Неприличное Сокращение

В коридорах Харьковского Университета Ядерной Кибернетики, где воздух всегда слегка пах озоном и старой бумагой, царила особая атмосфера. Это было место, где самые смелые умы человечества пытались приручить атом и заставить его служить не только разрушению, но и созиданию, а также, что еще более амбициозно, – мыслить. Но даже в этом храме науки, где звучали термины, способные свести с ума неподготовленного слушателя, существовала одна деталь, вызывавшая у всех, от первокурсников до седовласых профессоров, невольную усмешку и легкое смущение.

Это была его сокращенная форма.

"***К", – шептали студенты, когда речь заходила о предстоящих экзаменах или о том, где найти нужную аудиторию. Это слово, произнесенное вполголоса, звучало как некий тайный код, понятный только посвященным, и одновременно как нечто настолько нелепое, что даже самые серьезные ученые не могли удержаться от легкого покашливания, когда им приходилось произносить его в официальных документах.

Профессор Иван Петрович, заведующий кафедрой теоретической ядерной кибернетики, был человеком старой закалки. Он помнил времена, когда университет носил другое, более благозвучное название, и когда сокращения были более… сдержанными. Но теперь, когда он подписывал очередную заявку на грант, его рука невольно замирала над строкой "Наименование учреждения". "***К", – думал он с досадой, – "даже читать не прилично".

Однажды, на торжественном собрании, посвященном очередному прорыву в области квантовых вычислений, ректор университета, академик Сергей Николаевич, произносил речь. Он говорил о будущем, о новых горизонтах, о том, как их исследования изменят мир. И вот, в самый торжественный момент, когда он хотел подчеркнуть значимость их alma mater, он произнес:

"Именно здесь, в ***К, рождаются идеи, которые будут определять завтрашний день!"

В зале повисла секундная тишина, а затем раздался дружный, но сдержанный смешок. Сергей Николаевич покраснел, но тут же взял себя в руки. Он знал, что это неизбежно. Это было проклятие и одновременно своеобразный символ их университета.

Студенты, конечно, нашли в этом свою прелесть. "Ты куда?" – спрашивали они друг друга. "В ***К, на лекцию по термоядерному синтезу!" – отвечали они с лукавой улыбкой. Это было их маленькое бунтарство, их способ справиться с абсурдом, который иногда проникал даже в самые высокие сферы науки.

Были, конечно, и те, кто пытался бороться с этим. Предлагались новые варианты сокращений, более благозвучные и соответствующие статусу. Но все они либо были слишком громоздкими, либо не приживались. "***К" же, как сорняк, прочно укоренился в сознании всех, кто имел хоть какое-то отношение к этому уникальному учебному заведению.

Однажды, иностранная делегация прибыла с визитом. Переводчик, молодой и амбициозный парень, старательно переводил все названия и термины. Когда речь зашла о названии университета, он запнулся. Покраснев, он произнес: "Харьковский Университет Ядерной Кибернетики… сокращенно… эээ… это… это не очень прилично на английском".

Иностранцы недоуменно переглянулись. Один из них, пожилой профессор с седой бородой, улыбнулся. "Я понимаю", – сказал он на ломаном русском, – "иногда самые важные вещи имеют самые… неожиданные названия".

И в этом была вся правда. Харьковский Университет Ядерной Кибернетики, несмотря на свое, мягко говоря, неприличное сокращение, был местом, где рождались великие умы, где совершались научные открытия, меняющие мир. И, возможно, именно эта нелепая, но такая запоминающаяся аббревиатура делала его еще более уникальным, еще более человечным, еще более… своим. Ведь даже в самых серьезных научных изысканиях всегда есть место для легкой улыбки и понимания того, что иногда, даже самое неприличное сокращение может стать символом чего-то по-настоящему великого.