Глава 5. Тревожная ночь

На станции холоднее, чем на улице. Ледяной воздух с запахом ржавого металла будто высекается прямо из бетона. Каждый выдох превращается в морозный пар, как ранним зимним утром.
 Мы на ногах вторые сутки. Лёха успел урвать час сна, а я уже спотыкался от усталости.
Тело просит лечь хоть на пол, просто закрыть глаза. Но мозг не даёт разрешения на отдых. В пальцах дрожь. Все образы вокруг врезаются в память ярче обычного.
 Внизу уже стояли трое наших. Разговоры - нервные, обрубленные смехом, который бывает, когда никто не понимает, что происходит, но признаться в этом боится.
 Вентиляция гудела глубоко, словно кто-то дышит.
 Я заметил Степаныча. Он стоял чуть в стороне. Ссутулившийся. Плечи подняты выше обычного, а руки сжаты в кулаки.
— Привет, мужики, — я пожал руки. — Что вообще происходит?
 Евгений из ремонтной бригады перехватил ящик с инструментами, кивнул:
— Да хрен его знает… С отпусков народ повытаскивали, а что делать - не понятно.
 Он говорил спокойно, но пальцами отбивал ритм по пластиковой ручке ящика.
 Я знал его плохо. Видел пару раз, когда вызывали на ремонт. Помнил только одно – он, вроде как, родственник начальника.
 Мой взгляд скользнул по лицам, и остановился на Степаныче. Он будто не здесь. Взгляд замыленный. Еле уловимо пахнет перегаром. Дыхание рваное.
— Степаныч, у тебя всё нормально? — Лёха чуть наклонился, заглядевшись на кисти его рук. Костяшки посинели.
— Да нормально, — отмахнулся он. — Шандарахнуло не слабо, видать, вчера.
— Ты в больницу потом, мало ли что?  — я сказал осторожно. Он больницы терпеть не может.
 В этот момент вспомнил девушку из поликлиники. У неё тоже что-то с рукой было. Может новый вирус?
Мысль скользнула, крепко засев внутри.
 Пока Лёха пересказывал, что было утром на путях, я смотрел на тусклые лампы, редко подмигивающие жёлтым. Не хотел снова возвращаться к тому, что видел. Но оказалось, все уже в курсе.
— Да-к машиниста нашли, живым здоровым, — Евгений потёр лоб. — Только без руки… Вы только не трепите никому, мне начальник рассказал.
— И что говорит? — спросил я.
 Евгений опёрся на ящик и нервно хохотнул, будто сам себе не верит:
— Сначала – ничего. Потом повторял одно и то же: «Он вылез из кабеля, он знал, что я смотрю».
— Кто он? — Лёха резко вскинул голову, приподняв бровь.
— Понятия не имею. Врачи говорят, руку не отрезало, а будто вытянуло. Даже кость растянута.
— Бред какой-то, — буркнул я и перевёл свой взгляд в сторону.
 Внутри почувствовал, как сквозь меня пропускается холодная нить тревоги. Помню, ночью я чувствовал, как из темноты кто-то смотрит в ответ.
 Разговор закончился.
Фёдор Павлович - обходчик из другой смены, вёл себя отстранённо и в разговор не вступал. Выдал нам рации и фонари.
 После, мы нашей бригадой направились к щиту, отключить электропитание. Оттуда - сразу на пути. Приняли решение не разделяться.
 Я понимаю, что боятся абсолютно все. И Лёха, и Степаныч, и Евгений, и молчаливый Фёдор Павлович… И я. Только никто не может сказать об этом вслух.
 На рельсах по-прежнему сыро и мерзко. Синеватый свет фонарей не разгоняет тьму, а режет её на куски. Мы идём в противоположную сторону от того места, где утром встал поезд.
 Звуки здесь громче. Каждый шорох – как удар, заставляющий меня вздрагивать.
 Через метров пятьсот наткнулись на повреждённый кабель. Всё точно так же, как и на нашей станции ночью.
 Евгений бросил ящик. Эхо разнеслось по всему тоннелю. Сунул руку в карман и достал пачку сигарет. Закурил. Прищуриваясь, осматривал оборванные клочья оплётки. Лёха смотрел на сигарету, но не решился попросить себе. Степаныч и Фёдор начали искать что-то в инструментах.
— Справитесь без нас? — я подсветил их лица. — Мы может, пойдём дальше смотреть? Быстрее закончим.
— Да, идите. Справимся, — бросил Евгений, даже не посмотрев в нашу сторону.
 Мы с Лёхой переглянулись и двинулись дальше, унося свои тени в бездушную глубину.
 Я шёл молча, внимательно оглядывая стены. Лёха плёлся позади, разбрызгивая ногами мутную воду в жёлобе. Он не выражал интереса в осмотре, пялился себе под ноги.
— Как думаешь, что с машинистом? — спросил я.
— Да хрен его знает. Руку засунул не туда. — Лёха остановился, направив свет мне в затылок. — Мне что-то не спокойно.
— Страшно?
— Да предчувствие поганое. Надо к маме ехать… — Лёха продолжал будоражить ногой воду, расплескивая её.
— Хочешь, с тобой поеду? — я повернулся к другу, подсветив его поникшее лицо.
Он молча кивнул. Мы пошли дальше.
 Запах изменился. Воздух вдруг стал вязким и тяжёлым. Аммиак ударил в нос резко, как пощёчина – глаза защипало, а дыхание сбилось.
Мы шли дальше вдоль путей.
 Поймал себя на мысли об Алине: надеюсь, сидит дома. Думаю о ней и внутри так неприятно колит. Ушёл, оставив её одну…
 И тут – грохот. Гулкий и чужой. Будто кто-то быстро пробежал по рельсам.
— Ты слышал это? — прошептал я.
— Чё ты? — он выглянул из-за моей спины.
 Туман появился из ниоткуда. Не белый и воздушный – серо-жёлтый, как будто дым. Воздух стал гнилым. Запах стухшего мяса. Тяжёлый. Облепляющий изнутри.
 Глаза слезятся. Проморгался. Тоннель кажется уже. Тишина звенит.
Мы сделали несколько шагов вперед.
 И впереди, в этой дымке, что-то переломило свет. Силуэт. Высокий. Голова наклонена вправо – будто слушает.
 Меня вывернуло изнутри.
— Мать твою… — выдохнул я.
Ноги пронзила дрожь. Холод прошёлся иглой вдоль позвоночника. Стопы будто вросли в бетон.
— Пошли назад, — Лёха задёргал меня за рукав, подобно напуганному ребёнку. 
Я не сразу, но медленно попятился назад, не отрывая взгляд.
В последний момент, я увидел, как силуэт метнулся вперед.
Тут же я развернулся и рванул вперед, толкая Лёху.
Мы бежали, точно за нами - поезд.
 Воздух рвал горло. Фонарь прыгал. Стены мелькали кусками.
 За спиной глухим лязгом что-то свалилось на рельсы. Лёха вскрикнул.
 Вода из-под ног летела во все стороны. Мозг кричал – беги, беги, беги.
  Через метров четыреста, мы должны были наткнуться на наших.
Никого.
Только куски оплётки на полу. Кабель цел.
Мы остановились. Пытаясь отдышаться, сгибаясь пополам. Тоннель стоял немым колодцем.
Снова оглянулся. Позади - никого. Дымка рассеялась.
 Лёха присел на корточки, жадно хватая воздух.
— Может… машинист не бредил? — прошептал я.
— Я не хочу проверять, — Лёха оглянулся. — Не хотел бы я, чтобы нам тут руки оттяпали.

  Рация зашипела – мы оба вздрогнули.

— Приём! — хриплый голос Степаныча. — Где вы там? Закругляемся.
— С вами из другой бригады связывались? — к разговору подключился Евгений. — Они должны были с вами пересечься.
  Мы молчали.
  Секунд десять.
Только капли били по рельсам, как шаги.
— Может… мы от них бежали? — хрипло сказал Лёха – и вдруг заржал.
 Я тоже улыбнулся.
 Но холод внутри, сжимающий кости, остался.
 Воздух стал легче, примесь гнили испарилась. Дышать стало проще.
 Переведя дыхание, мы догнали коллег и пошли следом. Нас даже не заметили.
Тут меня окатило ощущение, что кто-то стоит прямо за спиной. Чувствую давление. Точечное, беспрерывное. Отчего на шее проступила полоска мурашек. От волос - вниз, к ребрам.
Резко обернулся.
Темнота.
 Что-то в той дымке вцепилось в меня и не хотело отпускать. Но высказать свои предположения коллегам, значит дать понять, что мне страшно.
Евгений со Степанычем шли впереди:
— Слышь, байку с этого участка знаешь? — увлеченно спрашивал Евгений. — Когда эту ветку прокладывали, один рабочий погиб. Говорят его прям в стене и замуровали.
— Да, знаю такую… — Степаныч кашлянул. Сплюнул мокроту на рельсы. — Новеньких так пугали.
— Два года назад кабель обрывало… Ванька тогда пришёл в бригаду, первую смену работал со мной. Шутил: «вот стажёр, дядя Витя проверяет новичков». Как же он трясся потом… — Евгений залился басистым смехом.
 Лёха усмехнулся, но в разговор мы не стали встревать… Да и что нам говорить?
 Платформа выглянула из-за поворота. Я заметил, что свет бьёт ярко и беспрерывно. Неужели электричество вернулось?
 Поднявшись на платформу, я почувствовал, что ноги налились свинцом. Яркий тёплый свет заливал стены. Лампы светили, не давая ни намёка на перебои.
 Первым делом взял у Лёхи телефон.
 Связь появилась. Время перевалило за три часа ночи. Странно. Думал прошло всего пару часов.
 Написал Алине с его номера: «Алинка, это я. Всё хорошо, скоро буду дома». Остриём тоска прошлась по сердцу – не хватает её рядом. С ней было бы спокойнее. Она всегда поддерживает и приводит меня в чувство, когда это нужно.
— Вы идите тогда по домам, — приказал Евгений. — Мы с Фёдором Павловичем до утра останемся, чтоб отчёт подготовить. Спасибо за помощь, мужики, — пожал нам руки.
— Жень, сигаретка есть? — спросил Лёха, пожимая руку Евгению.
Евгений дал ему три сигареты. Мы вернули фонари с рациями и направились к эскалатору.
На станции стало теплее. Только кончики пальцев всё равно покалывало от холода.

 Степанычу заметно хуже. Лицо побледнело, а под глазами выступили тёмные круги.
— Степаныч, ты точно нормально себя чувствуешь? — оглядел его с ног до головы, задержав внимание на руках. Возможно, мне показалось, но костяшки почернели.
— Нормально, нормально… Не спал просто толком, жена всё тюкала, что приёмник ей не починил, — удушливо и вязко ответил он.
— Макс, ты тоже выглядишь не очень уже, чего прицепился к нему? — ухмыльнулся Лёха. — А если серьезно, ты сходи в больничку то.
— Да одолели вы, черти! — Степаныч выругался. — Что мне там? Парацетамола дадут? Своего дома завались. Всё нормально со мной.
 В этот самый момент, меня с головы до ног окатило дежавю. Поганое, липкое, навязчивое. Степаныч часто бубнил, может воспоминания смешались, поэтому и кажется, что уже проживал это. Самому пора к врачу идти, видимо…
 Мы вышли на улицу. Заметил, что светофоры работают как часы. Фонари по всей улице не дают ни намёка на странность. Пахнет свежестью и дождём. Ни машин, ни людей вокруг.
 Думаю, глобальность этих поломок я выдумал в своей голове… Кабели просто износились, машинист просто сунул руку не туда, а теперь бредит. У соседей Алины не больше, чем обычная бытовуха… Но как мой мозг успел вогнать себя в состояние страха. Одно остается неизменным – моё дежавю.
 Степаныч, попрощавшись с нами, ушел в сторону автобусной остановки, там его должен забрать сын.
 Мы с Лёхой стояли, наслаждаясь приятной ночью и спокойствием. Только вот внутри всё равно, что-то скребло.
 Лёха вызывал такси до дома, а я молча наблюдал за улицей. В редких окнах ближайших домов горит уютный свет.
— Дай сижку, — спустя долгие годы воздержания от сигаретной зависимости, я всё-таки решил сегодня покурить. Понимаю, что потом меня будет грызть совесть, но слишком много переживаний свалилось мне на плечи за последние двое суток.
— Ну на, — Лёха удивился, но протянул чуть мятую сигарету, из которой частички табака сыпались на землю.
 Я сделал первую затяжку, отчего горло прожгло едким дымом. Клянусь, этот момент я запомнил надолго.
— Лёх… У меня дежавю постоянно, уже не знаю, что такое, — поделился я с другом, делая новую затяжку.
— А как это?
— Ну знаешь, такое чувство, будто я всё это переживал уже… С того момента, как вышли от меня, началось и не отпускает почти.
— А чё дальше будет, тоже знаешь?
— Хм, нет, — я натянул улыбку.
— Да не парься, поспи и пройдёт. Давай по домам… Ты к Алине?
 Я смотрел на небо. Звёзды сегодня видны лучше, чем обычно.
— Да, к ней пойду…
— Я заеду за тобой завтра. Ты ж сам сказал, что со мной поедешь.
 Я кивнул. Мы пожали друг другу руки. Он бросил сигаретный бычок на землю, притушив ногой, и пошёл в сторону, только что подъехавшей машины. Я ещё немного постоял один. В тишине. Через пару минут тоже пошёл в сторону дома.
 Серые стены многоэтажек особенно выделяются на фоне черного неба. Ветер разгоняет по улице опавшую листву. Пешеходные дорожки блестят под светом уличных фонарей. Проходя мимо луж, вижу отражение своего уставшего, серого лица.
 Меня знобит. Может заболеваю? Степаныч заразил.
 Скорее всего переохладился. Куртка, так и осталась у той девушки. Хожу в одной толстовке.
 Подошёл к подъезду. Домофон работает. Наступившее облегчение точно вынуло холодную иглу из спины. Набрал код и оказался внутри. Вызвал лифт и пока ждал, заметил, как лампочка моргнула. Я улыбнулся. Всё это - просто перебои. Не нужно лишний раз выдумывать в своей голове кошмары.
 На этаже – темнота. Заметил, что соседская дверь всё так же закрыта. Под ногами хрустят осколки лопнувшей лампочки. Тихо постучал и услышал родное шарканье. Алина открыла, расплываясь в сонной улыбке. Обнял её крепко.
 Я зашёл внутрь, закрыв дверь на замок. Алина шаркающими шагами прошла на кухню и поставила чайник на плиту.
 Пока она грела ужин и готовила чай, поставил телефон на зарядку и пошёл в душ. Вместе с пылью, вода смывала с меня тревожные мысли. Впервые за два дня смог уловить намёк на покой.
 Тёплые капли стекали по лицу, но каждый раз, закрывая глаза, я представлял тот силуэт во мраке. Я не испытывал страха или тревоги. Это точно был коллега с другого участка…
 Вышел из душа, переодевшись в домашнее. На столе меня ждал тёплый ужин из жареной картошки с лесными грибами. Чашка горячего чая заполнила кухню ароматом трав.
 Сел за стол, Алина сидела рядом, листая ленту в социальной сети, иногда поднимая на меня взгляд.
— Полиция приезжала к соседям… Вывели мужика оттуда в наручниках.
 Её слова подтвердили мои мысли о том, что это был всего лишь бытовой конфликт.
— Ну видишь… Я так и думал. Поедешь днём на дачу к Лёхе?
Мне не хотелось ехать без неё.
— Ага, — кивнула головой, проведя ладонью мне по предплечью. — Макс, я спать… С ног валюсь, пока тебя ждала глаз сомкнуть не могла.
— Иди, я скоро приду к тебе.
 На улице уже светлело. Густой туман скрыл очертания домов.
Закончив с поздним ужином, снова зашёл в ванную. Нужно достать жетон из брюк, чтобы он не постирался.
 Сунул руку в карман.
Тут я вздрогнул. Жетона нет!
 Начал нервно выворачивать карманы. Руки затряслись. Его нигде не было. Может выронил где-то?
 Чёрт… Плохой знак, потерять свой талисман. Что теперь делать?
 Нужно успокоится. Сейчас я на эту ситуацию повлиять не смогу. Где я в последний раз его доставал? Не могу вспомнить…
 Прошёл по квартире, внимательно смотря на пол. Нигде его нет. Делать нечего… Не пойду же я сейчас искать его.
 Тихо зашёл в комнату. Алина мирно посапывала. Копна густых, тёмных волос небрежно растеклась по подушке.
Я осторожно уложился рядом. Голова погрузилась в холодную мягкую подушку.

 Взял телефон. Сообщение, что пришло, когда мы шли на смену было от неизвестного номера. Открыл его, а там просто один вопрос: «Идёшь?»
 Кто-то из коллег, наверное. Надо завтра узнать чей номер.
Хотел написать Лёхе про свой жетон, но он уже спал. Был в сети час назад. Завтра расскажу, может поищем вместе.
 Закрыл глаза и сразу же провалился в глубокий сон.
 Я плохо осознаю себя во сне, но тут я точно стоял на туманной улице. Вокруг проходили толпы людей без лица. Просто белые пятна. Замыленные.
 Машинально, сунул руку в карман, в поисках своего жетона. Его не было. Взглянул на небо. Тучи сгущались, перекрывая свет. Чувствовался запах гари. Вокруг, на мне и от безликих прохожих…