Сглаз... часть 7

Продолжение...

Олег потом даже не мог  вспомнить, как он отключился...

Последнее, что он ощутил тогда,   это какая то вселенская опустошенность, будто из него мгновенно  вывернули душу вместе со всеми  внутренностями, оставив лишь пустую, хрупкую оболочку...

Он пролежал на полу три дня, впав в глубокий, беспробудный сон, больше похожий на кому...

Когда он пришел в себя, его встретила непривычная тишина. Не та тяжелая, звонкая тишина одиночества, что была после ухода Маши и Лены, и та, которая  всё время была с ним,  с самого начала проявления его способностей,  а плоская, полностью  безэмоциональная, как в каком то пустом и  заброшенном помещении.

Он лежал, уставившись в потолок, и пытался что-то почувствовать. Боль. Голод. Жажду. Отчаяние. Всё, что угодно!

Но внутри была лишь серая, безразличная и космическая пустота...

Он кое как  дополз до кухни, напился воды и нашел забытую пачку печенья. Ел просто  механически, не ощущая никакого  вкуса.
Потом еле поднялся и посмотрел в окно.

Люди шли по своим делам. Никто не смотрел на его окно. Никто не звонил ему  в домофон. Звонок тоже молчал...
Что и как сейчас вокруг него, он вообще  не ощущал...

Прошла неделя...

Олег понемногу возвращался к рутине жизни, движимый лишь появившимся  инстинктом выживания...

Он вышел в магазин за покупками, есть уже было совсем  нечего, холодильник пуст...

Кассирша взглянула на него какими то  стеклянными,  отрешёнными глазами и протянула сдачу, не улыбнувшись и не нахмурившись, как будто его не было...
Он прошел по улице, и никто не обернулся. Он был как бы невидимкой, но не в метафорическом, а в буквальном смысле.
Его существование не регистрировалось окружающими. Он был фоном, пустым местом, пылинкой в воздухе...

Он попробовал найти следы и признаки присутствия самого  себя в этом мире...
Его страницы в социальных сетях исчезли.
Номер телефона был заблокирован.

Он прошелся мимо своей прежней работы, хотел зайти,  на проходной его не узнали, пропуск его не сработал, чуть не вызвали милицию...

Он позвонил Лене с таксофона...

Услышав его голос, она спросила вежливо и как то  отстраненно:

— «Извините, а кто это?»

Голос ее был ровным, но в нем не было и намека на то искусственное спокойствие, что он когда-то ей подарил.
Это был голос абсолютно чужого, и полностью здорового человека! Он это понял и отчётливо почувствовал!

Его план сработал!
Он стер себя. Полностью и безвозвратно...

Сначала это принесло ему странное облегчение.
Страх его ушел...

Исчезла давящая ответственность, его постоянные мучительные сомнения.
Он теперь был свободен от своего дара и от последствий его применения. Он заплатил за эту свободу всем, что у него было: своим прошлым, связями, самой своей личностью, своей привязанностью к Елене.

Теперь же он был Никто! Человек без имени, без истории, без будущего...

Но вместе со страхом ушла и вся палитра прежней жизни!

Еда была вся какой то безвкусной.
Краски мира, полностью серыми и  и совершенно тусклыми.
Музыка вовсе была каким то  обычным  набором звуков.

Он теперь мог часами сидеть на лавочке в парке, наблюдая за людьми, и не чувствовать ничего вообще!
Ни зависти к их обычной жизни, ни жалости к себе, никакого  любопытства!

Апатия стала его постоянным состоянием.
Он выстроил свою тихую гавань, как когда-то для Лены, и теперь томился сам  в ней, понимая, что вырвал из себя не только это  проклятие, но и все живое, что у него было внутри.

Он теперь был живым мертвецом в этом уютном, собственном  стерильном склепе!

Однажды ночью он крепко спал,  его сны были такими же пустыми и бесцветными, как и все эти  его дни,  когда вдруг  его вырвал из этого  забытья какой то  оглушительный, металлический грохот...

Олег резко сел на кровати, сердце заколотилось в груди — первый по-настоящему яркий физиологический отклик за последние недели. Он подбежал к окну...

Внизу, на перекрестке, столкнулись две машины.
Одна врезалась в другую на полной скорости.
Бамперы и стекла разлетелись по асфальту. Из-под одной из машин потек бензин...

И тут же на улице появились люди.
Из соседних домов, из машин, остановившхся рядом.

Кто-то кричал, кто-то звонил в скорую, кто-то пытался подойти к искореженным автомобилям...

И Олег вдруг почувствовал Это!

Волну...

Хаотичную, дикую, слепящую вспышку чистого, нефильтрованного ужаса.

Эта вспышка исходила от водителей, от пассажиров, от всех свидетелей этой аварии.
Она била в его сознание, от которой он давно отвык. Раньше он бы инстинктивно погасил ее, накрыл бы своим успокаивающим покрывалом мыслей. Сейчас он мог только принять ее, как какой то удар током...

Он зажмурился, ожидая боли, ожидая, что его разум не выдержит этого вторжения после такого долгого затишья...

Но ничего не произошло...

Ужас был...
Он витал в воздухе, и он был осязаем.
Но он больше не проникал внутрь Олега. Он оставался снаружи, как какая то громкая музыка за стеной...

Олег осторожно, как бы пробуя на вкус, попытался «настроиться» на эту панику. Попытался мысленно скомандовать всем:

— «Успокойтесь!».

Он представил, как волна страха рассеивается, как люди перестают кричать, их дыхание выравнивается и всё приходит в норму...

Ничего. Абсолютно ничего не происходило!

Он сосредоточился на одном из водителей, который бился в искореженной кабине. Он послал ему импульс облегчения, мысль об отсутствия боли...

Снова ноль!
Его мысль уперлась в привычный барьер собственного черепа и просто  рассыпалась...

Олег отступил от окна и медленно опустился на пол.
В комнате было тихо, лишь за окном продолжалась суета, крики, сирены приближающихся машин. Он сидел и прислушивался к себе. К той, наступившей неожиданно для него,  пустоте внутри...

Она была сейчас совершенно иной.
Раньше она была заполнена шумом его собственных страданий, страхов, даже каких то сомнений.
Теперь она была... просто пустой! Совсем тихой!
В нем теперь не было никакого  дара!
Не было способности влиять, чувствовать, что то менять.
Он сжег его дотла, этот необычный дар,  в том последнем, отчаянном акте самоуничтожения!

Он был теперь свободен! Окончательно и бесповоротно.

Он был просто человеком! Обычным, заурядным, ничем не примечательным человеком, который сейчас сидел на полу в своей маленькой  квартире и слушал, как за окном бьется чужое, живое, неподконтрольное ему уже  горе...

И впервые за долгое время на его губах появилось что-то, отдаленно напоминающее улыбку.
Горькую, изможденную, но настоящую.
Проклятие закончилось!

Он заплатил за это высшую цену, но он теперь был полностью свободен!

Теперь ему предстояло научиться жить с тем, что у него ещё   оставалось.
А у него ничего больше и  не осталось...
Совсем!
А значит, ни с чем!