Осторожно! Писатели!

Кто бы там что ни говорил, а началось всё с меня. С того проклятого рассказа, который я написала после задушевного разговора с Лерой. И ведь я давала зарок не писать ничего на основе таких вот исторгнутых из глубины души откровений. Но что ты будешь делать, если именно они выворачивают душу наизнанку и заставляют задуматься любого, даже самого придирчивого читателя. И у любого писателя, когда он слышит такую историю, руки чешутся перенести её на бумагу. И я написала. Но ладно бы – написала, я прочла этот рассказ Вике, с которой сблизилась во время летних каникул. Ах, да, я забыла сказать – мы все трое были участниками клуба любителей литературы и начинающими писателями. Начинающими писателями на пенсии. Никогда ещё я не чувствовала себя такой счастливой, как в то время, когда ходила в наш клуб единомышленников, где мы читали друг другу собранные по подворотням жизней, подслушанные и подсмотренные истории. «Когда б вы знали, из какого сора…» - это ведь не только про стихи, это и про прозу тоже. Нет, были, конечно, и те, кто замешивали литературное тесто из других ингредиентов, великолепно описывая природу или свои впечатления от выставок и спектаклей. Но нас с Викой тянуло на дно человеческих отношений. На этом мы, видимо, и сошлись в творческом угаре, когда вслед за написанным мной рассказом, возникла идея поставить по нему спектакль. Мне давно предлагали вести театральную студию. Но я всё колебалась, а тут решительная Вика, выхватив у меня из рук листок с рассказом, воскликнула с горячностью готового на всё творца: «Да вот же она! История! Её даже мы двое можем сыграть для начала. Чтобы было, что показать студийцам. В новый театральный коллектив надо приходить с чётко простроенным планом действий, с идеей, а не с пустыми руками». В этот момент мы сидели на скамейке в парке, куда направились не просто так, а с целью и чётко выстроенным планом…найти там…тыквы. Потому что Вика прочла в какой-то газете, что именно тут где-то разбиты огороды с овощами, и их, эти овощи, можно собирать мимо проходящим гражданам.
Я, в принципе, как любой нормальный человек, не против халявы. Даже если очевидно, что план провальный, дух авантюризма побеждает. Это тоже сплотило нас с Викой.
Проболтавшись по парку до темноты, мы никаких огородов так и не нашли, зато нагородили огород из творческих замыслов. Если бы я знала тогда, во что я ввязываюсь.
«Вот, смотри, - сказала с победоносным видом Вика, словно это была она сама, указывая на бегуна, просвистевшего мимо нас, - человек на протезах бегает так, что профессиональному спортсмену его не догнать. А ты боишься начать что-то новое при совершенно козырных вводных». Я пригляделась – парень, и правда, был на протезах. В сумерках не сразу это было видно, хотя на ногах у него были шорты, и на всеобщее обозрение были выставлены металлические конструкции вместо нижних частей ног. «Наверное, это чтобы при беге ткань не застревала», - ответила я сама себе машинально на вопрос, почему он не прикрыл протезы брюками. И правда, человек делает, как ему нравится, и плевать хотел, кто что подумает. А тут какие-то сомнения. И мы стали делать из рассказа пьесу.
Для начала я просто переписала текст в виде диалогов. «Вяленько у тебя это выглядит как-то, - критиковала меня Вика, когда мы гуляли уже в другом парке, где собирали яблоки, - характеры очерчены приблизительно, да и контраст между ними не очень большой, а должен быть о-го-го какой. И что это за финал? Что, одна из героинь вот так запросто отдаёт второй шикарное платье, не взяв ни копейки, хотя выставила его на продажу, потому что у неё большая нужда в деньгах? Быть такого не может». Я была не согласна, но поправки внесла. Ведь театр – особое искусство, там упор на зрелищность и на внутренний конфликт. Иначе, зрители заснут или разбегутся. Так мне Вика пояснила, ведь она, как выяснилось, окончила колледж по специальности «режиссёр народных театров» и даже одно время одним таким театром руководила. «Ты, Лика, человек мягкий, - говорила она мне, пока мы прогуливались между яблонями, подбирая тут и там спелые плоды, упавшие с веток, - а актёров надо вот тут держать, - и Вика крепко сжимала кулачок, - у меня они тоже поначалу вели себя нагло, жаловаться ходили, что я не соответствую, но я директору клуба так сказала: «Я понимаю, Семён Петрович, что вам хочется, чтобы у вас спектакли ставил Вахтангов или Мейерхольд, но и актёрский состав ведь у нас не из звёзд первой величины, так что придётся вам смириться с постановками Вики Корешковой, а не то клуб ваш вообще закроют на большой амбарный замок!»
Она была убедительная, Вика, и казалась очень открытой.
«Хорошо вы тут устроились, девчонки», - недовольно крякнул пожилой смотритель деревянного домика - музея, на ступенях которого мы расположились с нашими рукописями. «Да вот вас ждали», - смеётся Вика, и глаза голубые, огромные, как блюдца, сияют. Дедушка улыбается, уже не сердится на нас, ждёт, когда соберём свои манатки, чтобы он мог добраться до двери и зайти вовнутрь.
Прошло недели две, и Вика уже подключилась к переписыванию пьесы на новый лад. «Вот, гляди, я тут платье на пиджак заменила, - сообщает она мне с победоносным видом, - потому что как на сцене платье примерять на глазах у полного зала зрителей? А пиджак накинул – и всё». «Уверена, что будет полный зал?» - сомневаюсь я. «Ну, если мы ещё немного сюжет накалим…» И мы накалили. Не только сюжет, но и наши отношения. Как будто, чем сложнее они становились у героинь пьесы, тем больше и между нами натягивалась струна непонимания. «Мне не нравится, - строчу посреди ночи сообщение, прочитав очередной вариант Вики, - не может такого быть…» «Очень даже может, - отвечает она, - ты наивная, жизни не знаешь, именно так и бывает. Она сильная с виду только, а, на самом деле, всё её прошлое – это один сплошной позорный провал. И она теперь на всех вокруг отыгрывается». Это Вика про свою героиню, которую она взялась сыграть. Я не стала спорить, её персонаж, ей виднее, как его под себя лепить. Но потом она взялась и за мою героиню. И сделала из неё какую-то мошенницу, выдающую свой собственный самострок за фирменные вещи. И как будто, у неё ещё друг есть, который ей в этом помогает. В общем, вышла не философская история про то, что надо прошлое отпускать, а какая-то криминальная, про мошенничество в особо крупных размерах. Точка во всей этой истории была поставлена, когда я прислала Вике свои песни, которые я сама сочиняю. Для того, чтобы она представила музыкальное оформление спектакля. Но тут выяснилось, что она хочет вставить в спектакль шлягеры итальянской эстрады восьмидесятых годов прошлого века. Насчёт своих песен я даже обрадовалась, потому что в новом варианте инсценировки они торчали бы как вишенки на пироге с капустой. От пьесы, а точнее – моего рассказа, всё же, остался сюжет и две прежние героини. Но ставить спектакль по всему этому винегрету мне окончательно расхотелось. В чём я Вике честно и призналась в финале одной из наших ночных переписок. И она начла говорить, что я ничего не смыслю в театральном деле, продавливаю свою тему, что я что-то и кто-то там ещё, и что вообще у неё своих дел полно, и она из нашего проекта выходит. Чем меня несказанно осчастливила.
Я, признаться, думала, что история на этом и завершится. Поправив пошатнувшееся здоровье и укрепив нервную систему, я начала снова ходить в наш клуб любителей литературного творчества, который возобновил работу после отпуска. Вики, однако, я там не наблюдала. Она исчезла, и мне даже в какой-то момент показалось, что это был мой кошмарный сон. Но вот как-то раз мы пригласили в наш клуб известного писателя. Встречу с ним планировали уже давно, и вот, наконец-то, она состоялась. На неё пришли не только члены клуба, но и многие поклонники творчества этого автора. «Привет!» - неожиданно услышала я со спины знакомый резковатый голос. Вика. «Ты куда пропала?» – спросила я радостно, рассматривая её новый облик – постриглась и в модной кепочке алого цвета, залихватски сдвинутой чуть набок. «Да вот, к Елисееву теперь хожу на семинары. Очень толковый молодой автор, собирает вокруг себя творческую элиту». «Читала там что-нибудь?» Ох, напрасно я задала этот вопрос. «Да, - без тени смущения ответила она, ни на секунду не задумавшись, - прочитала свою пьесу. Помнишь, там ещё две героини. Я, конечно, её в сотый раз переделала, и от первоначальных вариантов ничего не осталось…» «И что же Елисеев?» - спросила я, обескураженная этим поворотом сюжета и викиной невинной синевой в глазах. «Сказал, что неплохо, но надо работать. Предложил переделать в рассказ». «А ты что?» «Я сказала, что это проще простого. Рассказ-то уже есть!» И она задорно подмигнула мне. «А! – вздохнула я с облегчением, - Так ты ему сказала, что начиналось всё с моего рассказа? Интересно ведь показать, как меняется один и тот же замысел, когда над ним работают два совершенно разных автора». «Ой, нет, - засуетилась Вика, - да мне дали буквально три минуты, чтобы прочитать мою пьесу. Ты что, там такие корифеи и монстры пера толпились в очереди, я еле-еле уложилась в отведённое мне время». «Понятно, - ответила я, хотя мне было не совсем понятно, что она собирается делать дальше. Писать свой рассказ по своей пьесе по моему рассказу? Или читать мой рассказ как написанный по её пьесе, но не мной, а ею? Впрочем, пусть это теперь будет её головная боль. Я решила ничего не предпринимать. Кроме…Не смогла отказать себе в удовольствии. «Лера! – подозвала я нашу многострадальную подругу, которая была не в курсе, сколько сотен сюжетных поворотов испытала её личная, рассказанная мне в порыве откровенности, история, - Лера, ты в курсе, что Елисеев открыл свой клуб любителей литературы? Вика уже там побывала. Прочитала свою пьесу. А в следующий раз ей дали задание переделать её в рассказ. Она будет его читать. Пойдём?» «Конечно!» - обрадовалась Лера. Представляете, что сделает с Викой Лера, когда узнает себя в одной из героинь рассказа? Да нет, Лере я, конечно, ничего не сказала. Это я просто представила. И это единственная выдумка во всей этой истории. Но как бы мне этого ни хотелось, ответственность за мой не очень красивый поступок Вика не несёт, несмотря на украденный ею сюжет. Не надо было мне вообще писать этот рассказ. Но какой же писатель откажется… (далее по тексту, смотри выше).
«Ну а ты пишешь что-то новое?» - спросила Вика, когда мы с ней после окончания мероприятия шли к метро. «Да вот, появился замысел одного рассказа, - отвечаю, - прочту на следующей встрече нашего клуба». «Молодец, - как всегда, подбадривает меня подруга, - ты, главное, не тушуйся и не торопись, читай медленно и разборчиво, чтобы каждое слово было отчётливо слышно».
Спасибо ей за совет. Надеюсь, я сейчас читала не слишком торопливо, а медленно и разборчиво.