10. Великий вождь Долгая Рука

10. ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ ДОЛГАЯ РУКА. Сел Ростислав Мстиславич на киевский трон, огляделся вокруг и пришел в ужас. Из каждого темного угла, из каждой щели, из каждого окна на него смотрели искаженные злобой лица его милых родственничков. Троюродные, двоюродные и родные братья, племянники и дяди были готовы придушить его голыми руками только за то, что он сел не на то кресло и надел на голову не ту шапку. Он поначалу честно пытался сопротивляться и, даже, поручил племяннику, Мстиславу Изяславичу, отогнать от Переяславля суздальского княжича Глеба Юрьевича с половцами, а сам пошел с полками к Чернигову, где в это самое время брызгал слюной, бил себя в грудь и кипел от ярости Изяслав Давыдович.

Изяслав Черниговский, помогая Мстиславичам отстоять Киев, положил в боях с Долгоруким своих лучших дружинников, чуть ли не собственными руками убил родного брата, Владимира, а теперь его даже на порог не хотели пускать. От такого отношения, хочешь - не хочешь, рассвирепеешь. Поэтому, когда Ростислав Мстиславич добрался, наконец, до предместий Чернигова, он увидел на горизонте плотные ряды черниговских ратников, нестройные толпы половецких всадников и перед ними какое-то багровое пятно на коне. Быстро сообразив, что багровое пятно – это, не что иное, как лицо черниговский князя Изяслава Давыдовича, Ростислав понял, что с этим парнем ему ни за что не справиться. Быстро развернув коня, он умчался в Смоленск. Оставшееся без предводителя великокняжеское войско, не успев даже обнажить оружие, развалилось и беспорядочной массой повалило к Киеву. По его следам Изяслав пустил половцев, которые больше всего на свете любили рубить бегущих. В списке здравствующих Рюриковичей рейтинг Ростислава Смоленского стремительно пошел вниз, скатившись до нуля. Возмущенный малодушием дяди Мстислав Изяславич увел свою дружину в Луцк. Давыд Ростиславич был вынужден бежать из Новгорода, потому что новгородцы не захотели подчиняться сыну труса. Русь осудила смоленского князя только за то, что он спасовал перед сильным противником, не полез очертя голову в новую кровавую драку и не взял на себя ответственность за гибель тысяч людей.

По призыву уставших от поножовщины и безвластия киевлян на великокняжеский трон уселся Изяслав Давыдович Черниговский. 20 марта 1155 года он тоже вдруг велел оседлать себе коня, вскочил в седло и со всем поспешанием умчался в Чернигов. У него были все основания торопиться – на Киев черной тучей наползали полки последнего Мономахова сына - суздальского князя Юрия Долгорукого. Махнув на все рукой, киевляне даже не стали закрывать ворота.

Впервые после долгого перерыва на Руси появился великий князь, верховной власти которого подчинялась большая часть страны. Позиции Юрия Владимировича в Киеве были подкреплены его сыновьями, рассевшимися в завоеванных землях: Глеб занял Переяславль, Андрей Боголюбский перебрался из суздальских лесов в Вышегород, Борис сел в Турове, Василько был поручен надзор за селениями черкасов по берегам Роси. Вся остальная территория, за исключением Суздальской Земли, была киевскому князю неподконтрольна. Впрочем, довольно скоро возник очаг неповиновения и в самой семье великого князя. Любимый сын, Андрей Боголюбский, на которого Юрий всегда очень рассчитывал, как на опытного военачальника, хорошего дипломата и мудрого советника, заявил о своем нежелании сидеть в Вышегороде. Долгорукий не хотел отпускать сына, но Андрей, считая себя «природным» суздальским князем, настоял на своем и со всей дружиной ушел назад в Суздаль. Из Вшегорода он прихватил только икону Владимирской Божьей Матери, в свое время «принесенную» на Русь из Константинополя. Появление этой святыни на далекой окраине русских земель сразу же превратило Ростово-Суздальскую Землю в один из общерусских духовных центров.

Осенью 1155 года по просьбе великого князя Юрия Долгорукого в далеком Константинополе был рукоположен на Русь новый митрополит, грек Константин. Летом 1156 года Константин явился в Киев и немедленно вступил в жестокую борьбу со сторонниками беглого Климента. Сам Климент и князь Изяслав были преданы анафеме, а все их действия в том, что касалось Церкви, признаны незаконными. Начались репрессии против епископов, сохранивших верность прежнему митрополиту. Святые отцы принялись рвать Русь на куски почище Рюриковичей.

На посту великого князя Долгорукому дважды пришлось вооружаться против бушевавшего на Волыни Мстислава Изяславича, у которого была теперь мощная идеологическая поддержка в лице митрополита-изгоя Климента. Вместе с Ярославом Галицким Долгорукий пытался привести этого строптивого родственничка в чувство, но ни «ковровые бомбардировки» ни «тактика выжженной земли» не могли утихомирить воинственный пыл Мономахова правнука. Да и возросшая активность половцев мешала великому князю сконцентрировать все усилия на западном направлении.

Непрерывные набеги степняков на предместья Переяславля и Киева отнимали у Долгорукого массу времени и сил, но нанести половцам решительно поражения он не мог. Для этого требовалась «зачистка» Дикого поля, а уводить войска из Киева было крайне опасно. Говорят, что половцев тайно натравливал на Русь Изяслав Черниговский, который открыто пойти на конфликт с Долгоруким не отваживался. Как бы там ни было, но конец набегам половцев положили росские черкасы, перебившие в сражении кучу степняков и захватившие большой полон. Ханам пришлось идти на попятный и на съезде в Каневе заключать с Киевом мир.

В 1157 году внезапно зашевелился Ростислав Мстиславич Смоленский, надумавший плюнуть разок в сторону Киева и тем самым хоть немного приподнять свой рейтинг. Ему удалось найти общий язык с новгородцами, и общими усилиями они выставили из северной столицы сына Долгорукого, Мстислава.

Таким образом, один только Святослав Ольгович Новгород-Северский в память о старой дружбе не строил великому князю никаких козней.

Будь у Юрия Владимировича Долгорукого хоть немного времени в запасе, он бы со всеми этими «недоразумениями», которые думали про себя, что они - князья, без особого труда разобрался. Но, как и его старшему брату Мстиславу Великому, времени ему для этого отведено не было. Проведение Киевскую Русь уже давно вычеркнуло из своего списка. Перетасовав карты и сменив козыри, оно готовилось сыграть с Историей очередную партию, но уже на новом поле. 10 мая 1157 года великий князь гостил у одного из киевских бояр. К вечеру он занемог и, промаявшись несколько дней, 15 мая скончался. Никто на Руси даже не сомневался в том, что Юрия Владимировича, у которого всегда были натянутые отношения с киевским боярством, попросту отравили.