Комната номер 50

  В середине последнего доклада на телефон пришло сообщение – жена напоминала о театре и что она будет ждать меня прямо у входа. Съезд специалистов проходил в пригороде, в бывшей усадьбе какого-то графа или князя. В залах, где читались доклады не было ни кондиционеров, ни вентиляции, от жары и духоты не спасали даже настежь открытые окна. Листья деревьев не шелестели, умолкли птицы, в зале стало темнеть, в природе чувствовалось напряжение.
 
  Молодой докладчик, аспирант, с упоением излагал свой материал опираясь на слайды, доказывая всему залу значимость каждой цифры в таблицах. Видно было что для него все это очень важно и является в высшей степени определяющим его настоящее существование, всё его прошлое и будущее — вот здесь сейчас в этом докладе и в том, как его слушают. Мне всё в нем нравилось; и его напористость и то, как он держался, но я все-таки ждал, когда он закончит, да и не только я. Вопросов докладчику не было, все теснясь старались покинуть душное помещение.

  В назначенное место надо ехать на автобусе и на метро в общей сложности около часа. Усадьба, в которой проходила наша конференция была конечной остановкой пригородного автобуса. Всё затихло в разряженном воздухе, листья на деревьях не шевелились, с запада надвигалась темная грозовая туча и её тяжесть предвещала град. Я быстро нырнул в автобус занял удобное место, пассажиров было совсем мало. Дорога шла по живописным местам, и я приготовился наслаждаться пейзажем.

  Не успели мы отъехать от остановки как где-то рядом ударила молния и почти сразу раздался оглушительный треск. Через несколько секунд сначала мелкой затем крупной дробью забарабанил град, кругом стало темно. Автобус остановился. Град резко прекратился, но за ним хлынул поток воды. За окнами ничего нельзя было рассмотреть, стало заметно прохладно. Гром гремел не переставая. Весь этот конец света продолжался не более пяти минут –прекратилось разом, как будто кто-то повернул выключатель. Туча пошла дальше, освобождаясь от своего груза. Небо над нами стало чистым, ярко светило солнце, было свежо и легко дышалось.

  До метро без пробок около получаса езды. Мягкое удобное сидение предлагало расслабиться легкое покачивание автобуса убаюкивало. Я очнулся от женского дикторского голоса, сообщающего о том, что прибыли на конечную остановку. Выйдя из автобуса, увидел с одной стороны идущий вдаль дороги глухой высокий забор, с другой – серые массивные производственные здания с темными окнами. На остановке никого не было. В дали по ходу автобуса виднелись здания. Никаких признаков метро не было, не было обычного городского шума – ни людей, ни какого-либо транспорта.

  Я нашел проход между промышленными зданиями, и вышел на площадь с большими воротами. Ворота были приоткрыты, и я прошёл на территорию. Все было краснокирпичного цвета: земля, стены строений. Вдалеке проходили люди, двигались какие-то механизмы, но по мере приближения к ним они оставались на том же расстоянии. Это был кирпичный завод – всюду большими рядами стояли поддоны с кирпичом.

  Я прошел через всю территорию завода и вышел через ворота на противоположной стороне. Меня никто не остановил, я даже не видел ни одного охранника. Выйдя, я увидел метрах в ста двухэтажное здание старой постройки с высокими окнами, с фасадом украшенным полуколоннами.
Войдя, в здание сразу натолкнулся на стойку какие обычны для гостиниц, красивая молодая женщина, находящаяся за ней, с улыбкой смотрела на меня ожидая обращения. Не дождавшись, она сказала приятным голосом «Свободные номера есть», следом откуда-то донесся низкий женский голос «В пятидесятую его, она его давно ждет». Тут же откуда-то выскочила совсем юная девушка в очень коротком белом школьном фартуке и повела меня за собой вверх по лестнице.

  Я даже не успел осмотреться и осознать все происходящее. Девушка шла впереди, от быстрого прыгающего шага её короткая юбочка поднималась, и я увидел, что она без трусиков. Она же нисколько не смущаясь оглядывалась, игриво приговаривая «пойдемте, пойдемте». Так мы преодолели три лестничных пролета и оказались на втором этаже.
Только сейчас я обратил внимание на то, что внутренние размеры помещения не соответствовали размерам здания снаружи. Девушка также быстро повела меня по широкому коридору, по обе стороны которого были двери с золотыми табличками номеров. Она остановилась у двери с номером пятьдесят, открыла дверь без стука и запустила меня в комнату. Свет был приглушен, но я рассмотрел большую кровать и сервированный стол в центре. Из ванной комнаты вышла моя жена.

  - Таня! Ты! Как! Здесь! А театр? - целый рой вопросов в голове не давали сосредоточиться, - Как я сюда попал, что происходит, ты мне можешь объяснить?
  - Ты же сам мне написал, что снял номер в этой гостинице и что бы я сюда ехала.
  Я в недоумении стал смотреть отправленные сообщения в своем телефоне и действительно обнаружил что писал жене о забронированном номере в этой гостинице и оплатил его, но я не помню, когда и почему это сделал?

  Я стал вспоминать всё, что может быть связано с этой гостиницей, с сегодняшним днем – и тут меня осенило – 20 июля, двадцать лет назад у нас с моей будущей женой была первый раз половая близость. В тот день мы снимали номер в похожей гостинице, не в этой, конечно, но в таком же старом здании на отшибе. Мы были молоды и пьяны от счастья.

  Таня смотрела на меня с улыбкой, в которой читались и нежность, и легкое лукавство.
  — Ну? «Вспомнил?» —тихо спросила она.
  — Вспомнил, — выдохнул я. — Но как?.. Почему здесь?..
Она подошла к столу, налила в два бокала вина.
  — Ты сам все организовал, — сказала она, протягивая мне бокал. — попросил отменить театр, снял этот номер. Я приняла твой романтичный порыв вернуться на двадцать лет назад.

  Я взял бокал, голова слегка кружилась. Да, я помнил тот день. Помнил простенькую гостиницу, скрипучую кровать, запах старых обоев и её волос. Но я не отправлял никаких сообщений. Не бронировал номер. Я ехал на автобусе, попал в бурю, а потом оказался здесь, в этом месте, которое будто материализовалось из клубка моих самых сокровенных воспоминаний.
  — Таня, я не писал тебе, — честно признался я. — По крайней мере, сознательно. Я ехал с конференции. Был град, потоп... Я вышел на какой-то остановке, нашел кирпичный завод...

  Она посмотрела на меня с легким недоумением, затем рассмеялась.
  — Ты как всегда, с фантазией! Ну ладно, неважно. Главное, что ты здесь.
  Мы обнялись, её едва уловимый родной, очень родной, запах окутал меня теплом как тогда, впервые, манил нагретый запах её тела. И в этот миг все перестало иметь значение — ни странный автобус, ни гроза, ни завод-призрак, ни скрипучая лестница. Были только мы и эта комната, как двадцать лет назад.

  Это была не унылая щемяще сладостная тоска по прошлому; это было наше возвращение в юность, стирание двадцати лет суеты, карьеры, быта. Мы снова были теми двумя студентами, для которых весь мир заключался в принадлежности друг другу в четырех стенах гостиничного номера.

  Утром я проснулся от шума машин за окном. Комната была залита холодным светом утра. Таня спала. Я подошел к окну. Никакого завода, никаких таинственных ворот не было. Под окном тянулась обычная городская улица, шумели ранние троллейбусы. Мы вышли из гостиницы, и я оглянулся. Это было то самое двухэтажное здание с полуколоннами, но теперь оно выглядело просто старой, немного обшарпанной гостиницей на одной из нецентральных улиц.
  В такси Таня, прижавшись ко мне сказала:
  — Поедем домой.
  — Поедем, —подтвердил я.

  Я до сих пор не могу понять, как это всё произошло. Видимо кто-то свыше исполнил моё глубинное, невысказанное желание вернуть тот самый день, тот самый миг нашего счастья, который, как оказалось, я хранил в себе все эти годы. Я больше никогда не бывал в том районе и не искал ту гостиницу. Иногда кажется, что она была лишь сном наяву, рожденным грозой и усталостью. Но в телефоне до сих пор хранится исходящее сообщение с адресом гостиницы и подтверждением брони. И Таня иногда, лукаво подмигивая, спрашивает: «А не вернуться ли нам в пятидесятую комнату?».