Пайцза для посланника Тэмуджина

               
                Золотая пайцза Чингисхана — это верительная бирка 
                выдававшаяся Чингиз-ханом его посланнику, как
                символ его особой власти и особых полномочий от хана,       
                и золото означало особый ранг этого посланника.

                (Из различных источников)

                Глава 1 
   в которой появляется не главный герой, а просто главный
   Когда всадники приблизились к месту, где закончилось сражение, их встретили странные звуки и голоса.
 Издалека они казались грустным пением мужчин в пути или у костра в пустыне, которые таким образом напоминали окружающему миру о себе, заполняя эту пустоту.
   Но когда они подъехали совсем близко, ужас невольно сковал сердца многих, хотя они и были бывалыми воинами и пережили не одно такое сражение.
  Стоны, крики о помощи и пощаде богов, взывания к матерям на многих языках народов, которые были среди возлежавших здесь раненных и искалеченных, распугивали даже птиц, жаждавших кровавую пищу жертв, которых не надо было даже терзать.
   Из их уже изрубленных или пробитыми стрелами тел,от обнажённого мяса шёл ещё пар оставшегося тепла, а из только что покинувших этот мир, разжавших руки от ран,истекала ручьём горячая кровь, остывая в холодной траве и грязной земле.
   Окинув взглядом это место, один из всадников неспеша спешился с коня, как тут же несколько всадников также соскочили с коней и быстро приблизились к нему, готовые в любой момент поддержать его. Но он уверенно шёл вперёд, и идущие следом за ним старались идти чуть позади, почти незаметно, а главное бесшумно.
   И в этом привычном порядке вещей, картине происходящего, казалось громче всех, но не слышно никому, стучит только сердце одного из сопровождающих, главного телохранителя, лично отвечающего за жизнь того, кто шёл впереди – великого Чингиз-хана. Это сердце стучало так, потому что его собственная жизнь казалась ему ничтожной, чем та, которую он должен был сберечь. Свидетелем этой ничтожности, был он сам, когда волею судьбы и случая он стал вдруг первой и незаменимой тенью великого хана. Его главным телохранителем. И случай этот произошёл именно в той ситуации, которая происходила теперь.
   Его предшественник, при котором Великий Хан впервые начал эти обходы мест сражения, понимая, что любая случайность грозит его жизни, при чём не только от рук врага, но и от своих воинов, которые в бреду ранений могут принять хана за врага. Несколько раз, тайно, он опережал пришествие хана и с несколькими сотнями нукеров вырезал всех, кто оставался в живых на поле боя, чужих и своих…
   Но однажды, он не успел закончить это своё дело, которое прервал грозный окрик великого хана. Не спуская взгляда с него, главный телохранитель-тургауд, спотыкаясь о трупы воинов, погибших в бою и умерших от его рук и нукеров, тяжело добрался до великого хана. В руках блестел меч, с которого ещё стекала кровь его безвинных жертв. Тяжело дыша, он опустился на колени, пытаясь увидеть глаза хана, но тот даже не взглянул на него, потому что понял, почему в последнее время такие места были безмолвны. Хан смотрел вперёд, как бы пытаясь увидеть границы между мёртвыми и ещё живыми воинами, но живые были так далеко, что их стоны были едва слышны.
   Наконец, после недолгого молчания, хан промолвил:
- Здесь только я решаю, кому жить или умереть.
   Он обернулся к ближайшему тургауду, и кивнул ему в сторону главного телохранителя. В тот же миг тот соскочил с коня, выхватил меч и через мгновение голова его начальника, улетела от чудовищно сильного и точного удара далеко в траву. И, кажется, хозяин этой головы даже не понял, что с ним произошло.
   А хан, когда обернулся после своих слов и взглянул вниз, увидел лишь заваливающиеся обезглавленное тело бывшего начальника охраны, и с удивлением взглянул на уже сидевшего в седле тургауда, который внимательно смотрел вокруг себя, продолжая свою службу.
   Хан снова погрузился в молчание, и когда, наконец, решил продолжить свой путь, немного придержал коня и почти не поворачиваясь сказал этому тургауду:
- Теперь ты, будешь вместо него.
   И сейчас они шли по месту сражения, в котором совсем недавно столкнулись в ужасной сечи тысячи воинов, половина которой остались лежать здесь. Победители праздновали победу. Проигравшие пустились в бега, благо было куда, да и никто их не преследовал.
   Великий хан сам когда-то остался лежать раненным на таком месте, но предводитель победителей милостиво разрешил побеждённым забрать своих раненых, и хан также иногда допускал такое, если было ясно, что победа окончательная и эти воины вскоре могут пополнить его войско.
  Они прошли недалеко и ненадолго. Такие зрелища уже не радовали Великого Хана, потому что было трудно понять, кто здесь лежит, сколько среди них победителей, а сколько тех, кто проиграл.
   Хан понимал, что его войска победили, но среди тех, кто лежит здесь, уже не было столько много воинов его народа, а были уже те, кого он покорил, приручил, словно соколов для охоты и со временем, они уже покорялись всеобщей ясе законов империи хана.
  Давно уже прошли те времена, когда ещё он был просто Тэмуджином и число его воинов едва достигало сотни, а потом и тысячи и после таких вот сражений, которые и сражениями то теперь не назовёшь, он иногда также обходил места своих стычек с врагами и искал среди убитых своих воинов. Тогда он знал и помнил почти все их имена, и многие из них были просто его друзьями, да и по достоинству не меньше его самого.
   Сегодня ему мало когда докладывали о больших потерях, разве что, если требовалось объяснение о силе, а в основном и упорстве врага.
   Но однажды, докладов о потерях стало больше, хотя ничего в этом мире не изменилось. Враги отнюдь не были сильнее других, и воины были готовы к новым подвигам.
   Великий хан как-то выслушал один такой доклад, встал и прошёл мимо своих военачальников, вглядываясь в их лица, вспоминая их юношеские годы и непомерную храбрость и преданность.
   Не возвращаясь на своё место, он чуть отошёл от них, чтобы все его видели и усмехнувшись негромко сказал:
- А я знаю, почему у нас такие большие потери, а мы находимся здесь уже долго. Хвала врагу, он достоин смерти от нас!
   Затем он немного помолчал и сказал:
- Так вы хотите знать, почему у нас такие большие потери? Потому что их нет среди вас!
   После этих слов он развернулся и вышел.
А появившийся глашатай указов великого хана объявил, что военачальник, который отвечал за направление главного удара по врагу, будет сейчас же немедленно казнён, а его воины уже казнены.
   На следующий день враг был разбит, а такие доклады с потерями со временем, почти исчезли.
   Хан и его сопровождение вернулись к месту откуда прошли.
   Уже в седле, он вдруг развернулся к главному телохранителю и спросил:
- Как твой сын, Елюй? Уже подрос, наверное. Вот передай ему, я попросил у одного умельца сделать эту игрушку для него.
   С этими словами он достал маленькую деревянную свистульку, свистнул в неё и довольный тем, что это получилось громко, рассмеялся и протянул телохранителю.
   Потрясённый таким вниманием, тот только что и смог, низко поклонившись принять подарок. Сказать ему ничего не получилось, великий хан пришпорил коня и остальным пришлось только поспешить за ним.
                Глава 2
                в которой появляется Письмо к Хану и ещё
                один просто главный герой
   Едва Хан и его окружение пересекли его становище, как один из тургаудов стана подъехал Елюйю и тихо доложил:
- Пришло письмо от наследников Великого.
И едва заметным движением руки указал на место, где оно находится.
    Это был шатёр Си, чужеземца, в руках которого был кэшик- личная гвардия Чингиза-хана и он отвечал за все вопросы безопасности и был единственным человеком в окружение Хана, которого Елюй пропускал к нему и днём и ночью, что было немыслимо для всех смертных включая сыновей и жён.
  Никто ничего не знал об этом Си, ибо даже имя его было вымышленным. Он вырос незаметно в своей должности через казни провинившихся или перемены судьбы своих предшественников будучи даже не рядовым среди своих, а слугой одного из них. Но это его продвижение отнюдь не самой безопасной для себя самого должности, тщательно контролировались советниками Хана. Эти советники не были доступны даже Си. И если среди них и находились провинившиеся, то они прибывали к Си в сопровождении своего человека, который вёл допрос единолично при помощи пыток глухонемого палача, который затем и казнил приговорённого к казни виновного уже за то, что оказался здесь.
   Впрочем, практически никто, кто попадал в руки людей Си, также не уходил оттуда живым. И личное доверие к Си от тех, кто поднял его до этой вершины, до самого Хана, было непоколебимым. Никто не знал, где и когда отдыхал этот человек, он появлялся днём и ночью там, где никто его не ждал. И что самое главное, это было тогда, когда речь шла о судьбе сотни или тысячи людей, а иногда и одного, не совсем значимого. Этим, он как бы показывал, что он, как представитель великого Хана, не допустит гибели невиновного, хотя практически всегда эта вина подтверждалась…
   Сам Хан, в начале, не особо чествовал Си. Он не приглашал его на особые совещания, никогда не говорил о заслугах его людей и их дел. Хан не хотел приравнивать его заслуги с заслугами его военачальников. Но со временем он убедился, что редкие появления днём или ночью Си у него, с вопросами, проблемами и уже почти готовыми ответами «да» или «нет», лишь подчёркивают мудрость Хана, и он никаким образом не претендует на эту мудрость.
   Но один случай, заставил Хана убедиться, насколько ему верен этот человек и потом уже никогда не сомневался в нём.
   Однажды он пришёл к Великому хану и заявил об ужасном преступление одного воина, за которое его конечно приговорили к смерти. Си, случайно узнал об этом и пришёл к Хану узнать, одобряет ли он это решение.
   Великий хан был очень удивлён такой проблемой, которую принёс ему Си. Ещё никто и никогда не говорил ему о необходимости решить судьбу какого-то простого воина!
   Но не ожидая вопросов, как бы и не отнимая времени у Хана, Си добавил к сказанному, что виновный когда-то был воином среди первой сотни и тысячи его воинов.
   Потрясённый Хан, который уже давно вышел из воспоминаний об истории своего восшествия, и тех, кто был с ним тогда, немного промолчав сказал:
- Отправь его домой, но, чтобы никто об этом не узнал. Пусть десять нукеров сопровождают его.
   И он погрузился в свои мысли о прошлом и совсем забыл о Си, который терпеливо ждал знак, чтобы уйти.
   Наконец, он вернулся в действительность, увидел Си и неожиданно сказал:
- Спасибо тебе. Иди.
  Наверное, это была единственная благодарность из уст Великого хана, которую он сказал когда-то своим приближенным. Но даже, если это была случайность, этот случай утвердил в себе Си человека, который также сумел найти путь к сердцу Великого хана.
               
                Глава 3
               в котором говорится о Письме и послании наследников Хана
   Когда Елюй вошёл в шатёр Си за письмом к Хану, он спросил:
- Где гонец с письмом?
   И Си молча указал ему рукой на человека, спокойно принимающего пищу в самом тёмном углу шатра.
   Елюй пригляделся к нему и не поверил, что перед ним сидит гонец с письмом к Великому. Ниже среднего роста, явно в обносках, тщедушный человек, с беспечным и ни на что не реагирующим лицом, словно ничего, что происходит вокруг его не касается. Он даже не взглянул на Елюйя.
- Где письмо? – спросил Елюй у Си. – У него или у тебя?
 Си усмехнулся и ответил:
- Никакого письма нет. Он – и есть письмо, которое он выучил и хранит в своей памяти.
- Как можно было доверять   письмо такому человеку? – возмутился Елюй. – Ведь стоит его один раз ударить, и он расскажет всё! А где люди, с которыми он прибыл сюда?
  Тут Си рассмеялся и сказал:
- Никаких людей с ним не было. Он один добрался сюда. Если бы с ним были люди, ими наверняка заинтересовались. А вот ты бы обратил на него внимание в пути? Нет, конечно! И поэтому он спокойно до нас дошёл. Ему никто не страшен. Все эти люди-письма к великому хану всё свободное время заняты только одним- самозащитой и поэтому схватить его, это ещё ничего не значит!  А ты попробуй ударь! Он тебе конечно всё расскажет, но только ты ничего не поймёшь! Никто не знает из какого он народа и языка, на котором он говорит. Все, вот такие письма к Великому состоят из 30 очень редких народов, знающих только свои языки и ничего не понимающие в том, что они запоминают.
- А как же Великий узнает, о чём расскажет этот человек? – спросил изумлённый Елюй.
- Очень просто, - ответил Си. – Когда пойдёшь с ним к Великому, прихвати с собой китайца Цзиня. Он знает все 30 языков писем к Хану. Пойди, прикажи своим людям найти его, а Письмо пусть пока покушает, он очень голоден.
  Несколько обескураженный Елюй, вышел из шатра и приказал своим людям найти и привести сюда китайца Цзиня. Он знал Цзиня ещё когда был простым тургаудом. Этот очень молодой и весёлый человек, целыми днями был среди людей и разговаривал со всеми, кого только встречал на пути, на всех языках, на которых они говорили и удивлял не только хорошим знанием их языка, но и отличным произношением. Особое удовольствие Цзиню доставляло, когда среди пленных противника находились люди из народа, языка которых он не знал. Он тут же отбирал среди них наиболее интересного для себя человека и месяцами занимался с ним, изучая его язык, его особенности и вместе с этим их быт и обычаи.
   Цзинь был нужен всем: от великого хана до простых тысячников, которые пытались выбить у пленных нужных им сведений, если, конечно, Си иногда разрешал им это. Но это было очень редко. Си не хотел разрушать душу этого таланта видами допросов и пыток. 
   Его нашли скоро и спустя некоторое время Елюй, Цзинь и Письмо предстали перед Великим. Тот взглянул на них и утвердительно кивнул.
  И тогда Цзинь встал перед Письмом и с интервалом через некоторое время задавал Письму, один и тот же вопрос, но каждый раз на другом языке. Письмо, казалось бы и не прислушивался к нему, как вдруг, после очередного вопроса быстро поднял руку.
   Цзинь тотчас развернулся к Хану и сказал Письму на его языке:
- Говори!
   И Письмо заговорил. Он говорил быстро и чётко и каждое его слово подчеркивало и сохраняло витиеватость обращения, преданность и покорность Великому.
   Цзинь, казалось и не слушал его, он говорил столь же быстро и чётко, как и Письмо, и порой даже как бы опережал его, словно он знал о нём заранее. Он ни разу не остановился и не запнулся, и закончил свой перевод в одно мгновенье с речью Письма.
  Великий внимательно выслушал письмо изредка в душе и явно улыбаясь успехам детей и новым внукам. Более внимательно и слушал о состоянии дел на просторах великого ханства.    Всё было, как всегда, но вот Письмо заговорило об известном уже ему мятежной провинции, где якобы случайно погиб тот, кого когда-то поставил над ними Хан. Они уже поставили над провинцией своего человека и клятвенно заверяли Великого в его преданности Хану и процветания при нём этой провинции. Такие аферы были не редкостью, когда Хан ещё был малоопытен, но такое самоуправство сегодня, даже если гибель его людей была действительно случайной, не могло остаться безнаказанным.
   И это известие оставило неприятный след от письма и поэтому он сделал недовольный жест, подтверждающий, что миссия Письма окончена.
   Они вышли из шатра Хана и Елюй уже призадумался,куда бы определить Письмо, но, оглянувшись, вдруг увидел, что тот бесследно исчез и как он не старался не смог найти этого человека. Даже хитрый Си, печально пожал плечами, хотя уж он наверняка знал, куда деваются письма Хану.
   И Елюй так никогда не увидел этого человека, хотя потом приходили еще другие люди-письма, но они также таинственно исчезали.
   Но однажды, спустя некоторое время, когда войско вновь продолжило свой великий путь, внезапно, как всегда, днём появился Си. Он немедленно прошёл к Хану, кратко ему о чём-то доложился и вышел, внимательно вглядываясь на потрясающее зрелище движущегося войска Великого Хана. Затем вдруг он подъехал к Елюйю и сказал:
- Оставь вместо себя на короткое время кого-нибудь и следуй за мной. Я тебе кое-что покажу.
   Они съехали с пути, по которому направлялось войско и, переправившись через небольшие холмы, оказались на пыльной, едва заметной дороге, по которым очевидно шли караваны.
  Проехав по ней вперед, они обнаружили перед собой пять трупов неизвестных им воинов, сложенных друг на друга. У одного из них была свернута шея и его голова беспомощно лежала на груди. У другого было то же самое, только голова уже неестественно свисала на спину. У остальных троих были вырваны и переломаны конечности, которые также неестественно торчали из-под их тел и было трудно определить, кому из них, что принадлежит. И главное не видно было ни следа их крови.
- Что это? Кто это сделал?  –  спросил удивлённый увиденным Елюй у Си, внутренне подозревая, что это дело рук его людей.
 Си, довольный произведённым впечатлением на Елюй, ответил:
- А это весточка нам от Письма, с которым ты в последний раз заходил к Хану. Ты ведь хотел узнать, почему он пришёл без сопровождения! Если бы оно у него было, то их бы захватили и охраняли значительно больше воинов, а то бы и вовсе убили. А это Письмо, но ты же видел его! Чтобы его заподозрить и привести куда надо достаточно было бы и двух человек, а здесь видимо все шли в одно место и просто встретили Письмо и не могли на свою беду спокойно пройти мимо. Впрочем, одно такое Письмо без труда справится и с десятью воинами. Если, конечно, они будут не очень бдительными. Ну, ладно, возвращайся назад. До встречи!
   И Си слегка толкнул коленями коня, а затем, чуть пригнувшись к гриве, погнал его по этой тропе. Вскоре он пропал из виду, никто так и не присоединился к нему.
«Неужели и он бывает в этих степях совсем один?» - подумал Елюй. Он хорошо знал, что у людей у Си не меньше, чем у иных приближённых Хана.
   Он ещё раз взглянул на весточку от Письма и направился в сторону. откуда сюда приехал.
   Но когда просторы ханства Великого стали просто необъятны появились гонцы с письмами, первые на всей поднебесной, которым давали приют и свежих коней по первому требованию. А живые письма остались лишь у Си и его последователей, которыми он пользовался для общения со своими людьми в других странах, и они стали   носителями для него важных сведений.
                Глава 4
               в которой появляется наш настоящий главный герой, поедающий ягоды
   Великий хан   никогда не оставлял на будущее решение возникших проблем. Несмотря на признанное величье и могущество, его повседневная жизнь не отличалась особой праздностью и беззаботностью. И такие события в далёкой провинции, о которых он узнал от Письма, всегда вызывали в нём особую озабоченность. Во-первых, до этой провинции действительно было далеко и её границы не были ограничены, во-вторых, нужно было немедленно принимать решение и послать туда своего наместника, и, наконец, он не мог оставить в наследство своим детям и внукам земли, которыми хотели управлять чужеземцы и проявляли попытки к независимости.
    Пять советников порекомендовали ему пять человек, которые вскоре предстали перед Великим и все эти же пять советовали в наместники только одного - Бадая и Хан понял, что они просто хотят избавиться от этого ставшего очень известным воином, чтобы потом продвинуть вместо него своих людей.
- Нет! – заявил Хан. – Вместо него поедет Унгур! Готовьте для него пайцзу. Я отправлю письмо и в провинцию сообщат, что у них будет новый наместник. Конечно, он молод и у него мало опыта, но вместе с ним поедет Менке. Найдите его и Унгура!
   Присутствующие незаметно и удивлённо переглянулись выбором Великого. Но если выбором нового наместника они были не очень довольны, то выбором его сопровождающего кажется было совсем наоборот.
   Все они, откровенно недолюбливали Менке, этого единственного человека на этом свете, который обращался к Великому хану на «ты», чего себе не могли позволить даже те, кто взаимно считал себя близкими друзьями Хана. Но только Менке мог, как и Си свободно в любое время заходить к нему и, если Хан был занят, ни чуть н смущаясь сесть на свободное место, а то и вовсе уложиться спать где-нибудь в углу шатра. Что касается Унгура, то выбор Великого был просто для них необъясним. Он был ещё очень молод для такой миссии, ничем особо не отличался от остальных тысячников, которым стал сравнительно недавно. Да, он был до безумия храбр и пользовался заслуженным уважением среди них и своих воинов, но ничего из себя, кроме военных успехов, не представлял. Разве что отличался статностью, белизной кожи и необычайной редкой мужской красотой.
   Си и Елюй немедленно послали за Ункуром и Менке своих людей.
   Менке, к их удивлению, появился тотчас, со своим шлемом в руках полным каких-то ягод, которые не спешно поедал, тщательно перебирая их. Он даже не спросил. зачем его вызвали. и прошёл мимо стоящих перед ханом советников, нашёл свободное место несколько позади сидящего Хана, где и расположился, продолжая свою трапезу.
   Это был чуть выше среднего роста человек; с непривычным для всех овальным лицом; очень тонкими чертами лица; узкими, но светлыми глазами; тонкими и красивыми, как у женщин, бровями. За поясом его простого, но тёплого халата выглядывала какая-то самодельная дудка, а из-за ворота шёлковое необычного красивого цвета чистое бельё. Кроме того, с боку болтались украшенные неизвестным орнаментом чужого народа ножны короткого, почти как игрушка для детей - меча.
   Его лицо, казалось, не выражало никакого интереса к тому, что здесь происходит. За все годы он всего лишь несколько раз был на таких сборищах, и то случайно. Но чтобы там не происходило совсем его не касалось, да он и сам не проявлял никакого интереса. И если иногда, Великий поручал ему некоторые дела, то никогда не делал это при людях.   
   Вскоре посланцы появились с Унгуром перед шатром, где их ожидал Си и доложились:
- Менке нигде нет. Никто не знает. куда он уехал!
- Мы знаем об этом, - ответил Си явно ими недовольный.
   Ему очень не нравилось то, что Менке всегда исчезал из виду его людей, хотя Великий лично приказал не спускать с него глаз. Он даже как-то просил его предупреждать его людей сообщать о том, где он находится, на что Менке, смеясь.ответил:
- Я только это и делаю уважаемый Си! Не беспокойтесь, они всегда знают, где я.
   Си и Унгур прошли в шатёр, и молодой тысячник преклонил колени перед Ханом.
   Следуя незаметному знаку Хана, старший из советников подошёл к нему провозгласил:
-  Хан оказывает тебе Унгур великую честь быть наместником одной из наших провинций. Сегодня там восседают неверные, которые не имели милости на это. Мы надеемся, что ты оправдаешь великое доверие нашего повелителя! С тобой поедет Менке, который на первое время будет твоим наставником и советником. Через два дня вы должны выехать туда.
  После этих слов он повернулся к Хану, как бы ожидая, не прибавит ли что тот к сказанному.
  Но Хан лишь мельком взглянул на него и сказал:
- Дайте ему пайцзу.
   Тотчас из-за спины советника появился   человек, который вручил ему золотую пайцзу. Советник принял её и в глубоком поклоне поднёс к Великому Хану. Тот едва прикоснулся к ней, а советник, выпрямившись направился к Унгуру и тот принял пайцзу из его рук.
- Все свободны!  - объявил советник и сам, как бы в пример другим направился к выходу.
Все вышли и в шатре остались только Си и Менке.
   Взглянув на Си, который не ушёл, потому что, наверное, у него ещё было что сказать Хану, или он ему указал остаться. Во всяком случае Менке понял, что у него не будет возможности переговорить с Ханом наедине, и поэтому он встал перед Ханом и развёл руками как бы в недоумении.
  Хан   не сдержался, улыбнулся и сказал ему:
- Да – да, Менке! Тебе придётся ехать. Только тебе я могу доверить это дело. И хватит бездельничать, займёшься наконец делом! Да, и вообще, где ты был?! Я уже третий вечер провожу за ужином один и мне не с кем поиграть в мою любимую игру!
   Я бы понял тебя, если бы дело было в женщине. Но даже Си не может доложить мне чем ты занимаешься! Зря я не женил тебя перед походом и даже раньше. Похоже, что навсегда останешься без семьи! Неужели ты не хочешь иметь детей и внуков, например!? И я всё забываю тебя спросить, а куда девалась та женщина, из-за которой ты убил лучшего моего воина?!
   Менке сразу ничего не ответил Хану и спокойно при этом разглядывал носок своего сапога, а это были не просто обычные гуталы, которые носили все воины в походе, но особые, которые скроил и пошил ему один из пленных, настоящий мастер своего дела.
   Дождавшись, когда Великий Хан закончит свою речь, Менке заявил:
- Тэмуджин! Зачем ты меня посылаешь с этим ребёнком!? Неужели у тебя не нашлось других людей, желающих валяться на перине и издалека славить имя твоё!? Я – не бездельник, поверь мне! Я много делаю во славу твою и войска. Но не буду же я каждый раз бегать к тебе и говорить какие добрые дела я сумел сделать! Для чего? Мне нечего от тебя не нужно! Я ем, что едят другие и сплю даже иногда в худших местах, чем другие! Но я всем доволен! Зачем ты меня отсылаешь от себя. Я там быстро состарюсь и стану толстым и никому не нужным!
   Его речь развеселила Хана, и он искренне рассмеялся.
- Менке, - сказал он. – Ты что, хочешь, чтобы я при посторонних повысил на тебя голос? Ты что, забыл, что если я тебя куда-то отправляю, то это нужно лично мне?
- Ну уж, я не знаю, - ответил ему Менке. – Зачем тебе нужно, чтобы я находился так далеко от тебя, ради кого-то мальчишки.
- Ну, хватит! - вспылил вдруг Хан. – Иди, собирайся в дорогу! Перед отъездом обязательно зайди, мне есть что сказать тебе.
   Менке, снова в недоумении развёл руками, вздохнул, но ничего не сказав, вышел из шатра.
   Си, который их-за всех сил пытался показать, что он ничего не видит и не слышит, пока Великий разговаривал с Менке, понял, что наступило его время и приблизился к Хану.
   И Хан заговорил с ним:
- Я сегодня отправлю Письмо в эту провинцию, там я объявил и о новом правителе и моём отношении к их человеку. Думаю, что они вряд ли обрадуются этому посланию и что-нибудь попытаются сделать, например, что якобы новый правитель не добрался до них. Ты должен послать с этим письмом сообщение своим людям, чтобы они внимательно отследили ситуацию и, если нужно вмешались. Приготовь такое сообщение и объясни Письму, как ему найти твоих людей. Иди, у меня всё. Нет, постой! Послушай, ты обратил внимание, что всякий раз, когда я прошу тебя найти Менке, твои люди его никогда не находят, но он сам появляется передо мной, словно меня услышал. Тебе не кажется, что у него есть свой человек, среди твоих людей?
- Нет, Великий Хан! – немного усмехнувшись ответил Си. – Но я тоже обратил на это внимание.
- И что же? – поинтересовался Хан
- Мне кажется, - ответил Си склонив голову, чтобы Хан не увидел его лица. – У него есть свой человек, среди ваших людей.
   И тут Хан окончательно рассмеялся и махнул рукой.
                Глава 4
                о том, кто был Менке и кем он был для Хана
     Немногие люди из окружения Хана были его настоящими друзьями с кем он прошёл свой жизненный путь от изгнанника из своих родных земель после смерти Есугея, отца Тэмуджина, до великого Чингиз-хана, который потряс весь мир под небосводом.
   Такие как Чилуан, Джелме и некоторые другие вскоре из друзей Тэмуджина выросли в его грозных военачальников и жестокая дисциплина Орды, которую они и сами поддерживали стерли эту грань дружбы сделав из них не только преданных, но и самых покорных ему людей. Теперь уже никто не смел называть его просто по имени, и пусть с каждым разом, когда величие Чингиз-хана росло перед всем миром вместе с их величием, но вместе с тем рос и разрыв в их отношениях, когда они стали просто достойными воинами Великого хана.
   Но Менке не был среди таких военачальников, да и жизнь его сложилась не только из боевых подвигов. Оставшись в детстве сиротой, как это часто бывало в степях от болезней или набегов, он прибился к семье Сорган-Ширы, простого бедняка, который из бедности своей не мог усыновить его и поэтому Менке донашивал одежду детей Сорган-Ширы и ел то, что оставалось после них.
   Но судьба распорядилась так, что бежавший из плена преследовавшего его клана тайчиутов, юный Тэмуджин, скрываясь от своих врагов, нашёл убежище и приют именно в этой семье.
   Трусоватый Сорган-Ширы, который оставил у себя Тэмуджина, только потому что это потребовали его дети, был рад избавится от непрошенного беглеца так, что даже дал ему оружие и лошадь. Не знал он тогда, что за свой этот поступок, уже на пути, к совершенной власти, Тэмуджин щедро отплатит ему своим покровительством, а его сына Чилуана приблизит к большой военной власти.
  Но не только семью Сорган-Ширы коснулся этот случай.
  Проводником Тэмуджина вызвался Менке, который, из-за своего необъятного мальчишеского любопытства очень хорошо знал эту местность и только ему известными тропами провёл беглеца, которого упорно продолжали искать его враги.
  Проводив Тэмуджина он так и не вернулся к племени сулдус, а навсегда остался рядом с ним, а затем и великим Чингиз-ханом.
   Правда его никогда не увлекали военные походы и сражения, хотя иных друзей Тэмуджин и не держал возле себя. Но вдоволь поучаствовав в них, как только у его грозного друга появились первые тысячи, отказавшись от должности тысячника, он вдруг исчез из окружения Тэмуджина.
   Исчезновение Менке вызвали всякие толки среди тех, кто был близок к Хану. Одни говорили, что он сбежал из лагеря, другие .что его случайно убили, а иные даже убеждали, что Хан разрешил ему жениться и он уехал устроить свою семейную жизнь. Никто не знал, что Хан отпустил его найти своё племя, узнать свою родословную, чтобы потом продолжить его.
   Когда же Менке вернулся. его жизнь резко изменилась.
   Ещё раньше, Великий хан обратил внимание на то, что его дети очень хорошо относятся к Менке, тянутся к нему и целыми днями готовы выслушивать его байки и рассказы обо всём на свете. У Менке был весёлый нрав и множество житейских способностей почти на все случаи жизни. Он знал много хитростей охотников и рыбаков, был прекрасным наездником и умел обращаться с животными, по звёздам находить нужный путь, добывать воду в пустыне, быстро разжигать огонь, если вдруг становилось холодно, правильно укладываться спать, когда ночь настигала путника в бескрайней степи, чтобы ядовитые пауки и змеи не беспокоили его.  К удивлению, многих он очень хорошо готовил пищу и умел хранить её в пути. А ещё, не имея особого голоса, он знал множество песен и мог в походе целыми днями напевать их без перерыва, не повторяясь.
  Но что особенно восхищало детей Тэмуджина, у него был особый талант общаться с птицами, и когда какая-нибудь птица подавала свой голос, он тут же, мог ответить ей на её «родном языке», так что птица без промедления вступала с ним в этот птичий разговор. И только на вопросы о том, о чём же он разговаривает с птицами, отвечал, что это секрет птиц и поэтому не может рассказывать об этом людям. Дети, конечно же. верили ему и восхищались таким общением Менке с птицами и хранили в своей памяти. Даже хан Батый как-то рассказал своим детям о необычном даре своего воспитателя.
   Да, воспитателя, потому что Тэмуджин решил, что, общаясь с его детьми, Менке принесёт ему больше пользу. чем в сражениях. Так Менке вновь исчез из великих походов Тэмуджина.
   Но едва дети подросли и были переданы в руки в наиболее сведущих для их будущего, Менке немедленно вернулся к Тэмуджину.  Но тот уже ничего не хотел менять в жизни своего друга, с которым он мог запросто общаться как равный с равным и с удовольствием проводил с ним время в беседах и в забавах или прогулках на лошадях, а чаще даже просто пешком.
     Со временем Тэмуджин убедился, что сделал правильный выбор с Менке, потому что только ему делал поручения личные и семейные, не привлекая ничьего внимания и суждения, ведь Менке отличался редкой скромностью и исполнительностью. Вот только даже Тэмуджин никак не мог устроить его личную жизнь. И если любой другой человек, семейную жизнь которого решал Тэмуджин, выбирая для него мужа или жену, посчитал бы это для себя как небесное благословление, то Менке только отмахивался от упоминания об этом Тэмуджина и мог просто закрыть ладонями уши, показывая, что он не хочет об этом слышать. Это огорчало Тэмуджина, который прослышал, что Менке на ровне с нукерами мало в чём себе отказывал в походах, а здесь он был непреклонен.
   Однако однажды произошло событие, которое потрясло не только Тэмуджина но и всю Орду. И это событие как не странно было связано с Менке.

                Глава 5
          в которой Менке проявляет себя как настоящий мужчина
   
   Это случилось давно, в одном из походов во времена расцвета Тэмуджина, как великого завоевателя, когда перед его нукерами склонялись города, страны и народы. Это были те самые времена, когда ужесточилась дисциплина в войсках и каждый десяток, каждая сотня и тысяча несла ответственность за малодушие, бегство с поля боя или не выполнение приказа. И порой эту ответственность разделяли смертью весь десяток, сотня или даже тысяча. И, разумеется, ужесточалась и дисциплина во время движения похода, когда самым жёсткими мерами искоренялись неподчинение старшим, отсутствие в строю и всякого рода мелкие и крупные преступления почти всегда с тем же исходом, разве что ответственность нёс только виновный.
   И именно тогда, в этом походе, в один из обычных дней в войсках прошёл слух об убийстве одного из самых известных полководцев Тэмуджина.
   Вначале этому не верили, а когда поползли слухи, что его убил Менке, то это неверие просто удвоилось. Менке никогда не считался хорошим воином, хотя и участвовал во всех походах Тэмуджина и в сражениях. В боях он не отличался особым желанием убивать всех и вся вокруг, не был кровожаден. В нередких беседах с Тэмуджином о сражениях отмечал лишь достоинства и владение оружием противником, то есть то, чему стоило у них поучиться и перенять. И Хану нравились эти цепкие и точные сведения Менке и то, что он никогда не выпячивал своё участие в бою или пытался давать какие-то заумные советы, в отличие от многих его окружающих.
   Но в тот день, ближе к вечеру, слухи подтвердились, военачальника действительно убил Менке. Никто не решался сообщить это Хану, и все подталкивали это сделать Си, который немного поколебавшись, вошёл к нему и доложил о случившемся.
    Сказать, что Хан удивился, это значит ничего не сказать. Он приказал немедленно узнать всё об этом происшествии, найти Менке и привести к нему.
   А случилось вот что.
   Нукеры Хана ворвались в очередной город. И как всегда, когда такие города оказывали сопротивление,их настигало возмездие. Нукеры беспощадно убивали всех, кого считали нужным, грабили, насиловали, пытали. Впрочем, больше чем на сутки этого не допускалось
   Менке вошёл в город с последним потоком нукеров, хромая и потирая ушибленное колено, которое он повредил, дважды упав с опрокинутой защитниками города лестницы.
   Его не интересовала возможность нажиться грабежом и насилием, но и наоборот. Как и многие представители власти от Хана, он следил, чтобы не было особо беспричинных и ненужных насилий над жителями, ведь они и город принадлежали Великому и уже завтра они станут единым народом и будут служить ему.
   Менке медленно брёл по городу. приглядываясь и прислушиваясь к происходящему вокруг.
По пути он заглядывал в некоторые дома, и в одном из них он увидел сидящую на полу красивую женщину, которая, при виде его накрылась полностью платком, но и под ним было видно, как она испугалась и мелкая дрожь охватила её тело.
   Он вспомнил, как будучи ещё совсем молодым, он вместе с другими нукерами ворвался в осаждённый город и в одном из дома нашёл себе женщину, которая оказала ему ожесточённое сопротивление, плакала и визжала, вырывалась из его рук, царапалась и била его своими маленькими кулачками. Но когда он всё-таки овладел ею, она через некоторое время вдруг стала помогать в страстном его желании и те же руки сомкнули его в объятиях. Тут что-то надломилось в душе Менке из-за этого унизительного изменения в женщине. Он покинул её, тотчас убил и ушёл, не оглядываясь на предмет своей мимолётной страсти. С тех пор он никогда не искал для себя женщин таким образом.
   Но вид этой женщины под платком как-то очень привлёк внимание Менке, он склонился над ней, взял её за руку, ласково заговорил с ней, бережно потянул за собой и вывел из дома. Здесь, остановив одного из нукеров, он приказал ему побыть с женщиной, а сам ушёл дальше в город.
   Вернувшись, он обнаружил, что женщины нет, а смущённый нукер объяснил ему, что проезжавший здесь со свитой военачальник осаждавший этот город, увидев его с женщиной видимо решил, что такая красивая женщина уж слишком дорогая добыча для простого нукера и приказал своим людям отобрать её и увести к своим трофеям. Нукер даже показал, где находятся эти трофеи с женщинами военачальника, и Менке, не теряя времени, направился туда и забрал себе эту женщину.
  Когда же военачальник принялся рассматривать свои трофеи и не обнаружил её, он избил своих нукеров, а встретив в тот же день Менке потребовал вернуть свою добычу, но Менке в ответ, улыбаясь, лишь развёл руками.
   Узнав об этом, многие военачальники стали смеяться над своим доблестным другом, который был любимцем Хана и тот доверял ему самые важные военные сражения.
   Тогда в гневе он поклялся убить Менке.
   Сделать это было не трудно, он приказал следить своим людям за Менке, когда тот однажды выехал из лагеря по делам, внезапно с десятью нукерами появился на его пути.
-Ну, что собака, ты думал, что можешь безнаказанно творить, что хочешь?! – заговорил военачальник. - Или ты думал, что если ты друг великого Хана, то просто неприкасаем? Так вот, ты жестоко ошибался! Сейчас ты умрёшь, как последняя собака и никто не узнает, куда ты пропал, как бы тебя ни искали!
   Всё это Менке выслушал, низко склонив голову и лишь изредка поглаживая гриву коня, привыкшего к боевым условиям, обеспокоенного появлением грозных всадников и готового в любой момент унести своего хозяина сквозь строй таких же боевых коней.
- Так уж никто не узнает, - ответил он военачальнику, указывая рукою на близлежащий холм, где двое всадников явно наблюдали за происходящим.
   Это были люди Си и, пожалуй, сегодня их появление было как раз на руку Менке. Военачальник не знал об этом, он злобно выругал своих людей, проглядевших всех , и в гневе прошипел Менке:
- Ну хорошо, можешь еще пожить немного! Но ты уже надеюсь понял, что тебя ожидает?
Так вот, живи и бойся. Я всё равно не оставлю тебя на этой земле!
   И здесь Менке медленно сошёл с коня, подошёл к военачальнику и с усмешкой сказал ему прямо в глаза:
- Так зачем дело стало? Слезай, достань свой меч и убей меня!
-Ха! – откликнулся на это военачальник. – Неужели ты думаешь, что я стану марать об тебя свой меч?! Я убью тебя, а все будут говорить, что я убил невинного и беззащитного?!
— Невинного-это точно, но почему же беззащитного? Я тоже достану свой меч, а там как судьба рассудит.
- Ха-ха-ха! – рассмеялся военачальник. –А что, это было бы справедливо! Но этот ножик, ты называешь мечом. Неужели ты собираешься сразиться с ним со мной? Может быть, ты возьмёшь настоящий меч у любого из моих нукеров?
- Не думаю, что это как-то поможет мне, - проговорил Менке
   Военачальник задумался, он был наслышан об уме и хитрости Менге, но наконец-то решился.
- Ну что же, - сказал он. – Пожалуй ты прав. Всё равно, когда тебя убьют, все поймут, что это по моему приказу. Так пусть лучше знают, что всё было по-честному.
   Он тоже сошёл с коня, взглянул ещё раз на тех, кто был на холме, достал свой огромный меч, с которым не всякий мог не то, чтобы биться в бою, но и просто носить в ножнах и шагнул в сторону Менке.
   Менке, тотчас достал свой короткий меч, но вместо того, чтобы пойти навстречу военачальнику, стал понемногу отступать от него.
   Это сильно смутило военачальника. Он видел это отступление, видел, как Менке то бросал взгляд на холм, оглядывался по сторонам, а то и позади себя.
«Неужели он хочет сбежать?» - подумалось ему. 
   Он тоже взглянул на холм, затем вокруг Менке и поднял свой меч, который почти полностью перекрыл возможность для атаки Менке. Правда, тот попытался наскочить на военачальника, но тотчас был вынужден отступить далеко назад.
   Вдохновлённый этим военачальник пытался своим мечом всё-таки достать противника, но тот отходил с каждой атакой всё дальше.
«Неужели он думает, что моя рука устанет, я опущу меч и у него появится возможность атаковать меня?» - подумал военачальник, но сам на всякий случай решил поскорее покончить с Менке, который очевидно всё ещё надеется на случай или на какую-то хитрость.
 Но не случилось ни того, ни другого. Отступая в очередной раз Менке неожиданно оступился и с ужасом на лице стал падать на спину. Воодушевлённый этим происшествием военачальник бросился добивать Менке, но тот вдруг выпрямился, лёгким движением своего меча откинул в сторону от себя направленное на него оружие и полоснул своим по шее противника. В следующее мгновенье военачальник понял, что это была ловушка со стороны Менке, а в последующие мгновения он уже захлёбывался собственной кровью.
   Выслушав эту историю, Великий Хан не долго размышлял.
- Ты бы мог рассказать мне об этих угрозах, и я бы заставил его забыть о тебе – сказал он.
- Не сомневаюсь, - ответил ему Менке. – Он бы забыл меня здесь, а убили бы меня по его приказу совсем далеко отсюда. Мне просто повезло, что он сам захотел посмотреть, как меня убьют. И почему я должен был обращаться к тебе? Я что каждый раз должен докладывать тебе о своих неприятностях? Ты мне не отец, и я сам могу решить свои проблемы. Но ты Великий Хан и можешь, как угодно, наказать меня, казнить или отправить рядовым в любую тысячу. Для меня любое твое решение – великая честь.
   Тэмуджин несколько раз прошёлся возле Менке, затем остановился и сказал:
- Я не хочу быть для тебя ханом.
Затем их молчание затянулось.
- Что же мне делать? – спросил наконец Менке.
- Откуда я знаю!? – ответил Хан и затем улыбнулся и прибавил. – И почему ты у меня спрашиваешь? Я ведь тебе не отец! Иди, ты только прибавил мне забот! И кого я теперь назначу вместо этого военачальника?
   Но всё решилось, как нельзя лучше. Место этого военачальника занял знаменитый Субэдэй-багатур, который вместе с наследниками Хана ещё больше прославил воинство монгол.
   А женщину, из-за которой Менке тогда убил военачальника, ни Хан, ни другие так никогда не увидели…
                Глава 6
                в которой мы узнаём о завещание Чингиз – хана
    
   В день отъезда Менке, как ему и было указано, направился к Хану.
   Ещё издалека перед его шатром он увидел Си, который стоял на его пути со скрещенными на груди руками. Когда он подошёл ближе, то заметил людей, плотно окружавших шатёр в двадцати шагах до него. Ещё никогда он не видел столько людей Си вместе.
- Да у тебя здесь целое войско, что случилось? – спросил он у Си.
- Не знаю, - пожав плечами. ответил Си. - Ничего не случилось, но, наверно, случится. Тебя ждём. Если что, вспомни, что я всегда к тебе хорошо относился.
- Ну, ты прямо меня успокоил, - сказал Менке и спросил – Кто там есть?
- Никого! – проговорил Си. – Он сказал, чтобы никого не пропускали, кроме тебя. Иди, он уже давно ждёт.
  Это был уже намёк, что время на раздумье уже нет, и Менке сразу направился к шатру.
  Когда он вошёл Тэмуджин мирно почивал, и поэтому Менке решил зайти снова, но при этом с шумом и сразу отвернуться, словно он что-то поправляет у дверей.
   Когда он развернулся, то Тэмуджин уже сидел в позе, что приличествовало его власти.
- Уезжаешь? – спросил он у Менке.
- Да, - ответил Менке. – Но ты же просил зайти к тебе.
- Всё правильно, - сказал Тэмуджин и жестом пригласил его сесть рядом, указав на угощение.
   Он сам разлил чай в чашки, чего никогда не делал даже для себя, но с Менке ему было приятно это делать. Это напоминало ему те времена, когда они делили не только еду и прибежище, но ещё очень многое и только с Менке он сохранил такую возможность, как налить ему чашку чая и подать кусок лучшего мяса.
     Менке с удовольствием занялся трапезой иногда урча как кошка от удовольствия и восхищённо покачивая головой., смахивая полотенцем стекающий по лицу жир. Тэмуджину это доставляло большое удовольствие, и он тоже принялся как Менке за еду, почувствовал её вкус совсем необычный чем раньше, когда та же еда ему казалась обычной, не привлекательной. Поэтому он всегда приглашал Менке на ужин, который не только любил покушать, но в увлекательных беседах так незаметно накормить Тэмуджина, что тому, потом было даже тяжело уснуть. Но это было для него лучше, чем уснуть голодным, при зевающих в ожидании окончания ужина прислуги, когда единственным собеседником Великого хана было потрескивание огня в чаше.
  Когда наконец Тэмуджин насытился он с интересом продолжал наблюдать за Менке, который беспрестанно говорил о чём-то и при этом ел, совсем не обращая внимание на Хана. В конце концов он всё-таки заметил, что Хан уже насытился, быстро омыл лицо и руки в большой чаше с тёплой водой, утёрся полотенцем и дождавшись, когда последний человек в шатре удалился, поблагодарил Хана за угощение.
    Довольный Хан, казалось бы, не прочь вновь прилечь спать, но едва побаловав себя возлежанием на мягких подушках он сделался вдруг серьёзным и обратился к Мерке:
- Надеюсь, ты не думаешь, что я попросил тебя зайти ко мне, чтобы посоветовать тебе как вам с Унгуром навести там порядок. Да, конечно, это очень важно для нас, иначе я бы не отправлял тебя туда, но я уверен, что вы справитесь и без моих советов.  Почему я послал туда Унгура, узнаешь и поймёшь позже.
 А теперь о главном, почему я вызвал тебя и отправляю от себя. Ты мне нужен живым, а как известно, все мы смертны.  И как ты, наверное, понимаешь, я – не исключение. Не думаю, что в этом мире я нажил больше друзей, чем врагов. Но даже один мой враг сможет разрушить и осквернить мою могилу и поэтому я хочу, чтобы никто не узнал, где и как я буду похоронен.
   Ты помнишь то одинокое дерево на реке Онон, у которого мы однажды ночевали. Оно и до сих пор там. В пятистах шагах от него к востоку есть холм. Так вот, когда умру, хочу, чтобы меня похоронили там и никто не знал об этом. Пусть там будут присутствовать сто нукеров, которые после похорон проедут несколько раз над моей могилой и сравняют её с землёй. После чего отправятся вдоль реки к месту, где я родился, но на повороте реки, где, как ты знаешь, есть брод, их должны встретить пятьсот нукеров, которые должны будут убить этих сто нукеров. Когда эти пятьсот нукеров прибудут к месту, где я родился, там их должны встретить тысяча лучших и отборных воинов моего рода и уничтожить их. Вот такими должны быть мои похороны и их последствия.
   Недавно я объявил своим советникам, что моими похоронами будет заниматься человек, у которого специальная белая пайцза. Сейчас я вручу её тебе.
   Такая же пайцза будет у ещё двух человек Джубэ и Чинкая. Это на всякий случай, если с тобой или Джубэ что-то случится. Когда меня не станет ты покажешь свою пайцзу, но прежде прикажешь убить Джубэ и Чинкая, потому что они тоже будут знать место похорон, но они не знают о твоей пайцзе. Ты будешь хоронить меня на третий день. Если тебя не будет, то Джубэ указано, что он покажет свою пайцзу на третий день, но до этого уже убьёт Чинкая и поэтому, возможно, он сделает это даже раньше тебя. Ему указано хоронить меня на пятый день. Ну, а если Чинкаю, который не знает о Джубэ повезёт, то он покажет свою пайцзу на пятый день и сам решит, когда будут похороны. Как всё это тебе, может ты что-нибудь посоветуешь?
   Тут Менке не выдержал и громко рассмеялся.
- Что тут можно посоветовать?! – едва проговорил он через смех. - Могу лишь посоветовать себе дожить до твоих похорон, поскольку тот, кто посоветовал тебе такие похороны, наверняка отделался для себя совсем обычными.
- Откуда ты знаешь? – спросил Тэмуджин.
- Не трудно догадаться, -ответил Менке.
- А пожелать мне   прожить много лет тебе не хочется? -спросил в таком же тоне Тэмуджин.
- Могу! – уверено заявил Менке. - Я желаю тебе пережить всех нас троих, чтобы некому было тебя похоронить.
   Тэмуджин улыбнулся, подумал немного и с грустью в голосе ответил:
- Ну, желающие меня похоронить всегда найдутся!
Он открыл лежавшую рядом с ним шкатулку, достал из неё белую пайцзу, показал её Менке и засунув её в красивый мешочек из шёлка хотел было передать ему в руки, но вдруг остановился и спросил:
- Послушай, а где твоя золотая пайцза?
- Увы, - сказал Менке. – Я её потерял.
- Как!? Как ты мог потерять мою пайцзу? И ты думаешь я тебе поверю?! Чтобы мой друг и мог потерять мою пайцзу! – возмутился Тэмуджин.
- Ну, вот, значит я такой у тебя плохой друг, - ответил ему Менке пряча глаза от его взгляда.
- Врёшь ты всё, - повременив сказал Тэмуджин. – Признайся, ты подарил её женщине!
Тут лицо Менке вдруг побелело, и он невольно спросил:
-Откуда ты знаешь?
- Ладно, ладно, - отмахнулся Тэмуджин. – Там, куда в дела мужчин вмешивается женщина    тяжело сохранить дружбу между ними.
С этими словами он вручил мешочек в руки Менке и прибавил:
- Доживи, пожалуйста, до моих похорон. Я только тебе доверяю. А теперь хорошей тебе дороги!
   Они обнялись, Менке покинул шатёр.
Он зашагал к Си, ожидающему всё в тех же двадцати шагах от великой тайны хана, и невольно прошептал сам себе:
- Дожить до похорон, наверно ещё можно. А вот как сохранить себя после них?! Пожалуй, стоит и эту пайцзу подарить той же женщине и наверняка остаться живым. Ах, как он задел со своей золотой пайцзой! Словно рядом стоял….

                Глава 7
           об измене и смерти Унгура, чёрном отряде Си и новом наместнике
   Их было всего четырнадцать и при этом больше половины из них были просто попутчиками Унгура и Менке, миссия которых была секретной и поэтому столь малочисленной,они ничем не выделялись от других путников, рискнувших присоединиться к ним. Проводник, которого выделил Си, был очень опытный, их путь проходил в основном по пустынным и малолюдным местам и всё-таки, когда они въезжали в какое-либо поселение, там иногда находились охотники не только ограбить путников, но и просто расправиться. И тогда в дело вступала золотая пайцза в руках Унгура, что наводила ужас и трепетный страх на желающих испытать судьбу проезжих. Ведь никто не знал, а не следуют ли за ними полчища воинов, готовых снести всё на своём пути, что было уже не раз.
   Когда они наконец вошли в провинцию. их никто не встретил. В недоумении Унгур и Менке, переждав целый день, решили продолжить путь дальше.
    На третий день, ближе к середине дня, в непривычных холмистых местах на их пути неожиданно появился конный отряд, который явно ожидал их, потому что тут же остановился, не проявляя при этом суеты, и как бы застыл в ожидании приближения людей Унгура и Менке.
   Когда до отряда оставалось до пятидесяти шагов, всадник, который был впереди, поднял руку, призывая их остановится. И когда убедился, что они остановились, громко заявил:
- Мы знаем кто вы! Пусть к нам присоединится у кого пайцза, а остальные убирайтесь отсюда!
   К Унгуру и Менке приблизился проводник Си, он проехал немного вперёд и едва слышно проговорил:
- Они не сказали условных слов! Это засада! Нужно уходить!
- Хорошо, - так же тихо, но так чтобы его услышали все попутчики, сказал Менке. – Вы уходите, я пойду к ним один. Постарайтесь спокойно скрыться за холмом пока я буду в пути к ним, а потом уходите, что есть сил, не жалейте коней!
   После этих слов он развернулся в их сторону, как бы провожая их взглядом,и только тогда, когда они скрылись, развернул коня и не спеша двинул его в сторону отряда
    Когда он приблизился и остановился, по сигналу старшего к нему подъехал всадник и протянув руку потребовал:
- Пайцзу!
   Менке взглянул на эту руку и на весь отряд, как бы оценивая его силу, на несколько мгновений о чём-то задумался и вдруг выхватил свой короткий меч и ударил по этой руке.
   Всадник, что требовал пайцзу, с удивлением взглянул туда, где только что была его рука, застыл от страха, и лишь потом завыл от боли и при виде хлынувшей крови.
   Это произвело определённое впечатление на отряд, но в то же время повидавший всё на свете их предводитель быстро понял, что его перехитрили, выхватил свой меч и скомандовал:
- Вперёд! В погоню!
   Он приказал троим воинам из этого отряда разобраться с этим смертником, осмелившимся обмануть всех, а сам умчался вслед за своим отрядом.
   Эти трое усмехнулись, взглянув на своего противника с таким коротким мечом и не спеша готовились к расправе кружа вокруг него.
   И напрасно. В отличие от них этот всадник видимо очень спешил и первым набросился на одного из них, легко увернувшись от его меча, приблизился и так полоснул по горлу, что она отпала на спину и, когда конь уже уносил его в сторону, болталась там ещё живого, но уже на пути к смерти человека. Второй воин просто не ожидал, что всадник, сразу решится на атаку после первой и пока, как зачарованный. смотрел на голову за спиной своего товарища, тут же потерял свою. Третий воин в ужасе вовсе не думал сразиться со всадником, медленно, но уверенно развернул коня и бросился вскачь от места стычки, рассчитывая на то, что всадник уже не будет его преследовать. Но он ошибся. Тот не собирался оставлять свидетелей. Вскоре он услышал за своей спиной топот коня, обернувшись, понял, что его ожидает не менее ужасная судьба товарищей. Пытаясь увернуться от настигающего его всадника, он вдруг резко свернул коня в сторону крутого холма, но конь не справился с подъёмом, перевернулся на спину и покатился по склону, подмяв под собой хозяина. И напрасно воин надеялся, что короткий меч всадника сразу не достанет его, как боевой конь всадника, обученный к бою, просто растоптал его.
   Менке даже не обернулся, чтобы взглянуть, что же сталось с третьим его противником, он прекрасно знал силу и умение своего иноходца одного из самых мощных и изящных в Орде.
   Он лишь взглянул в сторону, куда скрылись его люди и преследовавший их отряд, направил туда своего коня, пытаясь сократить путь через те самые холмы, с которыми не справился конь третьего воина.
   Вскоре он остановился в одном месте, где по его расчёту должны были проскакать его люди и отряд, но не обнаружил их следов, а это означало, что они вскоре только должны появиться здесь. И он не ошибся. Неожиданно из-за холмов показались сильно поредевшие ряды его людей и приблизились к нему. Они тотчас узнали Менке и в ожидании его указаний становились возле него. Менке встречал каждого из них взглядом, в надежде прежде всего увидеть Унгура, но его всё не было. Наконец к ним подъехал последний всадник, им оказался как раз человек Унгура. Он выглядел ещё более уставшим, чем его конь, но, увидев Менке,. приблизился к нему.
- Где Унгур? – спросил его Менке.
- Он остановился прикрывать нас, - ответил человек Унгура. – Господин передал мне пайцзу, приказал следовать за всеми и поехал навстречу врагам. Я оглянулся на одном из холмов, прежде чем исчезнуть из виду. Мой господин уже сражался с врагами и убил несколько из них, но их было очень много, они сбили его с коня, зарубили и продолжали свой путь в нашу сторону. Скоро они будут здесь. Уходите отсюда скорее!
  С этими словами он протянул пайцзу Менке ,. едва как она перешла в его руки, вдруг он медленно начал сползать с коня, а потом и вовсе рухнул на землю. И только тогда все увидели торчавшую на его спине стрелу.
   Воинственные крики прервали эту картину. Преследовавший их отряд показался вдали, увидев их, так выражали своё желание добиться своего.
- Вперёд! – указав рукой Менке своим людям,сам двинулся за ними последним.
   Расстояние между ними и отрядом неумолимо сокращалось. Менке мог на своём иноходце легко уйти от этой погони один. Но он не спешил, обдумывая, что ещё может сделать для спасения своих людей. А это спасение пришло совсем неожиданно и скоро. На одном из поворотов Менке обернулся и увидел, как из-за холмов показался отряд людей в чёрном и они, оказавшись как раз между ними и отрядом, развернулись в сторону преследовавших их и немедленно вступили с ними в бой.
   Менке остановил своих людей, и они все наблюдали за пришедшим к ним спасением.
— Это люди Си! – уверенно сказал проводник. – Но почему они сразу не встретили нас?
   Менке ничего не ответил ему. Человек, отнюдь не кровожадный, но теперь с удовольствием смотрел на то, как отборные и лучшие воины Си в Орде расправляются с врагами так, как они бы расправились с ними.
   Впрочем, скоро это ему наскучило и он, отъехав в сторону, стал думать, что же ему делать дальше, ведь именно на него теперь легла миссия по указанию Тэмуджина.
   И когда чёрный отряд легко и без потерь расправившись с врагами направился к ним, Менке выехав вперёд, рассматривая приближающихся к ним воинов вдруг окликнул одного из своих людей:
- Гуюк! Подойди ко мне!
   Когда Гуюк подъехал к нему, Менке незаметно передал ему пайцзу и сказал:
- Нам Великим ханом дана миссия навести в этой провинции законность и власть. Но будущий наместник Унгур погиб и пока ему найдут замену пройдёт очень много времени, и я решил, что теперь ты будешь вместо Унгура наместником провинции.
- Мой господин, - прошептал ему в ответ Гуюк. – Потом нас просто убьют за это самоуправство!
- Послушай меня Гуюк, - спокойно сказал ему Менке. – Жизнь такая вещь, когда тебя в каждое мгновение ожидает смерть, а когда и благословление жизни.  Мы обязаны выполнить миссию Хана, а потом нас он рассудит. Ничего не бойся, я обещаю тебе, что прежде, чем убить тебя, им придётся убить меня, а мне этого очень не хочется. Я не вижу разницу между тобой и Унгуром, всё равно бремя власти легло бы на меня, вот только я не пойму, зачем Великий всё-таки послал сюда Унгура, а не человека опытного и уважаемого. Слушай меня внимательно. Сейчас ты выступишь вперёд и когда чёрный отряд приблизится к нам очень близко высоко поднимешь эту пайцзу над головой, ну а дальше я всё беру на себя. Всё, у нас больше нет времени, ступай вперёд!
  А дальше случилось то, что не ожидал никто.
   Когда чёрный отряд Си почти приблизился, в руках Гуюка блеснула большая золотая пайцза и он высоко поднял её над головой. Завидев её, как некое чудо, наслышанные о ней, но никогда не видавшие, люди Унгура и Менке рухнули на колени перед её владельцем, а чёрные всадники, подъехавшие совсем близко, поспешили сойти с коней и сделать то же самое.
   Старший из них подполз к сапогам Гуюка , не поднимая головы, проговорил:
 -Прости нас, господин, среди наших людей оказался предатель. Он единственный, кто знал, когда и куда вы придёте, но рассказал об этом врагам, и мы только сегодня под пытками узнали о месте, куда вы должны были прийти.
- Ну, хорошо, - ответил за Гуюка Менке, поднимаясь с земли, отряхивая пыль с одежды. – Мы разберёмся с этим позже и расскажем о наших планах по дороге.
   Довольный тем, что за свою оплошность, они совсем не пострадали, главный из чёрного отряда тотчас повел их нужной дорогой, окружив почётным караулом молчаливого Гуюка, и постоянно общаясь с Менке, мудро поняв, что тот и есть до поры фактически новый глава этой провинции.
                Глава 8
   в которой нам придётся рассказать о случайном герое нашего повествования
   
   Гуюк попал в этот отряд Унгура и Менке совсем случайно. Когда Менке узнал, что Унгур берёт с собой в сопровождение двух воинов, то он решил, что и ему такие два воина будут не лишними и передал приказ одному из сотников выделить также двух людей, что тот и сделал. Эти воины были не лучшими, но и не худшими в его сотне, поэтому он особо не сожалел о них. Так Гуюк появился в отряде, хотя он знал Менке очень давно, почти тогда, когда первые ростки памяти стали прорастать в его голове.
   Он не знал своего отца, который верно не вернулся с похода. Когда в его раннем детстве умерла его мама от неизвестной болезни, единственным сыном которой он был, выяснилось, что у него нет родственников, было решено после похорон определить его в какую-нибудь семью.
   Мальчика взяли на похороны, где попросили его подержать маму за ноги, как бы провожая в последний путь. Несколько всадников, проезжавших мимо, остановились и приняли участие в похоронах. Они с жалостью поглядывали на плачущего мальчишку, который наблюдал, как на дне глубокой ямы исчезает тело его мамы. Эти люди, очевидно, пользовались уважением жителями поселения, в котором жил мальчик, и , когда один из них предложил забрать мальчика к себе с радостью, согласились и уступили его просьбе.
   Этот человек и был Менке, который на короткое время прибыл навестить знакомых и, наверное, потому что его поселение и родственники были более зажиточными, решил забрать мальчика туда.
   Что скрывать, какими бы не были добрыми люди, которые приютили таких детей, они почти всегда оставались на правах чужих и больше содержались как прислуга в услужение семьи. Но Гуюку повезло, его детство ничем не отличалось от детства других детей, со всеми радостями и шалостями, за которые ему попадало наравне со всеми. Здесь он рос здоровым и смышлёным мальчиком, выполняя те же обязанности по хозяйству, что и другие дети.
     Менке здесь появлялся редко, но когда появлялся, то у него всегда находился гостинец и для маленького Гуюка. Он особо не баловал его и даже просил строже воспитывать в отличие от других детей. А однажды и вовсе привёз с собой старого, израненного в боях воина и оставил в семье, чтобы он обучал мальчиков военному искусству, умению сидеть в седле и владеть оружием. И только побывав короткое время в этой семье, прощаясь со всеми, последним он всегда это делал, возможно из жалости, с Гуюком. Он сажал его в седло своего коня и так уходил из селения. Потом он брал его на руки, обнимал на прощание и уезжал, несколько раз оглядываясь, как бы убеждаясь, что мальчишка точно бежит к селению. Но это было очень редко, и если многие воины в перерывах между походами могли позволить себе навестить родных, то Тэмуджин не желал, чтобы Менке исчезал даже на короткое время и всегда находил для него поручения, которые он не мог доверить другим. Когда Гуюк и его товарищи достаточно возмужали и набрались опыта от старого воина, Менке прислал за ними другого воина, чтобы он проводил их для службы Великому Чингиз хану. Во время походов Гуюк нередко видел Менке, но никогда не подходил к нему, чтобы не вызывать интерес к их знакомству у своего сотника и тысячника. Но если эта встреча была случайной и неизбежной, то со стороны это выглядело, как будто воин сопровождает Менке. И тогда Менке интересовался лишь его службой, хотя чувствовалось, что он знал о Гуюке всё. На прощание он всегда с улыбкой вручал Гуюку что-нибудь сладкое, как бы напоминая о его детстве.
  Даже теперь, когда судьба столкнула их в этом походе в мятежную провинцию, в первое время Гуюку показалось, что Менке просто не узнал его и не проявлял к нему никакого интереса, и это происшествие с гибелью Унгура и золотой пайцзой, говорили ему лишь о том, что у Менке просто не было другого выбора.
   Но этот выбор не сулил им ничего хорошего. Здесь мало было его оправдать или сохранить свою жизнь. Главным было то, как на это посмотрит великий Чингиз хан. Но дело было уже сделано, хотя это было лишь началом пути, в котором они вдруг стали его главными героями… 
                Глава 9
                подавление заговора, командир чёрного отряда Хачин и женитьба
                нового наместника на дочери Чингиз-хана
   Чёрным отрядом по разрешению ситуации в этой провинции командовал Хачин, ближайший помощник Си. Очень добродушный на вид, с вечной улыбкой на лице, тихим голосом и спокойным взглядом. Ничто не выдавало в нём самого яростного защитника завоеваний Чингиз- хана, не знающего пределов в дознаниях и казней изменников.
   Как-то Си спросил своего человека из отряда Хачина, что он думает о нём. Тот ответил кратко:
- Я бы не хотел, в случае опалы, чтобы вы попали в его руки.
  С тех пор Си невольно посылал Хачина на самые опасные задания, как бы надеясь, что он из них не вернётся, но тот неизменно возвращался и с той же неизменной улыбкой на лице докладывал о выполнении задания.
   Когда они прибыли в главный город провинции, то основной чёрный отряд, как выяснилось уже действовал здесь два дня. В подземельях, в которых никто особо не задерживался, поскольку наказания касались смертной казни. И лишь изредка наказанию палками, но при этом еще могли выбить из осужденных не только душу, но и дух.
   Только один из преступников сидел здесь уже неделю в отдельной деревянной клетке, подвешенной к потолку. У него были выбиты половина зубов, отрезано ухо, вырваны ноздри, выжжен один глаз, переломаны ноги и руки.
    И когда Хачин и Менке спустились в подземелье, чтобы убедиться, как происходит правосудие, этот человек, с первого взгляда напоминавший мешок со старой одеждой, вдруг ожил, протянул руку из клетки в сторону Хачина и скорее промычал, чем сказал:
- Ты обещал!
   Отшатнувшись от него, Менке спросил:
- Кто этот человек и что ты ему обещал?
— Это тот самый, кто предал нас, -ответил Хачин. - Он четыре дня молчал, поэтому мы немного опоздали ко встрече с вами, но наконец сдался на моё обещание убить его сразу.
- Так почему ты не убил его? – снова спросил Менке.
И Хачин разглядывая несчастного, как птицу в клетке проговорил:
- Удел слабых просить, а удел сильных обещать. Если бы я убил его, то десятки заговорщиков ссылались бы на него, что они и делают, сейчас оговаривая уже казнённых.
   И здесь Хачин был настоящим мастером своего дела. Нити заговора протянулись по всей провинции. И заговорщиков, а то и их семьи ещё целых сорок дней свозили сюда и после короткого дознания, пыток и признания тут же публично казнили единолично и целыми семьями в назидании возможным будущим мятежникам, вселяя страх в тех, кто даже в мыслях мог допустить нечто подобное, что произошло.
   Хачин глубоко уважал Менке и всегда мечтал сблизиться с ним, понимая, что в случае непредвиденных обстоятельств такая близость была бы совсем не лишней. И поэтому он ежедневно докладывал ему о своих успехах и подчёркивал, что он готов целиком поделиться с Менке результатами подавления заговора перед Си и Великим ханом. Впрочем, никто особо и не требовал от него отчётов. Все, кто знал о его миссии, знали, что если будет нужно, то не только люди сознаются в своих грехах перед Ханом, но и придорожные камни…
   Вместе с этим Хачина ничуть не смутило, что теперь не погибший Унгур, а Гуюк будет главой провинции, справедливо полагая, что это не его ума дело и уважаемый Менке, сам разрешит этот вопрос перед Чингиз-ханом. Хотя его и смущал возраст Гуюка, однако он знал, что Унгур был на немного его старше, что также вызывало некоторое недоумение решением Великого.
   Но всё объяснилось очень скоро.
   Однажды ранним утром Хачин прискакал в стан Унгура и Менке почти загнав коня и ворвавшись в шатёр задыхаясь от волнения, словно он пешком пробежал это расстояние, а не в седле, едва отдышавшись доложил:
- Великий Хан повелел жениться наместнику этой провинции на его дочери!
   Услышав такое Менке и Гуюк невольно вскочили на ноги.
   Они молча переглядывались друг с другом, пока наконец Менке не сказал:
- Теперь понятно, почему Великий послалУнгура наместником этой провинции. Он хотел, чтобы его дочь была замужем за наместником одной из самых крупных провинций. Нужно остановить это дело. Хачин, ты немедленно пошлёшь гонца, пусть он им расскажет всё!
- Поздно! – заявил Хачин. – Невеста с братом уже вступили на эти земли, и народ приветствует её как будущую жену правителя провинции.
- Нет! – воскликнул уже бледный от волнения Гуюк. – Всё рано нужно остановить это! Великий никогда не простит меня уже за то, что я незаконно занял это место! Сделайте что-нибудь! Спасите меня! Ведь это просто смертный приговор для меня!
   Менке ничего не ответил и присел на своё место, а Хачин, словно уже сделал своё дело и только ожидал решений присутствующих, также присел и принялся за еду, всем видом показывая, что он здесь ни при чём.
   Спустя некоторое время Менке прервал свои размышления и спокойно взглянув на Гуюка сказал:
- А что? Умереть зятем великого Чингиз-хана, это же великая честь!
  Тут Хачин невольно поперхнулся едой и старательно откашлявшись, утерев лицо полотенцем, приглядываясь всё это время к Менке, решив, что тот очень серьёзен, но вдруг рассмеялся и заявил:
- Послушайте! А я бы тоже не отказался от такой чести! Умереть зятем Чингиз-хана!? Это же надо!? Что вы на меня смотрите?! Решайте сами! Я ещё ни словом не обмолвился о том, что здесь происходит! И сделаю вид, что узнал позже всех! Но если вы хотите узнать моё мнение, то Менке прав!  Какая разница, как и от чего умереть?! Как по мне, так зятем Великого хана почётней! И как ваш друг, обещаю вам лишь одно. Если вас предадут к смерти, то она будет скорой на зависть другим.
- Пожалуй ты прав, - сказал   ему Менке и обратился к Гуюку. – Я думаю, что теперь уже поздно что-то менять, тем более это невозможно. Это не мы с тобой решили и не Великий хан. Это решили небеса.  Не бойся Гуюк, мы пройдём этот путь вместе.
- Вот-вот! – откликнулся Хачин, снова принявшись за еду. – Зачем умирать заранее!? Я бы на твоём месте Гуюк задумался о том, как выглядит невеста! Жаль, что мы не знаем её имени, ведь Менке знает и видел их всех!
- Да-да! – вдруг загадочно произнёс Менке. – Пожалуй ты прав Хачин. Когда речь идёт о невесте, то речь может идти или о её красоте или богатстве. Пока речь идёт только о её знатности. А что такое знатность без богатства? Ничего!
 Он взглянул на своих собеседников, но встретил лишь их недоумённые глаза.

                Глава 10
                о выкупе невесты и миссии Хачина
   Свадебная процессия началась с прибытия в провинцию невесты и ее родственников и, хотя Великий Хан не послал сюда особо близких родственников, но и без них это выглядело очень внушительно и красочно.
   Всё должно было убедить население бывшей страны, что новая власть пришла сюда надолго и серьёзно, а будущая жена нового ставленника Хана, его дочь, уже представлялась всем как законная царица.
  Город постепенно наполнился народом, хотя большинство из них уже имела возможность видеть эту процессию по дороге, но все понимали, такое событие в их жизни вряд ли повторится и ожидали настоящего праздника.
  Процессия медленно вошла в город и двинулась по её улицам и немного смутилась от того, как город дружелюбно и весело встретил их. Очень скоро подозрительность и напряжение покинула тех, кто представлял здесь великого Чингиз-хана. Они даже представить себе не могли, какую рутинную работу проделали для этого Менке и Хачин, вычищая город от сомнительных личностей или же наоборот вербуя их для доносов на себя подобных. И эти радостные лица и одобрительные крики старательно контролировались агентами Хачина.
   Лица в процессии были чванливыми и даже немного презрительными, но со временем оттаяли и стали более снисходительными и приветливыми. Процессия медленно продвигалась вперёд довольная тем впечатлением, который оказал горожанам их визит.
   Наконец она достигла конца своего многодневного пути, на большой площади города, где на возвышении стоял молодой правитель провинции Гуюк, а немного впереди него Менке и Хачин. Не доезжая до них, процессия остановилась, весь народ коленопреклонённо почтил представителей дома великого Чингиз-хана.
   Довольный такой встречей их предводитель сошёл с коня, немного прошёлся рядом с ним, как бы разминая ноги, а затем прошёл вперёд и встал перед Менке и Хачином, в ожидании, что ему скажут.
  Тогда, сделав шаг навстречу, Менке склонился в поклоне и сказал:
   - Мы и наш город, а также вся провинция благодарны за ту великую честь, которую нам оказал Великий Хан! И просим в смирении и признания его воли, принять для него знак нашей благодарности и почтения.
   И тут около представителя дома Великого Хана появились четыре тургауда с огромным сундуком и поставили его перед ним.
    Тот довольный и как бы посмеиваясь над величиной сундука, которым встречающие кажется пытаются убедить его и Хана в верноподданстве, небрежно поставил ногу на этот сундук и с усмешкой спросил:
-  Что это!?
 Но Менке нельзя было смутить таким отношением к себе и к окружающим, ибо многих он знал ещё детьми и понимал их желание выглядеть недоступными в своём величии.
     Он спокойно дал предводителю процессий насладиться перед народом этим величием и спокойно заявил:
- Мы, желая соблюдать все законы Ясы, одобренные Великим Ханом, принесли сюда выкуп для невесты нашего правителя, одобренного Великим, и просим принять его и одобрить союз молодых по его желанию.
 И тогда предводитель, с той же усмешкой на лице лишь поёрзал сапогом по крышке сундука, показывая этим, что не прочь взглянуть на содержимое и у него якобы есть сомнения, что выкуп достоин сделки. Ему и многим из его людей показалось это неуместным, ведь выкуп не оговаривался указом Великого, а было простым его решением. И эта попытка соблюдать законы Ясы как бы принижало его величие до простых смертных.
   Но и это поведение предводителя не смутило Менке. Он сделал знак, два тургауда вернулись к сундуку, чтобы открыть его.
   Предводитель, не спуская глаз с Менке, медленно стащил сапог с крышки и столь же медленно опустил взгляд в раскрытый сундук. И тут же усмешка исчезла с его лица. То, что он увидел в сундуке, набитым драгоценностями и золотом, наверное, мало кто в жизни видел. Он с трудом оторвал взгляд от содержимого сундука и подавленным от волнения голосом сказал:
- Мы думаем Великий будет доволен таким выкупом.
- Мы тоже так думаем, - теперь уже со своей усмешкой ответил ему Менке и прибавил. – И надеемся, что всё дойдёт до Хана в целости и сохранности и поэтому пошлём человека с вами, чтобы он в этом убедился.
   Предводитель недовольно взглянул на него, но ничего не сказал, столь убедительно было сказано, услышанное им.
   Вот так началась свадебная процессия. Когда она закончилась, и гости собрались в обратный путь, собрался с ними и Хачин, не столько сопровождать их, как охранять сундук с выкупом. Предводитель же гостей, так и не понял, что Хачин и был тем человеком, о котором говорил Менке и всю дорогу пытался узнать, кого же подослал Менке в роли хранителя сокровищ из сундука. А Менке между тем, перед их отъездом вызвал к себе Хачина для разговора.
  -Ну как тебе свадьба? – спросил он Хачина.
- Я думаю, всё было очень убедительно, особенно с этим сундуком, - ответил ему Хачин и спросил. – Зачем ты отдал им столько драгоценностей, ведь их бы хватило чтобы выкупить всех дочерей Великого и даже бы и осталось?!
И здесь Менке рассмеялся, он понимал, что содержимое сундука и его расточительность теперь никому не даёт покоя.
- Не беспокойся Хачин! – сказал он. – Об остатке я тоже подумал! Вот взгляни на ту шкатулку, что стоит на подносе.
   Хачин поднял с подноса шкатулку, весьма напоминающую собой по форме тот самый большой сундук, открыл его и увидел такие же прекрасные драгоценности, которыми был набит сундук. Он невольно залюбовался ими, но устыдившись своей завороженности поспешил вернуть шкатулку на место.
- Не надо! – остановил его голос Менке. – Не спеши, мой друг! Эту шкатулку я приготовил для тебя в благодарность за помощь нам с Гуюком. Мы знаем, что ты сделал это от чистого сердца, понимая, что всё что мы сделали было во имя блага и желая быть нашим другом. Но я отправляю тебя к Великому не только с этим сундуком, но и с поручением рассказать ему всю правду. Это будет сделать очень трудно. Во-первых, тебе нужно будет сделать это когда в стане не будет Си, чтобы он не мог вмешаться и помешать тебе встречи с Великим. Во-вторых, тебе придётся быть очень убедительным не только для нашего спасения, но и себя, ведь ты был нашим соучастником. Я думаю, всё это будет возможно, если ты в первую очередь преподнесёшь ему этот выкуп невесты - сундук с золотом. Мы очень надеемся на тебя.
   Хачин выслушал всё это и долго сидел в молчании. Потом он вдруг поднялся, взял в руки шкатулку, поклонился Менке и направился к выходу. Там он остановился, развернулся и спросил:
- Надеюсь, я могу ему передать привет от его друга Менке? Мне кажется, это будет равноценно этому же сундуку!
Поражённый и восхищённый поведением Хачина, Менке ничего не оставалось делать как просто ответить ему:
- Конечно!
                Глава 11
                о возвращение Унгура
   Прошло три года и многое изменилось в этой провинции. Гуюк оказался очень способным учеником Менке и скоро стал пользоваться большим уважением у населения, которое и думать позабыло о противостоянии власти и вовсю пользовалось теми свободами, которые даровал им сам Великий Хан и насаждал новый правитель. Гуюк так увлёкся своим положением что, едва отпраздновав рождение первенца-сына вновь окунулся в свои неотложные дела. А ребёнком, вместо него с удовольствием начал возиться Менке, который с его рождением, словно приобрёл какую-то неведомую силу свободы от мирских дел и стал обыкновенным человеком.
   Вскоре после отъезда Хачин прислал вместо себя нового предводителя чёрного отряда по имени Мамут, который ничего не передал Менке и Гуюку на словах, а лишь маленький свёрток, в котором они обнаружили белую стрелу и баранью лопатку.
- Что это означает? – спросил Гуюк у Менке.
- Целая стрела означает очевидно, что всё хорошо и встреча с Великим прошла нормально. – ответил ему Менке. – А вот что касается нашего будущего, то о нём можно гадать лишь на этой лопатке.
— Всё это похоже на правду, - сказал тогда Гуюк. - А что, если Хачин ничего не рассказал Хану о наших делах?
  Тогда Менке взял в руки лопатку и протянул её Гуюку.
- А ты погадай об этом, - сказал он.
Однако всё шло хорошо. Гуюк продолжал успешно свои дела, его жена вновь ожидала ребёнка, а Менке так заигрывался с малышом, что от усталости они засыпали вместе.
   Но однажды Мамут доложил им о подозрительном человеке у стана Гуюка, который выспрашивал о нём и даже пытался следить за ним. Попытки же следить за этим человеком не удались, тот был очень изворотлив и легко уходил от преследования. И когда этот человек вновь попал в поле зрения людей Мамута и снова поинтересовался о том, где находится Гуюк, Менке дал приказ немедленно схватить подозрительного человека , люди из чёрного отряда сделали это.
   Вечером того же дня Мамут доложил, что этот человек отказывается говорить, но лишь требует, чтобы его привели к Гаюку или Менке.
   И Менке, который в это время как раз был вместе с Гаюком, приказал привести к ним незнакомца.
   Когда к ним привели этого связанного человека, то на первый взгляд бросалось его изувеченное шрамами от сабельных ударов лицо и небольшая хромата, но ещё молодое и крепкое тело.
  -Кто ты, и почему хотел видеть нас? –  спросил Гаюк.
   Человек усмехнулся и   вдруг проговорил:
- Я – Унгур!
Тут Менге и Гаюк немедленно встали со своих мест и подошли к нему, вглядываясь в его лицо пытаясь узнать в нём Унгура.
- Нам трудно узнать тебя, - признался Менге.
И тогда Унгур стал рассказывать им, как они вместе вышли в путь в эту провинцию, со всеми подробностями, которые мог знать только он.
  Он рассказал также, что когда мятежники не нашли у него пайцзу, то немедленно бросились в погоню за другими его товарищами, ведь им нужен был именно человек с пайцзой. А его случайно нашла и выходила одна девушка, дочь охотника. Теперь она его жена. Сейчас она тоже находится здесь, и он очень просит найти и привести её сюда и назвал её приметы.
  Гаюк тотчас сделал знак Мамуту и вскоре его люди нашли и привели к ним эту девушку.
А Унгур продолжил между тем говорить:
- Мне ничего от вас не нужно, - сказал он. – Но я воин Великого Хана и должен быть там, где он указал. Прежде чем пытаться прийти к вам, я узнал всю вашу историю и рад, что у вас всё получилось и вы выполнили указ Хана. Но позвольте мне, с моей женой остаться с вами и остаться по-прежнему воином Великого Хана.
   Наступила тишина и, казалось, каждый думал о своём, но неожиданно всё решил Гаюк.
   Он подошёл к Унгуру и спокойно проговорил:
- Унгур! Судьба невольно соединила нас в этой истории, но мы оба выполняли волю Хана, как могли. Пусть эта судьба будет с нами вместе и соединит нас как воинов-братьев. Оставайтесь с нами! А там будет видно! Будем братьями!
   И он протянул руку Унгуру, рукопожатие соединило их, и они обнялись.
   Вскоре они очень сдружились и расставались лишь тогда, когда возвращались после объезда провинции. Жёны их, которые тоже сдружились, почти одновременно родили дочерей.
   Менке, конечно, это радовало, и всё же, он уж не совсем разделял беззаботную жизнь молодых.
«А ведь когда-нибудь мой друг спросит с нас за это!» - говорил он сам себе в мыслях, думая так о великом Чингиз-хане, который не всегда находил время для справедливого понимания и решения загадок в своей жизни.
                Глава 12
                Чингиз-хан посещает провинцию
   Великое войско возвращалось с похода. Об этом сообщили гонцы, посланные во все концы великой монгольской империи, чтобы все были готовы встретить проходящие через их земли войска, обеспечить их стоянками, пропитанием и запасами для их дальнейшего пути.
   Часть войска уже несколько раз прошла через главный город провинции Гаюка, но никто не ожидал здесь появление самого Великого Хана. Но он появился и весь город стал как единый военный лагерь, в котором ничего не смело шелохнуться без особого разрешения.
  Гаюк, Менке, Унгур и Мамут на коленях приветствовали Хана, не смея не только встать, но и поднять головы. Рядом с ними стоял Си, готовый исполнить любой приказ или приговор Великого.
   Чигиз-хан несколько раз прошёлся мимо них и по поступи было трудно предугадать о его настроение. И всё же Великий успел заметить едва заметную усмешку на лице Менке.
- Я смотрю, тут кому-то очень весело! – проворчал он и подал знак советнику, закреплённому в этой провинции.
   Великий Хан спокойно выслушал его доклад о делах провинции. Такие советники были в каждой провинции, они были неприкосновенные и подчинялись только Хану. В обычной жизни об их существовании просто забывали, порой напрасно и в такие моменты как теперь это имело важное значение.
   Ничего необычного и нового в этом докладе не было. Великий, конечно же, и без него знал, что эта провинция одна из самых процветающих в Орде.
   Неожиданно небольшой шум привлёк к себе внимание.  Си немедленно направился ко входу. Он вернулся и на вопрошающий взгляд Хана тихо сказал:
- Ваша дочь.
- Пусть войдёт! – кивнул ему в ответ Великий и вскоре здесь появилась его дочь и бросилась перед ним на колени.
 Хан поднял дочь и обнял её. Но дочь освободилась от его рук и сказала:
-Подожди, пожалуйста.
Она исчезла, но снова появилась, уже не одна, а с маленьким сыном.
- Посмотри на него! – заявила она Хану. – Как он похож на тебя!
Она отпустила руку мальчика и слегка подтолкнула его к Хану.
Очень милый, розовощёкий малыш сделал несколько шагов к Хану, поднял голову и спросил:
- А ты, правда, папа моей мамы?
  Растроганный Хан, вдруг опустился на колено, крепко обнял своего внука и замер от известного всем земного счастья. Вокруг стояла неловкая тишина и Си сделал знак всем лишним, кроме тех, кто стоял на коленях, выйти.
  Великий встал, взял ребёнка на руки и сказал дочери:
- Выйди, я скоро позову тебя, а он пусть побудет со мной.
- Встаньте! – приказал он, когда дочь вышла.
   Все встали и только теперь они, да и сам Хан, смогли рассмотреть друг друга.
   Великий прошёлся перед ними, остановился перед Унгуром, всматриваясь в его обезображенное лицо и заявил:
-Хорошо! Пусть всё остаётся, как есть. Я доволен тем, что вы здесь делаете!
   Повернувшись к Гаюку он сказал:
- Верни Унгуру его пайцзу, он её заслужил ещё до тебя и остался мне верен! Ты её тоже заслужил, и я скажу, чтобы тебе прислали новую. Служите оба здесь. Идите, а ты Менке, останься!
  Когда все вышли, Хан пригласил Менке к столу, налив ему по старой привычке чай, с интересом занялся внуком, угощая его орехами и сладостями.
- Собирайся. Менке! – заявил Хан. – Ты поедешь со мной! Представляешь, у меня до сих пор нет человека с кем бы я мог разделить вечернюю трапезу и друга, которому я мог бы поручить, что-нибудь.
- Тэмуджин! – ответил ему Менке. – Ты знаешь, я никогда и ни о чём не просил тебя и верно служил как друг и твой подданый. Но я очень прошу тебя, оставь меня здесь, я так привязался к семье твоей дочери и к твоему внуку, что чувствую себя здесь как дома, которого я никогда в жизни не имел.
- Что верно, то верно, - сказал ему Великий. -Тебе уже давно было пора иметь свою семью. Наверное, и я виноват в том, что у тебя её нет, загружая тебя своими делами. Ладно, раз ты так уже решил, оставайся. Я и сам стал себя неважно чувствовать, думаю передать все свои дела детям и внукам. Так что, возможно, мир уже не увидит меня в седле воина. Я надеюсь, ты не забудешь своего старого друга и будешь иногда навещать меня.
- Обязательно! Вот пусть только твой внук немного подрастёт, и мы вдвоём будем часто приезжать к тебе!
   С этими словами он забрал внука Хана к себе в руки, а тот вдруг заявил ему:
- Дедушка, вот ты у меня дедушка и он мне дедушка, а ты что тоже папа моей мамы?
Чингиз-хан и Менке весело рассмеялись.
- Ну вот, - сказал Великий. – Тебе и трудиться не пришлось, чтобы стать дедушкой! Но сват из тебя получился славный! Откуда ты взял столько золота и драгоценностей?! Да и для выкупа хватило бы малой их части! Я знаю, ты всегда больше всех вносил в казну.
- А зачем мне нужно было это золото? – ответил ему Менке. - Даже если бы у меня была бы семья, хватило бы того, что у меня сейчас есть. А тут появился хороший повод отдать это золото тебе.
- Отдать золото за человека, который тебе никто?! Ты очень странный человек Менке! – тихо воскликнул Хан, поглаживая голову внука, уснувшего за это время, на коленях своего деда.
- А какая разница за кого, лишь бы оно досталось тебе, - отшутился Менке.
Тут они решили отдохнуть, как в старые добрые времена, прилегли спать, положив внука хана между собой. Тихо вошедшая дочь Хана молча любовалась своим сыном, сладко спавшего между двумя стариками.
 Уезжая, Хан, взяв в руки внука, попросил Менке немного проводить его. И по пути они весело вспоминали своё трудное детство и бурную юность. Затем Хан передал ему в руки внука, попросил воспитывать его строже и исчез в толпе своего войска, потрясшего весь мир.
   Последним за войском следовал Си со своими людьми.
Взглянув на внука Чингиз-хана, прощаясь, он спросил у Менке:
- А чему ты тогда усмехнулся, когда вы стояли на коленях перед Великим Ханом?
- Я подумал, какой же я счастливый человек, вспомнил как ты сказал, что хорошо ко мне относишься, а это значит, если что, меня ожидает лёгкая смерть! – ответил ему Менке.
- Обещать – удел сильных! – неожиданно словами Хачина ответил ему Си , и его конь унёс его вслед за Великим Ханом.
-Ну-ну, это мы ещё посмотрим, кто из нас сильней, -сказал ему вслед Менке и обратился к внуку Хана. -  Я правильно говорю, малыш?
    Тот, конечно, ничего ему не ответил, вцепившись в гриву коня он с интересом смотрел на уходящее вдаль войско со своим великим дедом, которого он и Менке видели в последний раз…
                Глава 13
                смерть и похороны Чингиз-хана
  Слух о смерти великого Чингиз-хана мгновенно развеялся по его огромной империи.
   На второй день Менке услышал о якобы странной смерти Чингиза и понял, что хан был прав, Джубэ расправился с ним даже раньше, чем о об этом мог бы подумать. Но Менке не спешил следовать завещанию Великого Хана. Когда на третий день Джубэ гордо показал сыновьям Чингиз-хана белую пайцзу и они подтвердили свою покорность воли отца, Менке сразу заметил, как изменился в лице Си и всё его окружение, словно вороны кружили над прощанием с Ханом и похоронной процессией.
   Но даже Си не мог, согласно завещанию, проехать дальше, чем ему положено и у крайнего домика одного селения, простился с драгоценным телом своего повелителя и заявил, что согласно тому, что ему сказал Чингиз-хан, он будет ожидать Джубэ после похорон в этом домике, чему кстати Джубэ обрадовался, зная, чем закончатся похороны.     Си, когда похоронная сотня исчезла в бескрайней степи, приказал Елюй и его людям возвращаться обратно. Провожавшая до этого места своего хозяина, его верная охрана не спеша развернули коней и тронулись в обратный путь. Но не зря мудрый Хан предупреждал Си, что у Менке наверняка есть свой человек среди его людей.
  И едва они отъехали, как один из всадников, нашёл удобный повод, свернул за небольшой холм и передал ожидавшему его там Менке всё, что он видел и слышал.
   Теперь у Менке было достаточно времени, чтобы понять, что будет происходить дальше.
   Тэмуджин ничего не говорил ему о том, что Си будет его ожидать здесь, и это означало, что Си всё это выдумал. Для чего? Ответ был один. Си не знал, где будет похоронен Чингиз-хан, но он хотел быть единственным человеком, который бы об этом знал, и приготовил эту ловушку для Джубэ, из которой тот не выбрался бы при любом исходе общения с Си. И рано или поздно, Джубэ под пытками рассказал бы о месте у реки Онон с одиноким деревом и холмом, на обещание убить его тут же.
«Интересно, какую бы ловушку придумал бы Си для меня? – подумал Менке. – Уж не такую как эта! Я бы на такую не попался! Ах Си, и не жилось тебе!».
    Менке знал, какой путь придётся преодолеть похоронной процессии и поэтому вышел встречать Джубэ только к вечеру второго дня. Он не ошибся. Ещё издалека он увидел одинокого всадника, который при приближении, видимо, обрадовался, что его ждут и немного подогнал коня.
«Ещё бы не обрадоваться! – подумал Менке. -Представляю, что он пережил, когда при нём убили сотню, а затем и пятьсот отборных воинов!»
  Когда Джубэ подъехал ближе, он несколько смутился, увидев Менке вместо Си.
- А где Си? -
- А он устал тебя ждать и сейчас отдыхает дома, - ответил ему Менке и как бы в доказательство сказанному направился к дому.
   Джубэ спешился и поспешил за ним.
Он вошёл вслед за Менке , привыкая к тёмной комнате, оглянулся в поисках Си.
- А где же Си? – снова поинтересовался он.
- Да вот он! – ответил ему Менке, раскрывая тонкую кошму на полу, перед Джубэ предстало тело Си в луже крови.
Джубэ в ужасе отшатнулся и проговорил:
-Что это с ним? Кто это сделал? За что?
- По-моему, – ответил ему Менке, – он очень хотел узнать, где ты похоронил Великого Хана.
-Но это невозможно, - сказал ему Джубэ. – Только я один должен был знать, где похоронен Великий Хан!
- Ты ошибаешься, об этом знал ещё и Чинкай, которого ты убил, - сказал ему Менке. – Сейчас нас двое, которые знают, где похоронен Чингиз-хан.
- Ты должен быть следующим, если бы я или Чинкай не смогли бы похоронить Хана? -спросил Джубэ.
- Нет! – ответил ему Менке. – Это я должен был похоронить Чингиз-хана, но уступил эту честь тебе и Чинкаю, чтобы посмотреть, что же будет после. И знаешь, что это значит?
- А что это значит? – спросил его Джубэ.
- А это значит, что я всегда исполнял и исполняю волю моего Великого Хана. – сказал Менке.
 Преимущество его короткого меча было в том, что он извлекался из ножен почти незаметно и тело несчастного Джуба тотчас завалилось рядом с Си. Менке не спеша развернул ворот его рубахи откуда вывалилась две белые пайцзы, одна его, вторая Чинкая. Тогда он достал свою белую пайцзу и положил рядом пайцзами Джубэ.
                Глава 14
                Менке и Унгур покидают провинцию
    Вскоре провинцию навестил Хачин. Он расследовал дело о смерти Си и Джубэ , по дороге обратно решил заехать к Менке. Это напоминала встречу друзей, хотя никто и не вспоминал на чём эта дружба состоялась. Единственное, что удивило Хачина, так это появление Унгура.
   Когда Хачин и Менке остались наедине, Хачин поделился тем делом, которым он занимался.
- Я думаю, что речь идёт о месте захоронения Чингиз-хана, - заявил он. -Кто-то очень хотел узнать, где оно. На теле Джубэ мы обнаружили три белые пайцзы, которые по признанию советников были выданы тем, кто занимался этими похоронами. Джубэ, по-видимому, был основным из них, два других могли заменить его по необходимости. Советники знают лишь о трёх пайцзах, кому же они были вручены Великим Ханом, не знал никто. Сегодня мы знаем, имена двоих – Джубэ и Си, но был ещё кто-то третий, который знал, где будет похоронен Хан, но имел указание убить своих напарников, для чего указал собраться им в одном месте.
- И кто же, по-твоему, был этот третий? – спросил его Менке.
- А ты не знаешь? – спросил его с улыбкой Хачин. – А я вот на этот вопрос ответил сразу. Третьим был ты – Менке!
Тут Менке развёл руками и сказал:
- Неужели у тебя не было даже выбора?
- Выбор есть всегда, - чуть подумав, заговорил Хачин. – Но заверяю тебя, что приехал к тебе не за очередной шкатулкой с драгоценностями, а просто как к другу предупредить, что если уж у меня возник твой образ, то не исключено, что он обязательно всплывёт в головах у тех, кому указано истребить всех, кто хоть что-то знает, где похоронен Чингиз-хан. И они не будут спрашивать себя – кто, а просто истребят, кого посчитают нужным. И никого не пожалеют. Сегодня к власти пришли совсем другие люди, они убирают тех, кто, по их мнению, уже отслужил свое и ставят своих людей. Так что Си немного повезло с этим, его бы всё равно сегодня не было с нами, он слишком много знал. А вот мне тоже немного повезло. Мне предложили убираться на свою родину, но прежде найти себе замену. Я-то и заехал к тебе посоветоваться по этому поводу. Ты лучше меня знаешь людей, которым можно доверить такую службу.
Менке выслушал это с большим вниманием и ответил:
- Хачин! Я бы сказал неправду, если сказал, что во всём доверял тебе, но оказался не прав и за это прости меня. Спасибо тебе за твою правду и совет. А что касается, твоей просьбы, то ты просто очень правильно сделал, что обратился ко мне. Я сейчас назову имя человека, который достойно заменит тебя. Это – Унгур! В последний раз, когда Великий Хан был здесь, он отметил его и даже вернул ему его золотую пайцзу!
Хачин расплылся в улыбке:
- Менке! – сказал он. – Я знал, что ты самый мудрый человек, во всяком случае для меня, но сегодня я просто убедился, что это даже выше моего мнения!
   Простившись Хачин уехал.
   Однако не прошло ещё семи дней как в провинцию прискакал гонец и объявил, что Унгур назначен вместо Хачина, ему следует немедленно прибыть на место своей службы.
   А Менке он передал от Хачина ту самую шкатулку, которую он когда-то подарил полную драгоценностей. В ней он на дне обнаружил маленький мешочек с пятью бронзовыми монетами, что очень его развеселило.
   Менке заявил Гаюку, что хорошо было бы проводить Унгура и его семью, тот легко согласился.
   Ранним утром Гуюк и Унгур уже были в седле, с удивлением ожидали Менке, который обычно был лёгок на подъём, но сегодня почему-то запаздывал.  Он появился с сыном Гуюка в руках, вслед за ними вышла и жена Гуюка. Он поцеловал мальчика и передал его матери, поклонился им, поспешил сесть на коня, проехал мимо ожидающих его и возглавил путь.
   Унгура проводили очень далеко за пределы провинции, но ни он, ни Гуюк не посмели спросить Менке почему проводы оказались такими длинными. И лишь на третий день Менке заявил, что Унгур и его люди последуют дальше сами.
   Они тепло простились и разъехались. Но еще почти целые сутки Менке вёл Гуюка и его людей совсем не в сторону провинции, а ещё дальше.
   Наконец он остановил людей и заявил:
- Гуюк, дальше ты один поедешь со мной, а остальные останьтесь здесь!
    Гуюк послушно последовал за ним. Обогнув пару холмов, они оказались на месте захоронений. Они проехали вдоль них , у очень старой могилы Менкн остановил коня, спешился, сказал Гуюку:
— Это могила твоей матери. Гуюк, но ты, наверное, уже забыл о ней. Я привёз тебя сюда, чтобы ты запомнил, где она.
  Затем, склонившись, Менке достал свой короткий меч и стал копать им на углу этой могилы.
- Позвольте это сделаю я!  - воскликнул Гуюк.
- Нет! – ответил ему Менке, удерживая его желание сойти с коня жестом руки. – Разве ты не знаешь, что этого нельзя делать!?
   Вскоре его меч наткнулся на небольшой камень, он аккуратно вытащил его, а затем и небольшой кожаный мешок, который лежал под ним. Менге встряхнул этот мешок, положил за пояс и аккуратно закопал ямку. Затем он сел на коня, они двинулись в сторону, где оставили своих людей.
   По дороге он заговорил с Гуюком.
- Гуюк! Сейчас наши дороги разойдутся навсегда. Я вынужден скрываться, потому что, Хачин правильно сказал, что мне никто не даст жить спокойно. Уж слишком много тайн я знаю о семье Великого Хана и о нём самом. Обо мне можешь не беспокоиться, я давно побеспокоился о себе, мне есть где и на что жить, чтобы никто не нашёл меня. За тебя я тоже не беспокоюсь, потому что Унгур всегда прикроет тебя, если будет надо. Живи, по совести, и воспитай детей также.
- Как-то всё это неправильно! – сказал взволнованно Гуюк. – Надо бы вернуться. Вы бы попрощались с моей семьёй.
- А я уже попрощался, -с грустью ответил Менке – Всё им сказал перед отъездом, поэтому задержался. Я очень привык к ним, очень буду скучать.
   Они выехали из-за холмов, увидели вдали своих людей. Менке взмахнул рукой, один из всадников поехал в их сторону.
— Это немой палач Си, он всегда был моим человеком и поедет со мной. Он не может говорить, зато очень хорошо, а главное правильно слышит.
   Когда Немой подъехал к ним, Менге достал из-за пояса тот самый кожаный мешок, что выкопал у могилы и что-то вытащил из него. В его руках на солнце засверкала золотая пайцза.
   Менке протянул её Гуюку и сказал:
- Возьми! Это моя пайцза, которую мне вручил сам Чингиз-хан. Пусть она будет твоей, ведь никто не знает, что ты вернул пайцзу Унгуру.
И едва пайцза перешла в руки Гуюка, воскликнул:
- Прощай!
Тотчас кони унесли его и Немого прочь.
Гуюк и его люди вернулись домой. На пороге его встретила жена, дети.
  Он спешился, обнял их.
- Я вернулся без Менке, -сказал он жене.
- Мы знаем, - ответила она. – Мы простились утром.
- Да, он сказал мне об этом, - сказал Гуюк.
- И всё? – спросила его жена.
- Да, а что ещё он мог сказать? – грустно ответил Гуюк.
Тогда его жена показала ему рукой на детей и сказала:
- Менке сказал нам, что мой отец и он настоящие дедушки наших детей!
   Гуюк, задумался над этими словами, затем вдруг вскочил на коня и поскакал в сторону дороги. откуда они поехали с Менке в последний раз, уже там, на дороге, он остановил коня и погрузился в свои воспоминания.
   Он вспомнил, как он много раз слышал рассказы о том, как Менке убил военачальника из-за одной женщины; как Менке случайно появился на похоронах его матери, забрал  его оттуда и отдал на воспитание своим родственникам, как интересовался его делами, а затем отдал его войска на служение; как после каждого сражения он как бы случайно находил его и советовал правильно залечивать раны; как он оказался с ним в одной миссии в эту провинцию и как оказался правителем провинции и зятем Чингиз-хана вместо Унгура ; об этой золотой пайцзе, закопанной на могиле его матери;  как он любил его детей и они отвечали ему взаимностью…
   Вспомнив всё это, он снова взглянул на дорогу и ту даль, куда она уходила, тихо прошептал туда, как бы крикнул в свою душу:
- Отец!
                Эпилог
    Менке и Немой прибыли сюда, недалеко от берега реки Онон без приключений. Менке прошёлся, с удовлетворением отметил, что здесь нет абсолютно никаких следов. Ни лошадей, ни людей. Только одинокое дерево неизвестно как и когда здесь прижившееся мирно раскачивалось ветвями под редкие порывы ветра.
   Менке подозвал к себе Немого, сказал ему:
- Сруби это дерево, сожги его, но так, чтобы не осталось от него ни следов, ни одного листочка. Смотри, я проверю.
   Другого, возможно, удивило бы такое задание, но Немой привыкший жить по команде, искусно исполнил желание своего хозяина. Он вырыл дерево с корнями, измельчил его, сжёг и закопал пепел и древесный уголь от дерева в ту же яму. На это у него ушёл целый день.
   Они переночевали тут же. На утро, убедившись, что местность действительно без дерева преобразилась и нет ничего, что напоминало бы о нём, Менке ещё раз обошёл все, тихо сказал:
- Ну что ж, мой друг. Я исполнил твоё желание! Теперь тебя никто не побеспокоит. Прощай!
    И действительно, никто уже здесь не беспокоил Великого Хана.
   Но он сам как-то побеспокоил семью Гуюка.
   Прибывший гонец в провинцию вызвал Гуюка , молча вручил ему маленький свёрток.
Гуюк развернул его, обнаружил там золотую пайцзу, которую обещал ему Великий хан. Видимо Хан успел передать своё пожелание детям.
- Ну вот, - сказал Гуюк своей жене. – Пожалуй, я единственный человек в Орде у кого две такие золотые пайцзы от великого Чингиз-хана.
- И что ты с ней будешь делать? – спросила она.
   Гуюк повертел эту пайцзу в руках, протянул жене:
- Отдай её детям, пусть играют с подарком деда!