Библиотекарь часть 4

Увидев почти закатившиеся глаза сыщика, начальник агентства истошно заорал:
— Детектив! Детектив, очнись! — босс со всего размаху влепил ему пощёчину.

На крик прибежала секретарша. Он начал промаргиваться и приходить в себя.
— Чего встала как вкопанная?! Неси воды! Быстро!
Секретарша исчезла.
— Что случилось, сынок? Что с тобой?

Фомас с ужасом озирался по сторонам, словно видел свой кабинет впервые. Заглянув в папку, он не увидел в ней ничего, кроме отчётов по делу.

— Я... Похоже, я переутомился, босс. Видимо, нужен отдых, — кровь ещё не вернулась к его щекам.
— Конечно, сынок. Конечно. Иди домой и выспись хорошенько. На тебе лица нет. Так и сгореть на работе недолго. И до завтрашнего обеда, чтоб в агентстве тебя не видел. Отдыхай.

***

Дома ему было не до сна. Тишина квартиры давила на барабанные перепонки, а ядовито-жёлтые огни чужих жизней за окном, казалось, хотят заглянуть ему прямо в душу. Отражение в тёмном стекле двоилось. На него смотрел то уставший детектив со шрамами на лице, то бледный юноша с испуганными глазами. Он задёрнул шторы. Это дело не утомило его. Оно зажало его в клещи и вывернуло наизнанку. Фрагменты памяти о прошлой жизни стальными иглами пронзили сознание. Шаткая походка... Трясущиеся руки... Он помнил не сами факты. Он помнил, как это чувствовал.

Сгореть недолго... И впрямь. Горящее дерево — вторая легенда.
Существо под библиотекой — третья. Две легенды за день. Вот это результат. Но четвёртая... Как же она недостижима. Разве что дерево поможет. Если его найти, конечно. Но, чёрт возьми, что я делаю? За кем гонюсь? Это не убийца. Это не архитектор реальности. Это я. Больной инвалид, который сам не ведает, что творит. Его болезни... Мои болезни... Чёрт, да это же плата! Ужасная плата за дар, о котором ему даже неизвестно. Или теперь известно? Я всё это время гнался за своим же хвостом. Какая глупость. Нужно ли вообще за кем-то гнаться? Мне здесь явно лучше, чем там. А, чёрта с два. Этот мир такой же реальный, как и тот. Наверняка даже более реальный. И я не дам ему просто так исчезнуть.

***

За следующие два дня дело не сдвинулось ни на йоту. Фомас съездил к водителю автобуса. Тот, конечно же, ничего странного не заметил. Разве что парнишка читал всю дорогу. Что, собственно, и не новость. С минуты на минуту в кабинет придёт босс, которому нужно будет отчитаться о ходе расследования. И детектив понятия не имел, как ему всё объяснить.

***

— Итого мы имеем незаконченный квадрат, — он вёл маркером, как указкой, по карте. — Который должен замкнуться сегодня. Здесь, — он с силой ткнул в вопросительный знак.
— Что-то тут не сходится, сынок. Все трупы у нас были в городе. А ты показываешь точку в лесу. Почему?
— Босс, — спокойно выдохнул сыщик, перебирая в голове варианты того, как аккуратнее обойти то, о чём он вообще упоминать бы не хотел. — Всё это дело каким-то образом связано с городскими легендами. Разумеется, я не веду расследование, отталкиваясь от местных баек. Но тот, кто стоит за этим, явно их использует, чтобы... Я пока ещё не понял до конца, зачем, но одна из этих легенд говорит о горящем дереве на опушке леса. И это вполне сюда вписывается, — он постучал маркером в область квадрата на карте.

— Расследование полиции в тупике. Я сказал им, что у нас есть зацепка. Они выделят людей. Мы оцепим территорию по периметру вокруг этой точки. И либо мы поймаем убийцу, либо хотя бы убийства не будет. И то и то хорошо, сынок. Будем надеяться, что ты прав. Будем надеяться...

***

К полуночи всё было готово. Вся территория прочёсана. По периметру вокруг предполагаемого места проишествия стояли люди. Полиция подключила дружину добровольцев, которым дали чёткое указание никого не пускать на оцепленный участок. Конечно, сохранить операцию в секрете не удалось. Появились и зеваки, сами не знающие, чего ждут, и, конечно же, репортёры. Их, разумеется, разогнали, но они всё равно толпились кучками чуть поодаль. Кругом в темноте мелькал свет от фонариков. Где-то вдали гавкали полицейские собаки.

— Детектив! Детектив, мы тут ещё одного поймали, — сержант полиции вёл за шиворот юнца с цифровой камерой на шее. — Прорвался в периметр, пока один из добровольцев отошёл по нужде.
— Спасибо, сержант. Отпустите его, — полицейский лёгким толчком отпустил парнишку.

— Здесь не будет ничего интересного, — тяжело вздохнул детектив и достал жёлтую пачку сигарет. — Угощайся.
— Спасибо, я не курю. Говорят, сегодня снова будет убийство. И что полиция бессильна. Это правда? Это как-то связано с городскими легендами?

Он говорил бойко, его глаза в свете фонарей сияли неестественным восторженным блеском. Словно он пришёл не на предполагаемое место преступления, а на премьеру долгожданного фильма.

Детектив поднял от удивления бровь и щёлкнул бензиновой зажигалкой. Парень явно был хорошо осведомлён.

— Ничего не случится. Для этого мы здесь. Так что давай, вали-ка отсюда. И не лезь больше, куда не просят.

Юноша развернулся и начал уходить.

— Стой! — окрикнул его детектив. — Это ты оставишь здесь, — он подошёл и снял камеру с его шеи.
— Но...
— Никаких «но», — не стал слушать Фомас. — Завтра в агентстве заберёшь, — он достал из кармана визитку и кинул ему под ноги. — А теперь проваливай.

***

Прошло почти четыре часа. Лесная тьма сгустилась до непроглядной черноты, в которой стволы деревьев казались чёрными рёбрами гигантского скелета. Атмосфера среди людей стала более расслабленной, но сама ночь, казалось, лишь натянула тетиву, готовясь к выстрелу. Лишний народ разошёлся. Половина репортёров исчезли. Где-то даже напевали песни, но ветер подхватывал звуки и разрывал их в клочья, смешивая с шелестом мёртвой листвы.

— Сколько нам тут околачиваться, Фомас? — спросил начальник агентства, подувая на замерзшие руки.
— Все смерти произошли примерно в районе четырёх утра. Четырёх двадцати, если точнее. Думаю, если через час-полтора будет тихо, то можно будет расходиться.
— А как по-другому, сынок? Конечно, всё обойдётся. Не зря же мы тут...
— Не знаю, босс, — отмахнулся сыщик. — Что-то здесь не то. Я чувствую. Что-то мы упустили.
— Вряд ли, детектив. Вряд ли. Все на месте. Кругом люди. Убийства не будет.

Но что-то звало его туда, вглубь, в эту непроглядную чёрную бездну. Звало, обещая ответы, которых детектив уже даже немного боялся.

— Я всё же пойду внутрь, проверю. Неспокойно как-то . Вдруг кто проскочил.

— Сходи, сынок... Сходи...

***

С каждым шагом в лес звуки позади становились всё тише. Словно кто-то убавлял громкость. Вскоре остался лишь хруст веток под ногами и скрип гнущихся на ветру сосновых стволов. Он шёл всё дальше и дальше. Шёл на зов своего собственного кошмара.

Детектив изо всех сил старался быть собранным. Но чем дальше в лес, тем больше он сомневался во всём, что делает. Ноги сами несли его вглубь, словно по невидимым рельсам. Мысли в голове таяли, а настойчивый звон в ушах постепенно становился всё более невыносимым.

И только когда вышел на опушку, его словно заново включили. Увидев силуэт обожжённого дерева, сыщик мгновенно понял, где находится. Второпях он начал пытаться включить фотоаппарат — замерзшие пальцы не слушались, нажимая что угодно, кроме нужной кнопки. И когда камера наконец заработала, дерево вспыхнуло.

Бездымное, почти бесшумное пламя. Оно не пожирало древесину, а страстно облизывало со всех сторон.

Фомас перевёл взгляд с экрана на пламя — Еремей уже стоял перед деревом. Он совершенно точно ниоткуда не приходил. Он уже был там.

По инерции детектив схватился за револьвер, торчащий за поясом, но отработанную реакцию быстро сменило странное, волнующее и сильное, но приглушённое, словно барабан, стучащий внутри одеяла, чувство дежавю.

В этот момент в голове детектива прорезался голос. Чужой голос. Воспоминание. «Оставивший след своего перехода обретёт память».

Эти слова не возникли в его голове. Кто-то их вколотил в сознание как последние гвозди в крышку гроба — чёткие, ясные, словно закалённый металл. Это была не догадка. Это было знание, всплывшее из глубин памяти. Не его. Другой памяти. Четвёртая легенда. Из памяти Еремея.

Фомас перевёл взгляд на свои руки, мёртвой хваткой сжимавшие «цифровик», и именно это породило в голове единственный вариант действия.
Сейчас он его сфотографирует и...

Щелчок.

Еремей обернулся. Среди танцующих теней они внимательно разглядывали друг друга долгую, почти вечную секунду. Сыщик не мог отвести взгляд от этого худого, словно пропитанного болью насквозь парнишки. Не мог отвести взгляд от себя.

Еремей еле заметно улыбнулся и просто шагнул вперёд, в беспощадное, высушивающее пламя.

***

Проснулся он от приступа удушающего кашля. В груди трепетало маленькое, слабое сердце, а в лёгких свистел знакомый, но теперь такой пугающий хрип. Второпях Еремей потянулся к рюкзаку, но рука не слушалась, искажая движения ненавистным тремором. Силы детектива испарились, оставив его в хрупком, неудобном теле. На секунду его даже охватила паника. Инстинкт требовал вскочить, действовать... Но мышцы отвечали на это лишь мелкой унизительной дрожью.

Запив нужную таблетку остатками холодного чая, он хотел поставить чашку обратно, но в последний момент рука предательски дёрнулась, и чашка упала на пол. Звон разбитого фарфора эхом пронёсся по центральной городской библиотеке имени Одоевского.

Уснул на работе. Боже. Время наверняка уже за полночь. Он посмотрел на часы. Двадцать одна минута пятого. Почти утро! Вот это сны тут, конечно, снятся. Словно и впрямь был этим крутым детективом. Этот револьвер, эта куртка... Он помнил даже голос своего начальника. Никогда ещё сны так чётко не отпечатывались в памяти. И никогда ещё они не оставляли такой острой, почти физической тоски по чужой жизни и странной уверенности в движениях, которая тут же натыкалась на треклятую слабость собственных рук.

***

С кашлем пришлось полежать в больнице. После почти месячного обследования ему поставили новый диагноз: астма. Не приговор, конечно, но ко всем уже имеющимся... А, плевать. Жизнь слишком прекрасна, чтобы зацикливаться на своих болячках.

После больницы он вернулся в библиотеку другим человеком. Переставляя книги на полках, он ловил себя на том, что не просто механически выполняет свою работу, а вглядывается в лица читателей, ищет в их глазах следы тайн, прислушивается к их разговорам... Это была не просто игра — это был инстинкт. Часть того детектива навсегда проросла в нём. И это новое чувство было до сладкой дрожи приятным. Оно дало Еремею не просто новые ощущения. Оно дало ему интерес. Вкус жизни, которого ему всегда так не хватало.

На работе ничего не изменилось.
Всё на своих местах. Всё чётко, по полочкам и в алфавитном порядке. Разве что... Его взгляд упал на книгу на рабочем столе. Это был тот самый детектив. Либо сменщица Еремея тоже читала, либо она так и не убрала его с тех пор. Он взял книгу в руки. Видимо, читала. Вот, даже закладка какая-то торчит. Еремей аккуратно раскрыл книгу и чуть не упал в обморок.

Это была не закладка. Это была фотография. Его фотография. Где он сфотографировал себя, смотрящего на дерево. Даже не задумавшись о реальности происходящего, он трясущимися руками перевернул фотографию и увидел подпись ровным, аккуратным почерком. Его почерком.

И в этот миг, в доли секунды, стальными гильотинами разрубило в клочья все его представления о природе мироустройства, не оставляя места сомнениям. Он не нашёл послание. Он его отправил. Только что. Замкнул кольцо так плотно, что не осталось и маленькой щёлочки для побега.

На ней было написано: «Здесь не всё так просто, парень».