Орден деда

                ОРДЕН ДЕДА.

   - Проклятые пулемёты! – Лейтенант Круглов длинно и заковыристо выругался. Игорь Свиридов даже заслушался. Не ожидал таких способностей от молодого парня.
   - В общем, так, товарищи сержанты, - лейтенант вытер пот, стекавший тонкими струйками из-под грязно-белой повязки на лбу, - как хотите, но у нас приказ: деревню мы должны занять. Крайний срок – до вечера. Какие будут соображения?
     После неудачной атаки лейтенант Круглов остался единственным офицером в роте и был вынужден принять командование. Тяжело раненых капитана Трофимова и старлея Беридзе санитары унесли в тыл. Остальные офицеры остались лежать на поле перед немецкой деревней, также как и добрая половина личного состава роты.
     Поставленная задача – занять деревню Винкель - поначалу показалась несложной. Командир роты, разглядывая в бинокль немецкие позиции из оврага, в котором сосредоточились бойцы, никаких особых проблем не увидел. Поэтому и дал команду атаковать с марша без подготовки, о чём сейчас наверняка жалеет, если находится в сознании.
     Дружно поднявшиеся в атаку красноармейцы быстрым шагом преодолели половину трёхсотметрового расстояния до крайних домов. Раздававшиеся винтовочные выстрелы из-за заборов и сараев особого урона не нанесли, и с криком «Ура!» рота перешла на бег.
     И тут из окон двух единственных уцелевших в деревне кирпичных домов одновременно ударили пулемёты. Кинжальный огонь в упор за несколько мгновений выкосил неровные ряды бойцов. Многие в горячке не сразу догадались залечь, продолжали бежать и падали уже мёртвыми.
     Свиридова спасло, что он за мгновение до начала пулемётной стрельбы зацепился ногой за какую-то ветку или проволоку и растянулся на земле. Приподняв козырёк каски, Игорь внимательно осмотрелся. Два кирпичных дома находились на небольшом возвышении. Из окон этих домов пулемёты простреливали всё поле до оврага, из которого началась атака. Укрытий на поле почти не было. Деревянный сруб колодца, несколько больших валунов, невысокие кустики, да полусгоревший грузовик в пяти метрах сбоку от сержанта.
     Свиридов мгновенно просчитал все варианты. Гранатой не докинуть, если вскочить и бежать вперёд, - сможешь пробежать метров десять. И то, если повезёт.
     Пулемёты продолжали поливать поле свинцовым огнём. Но уже более редкими и короткими очередями. «Патроны берегут, - понял Свиридов, - правильно, зачем тратить, атака то захлебнулась». Уцелевшие красноармейцы ползком пятятся к спасительному оврагу.
     Сидя на корточках в овраге вместе с другими сержантами, ставшими внезапно командирами взводов, как и он сам, Свиридов пытался вспомнить, как он выбрался с поля, ставшего смертельной ловушкой, обратно в овраг. Память сохранила только какие-то обрывки. Вот он перекатом ушёл за остатки грузовика, вот он бежит, полусогнувшись, к оврагу, стараясь, чтобы грузовик оставался между ним и одним из пулемётов, ожидая пули в спину от другого. Но там, видимо, как раз ленту меняли. Пуля ударила в каску за миг до того, как он головой вперёд, как в омут, нырнул в овраг. Вот, вмятина свежая. Ещё бы пять сантиметров ниже…, и отвоевался гвардии сержант Игорь Свиридов.
     - Ну, чего молчите? Нет соображений? – лейтенант пристально по очереди всмотрелся в лица сержантов. – Посыльной от комбата уже два раза прибегал. Сначала выяснил потери, потом подтвердил приказ взять деревню. У нас на флангах ситуация ещё хуже. Там у немцев миномёты и даже орудия. Так что помочь не могут. Скоро должно подойти подкрепление – рота штрафников, но не факт, что до вечера успеют. А эту чёртову деревню взять мы должны сегодня.
     - Так ведь это…, товарищ лейтенант, ; младший сержант Калимуллин встал по стойке смирно, ; ещё одна такая атака, и от роты ничего не останется.
     - Думаешь, я не понимаю. Комбат, кстати, грозился нашего капитана под трибунал отдать за эту атаку…, если выживет. Так вот, я и говорю, может, кто знает, как деревню взять и самим живыми остаться? Не выполнить приказ мы не имеем права. Максимыч, может ты что умное скажешь?
     Лейтенант Круглов, ещё будучи командиром первого взвода, к сорока шестилетнему командиру отделения сержанту Свиридову обращался уважительно по отчеству. Тот по возрасту годился ему в отцы, да и был отцом пятерых детей, двоих старших во время оккупации Белоруссии, немцы угнали в рабство в Германию.
     - Я так думаю, лейтенант, ; Свиридов, сидя на корточках, вертел в руках каску, разглядывая вмятину на ней и дымя самокруткой, ; этот овраг в той стороне, ; он махнул рукой вправо, ; соединяется с ручьём или небольшой речкой, где-то в полукилометре от нас…
     - Почему ты так решил? ; лейтенант привстал и вытянул шею, ; отсюда же ни хрена не видно.
     - Там полоса кустов или мелких деревьев тянется в сторону деревни под углом от оврага…
     - Когда ты это успел рассмотреть?
     - Когда в атаку бежал и обратно.
     - Ну-ну, ; Круглов недоверчиво хмыкнул.
     - Так вот, ; Свиридов резко затянулся самокруткой и закашлялся, ; так вот, если по оврагу дойти до ручья, а по ручью пройти к деревне… Правда он уходит немного в сторону, но это даже лучше. В общем, можно незаметно зайти немцам если не в тыл, то, хотя бы, сбоку и неожиданно атаковать.
     - Так… ну, что ж, других вариантов, кроме как геройски погибнуть, у нас всё равно нет. Слушай мою команду! Свиридов, берёшь первый взвод…, ну, что осталось, и атакуешь немцев сбоку. Они на вас отвлекутся, а мы ударим отсюда. Выполнять!
     - Есть!
     А ведь угадал Свиридов. Овраг действительно вёл к неглубокому ручью, берега которого заросли кустарником и мелкими деревьями. Отряд из двенадцати человек бежал по плоскому песчаному дну, не обращая внимание на холодные по-весеннему брызги воды.
     - Игорь, давай пешком, куда так торопимся, ; пытался уговорить друга ефрейтор Марчук, до войны работавший шахтёром в Донбассе. Даже ему, молодому и крепкому физически парню тяжело было выдержать темп, заданный пожилым сержантом.
     - Ты слышал, штрафники должны подойти? ; Свиридов задыхался на бегу, но скорости не сбавлял, ; их бросят в атаку, не жалея, положат парней. Нет, надо успеть раньше.
     В последствии Игорь неоднократно пытался восстановить в памяти детали преодоления последнего отрезка пути от ручья до крайнего дома в деревне, возле которого в огороде окапывались гитлеровцы. Но вспоминались только отдельные фрагменты. Вот они, согнувшись, бегут от ручья к деревне на максимально возможной скорости, прикрываясь невысокими кустами; вот ползут по-пластунски, прижимаясь к земле ещё по-весеннему сырой, извиваясь ужами, пытаясь как можно ближе подобраться незамеченными, хотя бы на бросок гранаты.
     Один из копошившихся в огороде фрицев случайно повернул голову, что-то заподозрил, вскочил на кучу камней, увидел красноармейцев и заорал:
     - Алярм!
     Это и послужило сигналом к атаке. Как подброшенные невидимой пружиной, бойцы отряда Свиридова вскочили на ноги и, поливая из автоматов свинцом  во все стороны, рванули к домам.
     Бежавший впереди Игорь, заметил краем глаза большую группу немцев в свежевырытом окопе на огороде возле дома, задержался на секунду, вырвав чеку, швырнул в эту кучу врагов гранату и, не дожидаясь результата, двумя прыжками преодолел оставшееся до крайнего дома расстояние.
     Прижавшись к стене возле двери, сержант, оглянувшись, крикнул бойцам:
     - Давайте к другому дому, там второй пулемёт! Марчук, ты со мной.
     - Там пушка! – Марчук показал рукой вдоль улицы.
     Игорь всмотрелся и сплюнул с досады. В конце улицы большая группа немцев освобождали из лошадиной упряжки артиллерийское орудие, освобождая его от верёвок и вожжей.
     - Не давайте им выстрелить! – Свиридов на секунду замер, соображая, что сейчас важнее – пулемёт или пушка.
     - А-а-а! – Донеслось с оставленных позиций роты. И тут же с другой стороны дома ударил пулемёт.
     «Поднял-таки лейтенант роту в атаку, - подумал Свиридов. – вот чёрт! Положат ведь всех!»
     Игорь протянул руку к двери, но она вдруг сама распахнулась. Из дверного проёма высунулась фигура в немецкой форме. Видимо, в доме решили выяснить, что за шум на улице.
     Схватив немца рукой за грудки, Свиридов с силой дёрнул его на себя, чуть в сторону. Зацепившись ногами за порог, гитлеровец вылетел прямо на Марчука. Тот поймал его двумя руками под мышки и ударил головой в переносицу. Уложив обмякшего немца не землю, Марчук перешагнул через него и аккуратно приоткрыл дверь.
     Свиридов, убедившись, что в сенях никого больше нет, быстро прошёл к двери в дом, достал последнюю гранату, выдернул чеку и кивнул Марчуку на дверь. Тот резко распахнул дверь.
     - Ловите, фрицы! – Крикнул Свиридов, швырнул гранату внутрь комнаты и присел у стены возле двери, закрывая руками уши. Марчук захлопнул дверь и повторил действия сержанта, присев с другой стороны.
     В закрытом помещении грохот разорвавшейся гранаты показался особенно громким. Распахнувшаяся от ударной волны дверь, больно ударила Марчука по руке, тот охнул, машинально схватился за локоть, но быстро справился с собой и вслед за Свиридовым заскочил в комнату.
     С первого взгляда стало понятно, что добавки не требуется. Двое врагов лежали неподвижно, раскину руки и ноги, один корчился возле окна. Марчук подозрительно посмотрел на него, но добивать не стал.
     - Сам дойдёт, - поставил он диагноз.
     Свиридов в это время высуну в окно руку с каской, помахал ей. Из окна хорошо были видны залёгшие на поле солдаты родной роты. Мельком взглянув на пулемёт, Игорь взял его в руки и присмотрелся внимательней:
     - Вроде целый. Хорошая машинка, как считаешь, - он взглянул на друга
     - И патронов много, - Марчук мгновенно оценил мысль сержанта и подхватил коробку с пулемётной лентой, конец которой был вставлен в затвор пулемёта.
     Игорь закинул автомат за спину, взял пулемёт поудобней:
    - Выходим.
     Толкнув ногой дверь на улицу, Свиридов почти сразу нажал на гашетку, направив ствол пулемёта на залегших возле орудия гитлеровцев. Уверенным шагом он направился по улице к соседнему дому, стреляя очередями по врагам в шинелях мышиного цвета. Марчук шёл рядом, придерживая и направляя ленту с патронами, и орал от восторга:
     - Что, суки, съели! Не нравится!
     Красноармейцы их небольшого отряда, залегшие по краям улицы, при поддержке пулемёта побежали вперёд, стреляя из автоматов.
      У входа в дом Свиридов, мгновенно оценив ситуацию, полоснул длинной очередью по залёгшим возле орудия врагам и кивком указал Марчуку на дверь. Тот распахнул её свободной рукой. В полутёмных сенях никого не оказалось. В доме стрекотал пулемёт.
     Двое вражеских пулемётчиков с запозданием среагировали на распахнувшуюся сзади дверь, но сделать уже ничего не смогли. Игорь полоснул по ним короткой очередью, и патроны в пулемёте кончились.
     - Ура-а-а! – послышалось снаружи.
     - Вот теперь можно и атаковать, - как бы соглашаясь с лейтенантом, Свиридов отбросил в сторону пулемёт и взял в руки другой, внимательно к нему присматриваясь.
     Марчук подхватил коробку с патронами:
     - Выходим?
     Игорь кивнул и шагнул к двери, за которой слышались разрывы гранат и автоматная стрельба.
     Выбежав на улицу, они поняли, что бой уже практически закончился. Фигуры уцелевших немцев скрывались в лесочке в полукилометре от них. Бойцы стреляли им вслед и что-то радостно орали.
     - Прекратить стрельбу! – Крикнул Свиридов, устало присел на крыльцо, поставил пулемёт вертикально между ног и добавил уже спокойно, - патроны поберегите, пригодятся.
     Когда он дрожащими пальцами начал сворачивать самокрутку, на него налетел лейтенант Круглов:
     - Дай я тебя обниму, Максимыч! Ай да молодец! Герой! Да вы все герои! Всех к наградам представлю! Тебе точно орден положен!
     «Положенный» орден Красной Звезды Свиридов получил, когда бои шли уже на окраине Берлина. Вместе с медалью «За боевые заслуги», - отличился в другом бою. Но это уже отдельная история.

                *      *      *

     Единственный праздник, который признавал мой дед Спиридонов Ипполит Максимович, это - День Победы. Нарядившись с утра в парадный пиджак с наградами и накатив в течение дня несколько рюмок с друзьями фронтовиками, дед к вечеру становился благодушным, чем мы внуки и пользовались. Обычно к строгому деду со всякой ерундой не подступишься. А тут он в ответ на наши просьбы рассказывал, за что получил боевые награды. Каждый раз в его рассказе появлялись новые детали, яркие подробности, которые мы слушали, затаив дыхание, с горящими от восторга глазами.
      Со временем внуки сами стали дедами, многие детали его рассказов позабылись, но в основном всё было так, как я здесь описал. Имя и фамилия главного героя изменены, так как рассказ всё-таки не строго документальный.
     Конечно, подвиг, совершённый дедом в этом бою не такой значительный, как, например, подвиги Александра Матросова, Николая Гастелло или Зои Космодемьянской. Но, тем не менее, именно из таких вот ежедневных, самоотверженных, отчаянных действий, совершаемых сотнями, тысячами, простых советских бойцов и командиров, как из миллиона песчинок и слагалась великая Победа. И мы всегда будем помнить об этом.