и ставила около мужа разные орешки. Как она теперь думала, это могло повлиять на обязательное рождение мальчика.
Примерно месяца через два после такого усиленного питания она заметила некое высыпание не только на лице, но и на теле мужа. Даже у маленькой Шохины появилась сыпь. Встревоженная Саодатхон показала ребенка врачу. Выяснилось, что причиной сыпи были грецкие орехи, фисташки и инжир. После этого случая, Саодатхон стала меньше есть всё это.
Несмотря на все старания Саодатхон, и в четвертый раз у неё родилась девочка. И на этот раз никто из её семьи и семьи мужа, и сам Мурод ни слова упрека не сказали в её адрес. Но сама Саодатхон была очень встревожена этим и по совету соседки-повитухи отправилась к известной гадалке в соседний район.
Гадалку звали Фарогат. Она была смуглой, дородной женщиной средних лет. Выслушав Саодатхон, она погрузи-лась в долгое молчание, склонив голову.
- Красавица, - немного приоткрыв глаза, начала говорить гадалка. - Я дам два совета. Прислушаетесь к ним, и дай бог, достигните своей цели. Не захотите - воля ваша. Вашу судьбу, всю будущую жизнь, красавица, я вижу через своих проводников. У вас хорошая, чистая родословная. Ваши предки были влиятельными людьми из родов туры или ходжи. Вы знаете, вас опекают два благочестивых старца, одетые в белые одежды. Это добрый знак. Да, я вижу, что вы … Вы, даст бог, родите сына.
Саодатхон обрадовано воскликнула:
- Когда?
- Красавица, не мешайте мне, - остановила её гадалка. Немного погодя, она сказала: - Да, вы обязательно, даст бог, родите сына, похожего на отца и на деда - высокого роста, с черными глазами и густыми бровями. Что еще? Вижу, что ваш сын будет озорным непоседой. Доставит вам немало хлопот, ведь он вырастет избалованным после нескольких девочек. У него будут светлые глаза, и он будет смышлёный. Вы дадите ему хорошее образование. В будущем он станет либо ученым, либо руководителем.
Саодатхон, воодушевленная такими словами, дала гадалке больше денег, чем планировала и радостная возвратилась домой. Вечером, искупав младшую дочь, она запеленала её и приложила к груди. Успокоившись, она вновь и вновь вспоминала слова гадалки. «У меня родится сын с черными глазами и густыми бровями. Ну и что с того, что он будет озорником? А каким еще быть мальчишке? Все капризы своего сыночка я буду выполнять. Лишь бы Всевышний смилостивился и послал нам сына».
Но и в пятый раз, Саодатхон родила дочь, которую они с мужем назвали Шукуфа.
Прошло сорок дней. Саодатхон окрепла после родов и с рвением приступила к домашним работам.
Каждый вечер, чаще традиционно в ночь на пятницу и на понедельник, как это принято в мусульманских семьях, её муж хотел близости с ней. Сердце её от страха и волнения начинало сильно биться.
«А вдруг опять девочка!?».
Однажды Саодатхон, взяв на руки свою младшую полугодовалую дочь, опять направилась к одной знахарке - повитухе по имени Соджида. Нашла её дом. Лицо старушки было покрыто густой сетью морщин, которые придавали ей мудрый и добрый вид. Это успокоило Саодатхон. Она внимательно выслушала молодую женщину и сказала:
- Всё в руках Всевышнего. Только от него зависит, родится мальчик или девочка. Но нескольким женщинам, всё же, я давала советы, после которых они родили мальчиков. - Она, вспомнив что-то, улыбнулась. - До сих пор некоторые из них навещают меня с гостинцами. Но не о них речь сейчас. Я, доченька, не знаю как вам объяснить, что…
Саодатхон сказала:
- Тетушка, для меня важно всё, что вы скажете. Я всё сделаю. Только бы родить хотя бы одного сына.
- Хорошо, ладно, дочка, - сказала старушка. - Я вам вот что посоветую. Первое, в моменты близости с мужем вы должны быть снизу, уж простите меня за подробности… Потом уже, вам не надо вскакивать и бежать мыться. И, еще, вот какая тонкость, - надо вам тогда же поднять ноги и, оперев на стену, полежать в покое. Поймите, это никакое не колдовство, это просто свойство тела человеческого. Все живое в этом мире должно найти свой путь.
Саодатхон, загрустив от услышанных слов старушки, не знала, что и ответить, лишь покачивала головой.
- И! И пусть ваш муж будет подвижным, как грозовая туча. А вы земля, вы должны быть в покое. Тогда, бог даст, родите мальчика.
- Ладно, - ответила Саодатхон, вся вспотевшая от стыда.
- Ну и по желанию, вы можете во вторник, после полудня зарезав барана, выполнить обряд «мушкилкушо» - устранения трудностей. Бог всё видит и слышит…
Саодатхон провела обряд по отведению бед и трудностей, но, несмотря на всё это, и в шестой раз родила дочку, которую назвали Ширин.
После рождения шестой дочери, Саодатхон не успоко-илась и не смирилась с судьбой; желание родить сына стало для неё не просто навязчивой идеей, а смыслом всей её жизни. На этот раз она решилась сходить и получить благословение к одному из служителей мечети, извест-ному своей ученостью, трижды совершившему паломниче-ство в Мекку и Медину и заслуживший почетное звание «хаджи». Этот духовный служитель пользовался огромным влиянием в округе.
Ходжи-бобо выслушал Саодатхон и, раздумывая над её словами, прикрыв глаза, погладил свою длинную седую бороду. Наконец, он сказал:
- Дочка, я не занимаюсь гаданием, да и не приемлю его. Но сейчас мое сердце говорит, что у вас обязательно родится сын.
Сердце Саодатхон затрепетало:
- Когда, ходжи-бобо?
Мулла оставил её без ответа и, не поднимая головы, продолжил:
- На самом деле пророк Мухаммад, (мир ему и благословение Всевышнего), говорил, что «каждый, кто найдёт дочь и окажет ей милость, то та в день страшного суда, станет ему щитом от огня».
- Хвала Всевышнему! У меня шесть прекрасных дочерей, шесть красивых бутонов подрастают в нашем саду. Но я хочу родить хотя бы одного сына, - умоляюще посмотрела на старца Саодатхон.- Может вы изготовите для меня амулет?
- Доченька, для того чтобы родить сына, амулет не нужен, - объяснил ходжи-бобо. - Амулет помогает в карьере, в работе, удачи в делах, отводит земные и небесные беды. И ещё, на амулете написаны аяты из Корана, поэтому его обладатель должен быть набожным и праведным.
Садатхон огорчилась.
- Тогда и для меня, для удачи моей семье, дайте, пожалуйста, один амулет. Все говорят, что ваши проповеди отгоняют злых духов. Мне очень нужно ваше благословение, - попросила Саодатхон.
Мулла согласился:
- Пусть будет по-вашему. Приходите через день.
Саодатхон встала с места и направилась к выходу, подумав, что их беседа подошла к концу.
- Дочка, я полагаю, что вы уходите от меня огорченной, – услышала она.
Саодатхон удивилась, ведь старец сидел с опущенной головой и, как ей казалось, глаза его были прикрыты. Он ни разу не взглянул в её сторону.
- Не-ет, ходжи-бобо, я…
Мулла, перебив Саодатхон, произнёс:
- Дочка, послезавтра обязательно приходите ко мне утром, выполнив все предписания по прочтению намаза. Добрые намерения имеют свои условия. Это, первое. И второе, Творец восемнадцати тысячи миров, соединив мужчину и женщину в трех слоях кромешной тьмы, создаёт дитя в утробе матери. Об этом сказано в тридцать девятой суре, в шестом аяте священного Корана. Эмбриону Бог, в первую очередь, дарит глаза и уши, чтобы тот мог слышать и видеть. Это происходит на двадцать восьмой день беременности. До сорок второго дня беременности пол ребенка остается неизвестным. По велению Всевышнего на сорок второй день спускается ангел проведать дитя. Затем ангел спрашивает Творца: к какому полу принадлежит этот ребенок? Мальчик или девочка? И вот именно в этот момент Всевышний и определяет пол ребенка. Об этом упоминается в восемьдесят восьмой суре пятого аята священного Корана. Поэтому, дочь, будьте благодарны, что Он дал вам шесть праведных дочерей. При этом вы можете поклоняться Всевышнему и просить его, чтобы наравне с другими, и вам дал здорового сына. Вы меня понимаете? Кроме этого, есть еще одна народная примета, обычай такой, - женщины, у которых нет детей, а также те, которые желают родить сына, должны брать на руки мальчиков и с лаской и нежностью глядеть на них, разговаривать с ними. Аллах милостив и милосерден.
- Хорошо, ходжи-бобо. Всё, как вы скажете…
В назначенный день Саодатхон, совершив омовение, пошла к мулле и получила от него треугольный амулет, сшитый из парчовой ткани. После этого, день и ночь она молила Бога, чтобы наряду с другими и ей дал долгож-данного сына. Она стала чаще брать на руки соседских мальчишек и с лаской и вниманием разговаривала с ними на понятном только им языке. Но и в седьмой раз она родила дочку, которую назвали Шарифа, чтобы всегда была любима и почитаема в семье.
Саодатхон открыла глаза и увидела поварёнка Шоди, который сидел, протянув ноги над веревкой и, прислонившись к отверстию стены крепости, беззаботно дремал. Она улыбнулась и вновь погрузилась в книгу воспоминаний своей жизни.
14
После того, как младшей дочери исполнилось полтора года, Саодатхон вновь потеряла аппетит и сон. Мысль о рождении сына всё также не отпускала её.
Однажды она пошла в женскую консультацию, к участковому врачу Салиме Нодировой.
- Сестра, пожалуйста, проходите, - сказала врач. Она взяла Шарифу из рук матери, приласкала девочку и вновь вернула её Саодатхон.- Милая девочка. Кажется, она не такая смуглая, как её сёстры. Светленькая девочка. Будет красивой, как её мама.
Саодатхон признательно улыбнулась.
- Пусть и ей улыбнется счастье наравне с другими, - сказала доктор.- Аминь! - И подняв руки, помолилась за неё. Саодатхон, также последовала её примеру. - К добру, невестка?
- Да, всё хорошо.
- Или задумались о восьмом ребенке?
Саодатхон от смущения покраснела.
- Нет, пока еще младшенькую не оторвала от груди.
Ежедневно к Салиме Нодировой, которая была одним из опытных участковых врачей, на осмотр приходили десятки беременных женщин, в том числе и Саодатхон. Еще перед пятой беременностью, Саодатхон приходила к врачу за советом, как родить сына.
- Это всё в руках Всевышнего. Медицина не может повлиять на пол ребенка. Хотя ученые на этот счёт имеют разные точки зрения. Говорят, что это связано с натурой женщины и мужчины. Ещё говорят, что кровь периодически обновляется, и чья новее, мужа или жены, то и рождается мальчик, либо девочка. Мы мусульмане и должны полагаться на Всевышнего. Что Он решит, то и будет. Поэтому не утруждайте себя попусту.
- Неужели нет никакого способа? – с грустью спросила Саодатхон.
Салима Нодирова, вздыхая, сказала:
- Есть один способ. На четвертом месяце беременности отправлю вас на УЗИ. Если УЗИ покажет, что снова девочка, то сделаем аборт, то есть беременность можно прервать. Как вам моё предложение? Вы с мужем посоветуйтесь.
Саодатхон, не задумываясь ни на минуту, сказала:
- Нет. Это большой грех.
- Знаю, - спокойно сказала врач, - но многие соглашаются на это.
После той беседы, Саодатхон еще трижды забеременела и родила еще троих здоровых дочерей, но об этом с врачом больше не говорила. На этот же раз она смущаясь, спросила у Салимы Нодировой:
- Может, мне перестать уже думать о сыне?
Врач, немного задумавшись, сказала:
- Невестушка, даже и не знаю, что мне вам посоветовать. Могу только сказать, что не нужно терять надежду. - Врач встала и вышла.- Подождите немного, я через минутку приду, - сказала она, уходя.
Салима Нодирова быстро вернулась в свой рабочий кабинет.
- Невестушка, только что я о вас говорила с главврачом поликлиники Марям Сангиновой. Пойдемте, она вас примет. Она очень опытный врач, много повидавшая в своей жизни женщина.
Саодатхон послушно встала со стула и с дочерью на руках последовала за врачом.
Салима Нодирова представила Саодатхон главврачу и оставила их наедине.
Главврач после обычного приветствия, предложила Саодатхон присесть.
- Салима Нодирова одна из опытнейших наших врачей,- начала беседу Марям Сангинова.- О вас она мне рассказала, и я знаю, что вы родили семь дочерей и очень хотите иметь сына.
- Да, в надежде родить сына, я и стала матерью стольких дочерей, - тихо сказала Саодатхон и спросила: - Скажите, что мне сделать, чтобы родить хотя бы одного сына? Пожалуйста, дайте совет.
- Сестрёнка, конечно же, всегда найдется правильный путь, - улыбнулась главврач. - Я немного тороплюсь, поэтому быстро изложу вам свои советы, но это останется между нами. Хорошо? - Саодатхон в знак согласия кивнула головой и Марям Сангинова продолжила: - Первое, это то, о чем Салима Нодирова вам говорила. Я о процедуре УЗИ. Но вы напрасно отказались. Многие женщины делают прерывание беременности и освобождаются от нежелательного плода. Для нас, врачей, это рутина.
Саодатхон, услышав такие слова, недовольно опустила голову. Марям Сангинова, не обратив на это никакого внимания, продолжала:
- Второе, если вы не против, - сказала главврач, - то мы можем помочь вам взять новорожденного мальчика.
- Это как? - с удивлением спросила Саодатхон.
- Я поговорю с нужными людьми, - сказала врач, приложив руку к сердцу. - Эту работу я беру на себя. Вы… С вашей стороны будут только небольшие расходы, вот и все.
Саодатхон недоверчиво спросила:
- Какие?
- Нужно будет отблагодарить врачей родильного дома, - объяснила главврач. - Один или два подарка и все. Ну, ещё устроите угощение для них.
Саодатхон растерялась.
- Кто?.. Какая женщина отдаст своего ребенка другому человеку?- с удивлением и ужасом в голосе спросила она.
- В жизни разное случается. Есть и такие девушки, которые рожают ребенка, будучи не замужем. Вот такие девушки отказываются от своих детей и…
- Что-о?!
- Да, не удивляйтесь. Число таких кукушек увеличивается из года в год, - сказала главврач.
- Это… это же… - комок подступил к горлу Саодатхон. Она очень разволновалась и с трудом произнесла: - Извините, но мне незаконнорожденный ребенок и вовсе не нужен.
Главврач взяла в руки лист и попыталась его прочесть. Видимо, ей это не удалось и поэтому, вынув из кармана своего белого халата очки, она опять взяла в руки лист и внимательно прочитала его.
- Та-ак, сестренка, - не обратив внимания на реплику Саодатхон, сказала Марям Сангинова. - Мы хотим помочь вам. Поэтому, еще в начале нашей беседы, я вам сказала, что все, что здесь будет сказано, должно остаться между нами. Какой вариант вы примете, тот и обговорим.
- Простите меня, доктор, - тихо сказала Саодатхон. - К счастью, меня еще с детства учили отличать плохое от хорошего…
- Но, есть такие семьи которые с радостью принимают наши предложения и не жалеют об этом. Наоборот, муж и жена рады.
-Возможно, - согласилась Саодатхон, прислушиваясь к сопению спящей на руках дочки.- Еще… Еще есть советы?
- Да, есть. Но я уверена, что вы не одобрите их.
- Вы расскажите, может…
- Мы, врачи, советуем сменить на время место жительства, например, съездить на отдых в какой-нибудь санаторий женщинам, которые не имеют детей, и их мужьям, не имеющим потомства, а также тем женщинам, которые желают родить сына.
- Для чего? Это что же, если человек отдохнёт, будет наслаждаться покоем, то он достигнет своей цели? - удивленно спросила Саодатхон.
- Конечно, - с улыбкой ответила главврач, - с условием, что там она познакомится с мужчиной, возможно, немного похожего на своего мужа…
Саодатхон, услышав такой совет, рассердилась. По её спине пробежала волна негодования, и она резко поднялась с места и, не попрощавшись, быстро вышла из кабинета главврача.
- О Всевышний! Сохрани и обереги нас от такого греха! - снова и снова повторяла она, быстро шагая к своему дому. Саодатхон ругала и себя за доверчивость, и врачей, которые предлагали ей греховное дело.
Саодатхон вошла во двор и отдала дочку её старшей сестре, а сама поспешно направилась к водопроводному крану. Выпив холодной воды, несколько раз сполоснув лицо и руки, она немного остыла. Перед её взором по-прежнему мелькали неприятные картинки пережитого. Она ещё три раза побрызгала лицо холодной водой, и только затем почувствовала себя очищенной от услышанного.
Молодая женщина еще в течение нескольких дней думала и переживала по поводу своего похода к главврачу поликлиники, но ничего об этом не сказала своему мужу. Помучившись достаточно, Саодатхон решила, что у всех свой путь и что, возможно, некоторые женщины от безысходности и по совету таких врачей, как Марям Сангинова, которые ради своей выгоды используют чужое несчастье, идут на такой путь, она немного успокоилась.
Саодатхон понимала, что понятие счастья довольно относительно. Быть замужем за хорошим человеком, растить здоровых детей и являлось для неё счастьем. Если Творец наградит сыном, её счастье будет безграничным… Но ведь можно радоваться и свершению нечистых корыстных дел и быть от этого счастливым. Есть и такие люди…
Весна вошла уже в свои права. Цвели сады. Пропалывая огород, Саодатхон выпрямилась и провела рукой по лбу. Внезапно её взгляд упал на пчёл, которые совершали свой первый весенний облет. Разросшийся сад был одет в свадебный наряд из бело-розовых цветов, над которыми гудели рои пчёл. Они перелетали с одного цветка на другой и наслаждались его нектаром. Женщина некоторое время с интересом наблюдала за нежностью и красотой первых цветков, за усердием пчёл, которые, перелетая от одного цветка к другому, собирали нектар. Саодатхон собрала в охапку сорняки и бросила их в кормушку для скота. Она увидела коровью лепешку и наклонилась, чтобы поднять её и переложить в грядки, дабы промокнув, она также могла принести пользу земле. Под навозом она увидела больших и маленьких навозных жуков, которые пригревшись, удовлетворенно спали под ним.
Пчела и жук. Чистота и грязь. Благовоние и зловоние. Прекрасное и некрасивое. Удивительно, до чего жизнь полна противоположностей. Пчелы, летая от цветка к цветку и, собирая нектар, не только едят, но и производят мёд. Пчела-труженица не только дарит целебные и уникальные по своему составу продукты, но и опыляет растения, способствуя продолжению жизни на Земле. А жук? Находит себе пропитание в навозе и таким путем обеспечивает продление жизни своего потомства.
«Люди - разные, разного характера и разного нрава. У одного чистое сердце и добрые намерения, как у моего Мурода. А есть люди, как жуки навозные.» - подумала Саодатхон.
15
Она больше никуда не ходила, не стучала в двери людей и не просила помощи и совета. После последней встречи с докторами, Саодатхон сильно разочаровалась в них. Днем и ночью, совершая молитву, она просила бога лишь о сыне.
Прошло восемь лет. Она родила еще четверых дочерей, которых назвали Шахноза, Шогуна, Шохина и Шукрона. И даже после рождения одиннадцатой дочки, Саодатхон всё ещё не теряла надежды родить сына. «До тех пор пока не родится сын, буду рожать, - смеялась она.- Ведь вам нужен наследник!».
В марте, перед праздником Навруз, Саодатхон опять забеременела. Однажды вечером, когда вся семья во время ужина собралась вокруг большого дастархана, вдруг с улицы послышался громкий голос детворы, поющих весеннюю песню «Бойчечак»*- «Подснежник»:
*/ В Таджикистане ранней весной с появлением первых подснежников- бойчечак дети устраивают праздник «бойчечак». Они собирают подснежники и с песнями стучат в дома, раздают подснежники и поют фольклорные песни-прибаутки, получая за это сладости или еду. По древнему поверью с этими песнями в каждый дом приходит весна.
-Начинается считалка:
На подснежник села галка,
Галку прочь я прогоню,
И подснежник я спасу.
Расцвел подснежник и зовёт меня,
Он говорит: Весна пришла!
Весёлый беленький подснежник-
Беги скорей, Весна прищла!
Вот подснежник на поляне,
Отнесу его я маме,
Даже волк не помешает,
Я бегу же к маме, к маме!
От этой песни все обрадовались и пришли в восторг.
Две старшие дочки, Шахнозабону и Шарифабону, быстренько встав из-за стола, выбежали на улицу. Мурод еле успел перехватить свою младшую дочь, которая тоже намеревалась выбежать во двор к деткам. В свою очередь Саодатхон побежала на кухню за сладостями, чтобы раздать их соседским детишкам.
Каждый год ранней весной, когда позволяет погода, детишки со всех селений идут в горы, расположенные вокруг города для поиска вестника весны- подснежника. И та группа детей, которая первой находила подснежники, в тот же вечер, начинала ходить по дворам, распевая песню-оду о «Подснежнике» и показывая вестника весны. Этим обрядом они оповещали всех о приходе весны, а взамен получали подарки, разные угощения и сладости. По желанию детишек иногда давали им и готовую еду, например, плов или мошгурунч* или же выносили рис и маш, из которой в конечном итоге по желанию детей, родители одного из мальчишек у себя дома или же в саду готовили ту или иную еду и все детишки сидя в кругу едя, благодарили Господа за его щедрость и милость, и желали чтобы Всевышний сохранил их в здравии и чтобы дожили до следующей весны:
*/ Мошгурунљ- рисовая каша с машом.
Эй, владыка земли и неба,
Сохрани нас до следующей весны.
- Всевышний, пусть в этом доме всегда будет радость и смех. Подари этой милой тётушке здорового мальчика,- сказал, подняв руки для молитвы, самый старший из всех мальчиков, который, возможно, учился в пятом или шестом классе. К его молитве присоединились и все оставшиеся дети.
Тот день для семьи Саодатхон стал памятным, так как к молитве того мальчишки, вполне возможно, что присое-динились и ангелы. А, может, ежедневные молитвы, наконец, были услышаны, и она в конце сентября родила здорового сына, которого нарекли Умедом, что в переводе звучало, как Надежда.
16
Задремавшая было тётушка Саодатхон проснулась от сильного ветра. Она с испугом огляделась по сторонам и стала повторять слова молитвы, обращаясь к Всевышнему. Со стороны запада подул шквальный ветер. Такого Саодатхон не помнила за последние десяток лет.
В это время начали раздаваться свист пуль и грохот разрывов снарядов, сначала с одной стороны, а затем с обеих. Измученное сердце старухи охватил ужас и страх.
- О Всевышний, Спаси и сохрани нас! - шептала тетушка Саодатхон, подняв две руки для молитвы. - Защити рабов своих от небесных и земных бедствий! Стране подари мира и спокойствия. Накажи этих захватчиков. Освободи от плена всех заложников, в том числе и меня с моим поваренком. Аминь!
Шоди тоже поднял руки и начал молиться, а затем радостно вскрикнул:
- Бабушка, Бог на нашей стороне. Удача улыбается нам. Посмотрите на погоду.
*/ «Коран», сура 2-155, перевод академика И.Ю.Крачковского, Москва, издательство «Раритет», 1990г.
Внезапно в этот момент холодный ветер улёгся и вместо него всё кругом покрыл густой туман.
Шоди, высунув голову в отверстие стены крепости, произнёс:
- Почти ничего не видно. - Еще раз оглянувшись по сторонам, поварёнок решительно добавил: - Пожалуй рискнём. Медлить нельзя. Бабушка, мы не должны упустить такой возможности. Если начнётся дождь, то спускаться будет тяжело.
- Сам знаешь, сынок. Делай что хочешь, но помоги мне спуститься вниз. Я буду всю оставшуюся жизнь молиться за тебя.
Повар спустил вниз веревку, которая так долго ждала своего часа.
- Бабушка, сначала спущусь я, а вы ничего не бойтесь и сидите тихо, - сказал он. - Смотрите за веревкой. Если я благополучно спущусь вниз, то дам вам знать. И тогда вы спокойно, не торопясь, можете спускаться. Хорошо?
- Хорошо. Поняла.
- Не боитесь?
- Боюсь. Но что поделать, сынок? Другой дороги нет.
Шоди наклонился, вытащил из проема в стене обе ноги, затем крепко схватившись за веревку и отталкиваясь от стены, стал медленно и осторожно спускаться вниз.
Тут старуха разволновалась. Руки и ноги её стали дрожать и она снова села на ведро. «Нужно успокоиться», - сама себе твердила она. Затем вынув из кармана пузырёк, с трудом открыв его, она взяла таблетку, положила её под язык.
После она снова стала смотреть на веревку, которая вдруг перестала двигаться.
«Шоди, значит, спустился, - подумала Саодатхон. - Даст бог, теперь мой черёд».
В этот момент верёвка вновь начала двигаться, то вправо, то влево. Перед тем, как начать спускаться, тетушка Саодатхон, подняв руки перед собой, стала громко молиться.
- О Всевышний! Помоги мне и одари силой, - закончив молитву, она быстро встала с места. Схватившись за верёвку двумя руками, она выбралась из проема и, вспоминая свои молодые годы, когда она лазила по деревьям, свой поход в горы за тюльпанами, прогулки посреди цветов по полям и равнинам и у подножья гор, стала медленно-медленно спускаться вниз.
Держа за другой конец веревки, внизу её ждал Шоди.
- Вы молодец, бабушка, спускались, как настоящий спортсмен, - похвалил он её. - Понимаю, что в таком возрасте, спуститься на пять десятков метров вниз- это не лёгкое дело. Понимаю, что устали, но время дороже. Ещё немного осталось. Отойдем от стен крепости метров на сто, тогда и отдохнете. Хорошо?
Саодатхон, хотя и смогла спуститься вниз по веревке, но от волнения и напряжения сильно ослабла. Она быстро и глубоко дышала, сняла платок и согласно кивнула головой.
Они пошли вниз по извилистой тропинке, огибая крепость. Шоди держал её за правую руку. Туман был очень густым, поэтому больше десяти-пятнадцати шагов впереди ничего не было видно.
Так они спустились вниз на достаточное расстояние и спрятались среди деревьев.
- Хвала Всевышнему за то, что освободил нас от рабства, - выдохнула тетушка Саодатхон. Подойдя к стволу большого чинара, пожелтевшие листья, которого стали похожими на золото и сыпались на землю, она устало присела и прислонилась к дереву. Рядом с ней присел и Шоди.
- Сынок, большое тебе спасибо, - чуть передохнув, сказала старушка.- Когда всё это закончится, то я обязательно приду в крепость и поблагодарю твоего командира. Будь счастлив и никогда не болей. - Она снова тяжело задышала и, закрыв глаза, сказала: - Теперь, сынок, иди быстро к офицерам и проси, пусть что-то делают.
Шоди, встав с места, серьезно сказал:
- Во-первых, я не могу оставить вас одну здесь. Это будет не по-мужски. Во-вторых… во-вторых они могут не поверить моим словам. Нет, бабушка, вместе пойдем. Ладно?
- Хорошо, сынок. - Старушка попыталась встать с места, как Шоди подошел к ней и помог подняться.
Шоди впереди и тетушка Саодатхон чуть позади, вместе они продолжили свой путь.
- Бабушка, а вы знаете, что крепость находится в осаде?
- Да, знаю.
- Поэтому, если перед нами выскочит какой-нибудь вооруженный солдат, не бойтесь, – предупредил Шоди.
- Хорошо, сынок.
-Если вдруг откроют огонь, тоже не бойтесь, бабушка.
- А вдруг нас ранят или …
- Нет, бабушка, - успокоил её Шоди. - По правилам, первый выстрел является предупредительным, а, значит, будет направлен вверх.
- Хорошо, что предупредил, сынок. Не нравятся мне звуки пуль и снарядов.
Саодатхон не успела сделать и трех шагов вперед, как раздался режущий звук автоматной очереди, после которой раздался приказ:
- Стой! Не шевелитесь!
Они оба остановились на месте. От страха тетушка Саодатхон прижалась к поварёнку. Шоди, подняв обе руки вверх и отведя их за голову, сказал:
- Я Шоди Салимов, повар гарнизона. Я и эта бабушка только что сбежали из крепости.
Из-за деревьев, из-за густого тумана появились три вооружённых солдата. Они, не разговаривая, повели их к полковнику, который был руководителем чрезвычайного штаба.
Полковнику на вид было чуть больше пятидесяти лет. Оказалось, он имел информацию о женщине и её сыне. Он улыбнулся и сказал:
- Тетушка, вам большое спасибо.
Усадив тетушку Саодатхон на стул, полковник налил в стеклянный стакан минералку и протянул ей. Затем, отпустив караульных, он сказал:
- Вы молодец, тётушка. В вашем возрасте, не боясь, пойти добровольно пленницей к разбойникам и освободить сына, да и ещё убежать из крепости… Не каждый мужчина может похвастаться такой храбростью. Поэтому честь и хвала вам.
- Ох, сынок… А вы знаете, что я своего единственного сына Умедхона, наследника покойного мужа Мурода, родила после одиннадцати девочек? Он единственный наследник и продолжатель рода отцовского. Как я могу спокойно сидеть дома, когда он, мой единственный сын, находится в плену?
- Понимаю, тетушка, вам было трудно, - по-доброму улыбаясь, повторил полковник. - Я удивлен вашей смелостью и решимостью. Вы большая молодец!
- Во все времена, все матери во имя спасения своих сыновей, для защиты родного дитя, шли в огонь и в воду, и выносили все трудности, - вздохнула тетушка Саодатхон и поставила стакан на стол. – Да, но сердце матери может понять лишь мать.
- Вы правы, - сказал полковник. - Поэтому наш Пророк говорил, что рай находится под ногами матерей.
Тетушка Саодатхон спросила:
- А мой сын… в каком он состоянии? Нашел ли он хлеба?
Полковник улыбнулся.
- В соответствии с информацией, которой я располагаю, - он головой показал в сторону телефона, - примерно час назад ваш сын привез две тележки хлеба и хотел направить их в гарнизон, но мы не разрешили.
- Почему? Там же пленные и заложники, которые со вчерашней ночи ничего не ели.
- Да, проклятые мятежники! Никому не дали ни единого куска хлеба, - присоединившись к её словам, сказал солдат Шоди Салимов.
- Понимаю. Всё знаю, - сказал полковник. - Он снял с головы фуражку и положил ее на угол стола. - Мы дали им срок до шести часов вечера, чтобы они добровольно сдались, в противном случае будем штурмовать крепость. Освободим всех пленных и заложников, дай бог.
- А эти, проклятые… они разве сдадутся? - недоверчиво спросила старуха.
- Не знаю, но если у них есть разум, то должны сдаться, потому как другого пути у них нет. Крепость в осаде.
Полковник встал с места.
- Тётушка, хорошо, что вы и повар сбежали из крепости. Теперь вы на свободе. Можете взять сына и идти домой. Я должен побеседовать с поваром Шоди Салимовым.
Старушка приложила руку к груди в знак признатель-ности и, попрощавшись, вышла с гаража. Приведя в порядок на голове платок, она выпрямилась и уверенно направилась к саду, раскинутому вокруг крепости.
Не пройдя и двадцать шагов вперед, она услышала приятный родной голос:
- Мама! Мамочка!
- Ох, мой сынок.
Секунду спустя Умедхон уже нежно обнимал мать. Они, мать и сын, крепко обняв друг друга, не сдерживали слёз радости.
-Мамочка!
- Милая мамочка!
- Храбрая мамочка!
- Бесстрашная моя мамочка!
Все дочери тетушки Саодатхон окружили и радостно обнимали её, поочерёдно целуя в лицо. Затья и сваты, которые тоже прибежали разделить радость семьи, смотрели на всё с чувством радости, и их глаза были влажны от слез.
- Умедхон, ты откуда нашел две тележки хлеба?
- У лепешечника Хайдара. До тех пор пока они готовили хлеб и пекли его, мне пришлось закрыть двери изнутри и караулить, чтобы его дети не продали хлеб другим людям.
- Однако тебе не разрешили пойти обратно в крепость?
- Да, мамочка, не пустили. Я их умолял и просил, но тщетно. Как бы там ни было, горячие лепешки оказались нужными для наших солдат и милиционеров.
- Пусть кушают. На здоровье! А что с твоим другом Фирдавсом? Есть ли новости о нём?
- Нет, не знаю. Я искал хлеб. Затем привёз его к крепости. Стоял там, не находя себе места. Вы освободили меня, а я, увы, не мог вам помочь.
- Слава богу, что Всевышний услышал наши молитвы и спас нас. Теперь буду молиться, чтобы и другие пленники были свободны.
- Да, мамочка. Пусть ваши молитвы будут услышаны, и мой друг Фирдавс и все другие пленники как можно раньше будут освобождены.
- Да будет так.
-Давай, сынок, немного отдохнем, а затем вместе пойдем к дому Фирдавса и наведаем его мать. Что скажешь, Умедхон?
- Конечно, мамочка. Пойдём домой.
г. Худжанд, 2013
Перевод с таджикского Ситоры
Маъруф Бободжон «Бандии ихтиёри», «Анис»,
г.Худжанд, Таджикистан, 2013г.
Добровольная пленница. повесть
© Copyright: Маруф Бободжон, 2025
Свидетельство о публикации №225110700546
Свидетельство о публикации №225110700546
Рецензии