Скажи мне тётя, ведь недаром?

                Скажи мне тётя, ведь недаром?

Даже Вселенная имеет границы, а человеческая глупость, жадность нет. Размышлял об этом феномене Валера, разглядывая названия водки в магазине. Выбрал самую дорогую, что впрочем, не говорило о его расточительности или избытки денежных средств. Да, и в звании бутылка народ за малый размер отказывал, предпочитая слово шкалик. У него был повод не жадничать, купить немного выпить попросила родная тётя. Предпочитала она исключительно водку, несмотря на свои восемьдесят лет. Последняя из старшего поколения, родители, братья, сёстры, дядьки никто не дожил до семидесяти. И, ей бог предназначил отдуваться или жить за всех ушедших.
Валера поздний ребёнок, так уж случилось, что среди родственников не было младше или примерно ровесников. Разница в возрасте существенная и племянницы и племянники появившиеся на свет чуть позже никогда не говорили ему дядя, предпочитая семейное прозвище Валера маленький.  Старшие его любили просто как сильно младшего, младое поколение за близость в возрасте.
Тётя несла его на руках из роддома и Валера нельзя сказать понимал, скорее чувствовал, что так как любили эти две женщины, мама и тётя (родная сестра её), никто и никогда не полюбит и отвечал им взаимностью. Поэтому легко встретил старческое недомогание тёти. За ней требовался уход, пять лет назад она упала и повредила ногу и всё реже и реже вставала с кровати. Смена памперсов, кормление из ложечки и прочие бытовые неудобства. Так между нами, довольно изматывающее занятие и не все могут пройти достойно подобное испытание. Но Валере было плевать, уж больно он её любил. А, когда любишь всё это такие пустяки, лишь бы дышала. За последний год тётушка сильно сдала, её мозг начинал путать существующую реальность с реальностью ожидающую нас после смерти. Необходимо постоянное присутствие. В борьбе за продление жизни с ним разделяла её дочь, Валерина сестра пятидесяти восьми лет. Ей бы больше подошло слово тётя, чем сестра из-за разницы лет. Следующая глава семейства, ставил на этот почётный пост возраст и непререкаемый авторитет, другими словами моральное влияние на более молодое, родное поколение.  Бухгалтер и она не могла оставить работу. Пришлось корректировать свою деятельность ему. В результате катастрофическая потеря в доходах, от свободного времени остались одни ошмётки. Встречая знакомых, друзья знали где он, интересовались его пропажей из окружаемой действительности. Отвечал загадочно дела, дела. Не уточняя, что варить манную кашу и кормить пожилую женщину, вытирать ей зад и есть все его дела. Считал ли он себя заложником ситуации, нет, подобные мысли не посещали его голову, полагая это честным развитием жизни.
Сегодня у тёти нежданное просветление, она смогла позвонить и её просьба указывала на ясность мысли. Посторонние шумы при разговоре намекали, да, какой там намекали, говорили прямо она встала и ходит. Радость от столь приятного сюрприза омрачало понимание, что окончание её жизненного пути приблизилось вплотную. Тетя жила в пригороде в частном доме. Она не любила квартиры. Валера отлучился на пару часов в город и уже шёл с остановки обратно. Тётушкин звонок заставил завернуть в магазин. Расплачиваясь на кассе прекратил перечислять в уме, что и подлость не имеет границ. Светлое чувство посетило его, так ведь и любовь не имеет границ. Если есть бог, то совсем не значит, что есть и чёрт и наоборот. Может их совсем нет. Тогда человек является воплощением бога и чёрта в одном лице. И если исчезнут люди, то кто будет думать о них. Во бля. Размышление прервало знакомое окно и взгляд тётушки ждущий его. Он и не заметил, как пришёл к дому.
Она не только смогла встать с кровати, она непонятно как, накрыла стол нехитрой закуской. Валера окинул взором всё это дело и у него защемило сердце. Божий одуванчик воплоти, у тётушки пепельно белые волосы, стрижка каре сходство удивительное. Казалось если сильно дунуть на неё она разлетится на атомы по всей вселенной подобно одуванчику. Вместо этого он обнял её и уселся напротив. Дежурные вопросы о самочувствии, себе полную рюмку, тётушке три капли. При этом ещё подумал, не горячится ли он, она дышит через раз. Невольно усмехнулся, это ему многого нельзя, а тётушке уже можно всё. Опасаясь её реакции, хотелось веселого ей настроения, не хотелось слёз. Но, она погрустнела и из глаз потекла житейская мудрость.
- Ну, чего ты, - заботливо спросил, - хорошо же, сидим.
- Ой, сыночка, нечего поесть не беда, нету денюшек не беда, всё это такие мелочи, главное чтобы не было войны. Ненавижу её проклятущую.
- Здрасти приехали, - Валера пожалел, что налил ей, - далась она тебе.
Разговор происходил во времена, когда война не имела смысла, не воплащения. Сейчас он был рад, что тётушка не дожила до наших дней, хоть это и кощунственно.
- Настрадались с твоей мамкой от неё, - как-то горестно взмахнула рукой.
В семье никогда не говорили о прошедшей войне и Валера был уверен, что она не коснулась родных, так же как и его. Быстро сложив в голове даты рождения с сорок первым годом. Он первый раз в жизни осознал, что тётя с мужем, папа, мама дети войны. Но, никто из них даже не заикался об этом.
- Тётя, ты что живых фашистов видела, как меня видишь.
- А, как же.
- Почему вы не рассказывали об этом?
Она не ответила.
Валера знал, что они родились в глухой деревне, в бесконечном лесу.
- И, партизанов видела?
Тётя в знак согласия махнула головой и добавила, - даже лично была знакома.
И, рассказ полился из неё, Валера боялся дышать, дабы не сбить её с мысли.
- Мужики то, все ушли на фронт, осталось двое. Дед Егор потерявший ногу ещё в первой мировой. Сколько ему лет никто не знал, настолько древний, что он и сам забыл. Федор сильно страдающий от падучей. Оставшиеся в близ расположенных деревнях.
Валера в детстве бывал один раз с отцом в этих местах. Электричка остановилась посреди леса, они вышли, где их ждал скучающий дядька с лошадью в повозке. Папка с ним обнялся, по разговору друг детства и они степенно поехали в деревню. Семнадцать километров до неё, соседняя от неё деревня десять километров, так к слову.
- Сговорились и каждую ночь по трое, устраивали диверсию на железной дороге. Наши ходили каждые три дня. Безнаказанно долго не могло продолжаться. Немцы устали от сходящих составов с рельсов и учредили карающую операцию. Въехали в лес на бронемашинах и грузовиках. Незаметно сделать это невозможно, мы знали об их приближении. Плача бабы с детьми ушли, правда недалеко, куда уйдешь кругом лес. Сбились в кучу на полянке, где немцы нас и обнаружили. Погрузили в машины, сожгли деревню, привезли в город на вокзал и отправили подальше на оккупированные территории. Хорошо не в Германию.
Она замолчала пристально вглядываясь в стол, но у Валеры создавалось впечатление, что тётушка смотрит куда-то внутрь себя.
- У бабки твоей четверо нас. Старшая Вера двенадцать годков, мне девять, Ваньке четыре, мамка твоя совсем кроха. Мы и побрели по незнакомому городу. Попрошайничали, люди у нас хорошие, конечно были кто гнал прочь со словами, нам самим жрать нечего. Но, в основном видя четырех голодных детей с очень истощённой матерью, делились едой обделяя своих родных. Город нас пугал, как людей деревенских и мы потихоньку добрались до ближайшей деревеньки. Председатель поставленный немцами, сжалился и выделил нам пустующий дом. Соседкой оказалась прославленная тётя Марфа, тем, что когда немцы захотели остановиться в её хате. Она вышла с вилами и отважно сказала, мой муж на войне, не пущу, хоть убейте. Немцы тоже бывали приличные, сами солдаты, не тронули, развернулись и ушли. Помогала она нам очень. Я заболела тифом, председатель поставил крестик, чтобы оккупанты не бог заразились. После моего выздоровления, почему-то стирать не стал, это я позже поняла, Верка по внешности была молодая, да ранняя. Уберег, низкий поклон ему, немцы крестиков боялись пуще чёрта ладана. Председатель выслуживался, с фашистами был заискивающая любезность, но тётя Марфа украдкой шепнула. Казачок то, засланный партизанами, и главная задача его добывать пропитание для них. Все об этом знали никто не сдал. Раз в неделю они приезжали на подводе за едой. В очередной их приезд наша мамка случайно столкнулась с пареньком Васькой из родной деревни. Узнав о нашем бедственном положении, в качестве личной просьбы попросил его выделять нам пол килограмма муки. Она нас и спасла.
Валера не смог запомнить раз в неделю или раз в месяц, да и как запомнишь когда колбаса на столе.
- Когда советская армия освободила родную землю, мы вернулись в свою деревню, а, там выжжено дотла, - она невольно всхлипнула.
- Жили в землянке, пока строились, я уехала в город в ремесленное училище. Дальше ты знаешь.
Перевела взгляд со стола в Валерины зрачки, в нем не было старческой мутности и с ненавистью насколько могло позволить её доброе сердце произнесла, - война будь ты проклята. После чего силы покинули её, она обмякла, голова беспомощно склонилась, уснула. Валера бережно взял её на руки и уложил в постель. Налил рюмку водки, жахнул и глубоко задумался. Насколько же тяжёлые психологические травмы получили дети войны. Для них в войне нет ничего героического, только боль, страх, голод и всякое скотство куда без него в лихие времена. Насколько незабываемый след война оставила в их душах, что они никогда не говорили о ней. Только сейчас Валера понял необычное поведение своей матушки. Иногда немного перебрав на семейных праздниках, она укладываясь спать прятала кусок хлеба под подушку. Страх голода никогда не отпускал её и проявлялся в алкогольном опьянении. Так бы, он и не догадался о причине странного поступка с хлебом, если бы не рассказ тётушки. Теперь он понимал почему отца любили все бездомные собаки и кошки. А, муж тётушки не смотря ни на что, всегда был счастлив.
Взглянув на бескрайнее синие небо, беспечно произнес, - слава богу, война из ушедших в небытиё смыслов.
Как же наивен он был тогда.