Отражение судьбы глава 46

46

Артём, Аня и Елена Витальевна беспокойно мерили шагами больничное пространство небольшого коридора, упирающегося в дверь с надписью «Реанимация», куда около часа назад привезли Лику. С тех пор они томились в тревожном ожидании, находясь в неведении относительно её состояния, потому что оттуда никто не выходил, за исключением медсестры, которая на их обеспокоенные вопросы ответила, что доктор скоро им всё сообщит.
- Да когда же уже это произойдёт! Скажет кто-нибудь что-то или нет! – в сердцах воскликнул Артём, не справляясь с накалом эмоций.
- Чшшш, тише-тише, милый, - чуткая Елена сразу же оказалась рядом и обняла его за плечи, - ты же понимаешь, что в первую очередь они должны позаботиться о Лике и ребёнке, а потом уже поговорить с нами…
- Да понимаю, конечно, но… - Артём в отчаянии взъерошил обеими руками волосы и тяжело плюхнулся на стул, продолжая сжимать ладонями голову.
Елена кивнула Анюте, указывая на него, а сама отошла в другой конец коридора. Она тоже уже не могла выдерживать эту неизвестность и решила позвонить супругу. Рассказав ему о том, что случилось, с тоской заметила, как хорошо было бы, будь он сейчас с ними… 
- Леночка, милая, понимаю, как тебе непросто…
- Ром, да я не жалуюсь, я совсем о другом, - перебила она его, -  можешь позвонить, узнать что-нибудь? Сил уже нет терпеть эту неизвестность!
- Хорошо, я сейчас позвоню заведующему отделением, потом перезвоню тебе, - пообещал он.
Но раньше его звонка сюда пришёл сам заведующий и, поздоровавшись, постарался ободрить их.  Пока он пытался это сделать, наконец открылась автоматическая дверь реанимации и оттуда вышел врач. Все замерли в ожидании, пока он устало снял медицинскую маску и начал говорить.
- Ситуация, прямо скажу, наисложнейшая… Проблема в анамнезе больной, пугающая нас с самого начала, резко усугубилась, хотя и была ожидаемой… Плюс всё ещё осложнилось сильной тахикардией… скажите, возможно такое, что Лика подверглась какому-то стрессу перед приступом?
Елена невольно взглянула на Артёма, который кивнул доктору:
- Она узнала кое-какие новости о своих родных… - он замялся на мгновение и продолжил: - Они оказались не очень добрые, после этого ей и стало плохо… Скажите, доктор, причиной её обморока стала тахикардия? – спросил он у врача.
- Скажем так: это усугубило её состояние, а потеря сознания – это проявление организмом своеобразной защиты… если сказать проще… - пояснил доктор и, предупреждая следующие вопросы, сообщил: - Нам удалось стабилизировать состояние матери и ребёнка, в самое ближайшее время, как только это будет возможно, прооперируем… Но! – он оглядел их всех и своего непосредственного руководителя тоже. – Я должен вам это сказать… Конечно, мы будем бороться за жизни обоих, но, к сожалению, гарантировать в данном случае ничего нельзя…
- Но Лика же сейчас в сознании, можно её увидеть? – попросил побледневший Артём внезапно охрипшим голосом.
- Нет, увидеть её не получится, но она в сознании… Я понимаю, что это сложно принимать, но… будьте готовы ко всему… У неё есть родные? Лучше бы предупредить их…
Артём вдруг ощутил пронзительную тишину, вполне осязаемо упавшую на него тяжёлой пеленой, больно отдающейся в ушах и висках.
- У неё только бабушка, но она живёт в другом городе, - пояснила Елена и, увидев, как Артём прислонился к стене, обратилась к доктору:
- Скажите, пожалуйста, каковы шансы… Я к тому спрашиваю, может, не стоит пока пугать пожилую женщину, она там тоже совершенно одна…
- Мы сделаем всё возможное и зависящее от нас, но Вы и сами понимаете… А сейчас извините, мне надо возвращаться к больной…
И он ушёл назад за дверь с пугающей и одновременно обнадёживающей надписью выполнять свой врачебный долг. В голове врача вертелся ещё один вопрос, который он не мог обсудить с близкими пациентки, оставшимся за дверью. Он не мог это сделать, памятуя о врачебной этике, которая не позволила рассказать им, как Лика, услышав, что ей предстоит операция и подписывая согласие на неё, письменно потребовала от врачей, чтобы в критической ситуации, которая может возникнуть на операционном столе, в первую очередь спасали её.
- Этот ребёнок и так убивaет меня, не хватало ещё, чтобы он на самом деле довершил начатое! – сказала она, немного шокировав медиков, чаще слышащих умоляющие просьбы матерей о спасении детей.
- Как Вы думаете, Феодоре Степановне стоит сообщить? – спросил Артём у Елены, когда они остались одни.
- Разум говорит, что надо сказать, но сердце болит за эту женщину… - ответила она, задумчиво глядя на дверь, за которой находилась Лика. – Я боюсь, что ей может стать плохо, а рядом никого не будет в это время, всё же вечер…
- Тётя права, ведь баба Дора всё равно ничем не поможет, да ещё и сама может попасть в больницу… - рассудила Анюта, глядя на Артёма. - Давайте подождём, когда Лику прооперируют, она сама тогда сможет поговорить с бабушкой!
- Я полностью согласен с вами, - Артём благодарно посмотрел на обеих, радуясь их поддержке, - надеюсь, что так всё и будет…
- Конечно, так и будет, о другом даже думать не смей, ты же знаешь, что мысли имеют свойство притягивать события, что несут в себе, поэтому думай только о хорошем! – Елена придала своему голосу напускную строгую уверенность, но сделала это не столько для Артёма, сколько для себя самой, потому что страх за Лику и малыша всецело завладел ею после разговора с доктором.
- Елена Витальевна, может, Вы поедете домой, да и Аня тоже… я вас буду держать в курсе… - сказал Артём.
- Ну уж нет, я не оставлю тебя, одному тебе здесь совсем тоскливо будет! – неожиданно резко возразила Анюта, заставив тётю внимательно посмотреть на неё.
Она что-то хотела сказать, но её отвлёк телефонный звонок мужа. Почти одновременно с этим звонком прозвучал ещё один, но уже на телефоне Артёма. Показав Ане, что звонит мама, он покачал головой.
- Она чувствует, что ли…
- Конечно, она же твоя мама, - кивнула ему Аня и поторопила, - отвечай же скорее, не тяни…
Татьяна весело поздоровалась с сыном, но, услышав его голос, забеспокоилась.
- Тёмушка, дорогой, что-то произошло? Почему ты такой поникший, сынок?
Артём рассказал родителям о том, что случилось с Ликой, не посвящая в подробности, из-за чего это всё произошло. Татьяна на протяжении всего его рассказа не переставала охать и ахать, а в конце даже расплакалась.
 - Только бы всё обошлось, только бы с обоими всё было в порядке, - повторяла она. – Конечно, ещё рано для родов, но ребёнок уже вполне жизнеспособный на этом сроке… - успокаивала она Артёма, да и себя тоже.
- Всё будет хорошо, мама, обязательно будет! - помня о том, какие мысли надо транслировать во вселенную, проговорил Артём и спросил её: – А у вас как дела?
- У нас… Да у нас всё нормально, - ответила Татьяна, - хорошо всё, сынок, я хотела сообщить кое-что, но видишь, попала не вовремя…
- Что такое?
- Покупатели на квартиру нашу нашлись…  Сегодня вот и задаток уже отдали, так что будем готовиться к переезду… Вот думала, обрадую, а тут…
- Так ты и обрадовала, мама, ещё как обрадовала! – голос Артёма действительно казался уже бодрее, и он даже улыбнулся, помахав рукой Ане, которая пыталась понять, что его так воодушевило.
Новость воодушевила не только его, но и Аню с Еленой Витальевной, когда они узнали обо всём. Обе и так были рады переезду Воробьёвых, а известие о том, что это может случиться в ближайшее время, привело их в восторг и они, не сдерживая эмоций, даже обнялись на радостях.
 Ну вот видишь, уже что-то приятное! – с улыбкой сказала Елена Артёму и ласковой материнской рукой похлопала его по плечу. - Будем считать это началом хороших новостей! Скоро и о Лике с малышом услышим такие же!
Похоже было, что она уговаривала и себя, желая поверить, что всё будет именно так. Но на самом деле новости их ожидали совсем неутешительные и довольно тревожные.
Ближе к полуночи Лику прооперировали и на свет появился мальчик – их с Артёмом сын. Он был очень маленьким и слабым. Неонатолог, занимавшийся ребёнком, долго не выходил к ним из детской реанимации, а потом, тщательно подбирая слова, осторожно сообщил, что шансы новорождённого на восстановление невелики.
- Под словом «восстановление» Вы имеете в виду его… жизнь, доктор? – прямо спросил его Артём.
- Будем надеяться на лучшее! – уклончиво ответил врач, улыбнувшись при этом одними кончиками губ, и, извинившись, вернулся к малышке.
Они опять упёрлись в дверь с электронными замками и не приносящей спокойствия надписью, только теперь таких дверей было уже две. Понимая, что ни малышу, ни Лике, состояние которой тоже оставалось тревожным, они ничем помочь не могут, Елена предложила Артёму поехать домой. Врачи советовали то же самое, убеждая, что находиться здесь им вовсе ни к чему, ведь даже увидеть ни новорождённого, ни его мать они не смогут.
Артём согласился и они уехали. Ночь прошла для всех почти без сна, в непроизвольном ожидании звонка из больницы.  Утренний звонок в клинику облегчения тоже не принёс - у обоих всё было без изменений.
- Артём, то, что ни одному из них не стало хуже, уже хорошо, разве нет?  - уговаривала его Аня, когда они ехали на занятия.
- Да, ты права… - рассеянно кивал он, думая о чём-то своём.
Между парами он ещё раз позвонил, а днём поехал в больницу, не выдерживая напряжения. Вначале он направился в детское отделение. Сейчас дежурил уже другой неонатолог, показавшийся Артёму более расположенным к разговору.
- Скажите, доктор, как мой сын?
- Стабилен, - ответил тот, узнав о каком младенце идёт речь.
- Скажите, есть какие-то улучшения в его состоянии? – Артём воодушевился уверенным и даже в какой-то степени беззаботным тоном врача.
- То, что он с нами, уже хорошо! – заявил врач и, посоветовав справляться о состоянии младенца по телефону, ушёл к своим новорождённым пациентам.
- Философ, блин! – проворчал полушёпотом Артём. – Эх, был бы здесь отец, мы бы узнали больше и, может быть, даже взглянули бы на сына хотя бы через стекло…
Из детского отделения он направился к врачу Лики, надеясь услышать что-то позитивное, но и там тоже всё было очень напряжённо.
Понимая, что затягивать дальше нельзя, он позвонил Феодоре Степановне и рассказал ей о Лике и малыше. Бабушка не заставила себя долго ждать и через день была уже здесь. Встретившего её на вокзале Артёма она попросила сразу же отвезти её в больницу к внучке.
- Только Вы же понимаете, что Вас к ней не пустят, да? – спросил её Артём. – Она в реанимации…
- А с доктором поговорить можно будет? – поинтересовалась бабушка.
- Да, с ним можно, - кивнул Артём.
Слушать врача о состоянии внучки женщина не могла без слёз.
- Она единственная родная душа у меня на этом свете, понимаете, доктор? – сквозь рыдания говорила баба Дора. – Я не могу её потерять!
- Поверьте, мы делаем всё необходимое, - заверил её врач, - но Вы должны знать, что при её болезни необходимо долгое и комплексное лечение, наша же первостепенная задача - снять остроту, осложнённую беременностью и родами, хочу, чтобы Вы это понимали…
- Да-да, она будет, обязательно будет лечиться! – горячо заговорила баба Дора. -  Я всё сделаю, поведу её по врачам, куплю какие надо лекарства, только верните к жизни мою девочку, прошу Вас, до-о-о-кто-о-ор, - и она опять заплакала.
- Мы и стараемся вернуть её к жизни, поверьте!
- А можно её увидеть? – с надеждой спросила Феодора Степановна.
- К сожалению, нельзя, пока она находится в реанимации, таковы правила! – возразил врач.
Феодора Степановна была убита горем. Когда они шли к машине, Артём боялся, что она упадёт и даже решил её поддержать под руку, чтобы этого не случилось на самом деле.
- Едем к нам? – спросил он, когда удобно расположил пожилую женщину на заднем сиденье своего автомобиля. 
- Если тебе нетрудно, отвези меня к Ольге Фёдоровне, - попросила она.
- К Ольге Фёдоровне? – удивился Артём. – Но… оплата была всего лишь за один месяц и он уже закончился…
- Не переживай, - успокоила его баба Дора, – она меня ждёт!
Оказывается, Феодора Степановна, будучи женщиной предусмотрительной, в прошлый приезд обменялась с Ольгой Фёдоровной номерами телефонов, а сейчас, купив билет, позвонила и узнала, что новых квартирантов у той не было, поэтому она с удовольствием обещала сдать бабе Доре свободную комнату.   
Потянулись долгие дни и уже даже недели ожидания. Феодора Степановна каждый день ездила в больницу к Лике. Хотя та по-прежнему находилась в реанимации и бабушку туда не пускали, она не успокаивалась. Придумав, как ей казалось, хитрый ход, даже пыталась устроиться сюда на работу санитаркой, уверяя начальство больницы, что легко и добросовестно сможет намывать полы. Но ей объяснили, что штат полностью укомплектован, клиника не нуждается в новых работниках в лице пожилой родственницы одной из пациенток. 
Феодора Степановна не отчаивалась, но нервы начали сдавать и у неё. В один из дней они встретились в больнице с Артёмом, и она попросила его пойти вместе к Ликиному лечащему врачу. Тот развёл руками и сказал, что ему нечем её утешить, потому что всё оставалось по-прежнему. 
- Как это по-прежнему? – не контролируя себя, закричала бабушка на всю ординаторскую. - Почему моя внучка до сих пор не может оправиться после операции? Что не так вы сделали? Отвечайте мне сейчас же!
- Поверьте, Ваша внучка получает достаточно квалифицированную медицинскую помощь, лечение и поддержку, но вот сама она…
- Что? – бабушка вся обернулась в слух.
- Она совсем не борется за жизнь, понимаете? Сейчас жизненно важные функции организма пациентки поддерживаются благодаря необходимой аппаратуре, а её организм пассивен к лечению и это совершенно необъяснимо… - доктор увидел непонимание в глазах пожилой женщины и пояснил: - Ну это как бы… Вот если Вам руку поднимет кто-то другой, а сами Вы поднимать её не хотите… понимаете?
- Понимаю… Вы хотите сказать, что Лика тоже не хочет?
- Похоже на то…
- Но вы же не отключите её от этих своих аппаратов? – Феодора Степановна повернулась к Артёму. – Сынок, здесь же всё платно, я понимаю… А дорого это?
- Не думайте об этом, - попытался успокоить он женщину, хотя сам тоже недоумевал, почему Лика так делает и способна ли она вообще так делать.
- Мы всё же надеемся, что лекарства и молодой организм справятся с проблемой, а ещё на ближайшее время назначен консилиум, Роман Евгеньевич даже договорился с израильскими коллегами… Сейчас мы ждём их ответа…
Феодора Степановна ушла расстроенная, но не сдавалась, продолжая каждый день приходить в часы посещения больных и упрашивать врачей пустить её к внучке. Заведующий отделением даже обратился к Орлову с просьбой повлиять как-то на старушку, а тот, напротив, уговорил его сделать исключение и выполнить просьбу бабушки.
Ей позволили пройти к внучке лишь на пять минут, но она и за это была благодарна. Что она говорила Лике в эти пять минут, как убеждала её вернуться к ней из бессознательной тьмы, никто не знал, но то ли её слова повлияли на девушку, то ли это оказалось простым совпадением, а Лика открыла глаза именно в день посещения её бабой Дорой. Она была ещё очень слаба и не могла пока обходиться без всех этих трубочек и проводочков, связывающих её с пищащей и моргающей разными лампочками аппаратурой, но её организм вышел из пассивного режима и начал реагировать на лечение, что было добрым знаком.
Немного дольше оставался в реанимации сын Артёма, которого он решил назвать Никитой. Поначалу врачи совсем не надеялись на благополучный исход его выхаживания. При общении с Артёмом или его отцом Романом Орловым, с трудом выдерживая их пронзительные взгляды, старались поскорее закончить разговор, потому что ничего обнадёживающего сказать не могли. Но постепенно новорождённый стал проявлять характер и его крошечный, но, судя по всему, очень упрямый организм закарапкался в сторону здоровой самостоятельности, отчаянно цепляясь за жизнь и словно бы доказывая скептикам, поставившим на нём крест, что он готов отправиться в своё интересное и полное сюрпризов будущее.